Часть 1. На Туманных Островах

Его благословенный дар, дар исцеления, пропал после той ночи скверны и, отправляясь в поисках ведьмы на Туманные Острова, Януш терял также и своё высокое положение при галагатском дворе, и прежнюю жизнь, и всех своих друзей.

...С того дня, когда он впервые ступил на проклятую землю Стилоса, прошло уже полгода. В первый день вампиры едва дождались его пробуждения, чтобы засыпать вопросами, и он честно ответил на все. И про то, зачем приехал на Острова, и про Виверию, которая прячет их сына где-то под камнем смерти, и о том, что когда-то он был хорошим лекарем. К истории о сыне сочувствующе отнеслись только Дина с матерью, остальных куда больше заинтересовало лекарское призвание Януша. И хоть пытался он объяснить им, что потерял свой дар исцелять словом и молитвой, но мало кто слушал: слух быстро распространился среди народа.

Настоящих лекарей на Туманных Островах не было. Даже повитух и тех не оказалось — уж больно редко удавалось кому-то из аборигенок зачать да выносить ребёнка, ещё реже получалось родить и выжить после этого.

К Янушу зачастили.

Вначале аборигены со своими проблемами, затем и оборотни, а когда Януш поставил на ноги почти безнадёжного мародёра, которого порвало зверьё на западном побережье Стилоса, слава про его лекарский талант облетела даже карликов с Шота и Ира — обычно нелюдимых да к судьбе горожан Сакса безразличных. А заботливо собранную им кровь мародёра, которую тот терял в процессе перевязки, Януш отдал первому же встречному вампиру, предварительно упаковав её в бутылочку — и тем самым покорил сердца всей немногочисленной касты кровососов.

К себе Януш прикасаться запретил. Счастливица Дина, которой удалось напиться его крови вдоволь, ходила с гордо поднятой головой. Волосы её потемнели, кожа зарумянилась, глаза обрели живой блеск. Вампиры поглядывали на товарку с завистью, но лекаря не трогали: сказывался авторитет хозяина таверны, почтенного Мартина, и его сыновей, Левана и Люсьена, которые приняли на себя негласное обязательство охранять лекаря. Поначалу кровососы хотели прибрать ценного для Сакса человека к своим рукам, но Януш не позволил.

Правда, на компромисс всё же пошёл, выдавая раз в месяц своей крови — немного, но вампиры радовались свежатине, как подарку, и большего не требовали, опасаясь, что поставки волшебной крови прекратятся вовсе. Януш вполне мог и отказать особо настойчивым: авторитет единственного на Островах доктора возрос за короткое время весьма стремительно. Одно только слово недовольства с его стороны могло потянуть за собой самую настоящую междоусобную войну: оборотни готовы были стать за лекаря горой, и их было не в пример больше кровососов. Лекарь умело избегал крайностей, делая себе кровопускания, и постепенно приучивая вампиров пить необходимую им для жизни кровь из бутылок и колб, как лекарство. Были, конечно, и недовольные, из тех, кому непросто даются перемены. Люсьен тоже поначалу не желал церемониться с лекарем, всё порывался дорваться до его горла — но постепенно удовлетворился малым, лишь поглядывал на Януша время от времени остро и голодно.

Чем так приглянулась вампирам его кровь, Януш не знал. Но, видимо, что-то в ней всё же было — кровососам легчало, они становились здоровее на вид, почти не отличаясь от обыкновенных людей.

Янушу было их жаль. Пожалуй, именно сострадание не позволило ему закрыть глаза на то, что он видел. И в отличие от большинства тех, кому довелось побывать на Островах, он видел не монстров и не страшных чудищ, а больных и бесконечно несчастных людей, которые страстно желали, но не могли исцелиться. Начиная от коренных островитян, которых изуродовала невидимая смерть, излучаемая камнем на далёком Парадисе; карликов, которые оказались переселенцами с соседних архипелагов; и заканчивая теми же вампирами, не переносившими солнечного света — благо, солнце на Стилосе почти не показывалось из-за низких облаков — и остро, жизненно нуждавшихся в постоянном потреблении крови. Януш рассматривал все эти состояния местного населения лишь как болезни — физические слабости, усиливаемые духовной опустошённостью бедных людей. Они ни на что не надеялись, ничего не ждали, и ни во что не верили. Дети островитян даже не слышали о Едином...

Хуже всего приходилось оборотням. По словам Левана, те и шагу не ступали за пределы Стилоса — даже на островах-близнецах Шоте и Ире излучаемая камнем смерть оказывалась достаточной для организмов зверолюдей. Оборотни стремительно теряли человеческую сущность, необратимо превращаясь в зверей, и оставались бродить по диким островам, навсегда потерянные для мира людей. Николасу единственному удалось вернуться с Шота, но с тех пор рассудок оборотня всё же повредился: Ник начинал порой думать, как зверь, и прилагал воистину дикие усилия, чтобы каждый раз возвращать себя к миру людей. Лишь благодаря обществу младшего брата Ник не позволял жутким изменениям брать верх.

— Януш? — дверь вновь приоткрылась, и Леван застыл на пороге, разглядывая маленькую посетительницу. — Ты долго ещё?

— Нет, заходи, — кивнул ему лекарь. — Открой глаза, Звёздочка.

Девчушка послушно распахнула огромные глаза, доверчиво глядя на него, и лекарь в который раз проклял собственную беспомощность. Теперь, без своего дара — кто он? Чем может помочь таким, как она?

— Всё хорошо, — удовлетворённо кивнул Януш: краснота воспалённого глаза постепенно сходила на нет. — Можешь идти, красавица.

— Завтра приходить? — несмело пискнула девочка, сползая с лавки.

— Нет, — вздохнул лекарь. — Меня не будет в городе. Давай так: если не вернусь через неделю, попроси отца, пусть зайдёт к Мартину, я оставлю ему ключи от дома. Твои капли я положу на столе.

— Если не вернётесь... — эхом откликнулась Звёздочка, вскинула тонкую, почти прозрачную ручонку к перекошенному рту. — Господин Януш!..

— Ну, ступай, — поторопил её лекарь, не желая объясняться: умоляющие взгляды нуждавшихся в его услугах жителей Сакса уже не раз останавливали его от очередной попытки добраться до Нектариса.

Звёздочка, не глядя на напрягшегося вампира, проскользнула в приоткрытую дверь, и Леван скинул наконец глухой капюшон, который носил днём. Обычно кровососы отсыпались при свете солнца, как, например, негласный правитель города Мартин, но были и такие, как Леван и Люсьен, которые, казалось, не спали вовсе.

— Снова собираешься на свидание? — поинтересовался вампир, присаживаясь на лавку для посетителей. — Не надоело ещё?

— С чем пришёл? — не поддался на провокацию Януш, поворачиваясь к нему спиной и принимаясь наводить порядок на рабочем столе.

Каменный дом, который ему столь щедро пожертвовал Мартин, находился прямо за таверной, на другой стороне улицы, и раньше принадлежал семье, которую сожрала за одну ночь стая оборотней: хозяева неплотно заперли двери. Януш такой оплошности не допускал, несмотря на близость защищавших его вампиров: болезненные муки и жажда плоти и крови ломала даже самых стойких из местного зверья. Лекарь уже изучил местные нравы: ничего особенного, если ночной визитёр вдруг заявится к тебе днём и примется извиняться за ночные неприятности. Даже если в ходе этих неприятностей пострадал ты сам или твоя семья. Без обид.

— Да вот отговаривать тебя и пришёл, — усмехнулся за его спиной вампир. — Больно уж колдуны обнаглели в последнее время. Обычно-то они в контакт не вступают, разве что только по делу, а надумаешь чего спросить у них — бьют своими молниями без разбору. А тут по городу шастают, как у себя дома, довольные, аж лучатся! Неспроста это, господин доктор...

— Думаешь, уже ждут? — отрывисто спросил Януш, перебирая сложенные на столе толстые дневники. Он старался описывать каждый случай болезни, разделив посетителей на пять категорий: вампиры, оборотни, аборигены, карлики, прочие. Лекарь надеялся, что детальное изучение их болезней позволит ему хоть на шаг приблизиться к поиску лекарства... или хотя бы причине их недугов.

— А то, — откликнулся Леван. — Уже прикидывают, как тебя встречать: молниями пощекотать или огнём согреть...

Януш шумно выдохнул, прикрывая глаза и тяжело опираясь о стол. Первую попытку добраться до Парадиса он предпринял сразу же, как только смог ходить после памятной трапезы Дины. Ему повезло — как везёт всем новичкам — и его не сожрало ни дикое зверьё Шота, ни леденящие кровь призраки Ира. Карликов он в первый раз и вовсе не повстречал, просто обошёл остров по кругу, стараясь избегать всех неприятностей, и бросился в залив, отделявший Ир от Парадиса. Те самые рыбки, о которых упоминала Дина, успели оттяпать по куску от его лодыжек, но лекарь сумел выбраться на каменистый, выжженный берег острова живым. И сразу же ощутил то самое "дыхание смерти"...

Ослабевший, едва державшийся на ногах, покрывшийся липким, неприятным загаром, он дошёл до развалин Нектариса, но не сумел даже ступить на чёрный пепел его улиц. Возникшие точно из-под земли фигуры в тёмных плащах вскинули руки, и с неба посыпались молнии. Одна из них попала в цель, и парализованный, еле живой, он мог только наблюдать, как тёмные фигуры окружают его, и голос, вроде человеческого, велит ему держаться от острова подальше...

А затем колдуны вновь вскинули руки, творя у него над головой замысловатые знаки, и очередная яркая вспышка ослепила его. В следующий миг Януш лежал на уже знакомом берегу Стилоса, израненный и обожжённый, едва справлявшийся с собственным рваным дыханием. Тогда как раз вечерело, и если бы не помощь оказавшегося поблизости Левана, лекаря бы растерзали ночные жители Сакса.

С тех пор Януш предпринял ещё две попытки добраться до Парадиса, но обе оказались неудачными: в первый раз его поцапало зверьё с Шота, и пришлось возвращаться назад, во второй раз не пропустили карлики Ира, погнав его всем племенем до восточного берега.

В этот раз он подготовился основательно.

— Я всё равно пойду, Леван, — негромко проронил лекарь. — Я должен.

Вампир вздохнул.

— Жаль, — искренне сказал он. — Жаль будет, если тебя убьют.

— Тебе-то чего жалеть? — заставил себя усмехнуться Януш, разворачиваясь к вампиру. — Ты ведь в моих услугах не нуждаешься. За полгода ни разу не обратился...

— А я не о себе пекусь, — ухмыльнулся клыкастой пастью кровосос. — Хотя такой кровушки, как у тебя, господин доктор...

Глаза вампира полыхнули мёртвым огнём, и Януш невольно напрягся. Дверь скрипнула, впуская в комнату черноволосого мужчину, смерившего обоих хмурым взглядом.

— Люсьен, — даже обрадовался лекарь: в присутствии друг друга вампиры покушаться на его шею не станут. — Тебе что-то...

— Когда ты уходишь в своё паломничество, доктор? — перебил его вампир.

— На рассвете, — слегка удивился Януш.

Вампир сумрачно кивнул.

— Я тебе тут компанию привёл... ты человек бывалый, уж три раза как по диким островам прогуливался... вот и проведёшь желторотика к руинам славного города Нектариса...

— Какую ещё компанию? — не понял лекарь.

Люсьен приоткрыл дверь пошире, и в комнату с любопытством сунулся увешанный оружием человек. Бегло осмотрел приёмную местного доктора, полки с лекарствами, настойками, травами и порошками — и откровенно ухмыльнулся при виде возмущённого хозяина всего этого добра.

— Люсьен, ты в своём уме? — поразился Януш. — Я — проводник?! О чём ты вообще думал? Да если я и взялся бы вести кого-то в самое сердце преисподней, то точно не ради того, чтобы этот кто-то взял оттуда на память пропитанный смертью сувенир!

— Эй, не кипятись, — примирительно поднял руки мародёр. — Я за себя постоять сумею. Да и тебя, господин доктор, в обиду не дам. Ты только путь покажешь...

— Сам найдёшь, — отрезал Януш, решительно выталкивая всех троих наружу. — Как до тебя нашли остальные, у кого с головой не всё в порядке...

— Януш, — выходивший последним Люсьен вставил ногу между створкой и дверью, выразительно заглянул лекарю в глаза. — Он хорошо платит. Новенький в Саксе. Не дури, доктор, его золото ещё пригодится — чтобы с Одноглазым рассчитаться...

Януш скрипнул зубами и захлопнул дверь.

Глава 3. Дыхание смерти

На рассвете мародёр уже ждал его, сидя на ступеньках у входа.

— Я Бекс, — поприветствовал лекаря мужчина, поднимаясь на ноги.

— Мне всё равно, — отрезал Януш, захлопывая за собой дверь и защёлкивая огромный замок на засове. С навязанной ему компанией лекарь уже смирился: Люсьен не принимал отказов, а обострять отношения с вампирами Януш не хотел. Должно быть, сказывалось пребывание на Островах: мародёр вызывал в нём глухое раздражение, и Януш никак не мог его в себе подавить. — Просто следуй за мной, ладно? Молча, — уточнил напоследок лекарь, накидывая на голову капюшон.

Одежду он выменял у Левана — штаны, рубашку и необычный плащ, который здесь носило всё мужское население: кожаный, плотно облегающий, не стесняющий движений, скрывающий почти всё тело, от шеи до лодыжек, с плотным, низким капюшоном, спасающим вампиров от солнца, а аборигенов и оборотней — от болезненного бронзового загара, которым покрывался каждый, кто слишком долго находился на северо-западном побережье Стилоса. В переброшенной через плечо сумке Януш припрятал несколько шарфов, которыми планировал обмотаться уже на Ире.

— Эй, мессир Януш, — позвал мародёр, устремляясь за лекарем. — Неужели не признал? Ну, я так и скумекал, что ты меня не разглядел с первого разу...

Януш резко развернулся, пытливо вглядываясь в лицо ухмылявшегося мародёра. Мужчина казался ему незнакомым, и лекарь нахмурился.

— Бекс, — повторил тот, улыбаясь щербатым ртом. — Младший кучер графа Устина Максимилиана! Вот уж кого не чаял встретить на Островах! Ну, оно и понятно, што ты меня не признаёшь... Ты шишка важная, на самого герцога вкалывал! На таких, как я, и не глядел совсем... А теперь вот приходится, а? — бывший кучер подмигнул лекарю, коротко хохотнул. — Что, не чаял земляка-то встретить? Да вижу я, вижу твои глаза бесстыжие! Смотришь брезгливо, как на дерьмо... Да ты сам-то, мессир Януш, чем теперь лучше меня? В одной шкуре небось оказались! А, каково?! Ну да не расстраивайся, — мародёр фамильярно потрепал лекаря по плечу. — Жизнь — што сука похотливая! Никогда не знаешь, где на тебя вскочит...

Януш резко скинул со своего плеча чужую руку, развернулся, быстрым, злым шагом устремляясь прочь. За спиной слышался топот и грубые шутки новоявленного мародёра. Лекарь прошёл безлюдными улочками к гавани, вышел на главную дорогу, устремляясь в обход города: чем дальше от опасных тупичков и переулков, тем лучше. Быстро идти не получалось: две сумки, перекинутые крест-накрест через плечи, широкий палаш, купленный у местного кузнеца-оборотня, да тяжёлый серебряный наруч, обхватывавший всю левую руку, стесняли движения, не позволяли вырваться вперёд. Бекс, хотя и увешанный оружием, как ходячая кузня, поспевал за ним без особых усилий.

— Да ты рожу-то не вороти, мессир лекарь! — глумливо приговаривал он, пытаясь ухватить Януша за локоть. — Ты лучше расскажи, каким ветром тебя сюда занесло! Всё не так скучно в дороге будет...