Хроники Валькирий. С именем ночи (черновик)

Когда ей только подарили Ворона, Нюкта любила вставать на седло и, раскинув руки, представлять что взлетает. Потом было первое самостоятельное задание, оставившее на левом бедре жеребца три светлых шрама, а валькирии память не быть излишне самонадеянной.

Едва замковые башни показались на горизонте, мужчины свернули в сторону, наконец-то оставив её одну. Как только всадники скрылись из виду, ремни были расстегнуты, а кольчуга снята. Развязав шнуровку, Нюкта задрала рукав, рассматривая наливающиеся синяки. Какими бы изгоями не были те схаалы, но простому человеку при таком укусе запросто могли сломать руку. Достав из седельной сумки небольшую глиняную баночку, она смазала кожу пахучей кашицей и вернула рукав на место, благо затягивать шнуровку без посторонней помощи в их условиях быстро учишься. Убрав кольчугу, Нюкта одела поверх грубой черной рубашки узкий кожаный жакет из твердой, толстой кожи, плотно обхватившей тело.

Хотя, похоже, в этом случае без тяжелой амуниции не обойтись.

Люди, ютившиеся на небольшом пятачке между двух крепостных стен, безропотно отходили с дороги, пропуская ее к замку. Ворон шел достаточно медленно, вдоволь нагулявшись за день, и поэтому шепотки за спиной было неплохо слышно. Правда валькирия уже давно к ним привыкла и не обращала внимания.

А вот то что Гийом так и не появился, было плохим знаком. Солнце уже начало свой путь на ночной покой, освещая землю чуть мягче и нежней, а, как известно, схаалы и большинство другой скверны, способной выдерживать дневной свет, нападают на закате. И значит — ей надо поторопиться найти старика.

Она очень надеялась, что сегодня оборотни буду особо осторожны и, отвлеченные представлением, спокойно пропустят повозку и седовласого. И если её расчет был неверным... Виновата окажется только сама Нюкта.

Ворон не успел сильно разогнаться, когда на горизонте показалась толпа, люди возвращались после тяжелого рабочего дня за надежные стены крепости. И правильно делали — ночью с схаалами не хотелось бы встретиться даже валькирии, это слишком опасно. Среди общей серой массы можно было заметить конников охраны и несколько телег. А вот в самом конце показалась повозка Гийома.

Облегченно вздохнув, Нюкта ослабила давление ног на бока жеребца, давая себе время успокоиться и придать лицу скучающее выражение. Что было бы простой задачей, всё же она давно привыкла не только скрывать, но и устранять ненужные эмоции, если бы не сверкающие глаза. Интерес порой скрыть куда труднее, чем тревогу.

— С такой скоростью, тебе даже железо нельзя доверить, пока довезешь — заржавеет, — склонила она голову к плечу, рассматривая своего старого друга, сидящего на козлах.

Он демонстративно отвлекся от разговора со светловолосым рыцарем, делая вид, что заметил ее только сейчас.

— Прости старому неспешность. В моем возрасте всякая тряска вредна.

Нюкта не смогла подавить усмешки.

— А вообще у меня в дороге колесо отвалилось, этот косматый труф подсунул порченую телегу.

— Может, просто не надо было ее так нагружать?

— Всё равно не спалось, — пожал он плечами.

Поняв гораздо больше, чем старик хотел, Нюкта совсем успокоилась.

— К нам, надеюсь, барахла разного не набил? Если какой мешок распорется, убирать сам будешь.

— Я аккуратно уложил. На-ка, пока глянь работу.

На лету поймав широкие ножны, валькирия прицепила их перевязь пояса, доставая оружие. Широкий полуторник привычно лег в ладони, приятно согревая своей бархатистой обмоткой. Тяжесть Двуликого невероятно бодрила. Проведя вдоль дола двумя пальцами, валькирия улыбнулась.

— Валькирии со своими железками, что барышни с любимыми куклами носятся, — пояснил Гийом сиардцу, заворожено наблюдавшему за отсветами нежности и привязанности на лице валькирии, с какими она даже своего друга не встречала. Движения — стали плавными, прикосновения — словно ласка. Словно у нее в руках не широкий меч, а любовник после утоления первой страсти.

Взмах рукой, едва заметное движение, и вот в ее руках уже два меча, более тонких чем первоначальный, всё с такими же длинными рукоятями и хищными, опасными крюками на концах клинков.

Чуть толкнув Ворона коленом, она заставила его отойти от повозки на пару шагов и опустила руки с блестящей в них сталью. Первый легкий замах, так чтобы только оценить. Второй уже более уверенный, от шеи до крупа жеребца. А вот третий полный, гибко прокручивая запястье, а вслед за ним и Лики. Сначала три круга синхронно, а затем в разные стороны.

— Запорол.

Уложив правый в ножны, валькирия взяла левый Лик в руки и поднесла к лицу то место, по которому шла трещина.

— Сильно испортил?

— Не знаю. Попробую восстановить в Церции.

Голос Нюкты теперь звучал глухо от сдерживаемых чувств. Обычно до такого состояния ее было трудно довести, поэтому Гийом предпочел промолчать.

— Ты отдавала его Мирушу? — вмешался Арлан, не предполагавший, чего ему может стоить подобное.

— Да. У него были неплохие кинжалы. Вернусь — засуну раскаленный прут в задницу.

Впрочем, спорить или осуждать решение валькирии никто не стал. Да и некоторые, из тех, кто прислушивался к разговору, с удовольствием предложили бы ей подержать недобросовестного кузнеца — здесь его многие знали и откровенно не любили. Да и знатоки признавали — за порчу такого оружия — валькирия снисходительна.

— Кинжалы не его работы, — усмехнулся светловолосый. — Можно посмотреть?

Нюкта пожала плечами — любимец уже испорчен и осквернен, так что причин отказать она не нашла. И даже с каким-то удовольствием отдала ножны Гийому, а он уже передал Арлану. Да и взгляд, который она искоса бросала на любимый клинок в чужих руках, можно было назвать презрительным.

— Сталь очень крепкая, как он мог так сломаться? — посмотрел на валькирию мужчина. Для него один из Ликов казался легкой игрушкой, да и пара, наверняка, не слишком по руке бы пришлась. Не зря Сэлэния определила Двуликого как оружие для сильной женщины.

— Нюкта вообще мастерица железо корежить, — криво усмехнулся Гийом. — Предлагал я ей деревянной дубиной вооружиться, может дольше прослужит. Хотя Двуликий долго у нас, еще от наставницы достался. А ей неизвестно от кого, так что чей сплав сами не знаем.

— Понятно. Клеймо стерлось, но судя по всему из Дахрайской династии. Да и сама форма с механизмом соединения похожа.

Нюкта проследила, как ноги мужчины чуть сжали бока серого жеребца, и тот пошел вровень с травой, не мешая Арлану рассматривать повреждение металла. Затем её взгляд проскользил по сильным бедрам к прямой широкой спине и только затем вернулся к рукам.

Прикрыв блеск глаз густыми черными как смоль ресницами, она чуть заметно усмехнулась. Пожалуй, задание получится еще более интересным, чем предполагалось с появлением схаалов.

— Сколько Мируш взял за работу?

— Много.

— Тогда засовывай еще один прут в глотку — чтобы не врал. Его уже нельзя полностью восстановить, всё равно баланс сбит, да еще неизвестно от какого удара совсем сломается.

Вернув оба Лика в ножны, мужчина передал их Гийому.

— Я говорил тебе, вернемся в Церцию и отдашь посмотреть мастерам, если сразу проворонила. Извини, Ворон, — склонил старик голову перед жеребцом, обернувшимся на него.

— С чего ты взял, что его нельзя восстановить? — сощурилась Нюкта, смотря в спокойное лицо светловолосого. Как она не старалась, раздражение подавить не получалось.

— Те кинжалы у Мируша моей работы, — чуть усмехнулся он, отвечая ей прямым, чуть насмешливым взглядом.

Нюкта неожиданно успокоилась и кивнула... даже слишком низко, так что можно было принять это за поклон. Она ведь действительно успела прекрасно рассмотреть кинжалы — работа была великолепна. Если бы не мастерство, с которым они были выполнены, валькирия никогда не доверила Двуликого тому кузнецу. И результат — только на ее совести. Нюкта слишком спешила в баронство Медока, не стала разбираться, привыкнув, что валькириям не врут.

Интересно, на что надеялся Мируш? Он думал — она уже не вернется? Хотя, если ее послали на устранение мелкой нечисти, то можно было предположить, что валькирия неопытна и молода для схаалов. Но это все равно слабое оправдание.

— Не вовремя. Я уже привыкла к Двуликому.

— Тебя предупреждали — нельзя выбирать.

— Старик, прекрати зудеть, иначе останешься ночевать за воротами.

— Ты слишком редко меня слушаешь, Ночка, — тихо сказал Гийом. — И зря ввязалась в эту историю. Тебе слишком рано браться за такое.

— Мы уже здесь, так что — в самый раз.

Седой мужчина покачал головой. Упрямство валькирий так же неистребимо, как и они сами.

— И что? Она специально дразнит схаалов таким образом? — кивнул Винсент за окно.

Арлан посмотрел туда же, словно впервые услышал о чем-то подобном и это не он помогал валькирии выбирать самое удобное место для украшения крепостной стены головой оборотня.

— Возможно. Она не распространялась о причинах своих поступков.

— Но вы провели вместе весь день, неужели ты ничего от нее не узнал.

— В следующий раз поедешь вместе с нами и поговоришь с ней по высокосветски. Думаю, тебе удастся многое узнать.

— Ну, разумеется, я же...

— Прекратите эту свару! — вмешался барон, ставя на подлокотник кресла кубок с молодым вином. — Винсент, ты, как первый рыцарь, всегда можешь спросить обо всём саму Нюкту. А ты, Арлан, не дерзи и спокойно ответь на вопрос.

Он подавил усмешку. Кажется, в этом месте ничего не меняется. Не менялось...

— Я, право, совсем не успела ее разглядеть, — решила разрядить обстановку Роксана. — Валькирия действительно так красива, как гласят легенды?

Кто о чём, а женщины всё об одном. Но здесь прекрасную даму было чем успокоить — вряд ли ее избалованный муж, так ценящий свои и чужие манеры, положит глаз на эту Богиню Ночи.

Нюкта, надо же — сама тьма, властительница и полог страсти и смерти. С последним понятно — Арлан прекрасно видел, как она владеет оружием, а вот что со страстью?

Опасная... очень опасная, так что в его положении лучше держаться от этой валькирии подальше.

— Братец, ты о ней замечтался?

— Нет, Роксана, думаю, как тебе ответить, чтобы не оскорбить твоего чувства прекрасного и не разочаровать в сказках.

Женщина лукаво улыбнулась и, оторвав взгляд от пялец, посмотрела на него уже куда заинтересованней.

— Неужели врут? Хотя меня всегда забавляло, когда воспевалась краса женщин, стоящих в бою рядом с мужчинами. Красоту и свежесть надо беречь, она так ранима. Да и не женское это дело.

Барон покачал головой, смотря на жеманницу-дочь. И блеснув взглядом, обратился к Арлану.

— Ну а тебе она как?

— Сильная. За ней интересно наблюдать. Каждое движение выверено, каждое слово продумано, ничего не остается без внимания.

— Кто о чём! — закатил глаза Винсент.

Короткий сильный стук в дверь прервал их разговоры.

Первым вошел Гийом, друг и оруже... оружевозец валькирии, мужчина по возрасту сравнимый с бароном, но поджарый, с крепкой рукой и совершенно седыми волосами. Его блестящие голубые глаза осмотрели комнату, прежде чем он сделал первый шаг. И только потом на породистом лице расцвела добродушная улыбка простака. Вот только Арлана таким было не обмануть.

Следом за ним, пригнув голову в проеме, что заставило уголок губы мужчины чуть дернуться, вошла сама Нюкта.

Пожалуй, он поспешил, сделав вывод, что Роксане не о чем беспокоиться. Нет, красива валькирия не была — слишком высокий рост для женщины, слишком литые мышцы заметны под одеждой, слишком вытянутое лицо, слишком большой рот и непередаваемо высокомерно горбатится нос. Слишком... она была слишком... удивительна и неправильна. Судя по тому, что он успел разглядеть во время вечерней прогулки, у этой женщины так же практически отсутствовала талия, а такое женское достоинство как грудь было едва заметно, но это всё компенсировали длинные сильные ноги и та надменно-вызывающая привычка держать себя, что заставляет простых людей безропотно подчиняться аристократам. Винсент пропал, он всегда терял волю и всякую мораль перед манерными женщинами.

Кроме того, у конкретно этой было еще одно достоинство — целый плащ из черных сильно вьющихся волос. Они ниспадали до самой груди валькирии и просто завораживали, заставляя желать запутать в них руки, как путался в этот момент взгляд.

Теперь, похоже, пропал уже он.

— Извините за опоздание, — склонила голову набок Нюкта, разрушая тишину. — Я пыталась выполнить просьбу барона.

Если учитывать, что роль подобия платья играл ярко алый сюрко, одетый поверх узких черных штанов и рубашки — то да, она пыталась.

— Женщину я вижу, а вот юбку — нет, — Медок широко улыбнулся и, легко встав с кресла, подошел к валькирии. — Но ты и так хороша. Позволь мне еще раз представить мою семью. Это моя дочь — Роксана.

Женщина встала и, придерживая юбки, сделала церемониальный поклон, с интересом посматривая на Нюкту, будто на мужчину. Даже глазки пыталась строить. Иногда Роксана была очень изощренна.

— Рада знакомству.

— Я тоже, — в ответ чуть склонила голову валькирия... окидывая рыжую бестию жарким взглядом, на какой не каждый мужчина отважится.

Роксану бросило в краску, а вот Арлан попытался удержаться от улыбки. Это было великолепно!

— Её муж и мой первый рыцарь — Винсент из рода Стенхеймов, — меж тем продолжил барон. — Ну а с Арланом из рода Тельман ты уже знакома.

Коротко кивнув ему, Нюкта развернулась к седому.

— Это мой друг — Гийом из рода Астеймов.

— О! — только и смогли протянуть барон и Винсент.

— Но предпочитаю об этом не распространяться, — поднял руки мужчина.

И правильно. Представителей рода Астейм так просто в покое не оставят. Всегда найдутся "друзья" готовые услужить и подставить представителя одного из самых сильных семей Каридада — богатой западной страны.

— Как же...

— Я предпочитаю быть с любимой женщиной, а не просиживать время на пирах.

— Кто бы дал тебе на них просиживать, — усмехнулась Нюкта. Как понял Арлан — они любили проводить своё время в мелких перепалках. — Я рада, что формальности наконец соблюдены.

— О да, Нюкта. Невежливо с моей стороны держать тебя голодной, идем.

Похоже, барон нашел с ней общий язык. И это хорошо... или плохо — с какой стороны посмотреть.

Устроившись в объемном, удобном кресле, Нюкта чуть потянулась, с удовольствием чувствуя, как отвечают на это мышцы. После дня в седле, ее тело наконец вымыли и сытно накормили, так что возле огромного горящего камина она чувствовала себя вполне довольной жизнью и происходящим. Старик довольно бесцеремонно засунул ей под спину подушку и вложил в руку глиняную чашу с глинтвейном.

Переступив через ее беспардонно вытянутые ноги, сероглазый обернулся:

— Будешь урчать?

Бросив на него взгляд, Нюкта снова вернулась к завораживающему танцу огня в камине. Пожалуй, в иной раз она бы пренебрежительно фыркнула, предпочитая открытое пламя и взлетающие в звездное небо искры... но сейчас ее от этой картины уже мутило. Здесь было уютно, относительно спокойно и интересно. За широким кольцом крепостной стены, отгораживающей баронский город от всего мира и хищных схаалов.