Начать заново, правленая

Отец тем временем продолжал, — Конечно, ты можешь отказаться от этого, но тогда, боюсь, ты станешь изгоем среди нас, и даже я вряд ли смогу тебе чем-то помочь.

Я поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза, — То есть выбора, как такового, и нет, так, отец? — он опустил взгляд. Ну да, выбора действительно нет, но вот, только я и не собираюсь отказываться. Заметив, что он о чём-то задумался, я поспешил его успокоить, — Знаешь, пап, я не считаю себя в праве нарушать обычаи нашего клана и позорить семью, так что... — я выдержал небольшую паузу, — я согласен.

Отец улыбнулся, — Ну, вот и хорошо. Тогда поговорим о ассамблее. Вчера вечером мне принесли приглашения, коих оказалось на одно больше. Догадываешься для кого? — и он хитро посмотрел на меня.

— Вау! Неужели я тоже поеду?!

— Ну, зависит от твоего поведения.

— Конечно, я все сделаю, даже спать на медитациях больше не буду!

За спиной засмеялся Анджей,— Ну это действительно подвиг! Алекс как тебе не стыдно заставлять его идти на такие жертвы!

Я насупился. Я тут видите ли стараюсь, а они ржут, у-у-у, кони! А потом в голову вдруг пришла мысль, а почему, собственно, я? Ответ заставил меня удивиться, — Ну, вероятно, Совет считает, что у тебя высокий потенциал. Однако ты не расслабляйся. С твоей нынешней подготовкой там и делать нечего. Время у нас ещё есть, так что ноги в руки и вперед в тренировочный зал. С этого утра ты узнаешь, что такое настоящие тренировки.

Спустя три месяца.

— Ну, живей! Живей! Шевелись, Макс! Хватит филонить!.. Раз!.. Два!.. Раз!.. Два!..

И вот так каждый день. Солнце ещё не взошло, а я уже тренируюсь, точнее меня тренируют, моё согласие тут даже не учитывается. Пыхтя, поднимаю свою бедную тушку в последний раз и шлепаюсь в лужу. Ну что за свинство, заниматься под дождём! Во-первых — холодно! Во-вторых — мокро! И в-третьих -грязно! Это ж каким... нехорошим человеком надо быть, чтобы выползти в такую мерзкую погоду на тренировку! Оказалось Макаром. Вот уже три месяца он гоняет меня по своей программе и к моему огромному сожалению, отдыха там не предусматривается. Разве, что можно считать отдыхом нудные занятия по медитации, пары посвященные изучению ядов и противоядий, курсы иностранных языков и много-много всякой другой гадости. Но это уже полегче. А вот первое время, у-у-у!!! я думал, что сдохну прямо во время занятия. Первый день меня вымотал настолько, что я еле ходил. А ещё больше меня "обрадовало" заявление Даймона, о том, что он хочет узнать порог моей выносливости и поэтому: "... радуйся, спать тебе сегодня не придётся! Будем работать пока не свалишься!!!" Как я тогда выжил, даже не представляю. Но зато теперь известен порог моей выносливости при запредельных нагрузках, отсутствии отдыха и в состоянии неполной трансформации. Ровно через три недели, во время учебного спарринга я наконец-то потерял сознание, а очнулся уже в своей комнате. По такому случаю, мне даже дали возможность отдыхать целый день! Ну а потом всё пошло по новой. Постоянные занятия чередуемые со скучными лекциями и короткими часами сна.

И вот сейчас, заканчивая комплекс разминочных упражнений, я с ужасом ожидал продолжения.

— Всё, боец, можешь передохнуть минут пять. — эти слова стали для меня громом среди ясного неба. Чтобы Макар остановил тренировку, да ещё в самом начале, должно произойти что-то невероятное.

Я тут же снова шлепнулся в лужу. Боги, как хорошо-о-о...

Наверное я заснул, потому что разбудило меня весьма неприятное ощущение, из моей спины что-то торчало. Дёрнувшись я попытался вытащить неизвестный предмет, но тут же взвыл от боли.

— Что за фигня!!!

— О, ничего страшного, Максимилиан, просто, выражаясь твоим языком, — ты труп, парень.

— Что?! Почему?!

— Макс,— Анджей присел на корточки передо мной, — а как ты считаешь, человек, с семью сантиметрами стали в спине, считается живым?

— Я не человек.

— Вот только поэтому ты всё ещё не умер, — Анджей встал и выдернул свою любимую шпагу. По спине сразу же потекло что-то горячее, но быстро остановилось, организм начал регенерировать.

— Вставай и начнём урок.

Небеса, вот только тебя мне ещё не хватало, — подумал я нехотя поднимаясь из своей, ставшей уже такой привычной и уютной лужи.

Совсем забыл сказать, кроме Макара, мной занимался ещё и папин зам. И как только у него времени на эти издевательства, что он называет уроками хватало. Фехтование, тоже мне, да на фига оно мне сдалось, мне что делать больше нечего?! Нет, ну вот скажите мне, кому, КОМУ, в наше время нужны, все эти мечи, шпаги, сабли и вся прочая средневековая лабуда?!! Захотел разобраться, нож в руки и вперёд! Ну, а если по крупному, то вон всякого огнестрельного навалом, бери не хочу, а ведь можно и кулаками ограничится!

Но нет. Когда я по дурости своей, на первом занятии все это Анджею высказал... у-у-у!!! я думал он меня убьёт! Однако он ограничился более "мягким" методом. Всего лишь, откочерыжил мне обе кисти и заставил отжиматься. Изверг. Как я потом их отращивал, накачиваясь кровью и жуя мел, а так же какие у меня были ощущения, я пожалуй умолчу. Но зато теперь, никто не может упрекнуть меня в недостаточно серьёзном отношении к фехтованию, а если и есть какие возражения, то я мудро держу их при себе.

Я подхватил свою спатху и встал напротив учителя. Спатха, кто не знает, это — обоюдоострый, длинный меч, имеет острый конец лезвия. Был широко распространен у германцев в V в. Общая длина 75-85 см, ширина 4-5 см. Да-да, я действительно всё это знаю, выучишь по неволе, когда над тобой стоят с длинной, остро заточенной полоской металла в руках и угрожают при этом отрезать что-нибудь лишнее, если откажешься. Это теперь я понимаю, что это была его любимая шпага, а тогда мне было всё равно что это, лишь бы не пустил в ход.

Но два месяца назад, Анджей, изменил ей и взял в руки эсток — европейский, прямой меч XIII — XVI вв. с жестким клинком шестигранным в сечении. Предназначается для укола и пробивания доспехов мощным колющим ударом. Длина клинка от 110 до 120 см, длина черена 33-34 см, ширина гарды 25-27 см. Общая длина была от 120 см до 150 см. Вес от 0,8 до 1,5 кг. Хотя, как изменил, вообще-то эстоком могли называть и шпагу обычных размеров.

Вот и сегодня, то же самое. Стоит напротив меня, в спокойно опущенных вдоль тела руках покоятся эсток и кинжал, сам полностью расслаблен, даже улыбается чему-то, гад! А мне страшно, даже не так, мне ОЧЕНЬ страшно. Ладони мгновенно покрылись холодным потом, пальцы замёрзли. Чтобы успокоиться прикусил губу, незаметно для себя распоров её до крови клыком. Я очень боюсь, даже в неполной трансформации я ему не соперник, а значит, опять будет боль. Интересно чего я лишусь в этот раз. Рук? Ног? А может голову отрежет? Да нет, тогда я точно умру. Ну, хоть что-то утешает.

Чтобы отвлечься от таких мыслей, я очертя голову бросаюсь в атаку. Выпад, уклон, ещё один выпад, отбить мечом, поднырнуть под кинжал, удар! отбито, ещё удар, развернуться, обманный выпад, ну же, давай! отбито. Лоб резануло болью, не отвлекаться, не отвлекаться. Выпад, отскок, кувырок, пропустить меч мимо себя... глаза заливает кровью, не отвлекаться, нельзя ослаблять внимание, не отвлекаться. Отбить меч, провести резкую атаку, укло...

— А-а-ааа!!! — и я, падая в грязь, успеваю заметить кинжал, торчащий из груди, а потом сознание меркнет, и я проваливаюсь в темноту.

— ... не понимаю. У него великолепные задатки, скорость, гибкость, невероятная интуиция, а он всё на месте топчется. Я даже Макара упросил его сильно не напрягать сегодня, думал, может, устаёт, хотел побольше времени уделить занятиям с ним, а вон, видишь, как получилось...

— Да, получилось не ахти как. Даже не понимаю в чём проблема. У меня он просто замечательно работает. Ему бы ещё чуть опыта и он меня завалит, не особо напрягаясь. Слушай, может, тебе стоит с ним самим поговорить, вдруг поймёшь, что ему мешает?

— Да что толку, Дайм? Что толку?! Он от меня теперь просто шарахается! Мы только на занятиях и видимся!

— Шарахается? Может в том и проблема, а?

— То есть?

— Ну, может, он тебя просто боится?

— Что?! Макс боится?! Да не смеши меня, этот задира никого не боится, даже Алекса!

— Ну-ну. Я бы всё-таки поговорил. Вон, он, кстати, и шевелиться начал, так, что давай, дерзай, а я пошёл.

В этот момент я действительно случайно пошевелился, и столь интересный для меня разговор прервался. Значит, чуть побольше опыта? Что ж это можно устроить. Попрошу отца позаниматься со мной, может, покажет какие свои приёмчики...

— Макс, давай, вставай! Давай-давай, хватит отдыхать, урок ещё не закончен!

Опять. Да чтоб его! Когда же закончится этот день?!

Я с трудом поднялся, Анджей уже стоял напротив в боевой стойке и ждал только меня. Я нехотя поднял спатху и скопировал его позу. Урок продолжился. Через пять минут я снова оказался в луже, потом ещё и ещё.

Снова встаю, беру меч и нападаю, а в голове в этот момент бьётся только одна мысль. "Зачем я это делаю? Почему не опускаю меч и не сдаюсь?! Почему?! всё равно ведь проиграю, только будет гораздо больнее! Надо остановиться! Надо бросить эту чёртову железяку и просто дать ему себя, наконец, убить! Он ведь этого так хочет!", "Но я не хочу умирать!!!", кричала в ответ другая, "Я хочу жить!!! И я хочу, чтобы этот ублюдок сдохнул!!!". Эта мысль была воплощением моей жажды жить и моей исступленной ненависти, щедро приправленной страхом, по отношению к Анджею. Я смаковал эту мысль, цеплялся за неё словно альпинист, сорвавшийся с отвесной скалы и хватающийся руками за воздух в надежде удержаться, взлететь, и сам не заметил, как начал ускоряться, увеличивать натиск, а потом и вовсе навязывать свой рисунок боя, ненавистному противнику. Всё вокруг размазалось, звуки превратились в одну протяжную гудящую ноту, а капли дождя сверкающими кристалликами зависли во внезапно загустевшем воздухе. Удар, блок, уклон... удар, ещё удар, ещё, ещё и ещё, сделать подсечку, лёгкое движение руки... и меч Анджея, кувыркнувшись на память в воздухе, с жалобным звяком падает на землю, а остриё моей спатхи упирается ему прямо в ямочку между ключицами. Глаза застилает красная пелена, и я продолжаю движение, желая только одного, сделать ему также больно как он делал мне.

— Макс, стой! — и по нервам бьёт ментальный приказ вожака, причиняя лёгкую боль. Но я привыкший, пусть потом, что хотят со мной делают, но этого гада я убью!

— Стоять! — в глазах потемнело от боли, но я упрямо качнулся вперёд, ноги предательски подломились, я рухнул на землю, а рядом свалилось тело израненного, но всё-таки живого Анджея.

Я лежал и смотрел в небо, по лицу стекали капли осеннего дождя вперемешку со злыми слезами, а в душе была совершенная пустота. Закрыть бы глаза, и провалится в темноту, но даже этого меня лишили. Короткий приказ отца : "Не двигаться!", и всё, полнейший паралич, хорошо хоть дышать позволил.

Где-то рядом слышатся встревоженные голоса, видимо хорошо я его покромсал, иначе давно бы уже регенерировал и отомстил.

Холодно, небо, как же мне холодно. Стужа вьётся в груди, завязывает в тугой комок внутренности, растекается морозными струйками по венам. Нет, я понимаю отца, он правильно сделал, когда остановил меня, но вот, с чувствами не поспоришь. Им не скажешь, "да, он был прав", они так и будут стоять на своём. Потому и выстудила всё внутри обида, потому и хочется выть в голос как мои дикие братья — волки.

— Макс,— ко мне подошёл отец, — ты должен понять, я вынужден был это сделать.

Я перевёл на него взгляд. Отец выглядел полностью невозмутимо, но в глазах плескалась вина. Что ж, я понимаю, он не мог позволить мне сделать это, вот только от этого не легче.

— Вставай, — я почувствовал, что моё тело вновь подчиняется мне и медленно поднялся, огляделся. Рядом уже почти никого не было только отец и его тень, Вик.

— Пошли, сын, нам следует поговорить о тебе.

Я всё также медленно последовал за отцом, краем глаза заметив, что Вик пристроился за моей спиной. Вот так. Один поединок и уже почётный караул, или может быть конвой? Скорее всего, второе.

Так в молчании мы дошли до кабинета. Отец, молча сел в кресло, Вик пристроился у двери, как бы невзначай перекрывая мне выход, ну а я остался стоять.

— Макс, — мягко начал отец, — сядь, пожалуйста, нам предстоит долгий разговор. — Хорошо, — продолжил он, когда я устроился напротив, — а теперь, скажи мне, ты понимаешь, что чуть не убил Анджея? — он взглянул мне прямо в глаза. Я кивнул и взгляда не отвёл.

— А понимаешь ли ты, что тебе грозит в этом случае? — я опять кивнул.

— Тогда скажи мне, почему ты хотел его убить?

В горле вдруг пересохло, но я упрямо сжал кулаки и ответил, — Всё просто, папа. Я его ненавижу! — и я позволил своим чувствам выплеснуться на отца.

Тот в первый момент отшатнулся и побледнел, а потом вдруг рассмеялся, — Ох, Макс, ну и насмешил! Сказал тоже — ненавижу! Ой, не могу!

Я недоумённо поглядел на него.

— Ты, что же не понял, что это не твои чувства? — я мотнул головой, — Это была искусственно наведенная ненависть, — пояснил отец. — Просто времени у нас мало, вот Анджей и решил дать тебе дополнительный стимул. На каждом занятии он внушал тебе жгучую ненависть к своей персоне, чтобы ты лучше дрался, да вот только твой ментальный щит был слишком силен и обойти его он смог лишь на этом уроке. Ну а к чему это привело, ты и сам знаешь.

Я оторопело помотал головой. Что же это такое? Значит все те чувства, что я испытывал во время схватки были не моими? Вся та злость, вся ненависть, что буквально душила меня при одном лишь взгляде на Анджея, были всего лишь иллюзией?!

Я поднял ошарашенный взгляд на отца, он усмехнулся, — Что, не веришь? Ну давай проверим, — и прежде чем я успел возразить, он крикнул, — Анджей, заходи!

Я моментально развернулся в кресле и увидел входящего наставника. Кулаки помимо воли сжались, но это всё, что я почувствовал при виде его физиономии. Хотя нет, вру, еще я почувствовал стыд, стыд за то, что не смог распознать наведённых эмоций и чуть не убил безоружного. Краска стремительно залила щеки и я смущенно пробормотал, — Извини, — а потом стремительно метнулся к выходу мимо застывшего в ступоре Анджея.

Добравшись до своей комнаты я завалился на кровать и забил на всё, провалявшись до самого вечера.

Вот так и закончился этот безумный день.

Следующее утро началось как обычно. Побудка, медитация, а потом занятия с Макаром, стрельба, пятиминутный отдых и... фехтование. Если честно, то в этот раз я боялся даже больше чем обычно. Я просто не мог предсказать реакцию Анджея на моё вчерашнее поведение. Конечно я извинился, но кто его знает?

В итоге, когда появился учитель, я довёл себя до такого состояния, что приходилось зажимать руки между коленями сидя на земле, настолько они тряслись. Но увидев Анджея я вдруг волшебным образом успокоился. Да плевать на всё! В конце-концов он сам этого добивался! Специально!

Я встал и коротко поклонился, — Учитель.