Темная Леди для светлого Лорда

Но как говорит одна моя знакомая: 'Раскаянье, обычно, приходит наутро'. Оно и пришло вместе с резким пробуждением от глухого звука падения чего-то, по-видимому, очень тяжелого.

ГЛАВА 3

Я сначала не совсем поняла, где нахожусь. Потом вспомнила и испугалась. На меня в одно мгновение нахлынуло понимание того, в каком щекотливом положение я могла оказаться. Пытаюсь оглядеться, но в полумраке комнаты — это сделать достаточно сложно. Хотя, судя по тому, что в комнате, кроме меня никого не наблюдается, пронесло. Одежда на мне. Дверь плотно закрыта. И только за стенкой громко заорали:

— Лорд, чтоб тебя! Какого... ты гантели свои по полу разбрасываешь, культурист несчастный?!

— А какого... ты под ноги не смотришь?! И, кстати, они такие же мои, как и твои! Ты тоже ими пользуешься.

Я невольно расплылась в улыбке. А тем временем двое парней продолжили выяснение: 'Чьи это, собственно, гантели? Где они должны лежать? И какой акт вандализма над ними будет совершен, если они так и будут валяться на полу'.

Бажен и Антон. Такие разные. Темный и Светлый. Но все равно они казались мне братьями-близнецами. В них чувствовалось какое-то родство. Особенно, когда эта парочка вот так ругалась. Расслабленно падаю на подушку и снова уплываю в страну сновидений. Мне снятся белые волки, бегущие по заснеженной равнине, и слышится тихий плач гитары. Я просыпаюсь со слезами на глазах, а в моей памяти до сих пор звучит та музыка. Любовь, страх, боль и отчаянье, свитые воедино удивительной мелодией.

Мне казалось, что прошло не больше минуты с моего первого пробуждения. За окном уже окончательно рассвело, а за стенкой ругалось несколько парней. Громко, с пылом они спорили о том, стоит меня разбудить, или нет. Я уже говорила, что мужчины народ нелогичный? Посмеявшись над особо громкими защитниками моего покоя, встаю и одеваюсь. А потом направилась на кухню готовить мальчикам завтрак. Их почему-то стало в два раза больше, чем было вчера. Но и знакомые лица среди них мелькали. Правда, я ни одного имени не запомнила, но, думаю, они мне это простят, если я их накормлю.

На приготовление утренний трапезы, у меня ушло: около получаса, десяток яиц, три буханки хлеба, палка сервелата, и половина банки кофе. Так как на кухне все не поместились, пришлось пару раз сбегать с подносом в зал. Лорд, всякий раз, когда ловил мой взгляд, нежно улыбался. Это немного смущало и вызывало некоторое недоумение. С чего это вдруг мне оказывались такие знаки внимания? Да и не были они желанными. Блондин нравился мне значительно меньше моего сероглазого спасителя.

Парни наперебой расхваливали мои гренки и бутерброды. А вот Бажен в мою сторону даже и не смотрел. Он сидел за письменным столом, уткнувшись в ноутбук. Я подошла к нему и положила руку на плечо. Не хватало еще, чтобы он без завтрака остался. Парень нервно дернулся, сталкивая мою руку, и сквозь зубы прошипел:

— Я занят. Отстать.

Как он при этом на меня посмотрел, вообще, отдельная история. Меня очень удивило, что я не осела кучкой пепла к его ногам? Не поняла: чего это он? Я всего лишь хотела предложить ему чашечку кофе. Меня такое 'Доброе утро' озадачило. Вчера глазки строил, а сегодня волком смотрит, да еще и хамит. Что, вообще, происходит? Мир с ума сошел? Или я не что-то неправильно поняла?

Мои размышления о том, как мне обидно прервал Лорд. Он предложил подбросить меня в универ, если я не хочу сегодня прогулять. Прогулять я хотела, но позволить себе такого не могла. Бюджетники, которые дорожили своими местами в отличие от коммерческого отделения, должны были являться на занятия хоть снег, хоть град, хоть температура минус сорок. Наш куратор принимал только одну уважительную причину для отсутствия студента на лекции — смерть, да и то, возмущался такой безалаберности. Поэтому я согласилась.

А после мой взгляд упал на Бажена. Совершенно случайно, кстати, упал. Ведь по большому счету, смотреть мне не него и не хотелось. Неубедительно, да? Но что мне еще остается? Только уверять себя, в том, что этот парень мне и не нужен вовсе. А смотрел он на меня... странно. Чуть ли не с нежность, проступающей сквозь пелену ненависти. Так человек, сидящий на строгой диете, смотрит на витрину кондитерской лавки. Секунда... и с его лица исчезло какое-либо выражение, сменившись ледяной маской полнейшего безразличия.

Тем временем Лорд торопливо глянул на часы, сокрушенно покачал головой, и, схватив за руку, потащил в прихожую. Там он помог мне надеть куртку, и мы вышли из квартиры. Я поморщилась. Мороз обжег мое лицо и руки. Это было осень неприятно. Ненавижу выходить из теплого помещения на холод. Была бы моя воля, я бы зимой вообще из квартиры нос не высовывала. Но злой куратор и приближающаяся сессия — хороший стимул. По крайней мере, стоит о них вспомнить, как мгновенно забываешь обо всем остальном. К тому же, сегодня мне повезло. Не надо даже пешком идти. Прямо перед подъездом стоял огромный черный Зверь. Я в автомобилях не слишком хорошо разбираюсь, но назвать ЭТО 'машинкой' у меня язык не поворачивался.

— Садись, и поедем, — улыбнулся парень, открывая передо мной дверцу.

— А ты прогревать его не будешь? — ошеломлённо спросила, вспомнив, что папа никогда никуда не ехал, пока его 'фордик' не прогреется.

— Так я уже. Пока ты эту ораву кормила. Залезай быстрее. Замерзнешь еще.

Добрались до универа мы минут за десять. И все это время Лорд пытался завести со мной непринужденную беседу, делая это так настойчиво, что не только непринужденность, но и любой намек на нее приказывал долго жить. Когда слишком уж сильно стараешься понравиться, в манере держать себя и голосе начинают проскальзывать нотки фальши и неестественного дружелюбия. Обычно меня такое поведение напрягает, и я не знаю, как вести себя с таким человеком. Но Лорд почему-то казался мне милым. С ним было легко и приятно находится. Несмотря ни на что.

— Если тебе что-то понадобится, звони. Поняла? Не думаю, конечно, что тот псих решится напасть средь бела дня, но... лучше же перестраховаться? Если заметишь что-то подозрительное, сразу набирай меня. Я сразу приеду.

— Хорошо. Если что, позвоню, отвечаю я, доставая сотовый из кармана куртки. — Ты мне только свой номер продиктуй.

Блондин улыбнулся типично-мужской улыбкой, которая говорила: 'Я умный и все предусмотрел. Вам, женщинам, не понять'. Потом вытащил свой телефон. Пара касаний сенсорной панели, и мой черненький малыш запиликал, а на экране высветилось: 'АНТОН'. Не знаю, было ли это намеком или он сделал это без всякой заднее мысли, но я решила звать его только по имени. Мне отчего-то показалось, что он оценит. Ну, и захотелось сделать ему приятное. Это ведь не сложно.

— У тебя, во сколько пары заканчиваются?

— Сегодня в три.

— В три буду тут. Но если решишь уйти пораньше, приеду, когда скажешь. Договорились?

Я кивнула и улыбнулась. Нет, он просто нереально милый, внимательный и заботливый. Золото, а не парень. Красивый, да еще и при деньгах. Просто принц из сказки. И это сокровище сейчас активно выказываем мне знаки внимания. Наверное, именно его образ идеального мужчины и вызывал у меня некоторое отторжение. Я смущалась, терялась и не знала, как мне с ним себя вести. Ну, прямо как семилетка, которой решил отвесить парочку комплиментов старшеклассник. Нет, мне это все, конечно льстило, но поверить в то, что я действительно могла ему просто понравиться, было сложно. Тем не менее, я постаралась проявить к нему интерес. Все равно до пары минут двадцать. Почему бы не поболтать немного? К тому же не видно, чтобы он так уж спешил.

— А ты сейчас на работу?

— Да. Но график у меня гибкий. Так что не беспокойся — ни от чего важного ты меня не отвлечешь. Я почти всю работу делаю дома. Но в офисе появляться тоже нужно. Хоть иногда. А-то ребята вообще забудут, как я выгляжу.

— А чем ты занимаешься?

— Охранными системами и видеонаблюдением. У меня небольшая фирма.

— Это очень... — я замялась, стараясь подобрать нужное слово. — Интересно.

— На самом деле, — Антон рассмеялся. — Очень скучно. Но это именно то, что мне нужно. Обеспечивает безбедное существование и не слишком напрягает. Веселья мне и в должности Лорда хватает.

— А я думала 'Лорд' — это твое прозвище.

— Я поначалу тоже так думал. Мне понадобилось несколько лет, чтобы осознать кто такой 'Лорд'. Но это долгая история. Я тебе ее как-нибудь потом расскажу. За чашечкой кофе в уютном кафе. Ты не против?

Я не слишком искушена во всякого рода словесных уловках. Но мне кажется, или он непрозрачно намекает на свидание? 'Отшить или не отшить?' — вот в чем вопрос.

Так, стоп! О чем я думаю? Какой еще вопрос? Замечательный парень, который, кстати, очень внимателен и добр ко мне, показывает, что я ему нравлюсь. Так ведь и мне он симпатичен. Не могу сказать, что влюбилась в него. Я, скорее, им очарована. Но сомневаюсь, что его обаяние сможет оставить равнодушной хоть одну особу женского пола.

— Конечно, — отвечаю я и вижу, как Антон расплывается в счастливой улыбке. Слишком счастливой, на мой взгляд. Это немного настораживает. Он ведет себя, как влюбленный. Но это же невозможно. Такие, как он не западают на таких, как я. Никогда.

— Позвони мне, когда закончатся пары.

— Хорошо. — Наверное, моя улыбка получилась натянутой. — А сейчас мне пора.

Я уже берусь за ручку, чтобы открыть дверцу и выйти, но он меня останавливает. Выскакивает из своего железного зверя и как истинный джентльмен помогает мне выйти. Это выбивает меня из колеи еще сильней.

— До скорого.

— Да, — замираю на секунду раздумывая, стоит это говорить или нет, и все же решаюсь. — Антон, спасибо.

— За что? — Он кажется удивленным.

— За все, — тихо отвечаю я и почти сбегаю от него в корпус университета. И дело совсем не в том, что я опаздываю. Времени до первой лекции вагон и маленькая тележка. Но мне хотелось побыть одной, разложить все по полочкам. Да и маме нужно позвонить. Не сейчас, разумеется, а уже после пар. Но до того, как я это сделаю, нужно разобраться с тем, чего я хочу от нее узнать.

А пока... вопросы, конечно, у меня были. Но все какие-то сырые, недооформленные. Единственная надежда, что со временем они уложатся в моей несчастной голове, превратившись тяжелую артиллерию, которую я не премину обрушить на мамочку.

ГЛАВА 4

Первая пара прошла, как почти обычно. Генерал (это прозвище нашего препода по высшей математике) строил и отчитывал опоздавших. Затем читал лекцию и орлиным взором следил за аудиторией. От него ничего не ускользало. И нарушителей общественного порядка, или тех, кого Анатолий Сергеевич считал таковыми, в конце занятия ждала публичная казнь — то есть ответ у доски. Поэтому начинали болтать у нас, отвлекаясь от активного слушания и фанатичного конспектирования, только форменные самоубийцы. Я в их число, разумеется, не входила. И даже числилась у Генерала в любимчиках.

Хотя... лучше бы он меня недолюбливал. Тем, кого этот седеющий подтянутый мужчина неопределенного возраста с взглядом снайпера и улыбкой аллигатора терпеть не мог, жилось значительно спокойнее, чем нашей 'Великолепной четверке'.

Но особенно весело на его лекциях приходилось мне. Потому что я -гуманитарий. А во всяких модулях, алгоритмах медианах и степенях просто тону. Но всякий раз умудряюсь выплыть. Потому что подключаю женскую логику. Да, мой аналитический инструмент был необычен. По мнению Анатолия Сергеевича с его помощью можно было скорее запутаться, чем что-то решить. Но он работал. Титаническими усилиями (и прошу заметить, без единой подсказки) я приходила-таки к правильному ответу. И то, что трехшаговый пример я развозила по всей доске, этого факта не умалял. Кстати, однажды к нам на лекцию зашел декан. Бывают у Виктора Петровича такие рейды. Чтобы ни студенты, ни преподаватели не расслаблялись. Так он у Генерала спросил, зачем он бедного ребенка (меня, то есть) заставил доказывать теорему Ферма? На что тот ему ответил, что 'бедный ребенок' сам вызвался. Так сказать, параллельно решению линейного уравнения.

Остальным было проще. Перфекционистка Гелла страдала синдромом патологической отличницы и знала все. Даже то, что ей, в принципе, было не нужно. Неоправданно высокий уровень притязаний и ни капли здравого смысла. И почему достаточно умные, на первый взгляд девчонки, иногда бывают такими дурами?

А наши мальчики — Стас и Олег просто понимали. Им легко давались точные науки. И я не совсем понимала: что эта парочка забыла на факультете педагогики и психологии? Но никогда не спрашивала. Если поступили и не ушли сразу после первого курса, значит, причины у них были. А какие — не мое дело.

Кстати, любимчиков Анатолий Сергеевич выделял особо и был к нам очень внимателен. Каждый раз, доводя нас этим самым участием до предынфарктного состояния. Один только его вопрос: 'Вам все понятно?' — чего стоил?! Ответишь: 'Нет', — начнет объяснять весь материал заново. А еще с него станется предложить всей группе после занятий остаться. Мол, если таким талантливым студентам что-то не понятно, это не они виноваты, а он допустил педагогический промах и готов в свое личное время его устранить. Скажешь: 'Да', — так он что-нибудь спросит по пройденному материалу, причем настолько каверзное, что хоть стой, хоть падай. И выкручивайся, как хочешь, чтобы и группу не подставить, и самому не подставиться.

Из аудитории мы в прямом смысле слова выползли. Наши светлые головы едва выдерживали накал страстей, разыгравшихся на паре. Генерал под конец устроил нам перекрестный опрос. А это было чем-то сродни колесованию. Моральному, конечно, но легче от этого не было. Каждый из нас чувствовал себя убитым. Все-таки грузить будущих психологов точными науками жестоко. С этим даже наши гении были согласны.

Но расслабляться было рано. Нас ждала философия. А это тоже нечто страшное. Нет, по отдельности и предмет, и преподаватель были не так уж и сложны для восприятия. И даже интересны. Но вместе рождали монстра. Мать всех наук запутанную и туманную вел человек, у которого было чувство юмора. Одна беда, у Дмитрия Николаевича оно зашкаливало. Он сыпал шутками и остротами, травил байки по собственную бытность студентом и при этом активно тараторил лекцию. Наш философ не замолкал ни на секунду. Улыбка не сходила с его лица, а обаяние... уже не спасало ситуацию.

В результате тех, кого не замучил Генерал, добил Дмитрий Николаевич. И если первая у всех ассоциировалась с допросом партизан нацистами, то вторая была похожа на экскурсию в психушку. После этого две пары у лиричной Лидии Петровны, казались нам подарком небес. И то, что ее слегка заносило в воспоминания юности, всем было уже глубоко параллельно. Но чтобы не заснуть в ближайшие три часа, мы всей группой побежали в столовую за обязательной порцией кофеина. По средам буфетчица тетя Вера нас даже ждала и заранее рассыпала кофе с сахаром по пластиковым стаканчикам и кипятила три двухлитровых чайника. Другие студенты пропускали нас вне очереди, выражая тем самым солидарность героям, которые выстояли. Мы, молча, глотали горький напиток, заедая кто чем. Но предпочтение девочки, в основном, отдавали шоколаду и булочкам с повидлом, а мальчики — сосискам в тесте. А потом нестройными рядами тащились в аудиторию.