Хроники Валькирий. С именем ночи (черновик)

— Забирайте девку и уходите, — скомандовала схаалка, повернув лобастую голову к трем остальным тварям.

Младшая кивнула, а один из самцов обратился крепким сильным мужчиной, под стать той гадине, что совсем недавно буквально рвало взглядом валькирию. Да и сейчас его глаза пылали ненавистью.

— Мина? — хрипя произнес он, голосовые связки наверняка уже отвыкли от речи. Это суки в приличном возрасте могут проделывать подобное, а вот кобель на то и кобель — только вырвав право жить у себе подобных и обуздав самого себя, они обретают такую возможность.

Сука зарычала и кобель не смел ослушаться, хотя, судя по всему, этих двоих связывало что-то большее чем подчинение, иначе не было бы в его голосе таких требовательных ноток. Да и вообще, кто он такой, чтобы говорить с одной из сильнейших в стае.

А это Нюкта великолепно видела.

Тварь была довольно невысокой, но крепкой, словно вся масса сжалась в ней без потери сил и эластичности движений. Едва заметное серебро на морде только подчеркивало впечатление опытности и мощи — такие суки, едва ли не на грани начала старения, самые опасные. Много знают, много могут, готовы на всё.

— А без железяк этих сможешь станцевать, валькирия? — заговорила она, отвлекая не столько ее, сколько своих же подчиненных, уходящих сквозь промокший насквозь лес с дорогой добычей.

Нюкта же молчала и не отрываясь смотрела на старую патлатую тварь, прожившую, возможно, в треть ценсы больше самой валькирии.

Предугадать действия такой почти невозможно.

На несколько мгновений закрыв глаза, Нюкта полной грудью вдохнула свежий аромат мокрой хвои, смешанной с прелостью лесной подстилки и вонью схаалов. А затем открыла глаза и громко, на пределе голосовых связок, закричала, уже буквально в морду схаалки, не ставшей терять время и возможность. На пол удара сердца тварь растерялась и этого хватило, чтобы валькирия сделала прыжок в сторону, уходя с прямого удара тяжелой, когтистой лапы. Левое предплечье несильно обожгло болью, вот только обращать на это внимание не было времени. Нюкта извернулась и ударила схаалку мечом под ребра. Клинок обагрился кровью, но нечему обнадеживаться, вряд ли он мог серьезно пробить густую шерсть.

Разворачиваясь лицом к оборотню, Нюкта наугад взмахнула мечом, разрезая воздух, слева направо, а, уже сделав выпад вперед, используя удвоенную силу, начала его возвращать. Шкура на груди схаалки рассеклась, а вот тело не пострадало — сука успела податься назад и буквально сесть на землю. Зато уперевшись получше, она вполне смогла высоко и сильно прыгнуть, целясь валькирии в шею, которую едва удалось спасти, подставив руку. Челюсть сжалась на наборном наруче, угрожая если не откусить конечность, то раздробить кости. Да и Нюкта не смогла устоять под силой толчка и упала на спину, чувствуя как тяжелое тело схаалки давит на нее, а острые когти впиваются в тело, едва защищенное тонкой кольчугой. Не в силах отвести зажатую в клыках твари руку от горла, валькирия попыталась другой нащупать один из кинжалов, что всегда носила при себе. И как только сука чуть приподнялась, сильнее надавливая на тело лежащей под ней женщины своей когтистой лапой, она вогнала в напряженный и незащищенный живот одним из новых метательных кинжалов, одетым наподобие кастета. Один раз, затем еще и еще, пока были силы и туша нависала над ней. Живот у сук самое слабое место — здесь шерсть была мягче и реже, не мешающей щенкам сосать молоко. Оно просто не было предназначено на такую силу и злость, что сейчас испытывала черноволосая сестра смерти.

Только сжав этот смертоносный кусок металла, Нюкта осознала как глупо с ее стороны было растягивать своё время, как безнадежно это было. Ей не стоило давать ему... нет, не шанса, давать им обоим возможности изучать.

Скинув с себя труп, валькирия сначала села, а потом потянулась к валяющемуся невдалеке мечу, чтобы отрубить голову суке. Всё должно быть по правилам. И темным тварям не полагается жить среди людей.

Опершись о ствол дерева, Нюкта встала на чуть дрожащие ноги. Можно подумать, она ночь провела в строю у Перевала Хадат, самого жуткого места их континента. Бой длился ничтожно мало, но она чувствовала себя уставшей и слабой.

Но времени на отдых она не имела. Надо было попытаться догнать оборотней, забравших баронессу, ведь Нюкта могла только надеяться, что погоня к тому времени уже разделалась с ловушкой и рыцари слышали ее крик. Они должны были пойти по следу... и она очень надеялась, что глупая девка попадет сегодня в замок, а не под вожака, ведь валькирии очень хотелось лично вытрясти из Роксаны глупость и амбиции.

— Про тебя столько рассказов, а я не впечатлен. Могла оказаться и более ловкой и не давать этой старухе валять себя.

Нюкта вскинула голову, смотря на высокого, крепко сбитого черноволосого мужчину.

Здесь могла быть ваша рек... То есть тут должен быть текст о том, что читать данное безобразие лучше на самиздате. Но не будет, ага.

Схаалы не играли, но и настоящим, ожесточенным боем это нельзя было назвать. Кружатся, клыки щерят, а нападают вяло, словно пастушьи собаки... при стаде баранов.

Арлан снес голову ближайшему к нему зверю и попытался успокоиться.

Конечно, то что это еще одна ловушка, он понял с самого начала. Да и чего тут особо думать — схаалы давно не предпринимали ничего нового, продолжая медленно изводить людей, скрывающихся в городе. А что на самом деле? Готовили новый план? Выжидали? Уже приводили свой план в исполнение? Кто их знает. Последнее крупное нападение произошло несколько дней назад, и тогда они лишь попытались достать до валькирии, оказавшейся слишком опасной для них. А что теперь? Для кого была эта ловушка — для нее, или же...

Судя по тому, что он всё еще здесь, а Нюкта давно скрылась в лесу — это уже не важно.

Земля вокруг них уже пропиталась кровью, но твари не желали сдаться и пропустить людей вглубь старого леса. Хотя для Арлана они бы сделали исключение, но уже он сам не хотел оставлять своих рыцарей в качестве развлечения для цепных псов. Так что пришлось пробиваться вместе со всеми.

Благо через какое-то время к ним присоединился еще один отряд, помогший избавиться от задержки.

Взяв треть ценсы самых преданных и сильных товарищей, Арлан углубился в лес, оставив остальных разбираться с остатками схаалов и сторожить лошадей, те возможно еще понадобятся, если придется спешно отходить. На промокшей подстилке расползались ноги, но мужчины упрямо продолжали идти. Реально за баронессу волновался только Арлан, для других же было важно вернуть наследницу хозяина, без которого земли, а значит и все живущие на них, придут в упадок. Так что дочь барона Медока им надо было вернуть любыми силами. Никто не задавался вопросом каким образом и куда ведет их Арлан, воины давно привыкли следовать за ним...

А вот он сам был куда менее уверен. Звери по всей видимости действительно заранее подготовились к нападению и теперь весь лес пропах чем-то резким, непохожим ни на один знакомый ему запах, но мужчина был уверен, что это отбивает нюх не только у него, но и у самих оборотней.

Громкий крик привлек к себе общее внимание и мужчины как-то сразу развернулись в ту сторону... А вот Арлан насторожился и замер. Чуть слышно присвистнув, он привлек к себе внимание и, медленно подняв руку, приказал следовать за собой, чуть левее от того места куда они шли в данный момент, и почти в другую сторону от крика. Ведь валькирия-то как раз зашла в лес куда правее их.

Его расчет оказался верным — они почти нос к носу столкнулись с небольшой группой схаалов, возглавляемой высоким мужчиной во второй человеческой ипостаси. Именно в его руках и находилась бессознательная Роксана.

Втянув массивным носом воздух, оборотень в упор уставился на Арлана. В темных глазах его кроме ненависти пылало еще что-то насторожившее светловолосого. Из самого нутра мужчины вышел звук, напоминающий рычанье, сказавший куда больше чем могла бы человеческая речь — глубокий, прочувствованный звук, в котором нет места лжи слов и обмана, только нотки интонаций, порой едва заметные — рассказывающие так о многом. Хотя чем именно Арлан так разозлил этого "верного пса" осталось загадкой. А вот угрозу убить женщину он ну никак не мог пропустить. Чуть дернув верхней губой, и показав ровный ряд зубов, он принял вызов.

— Женщину положи... осторожно.

Схаал широко раздул ноздри, а затем просто разжал руки, выпуская Роксану... и в следующую секунду прыгнул на Арлана уже в своем истинном виде. Впрочем, Арлан и не собирался отвлекаться, быстро уходя с траектории оборотня.

Он прекрасно помнил, что где-то рядом еще один матерый кобель и сука, так что справляться с разозленным зверем стоило быстрее.

Когда три изрубленных тела осталось лежать на мокрой земле, Арлан поднял женщину на руки. Ее светлое, уже насквозь мокрое платье окрасилось кровью, но в нынешних условиях Роксане стоит радоваться, что не ее. Сейчас главное как можно быстрее отправить баронессу за надежные стены замка, а так же приставать к ней несколько надежных людей.

К всеобщей радости больше схаалы не вылезали, затаившись где-то в глубине леса.

Едва их небольшая группа выбралась, Арлан глубоко вздохнул, пытаясь вернуть своему нюху чувствительность. Обычно волков и нечисть отпугивали с помощью менее экзотических средств, а это что-то совсем неизвестное. Можно будет потом осторожно узнать у Нюкты, что бы это могло быть.

Да, и кстати.

— Валькирию никто не видел?

Одной рукой прикрывая кровоточащий бок, другой она до боли в пальцах сжала рукоять последнего уцелевшего кинжала. Мечи схаал выбил первыми, лишая хоть какого-то преимущества, ведь метательные ножи и стальные спицы не могли причинить этому огромному животному большого урона. Они разве что раздражали, еще больше распаляя и без того довольно увлеченного игрой вожака.

Нюкта задержала дыхание и постаралась подняться. С первого раза, конечно же, не получилось, тем более что Нюкта пыталась не вставать на колени и другие позы, способные спровоцировать тварь хотя бы на весьма ожидаемые в таком случае слова, если не действия. Её гордость и не такое выдержит, а вот жизнью лучше не рисковать. Так что пришлось сначала садиться. На схаала она демонстративно не обращала внимания, и так было давно понятно, что ей не тягаться с ним. Он прекрасно доказал это, еще когда в первый раз выпустил из своих клыков за один удар сердца до встречи с родной сестрой. Вот только предпочел короткую игру с ее жизнью и гордостью.

До последнего ей не было никакого дела.

Едва Нюкта успела отдышаться и собраться с силами, как на правом плече сжалась огромная челюсть. Длинные острые клыки глубоко погрузились в плоть, под ними трещали далеко нехрупкие кости, преодолевая даже низкий болевой порог валькирии. Захрипев, она чуть дернулась, а затем, побеждая боль и слабость, несколько раз ударила сжатым кулаком по морде, и только когда борьба немного очистила разум, нацелилась на нос твари. Что, разумеется, не понравилось схаалу. Он коротко рыкнул... и чуть приподнимая тело женщины, откинул ее в сторону.

Налетев на дерево как раз распоротым боком, валькирия на какое-то время потеряла сознание.

Вожак же звучно фыркнул. Он давно уже научился справляться и с более сильными противниками, чем валькирия и знал, куда именно наносить удары и в какую плоть запускать свои клыки, предпочитая костям конечностей мягкие ткани живота или боков. Да, обычно добраться до этой цели сложнее, все же эти воительницы не настолько глупы, чтобы не понять такой простой истины, и хорошо защищают себя, но для него, способного прокусить металл, порой было достаточно и одного правильно выверенного броска. Это лишь молодняк цепляется в то, что первое подвернется. А с валькириями так нельзя.

— Жаль что ты такая упрямая.

Нюкта не ответила. С трудом приоткрывая глаза, она посмотрела на склонившегося над ней оборотня. Его мощная пасть блестела от свежей крови, а вот глаза были пусты — ни чувств, ни эмоций.

Поставив одну из широких когтистых лап ей на спину, схаал слегка нажал, дожидаясь, когда изо рта захрипевшей валькирии потечет маслянистая темная кровь.

— Отойди от нее.

Голос второго оборотня казался очень глухим и каким-то рвущимся. Еще совсем молодой схаал сделал несколько шагов к ним, а затем замер. Из-под тяжелых век валькирия с трудом, но смогла рассмотреть этого невиданного зверя. Огромный, всего на пол локтя ниже вожака, с серой шкурой, отмеченной песчаными подпалинами на сильных задних ляжках и широкой, очень мускулистой груди. Да и вообще, о его истинном возрасте можно было сказать только по блеску шкуры, да еще совсем юношеской гибкости, которую более взрослые твари со временем теряли. В остальном же, и высоким крепким костяком, и серебристым загривком и даже костяными пластинами на лапах и уже заметными спинными наростами, он казался переступившим тот порог, что отделяет тупую тварь, от более опасного зверя.

И эти несоответствия были куда как заметней на фоне возвышающегося рядом вожака Тэскэ, во всем своем величии древнего существа.

Сил ругаться, да и хоть что-то чувствовать от подобного у валькирии уже не было. Так что она просто закрыла глаза, сосредотачиваясь на звуках.

— Почему это? — Голос вожака звучал куда уверенней. Уж у него точно не было никаких проблем с голосовыми связками, хоть он и атаковал ее молча, порой даже дыханием не выдавая своих намерений. — Скольких моих самок ты убил своими руками, так почему я не могу развлечься с твоей женщиной? Дурак, как тебе вообще пришло в голову связаться с валькирией?

— Это не твое дело.

— Как раз моё! — недовольно рыкнул вожак. — Чем дольше ты упорствуешь, тем дольше стая будет в этих землях. Моё же терпение на исходе. — Отойдя на несколько шагов в сторону, он кивнул на лежащую едва живую валькирию. — Она нужна тебе? Забирай! Всё равно к ночи сдохнет. И даже если нет — первое что сделает очнувшись, уже сама что-то воткнет в тебя. Они, конечно, любят развлечься с оборотнем, но никогда не забывают его потом прирезать. Так что лучше избавься от нее. Поверь, их шеи ломаются так же как и у любой другой девки. Всего один укус и я забуду всех тех, кого ты убил до нее.

— Ну нет уж. От крови валькирии мне потом не отмыться, и придется по любому подчиняться тебе, не так ли? — Молодой самец сделал несколько уверенных шагов, забирая себе легко отданное пространство. Широкие лапы его ступали мягко, словно у кошки, и только тяжелое, едва сдерживаемое дыхание выдавало схаала.

— Ищешь оправдание?

— Зачем? Я могу и вполне прямо сказать. Она — моя!

Вожак чуть склонил голову набок, а в глазах его зажегся интерес. Но не успел он двинуться к лежащей у его ног женщине, как оказался сбит молодым самцом. Нет, тот не впился в него зубами и когтями, хотя старший дал ему такую возможность. Дураками не были оба и прекрасно понимали, чего может стоить подобное этому оборотню. Всё же, как бы ни были они похожи, у новичка никаких шансов.

Оттолкнув вожака в сторону, он заслонил собой валькирию и чуть присел, больше инстинктивно чем сознательно выражая готовность защищать. Для молодых самцов это почти инстинкт, дающий основу всему внутреннему укладу стаи. Для них своя женщина — идол, достойный крови и поклонения.