Недоумение императора тут же сменилось догадкой. Конечно же, речь шла о скандальных бумагах в папке Леблана. Откуда о происшедшем стало известно Железной Мэгги, Наполеон даже и не стал спрашивать. Незачем давать ей повод похвастаться тем, что "Ми-5", британская служба контрразведки, может проникать куда ей угодно.

— О, пустяки, — махнул рукой император. — В конце концов, ничего особенно в происшедшем я не вижу. У нас во Франции такие вещи происходят сплошь и рядом.

— Но это у вас, — возразила премьер-министр, — а у нас в Англии после... такого... политической карьере сразу приходит конец. Тем более, если речь идёт о женщине. И к тому же замужней. Пусть даже, — вздохнула она, — муж её давно оставил. И она ужасно одинока.

— Стало быть, — ответил Наполеон, и в голосе его почему-то послышалась надежда, — вся эта глупая история...

— Да-да, — закивала Железная Мэгги, — всё это был не более чем one-night stand. Который закончился ничем. Через неделю он уволился из моей канцелярии, а через два месяца — женился. Собственно, эта интрига закончилась, даже не начинаясь.

— Ну, тогда и тем более говорить не о чем, — сказал император, уже с трудом скрывая неожиданную для него самого радость. — Во всяком случае, сударыня, для меня ваша репутация остаётся незапятнанной.

Вместо ответа Железная Мэгги подняла глаза и посмотрела на Наполеона — уже не только с благодарностью, но и с... нежностью?

После чего император, не выдержав, взял руку Мэгги в свою. И поднёс к своим губам. И поцеловал.

А Мэгги неожиданно покраснела. Мягко высвободила руку. Повернулась и выбежала из комнаты.

Как двенадцатилетняя девчонка.

* * *

— ...Таким образом, — закончил свой доклад маршал Арманьяк, — все обещания непальцев оказались обыкновенной ложью. Согласно агентурным данным Отдела Военной Разведки, базы Тибетской Народной Армии в Непале находятся в целости и сохранности. Более того, террористы, которых никто и не думал разоружать, планируют пробраться через границу обратно в Тибет.

— Благодарю вас, маршал, — кивнул Наполеон начальнику Генерального Штаба. — Можете идти.

Отдав императору честь, Арманьяк удалился.

— И что вы об этом думаете? — обратился Наполеон к Пьеру, скромно сидевшему на стуле в углу кабинета на всём протяжении доклада.

— Похоже, сир, что непальцы... передумали, — задумчиво ответил секретарь.

— А зачем же тогда император Пу выводил из Непала войска? — хмыкнул Наполеон. — Я ведь могу прямо сейчас снять телефонную трубку и позвонить в Пекин. И тогда Пу тоже может... передумать.

— А вам не кажется, ваше величество, — с озабоченным видом поправил на носу очки Пьер, — что если Китайская Империя снова полезет в Непал, то начнётся новый кризис? Ведь в таком случае нам опять придётся лететь в Лондон...

— Что ж, надо будет лететь — полетим, — пожал плечами Наполеон, с трудом подавляя радостную улыбку. — Но я не могу держать союзника в неведении, когда речь идёт о коварных планах врагов!

И император потянулся к телефонной трубке.

* * *

— Это просто возмутительно!

Действительно, от возмущения Железная Мэгги даже покраснела.

— Как смеет китайский император нарушать суверенитет Непальского Королевства? Почему он возомнил, что крохотный Непал может угрожать Китайской Империи? На каком основании войска императора Пу совершили эту подлую, ничем не спровоцированную агрессию?

И хотя речь шла о китайском императоре Пу, осуждающий взгляд Железной Мэгги был направлен на французского императора Наполеона. И даже на Пьера, который не был ни китайцем, ни даже императором.

— Простите, сударыня, — спокойно ответил Наполеон, — но непальцы сами виноваты в своих злоключениях. Они нарушили соглашение, которое мы с вами достигли три месяца назад. Им следовало разоружить тибетцев, но они этого не сделали.

— Но почему китайский император даже не попытался решить спорный вопрос мирным путём? Почему не прибег к услугам дипломатов? Почему его танки перешли непальскую границу? Почему его самолёты бомбят непальскую землю?

— Потому, сударыня, что тибетская банда террористов угрожает целостности Китайской Империи. И если непальцы укрывают эту банду на своей территории — значит, непальский король также является террористом и личным врагом императора Пу. А с врагами следует разговаривать как раз на языке танков и бомбардировщиков.

Теперь возмущение в глазах Железной Мэгги сменилось то ли отчаянием, то ли удивлением.

— Похоже, сир, — вздохнула она, — что наша беседа превратилась в поток взаимных обвинений.

— В таком случае, — пожал плечами Наполеон, — давайте попробуем начать разговор сначала.

— Возможно, нам следует поговорить с глазу на глаз, — задумчиво сказала Железная Мэгги. — Господа, — обратилась она к Хью и Пьеру, — оставьте нас одних.

— Да, верно, — кивнул император. — Сыграйте ещё пару раз в шахматы.

Ничего не имея против такой перспективы, секретари удалились.

— Ваше величество, — мягко сказала Железная Мэгги, — я... не вполне понимаю, что происходит. Возможно, наши переговоры зашли в тупик из-за той... неловкости, которая могла возникнуть... в прошлый раз.

— Вы совершенно правы, — улыбнулся Наполеон. — Действительно, наш прошлый разговор остался неоконченным. И всё это время мне хотелось только одного — поскорее его... продолжить.

— Что же вы... — почти прошептала Железная Мэгги, — хотели мне сказать?

Наполеон внезапно почувствовал, что робеет.

Но отступать было некуда.

* * *

Чёрный лимузин вёз Наполеона с Пьером из аэропорта "Мюрат" в Лувр.

— Ваше величество, можно мне включить радио? — спросил водитель.

— Валяйте, — мрачно процедил император.

Пьер лишь участливо покосился на своего печального патрона.

— ...После того, как армия Китайской Империи вошла в Катманду, — раздался голос диктора, — непальский король вылетел в Нью-Дели. По сути, отступление непальских войск и тибетских террористов уже превратилось в беспорядочное бегство по направлению к индийской границе. Некоторые из отступающих её уже пересекли.

— Ваше величество, — прошептал Пьер, — а ведь это очень опасно. Что, если Пу пожелает преследовать их и там?

— Значит, пусть преследует! — резко бросил Наполеон. — Я ему мешать не буду.

* * *

Опасения Пьера оказались не напрасными. Напряжение росло с каждым днём.

Войска императора Пу действительно перешли индийскую границу. Армия Индийского Союза встала на защиту своей страны.

Поскольку оставить в опасности свой доминион Лондон не мог, в Бомбее высадились два британских корпуса.

Реакции Парижа долго ждать не пришлось. В Уйгурию прибыл франко-русский ограниченный контингент.

Прохладная Война была близка к тому, чтобы перейти в горячее состояние.

Железная Мэгги снова пригласила Наполеона в Лондон. Французский император ответил отказом.

Тогда она предложила встретиться в Париже. Наполеон согласился — но настоял на встрече тет-а-тет.

Железная Мэгги не возражала.

* * *

— Ваше величество, это безумие!

— Что вы имеете в виду, сударыня? — холодно ответил император. — Моё объяснение, которое вы с негодованием отвергли?

— Боже мой, сир, — всплеснула руками Железная Мэгги, — в такую минуту вы ещё можете говорить о подобных... глупостях?

— Это не глупости, — покачал головой Наполеон. — Для меня ваш ответ, сударыня, значит куда больше, чем вся эта свистопляска в Гималаях.

— О Боже! — воскликнула Железная Мэгги. — Неужели вы допустили всю эту... свистопляску из-за меня?

— Вы поразительно догадливы, сударыня, — усмехнулся император. — Более того, в ваших же силах её и прекратить.

— Нет, это просто... безумие!

— Подберите другое слово. Вы уже сказали "безумие" несколькими секундами ранее.

— Но чего вы от меня-то хотите, сир? — беспомощно выдохнула Железная Мэгги.

— Того же, сударыня, что и в прошлый раз. Если я вам противен, неинтересен, скучен, не мил — так и скажите.

— Я не умею лгать, ваше величество, — покраснела Железная Мэгги. — Дело совсем не в этом...

— Ага! — радостно воскликнул Наполеон. — Так почему же вы меня отвергаете?

— А разве это нужно объяснять? — печально ответила Железная Мэгги. — Я ведь замужняя женщина, пусть и только... на бумаге. Я — британский премьер-министр, а вы — французский император, куда уж там Ромео и Джульетте. Вы хотите, чтобы ради вас я рискнула всем — семьёй, честью, карьерой? Сами-то вы, сир, не пошевелили ради меня и пальцем!

— Ах, вот как? — несколько уязвлённым тоном произнёс император. — Хорошо же, сударыня! Я докажу вам, что ради вас готов на многое!

— Каким же образом? — удивлённо спросила Железная Мэгги.

— Ну, прежде всего, давайте потушим этот гималайский пожар...

— К сожалению, сказать это легче, чем сделать.

— Тут нужно не столько говорить, — махнул рукой Наполеон, — сколько думать. Надо устранить главную причину всех сколько-нибудь серьёзных конфликтов в Восточной Азии. Таковой причиной, как нетрудно догадаться, является существование двух Китаев — дружественной нам Китайской Империи и союзной вам Китайской Республики.

— Это действительно так, — задумчиво кивнула Железная Мэгги, — но что же именно вы предлагаете?

— Я же сказал, устранить эту причину. Воссоединить Китай.

— Знаете, сир, — пожала плечами Железная Мэгги, — ничего нового в этой идее я не вижу. Конечно же, и Китайская Империя не прочь аннексировать Республику, и Республика не отказалась бы поглотить Империю. Но на первое не согласимся мы, а на второе никогда не пойдёте вы.

— Да нет же! — усмехнулся император. — Никто никого аннексировать и поглощать не будет. Новый Китай будет нейтральным. Не вашим и не нашим. Вроде Португалии или Эфиопии.

— Ах, вот как...

— Вот именно! Между Россией и Кореей, с одной стороны — и Индией с Непалом, с другой стороны — появится нейтральный буфер огромного размера. Подумайте, как это замечательно снизит международную напряжённость!

Подняв голову, Железная Мэгги посмотрела на Наполеона с неприкрытым уважением.

— Что ж... — протянула она, — это звучит действительно... интересно. И всё-таки, кем станет объединённый Китай — империей или республикой?

— Да какая разница? — махнул рукой император. — Впрочем, я понимаю. Несмотря на верность идеалам британской короны, вы предпочли бы видеть Китай республикой. Верно?

— Да, сир, вы угадали, — улыбнулась Железная Мэгги.

— Что ж, я не против, — улыбнулся и Наполеон.

— А как же... император Пу?

— Видите ли, сударыня, император Пу уже стар, бездетен и не безгрешен. А потому я уверен, что смогу уговорить его отречься. Это ведь только кажется, что тысячелетние монархии прочны, как окаменевший дуб. А на самом деле бывает до смешного просто уговорить одного-единственного человека подписать один-единственный документ, а потом...

— Ну, хорошо, допустим. А как всё-таки быть с Тибетом?

— Тибет, — мягким, но настойчивым тоном ответил император, — является неотъемлемой частью Китая.

— Нет, ваше величество, — покачала головой Железная Мэгги. — На этой... неотъемлемости настаивает только Китайская Империя. А правительство Китайской Республики ни разу ничего подобного не утверждало.

— Стало быть, позиция Британии...

— ...Такая же, как и всегда, сир. Тибетский народ имеет право на самоопределение. И объединённый нейтральный Китай будет обязан это право уважать.

— Хорошо, — вздохнул Наполеон. — В Тибете будет проведён референдум.

— То есть как? — недоверчиво переспросила Железная Мэгги.

— Вы слышали меня, сударыня. Пусть тибетский народ сам решит, нужна ему независимость или нет.

— Но я не могу поверить...

— А ведь я же сказал, — хитро усмехнулся император, — что ради вас способен на многое.

— Ну, знаете... — покраснела Железная Мэгги. — Я даже не знаю, как и реагировать...

— Об этом вы подумаете потом. А сейчас время не терпит. Пора выйти к журналистам и сообщить о том, что наши переговоры закончились успешно. А то ещё, не дай Бог, начнётся всеобщая паника...

* * *

Лицо Дидье Марешаля, первого министра Франции, не предвещало ничего доброго.

— Ваше величество, я только что получил известия из Тибета. На референдуме восемьдесят три процента проголосовали за независимость Тибетской Республики.

— Что ж, — пожал плечами Наполеон, — глас народа — глас Божий.

— Но ведь теперь ясно как Божий день, — нахмурился Марешаль, — что независимый Тибет непременно заключит союзный договор с Британией.

— Знаете, Марешаль, — махнул рукой император, — это не слишком большая цена за решение китайской проблемы.

— По-вашему, сир, — холодно осведомился министр, — потеря такого союзника, как император Пу — это благо для Франции?

— А вы не спрашивайте меня, Марешаль. Спросите-ка лучше у французского народа, является ли благом мирное разрешение серьёзнейшего кризиса.

— Народ народом, ваше величество, но нельзя отрицать, что наши внешнеполитические позиции в Азии заметно ослабли. В парламенте уже раздаются голоса недовольных...

— Пусть парламент занимается внутренними делами Франции, — спокойно ответил Наполеон. — Внешняя же политика Французской Империи — это моя прерогатива, и я намерен ослаблять международную напряжённость и дальше. У вас всё? Можете идти.

— Пьер, кто там у нас следующий? — спросил император у секретаря, когда за Марешалем закрылась входная дверь.

— Венгерский посол Пал Шаркози, сир.

— Что ж, придётся принять. Хотя я и так знаю, чего ему от меня надо. Будет пытаться подсунуть мне в жёны принцессу Жужу.

* * *

Прошло два года.

Мирный процесс, начало которому положило разрешение китайского кризиса, неуклонно продолжался. Наполеон наносил визиты в Лондон снова и снова, подписывал одно соглашение за другим, сдавал одну позицию за другой — в обмен на новые и новые миролюбивые декларации британской стороны. Число сателлитов Франции неуклонно снижалось, торговый оборот падал, и недовольство внешней политикой уже понемногу выплёскивалось из здания парламента на парижские улицы. Но зато популярность французского императора в Британии и её доминионах росла как на дрожжах.

Впрочем, сам Наполеон не обращал внимания ни на недовольство, ни на популярность. Целью его жизни стали встречи с Железной Мэгги с глазу на глаз — во время которых, как полагали политологи, журналисты и другие заинтересованные лица, премьер-министр с императором обсуждали тонкости мировой политики.