История 1. Наживка.

Долго ли, коротко, я не знала. Первый раз в жизни делаю подобные вещи, да и ритуал записала, скорее, в шутку, будучи уверенной, что мне он никогда не понадобится. Глина должна быть размазана по телу как можно ровнее, иначе получится халтура. Да и потом, когда настоящее тело выдёргивается из иллюзорного, подсохшие (а это обязательное условие!) частицы здорово царапают кожу. Не очень-то приятно, есть и другие способы создания материальной иллюзии, гораздо менее болезненные! Но в этот раз иного выхода попросту не было.

— Так что извини! — развела я руками.

— Да ничего! — беззаботно отмахнулся парень. — До свадьбы заживёт! А я сразу понял, ты что-то необычное задумала!

Ничего себе, новости! Обалдеть можно! Я его, несчастного, пожалеть только-только собралась, по головке, значицца, погладить, а он, оказывается, чхал на моё искреннее девичье сочувствие! Вот они какие мужики нечуткие, мог бы и промолчать! Обидно... Пожалейте меня кто-нибудь!!!

— Кейди, ты чего? Голова болит?

— На сердце моём раны болят! — горестно возвестила я и, поднявшись на ноги, увлечённо стала созерцать результат своих магических деяний.

Иллюзии — не мой конёк, но эта, сделанная впопыхах да кое-как, удалась на славу. Те части двойника, где заряженная магией глина соприкасалась с кожей и одеждой Тана, были материальными, остальное — воздушный морок. Но утопленка, похоже, подмены не заметила. Главное, что тёплый, мягкий и не брыкается. Вот это НАСТОЯ-А-АЩИЙ МУЖИ-Ы-ЫК! Морок вообще вёл себя апатично и совершенно не сопротивлялся, когда пускающая на радостях слюни дохлая бабища трепетно прижала его к груди. К более активным действиям она пока не перешла, чему я искренне радовалась — смотреть на это не хотелось, а пришлось бы. На нас Марьяна не обращала никакого внимания, для неё сейчас центром Вселенной был красивый мужик. Мда, а что ещё похотливой бабе от жизни надо?

— Дрянь какая! — с чувством произнёс подошедший эльф. — Такое ощущение, что она меня лапает!

— И неудивительно, в нём часть памяти твоего тела! Иди-ка ты в деревню, постучишься во второй дом с южного края и скажешь Леде, что от меня. Она женщина добрая, накормит и согреет. А я поутру вернусь.

— Ни за что! Думаешь, я этим рыбакам всё с рук спущу? Ты ведь сама их ловить собралась, верно?

Что ж, я его понимаю — неприятно быть наживкой для нежити. Кто-то циничный и жестокий использовал живое мыслящее существо как дождевого червяка. Ага, эльф, да ещё и один! Кто ему поможет, грех таким случаем не воспользоваться! Только этот кусок фекалий не учёл одной крохотной детальки — непредсказуемой меня. И облажался, с чем его и поздравляю, ибо связываться с взбешённой безумной магичкой — занятие не для слабонервных!

— Да! — кивнула я. — Порыбачим?

Мы тихонько, как две вороватые мышки, прокрались в ближайшие к ловушке заросли. Могли бы и не таиться, утопленка, вытянув губы трубочкой, гундосила колыбельную своему мужчине. Брр!!! Тан проскользнул в неженковый (5) куст вёрткой лисой, я же вломилась медведем с похмелуги. Парень неодобрительно покачал головой, но я не обиделась и показала ему нужный палец с зажжённой на кончике ногтя искоркой. Ну и пускай он весь такой замысловатый, зато колдовать не умеет! И потом, кто кому шкуру и честь спасал? Моё безмолвное пожелание эльф истолковал верно, и сложил сначала один шиш, а затем второй. Ну и дурак, кто же так с аристократкой разговаривает? Могу и в глаз холёной ручкой засветить! Я показала ему язык, тот в ответ состроил длинный нос. Козья мать, неужели все гибриды такие придурочные?

Если я всё правильно поняла, то рыболовы-любители должны появиться со стороны деревни. От крестьянских домов до реки расстояние довольно приличное — сначала надо обогнуть кукурузное поле, затем минут десять идти плешивеньким леском, потом пересечь заливной луг... Надеюсь, они успеют до того момента, как двойник Тана рассыплется мелким песочком и Марьяна начнёт голосить на всю реку. Почему-то я была уверена, что подельников было, как минимум, двое, хотя одного из них, кажется...

— Говоришь, квас с каким-то мужиком пил? А как этот мужик выглядел? — спросила я для порядка, хотя примерный ответ уже представляла.

— Ну, как... Как мужик! С бородой! — пояснил эльф.

Тьфу!!! Кудрить твою ётить! Для ушастых что, все люди на одно лицо?

— Тёмный, светлый? Глаза какого цвета? Губы, нос? Худой, толстый?

— Ну, чёрный как грач. Нос как у грифа, глазки как у борова и бледный, как лесная поганка!

Удивительно, но в этом красочном описании я признала ведуна Георгия. Впрочем, его я с самого начала и подозревала. И магии не чурается, и, по словам трактирщика, с эльфом сидел. Подсыпал ему в квас тайком сонное зелье, только не мгновенно вырубающее, а замедленного действия. Интересно, зачем ему Марьяна-утопленка понадобилась? И ещё одно меня беспокоило...

— Помнишь, Тан, она, вроде, сказала, что её топили... Или мне почудилось?

— Значит, обоим почудилось! — хмыкнул эльф. — Думаешь, этот Георгий её утопил?

— Не знаю, увидим!

Утопленки бывают разные. Самоубийца, а это — львиная доля водяной нежити, обречена на существование в полусгнившем виде до тех пор, пока какой-нибудь добрый маг её не упокоит. Душа совершившей один из непростительных грехов женщины никогда не попадёт в Обитель Божию, её забирают беси. Так, по крайней мере, учила церковь Единого. Невинно убиенные имеют пред Заступником гораздо больше привилегий, нежели их товарки-грешницы. Тела таких утопленок со временем разлагаются, и душа становится речным духом, либо возносится на Седьмое Небо, в Эдем. Гулящей Марьяне никакое Небо явно не грозило, поэтому в Веретеннице, скорее всего, заведётся дух-водяница. Но и в Хелль она не попадёт, что согласитесь, весьма утешительно.

Минуты текли со скоростью безногой черепахи, и виноваты в этом проклятые кровососы. Но я хотя бы одета в рубашку и безрукавку, а вот голому расцарапанному торсу Тана приходилось несладко. Комары, восторженно звеня, нападали на него отрядами, полками и легионами. Стоит, конечно, ранки обработать, но для начала нужно прогнать речных вампиров, и я зашебуршилась в незаменимом вещмешке. Моя мамочка на проводах, вместе со слезами и кучей "нужных" наставлений, одарила меня целым возом разных снадобий, лекарств, духов и прочей вонюче-пачкучей гадости. На кой ляд мне, магичке, нужна зелёнка? Серьёзные раны ей обрабатывать нельзя, а мелкие царапины я и сама залечить в состоянии. Или, скажем, духи "Любимая жена халифа"? Знаю я, чем от тамиранских (6) баб смердит, никакой любовью конский душок не перебьёшь. Духи я раздала девкам из Весёлого Переулка — пускай восточных мужиков радуют, мешок с лекарствами приволокла в богадельню, и единственным, чего так и не смогла пристроить, было средство от комаров. Пузырёк, конечно, по всемирному закону подлости, оказался на самом дне мешка. Я пригляделась к этикетке.

— "Ароматы лета", — зачитала я вслух. — Убивает насекомых наповал и даёт Вам возможность почувствовать себя Королём фиалковой поляны в лунную ночь!" Вот это да! "Способ применения: намазать открытые участки тела и наслаждаться эффектом. Доброго Вам времени суток! Сделано в Тамиране..." Гм...

— Чего ты ждёшь? — простонал несчастный эльф, ладонью счищая со спины комаров.

Чего жду? Ну, ладно, посмотрим. Может, на востоке только с ароматами для женщин проблемы? Хотя, с другой стороны, комарихи — тоже бабы... Я откупорила пробочку... и тут же водрузила её обратно. Напрасно, королевское снадобье успело прыснуть в воздух. Неведомые изготовители не солгали — насекомые действительно всей кучей обрушились в траву. Мы с Таном тоже. К счастью, едкий дымок повисел над нами недолго и, подхваченный ветерком-шалунишкой, поплыл дальше травить лужайку. Хватая ртом воздух, как выброшенные из речки окуни, мы с эльфом уставились друг на друга покрасневшими слезящимися глазами. Ни хрена себе фиалки при луне! Это какие-то фекалки под жарким южным солнышком! Чеснок в задницу тому гундосому, который эту пакость варил! Ну, мамочка, удружила...

— Ты нассс шшто, убить решшшила? — прошипел, вытирая слёзы, эльф. Ну да, а я и забыла, что тёмные по-змеиному балакать умеют.

— Так комаров-то нет! — возразила я. — И потом, смотри, ей, похоже, нравится!

Утопленка сидела на земле, скрестив ноги по-восточному, и жадно поводила носом. Мда, на вкус и цвет товарищей нет... Морок уютно устроился у неё на коленях и, похоже, был вполне счастлив. Какая прелесть! Картина, достойная королевской уборной! Только Тан почему-то романтики не оценил и скривился. Может, он предпочитает плети, цепи и прочую немотивированную агрессию? А что, он ведь на четверть тёмный, говорят, дроу, ух, какие выдумщики-изобретатели... Марьяна тем временем закурлыкала и ласково почесала своего мужика за ухом. Вот тут-то меня и прорвало. Этот вопрос был одним из яблок раздора в жарчайших дискуссиях, и будоражил умы юных студентов вот уже бесчисленное количество поколений. Задать его эльфу напрямую никто бы не решился, и поэтому версии ходили самые разнообразные. Ну, да я — не все, Кейделин Льеши вообще девушка без комплексов...

— Тан, вот скажи-ка, а почему у эльфов уши такие? — нахально спросила я и протянула ему целебную мазь — задобрить, так сказать.

— Какие такие? — ухмыльнулся парень, но мазь забрал.

— Длинные и острые! Вы ими что, мух отгоняете или это для красоты — чем длиннее, тем престижнее?

— Как, тебе не рассказывали? — "искренне" изумился Тан. — Это же древняя, необычайно грустная легенда! Её даже дети малые знают. Хочешь, просвещу?

— Давай! — я прямо-таки горела любопытством. Ну, держитесь, однокурснички!

— Когда Богиня Сит"Тхар создавала прародителя эльфов, тот получился надменным и своевольным, — голосом профессионального сказителя начал парень. — "Слушай шёпот леса!" — говорила ему Богиня. "Не слышу!" — отвечал первый ситтх, и Светлейшая печалилась. "Слушай зов моря!" — просила Сит"Тхар. "Не слышу!" — упрямился глупец, и Богиня хмурилась. "Слушай песню ветра!" — умоляла она. "Не слышу!" — повторял он, и Светлейшая гневалась. "Ты меня-то хоть слышишь?" — грозно вопросила Сит"Тхар. "Не слышу!" — по привычке отозвался идиот, и тогда Богиня взбеленилась и вытянула ему уши. "Теперь ты будешь слышать всё!" — удовлетворённо сказала Сит"Тхар, и с тех пор у нас очень тонкий слух!

Я вытаращилась на эльфа как бычок на новый забор. Он что, придуряется? Может, по мозгам для профилактики?

— Глумишшшься, да? — не хуже чистокровного дроу просвистела я.

— Не-а! Скажи, почему у тебя ушки маленькие и овальные?

— Эээ... Не знаю, у всех людей такие!

— Вот и я не знаю! У всех ситтхов такие!!! — улыбнулся повеселевший эльф. Целебную мазь он извёл полностью, и явно этим фактом был чрезвычайно доволен — царапины затягивались прямо на глазах. Да ну его на фиг, убогого!

Тан вдруг прицокнул и, зажав мне рот ладонью, ткнул пальцем в сторону деревни. Вот они, рыбаки! Идут по лунному полюшку, как некроманты на прогулке. Двое, я так и знала! В плащах, на лица надвинуты капюшоны, зловещие такие, три ха-ха! Да их Тан и без меня в бараний рог скрутит, в носу почистить не успеют! Тёмные глаза квартерона зловеще полыхнули алым — видимо, думал о том же самом. Он напружинился, готовый мгновенно взвиться в воздух и в длинном стремительном броске повалить противника на землю. Нет, дружок, так дело не пойдёт, рановато! Я, в свою очередь, прижала указательный палец к его губам, а затем успокаивающе похлопала по щеке. Эльф недовольно сдвинул брови, но алые огоньки погасли. Вот и хорошо... Люди, меж тем, приблизились к ловушке.

— Так и знал, что клюнет! — сказал первый "капюшон".

Мы с Таном переглянулись и синхронно кивнули — Георгий. Второй рыбак не ответил, только усмехнулся, и почему-то гаденькие нотки в его голосе показалась мне очень знакомыми.

— Марьяна! Марьяна, отвлекись! Марь... — Георгий вдруг осёкся и дрогнувшим голосом произнёс, — Боже мой, он, кажись, и не дышит уже! Говорил, надо было раньше идти!

— Очень хорошо, одним ушастым меньше — людям жить привольней! — процедил второй и откинул капюшон за спину. Тарас, козья мать! Если бы Тан не зажимал мне рот, я бы заорала! Вот с*кин сын, а я его, гнусь паршивую, от зазывы спасала! Однако выдержке эльфа стоило позавидовать — ни единым мускулом не шевельнул, умница!

Марьяна, дотоле не обращавшая на мужчин ни малейшего внимания, вдруг встрепенулась, бережно положила морок на траву и, широко расставив руки со скрюченными пальцами, пошла к парню.

— Убийцсса...

От мёртвой женщины исходила такая рвущая душу ненависть, что я тихонько всхлипнула, а Тарас попятился. Впрочем, струсил он напрасно, магический круг держал утопленку не хуже, чем нас с Таном. Марьяна упёрлась голой грудью в стену так же внезапно, как совсем недавно я, и так же удивилась, испугалась и разгневалась. Повела ладонями по невидимой преграде, зарычала, замолотила по ней кулаками... А Тарас вдруг осмелел и расхохотался, а мне больше всего на свете захотелось выпрыгнуть из убежища и врезать по смеющимся губам так, чтобы этот щенок улетел прямо в холодные объятия мертвячки.

— Как была глупой телушкой, так и осталась! — звонко выкрикнул парень. — Где ларец, Марьяна?

— Убийца! Убил нассс! — бесновалась утопленка. Нас? Я удивлённо посмотрела на Тана, а тот, словно прочитав мои мысли, отрицательно мотнул головой — нет, не ослышалась.

— А мне от тебя ублюдок не нужен, корова дойная! — сквозь зубы процедил Тарас.

Вон оно как получается! "Дойной коровой" в сёлах называли зажиточных женщин, как правило, вдов, которые ради полюбовника были готовы продать фамильные ценности... Минутку... Ублюдок? Она что...

— Марьяна! — ласково позвал ведун. — Скажи, куда ларец спрятала, и мы тебя отпустим! Иначе солнышко взойдёт, и ты сгоришь! Ты же умная женщина, ну зачем тебе, мёртвой, побрякушки?

— Убийца! Убийца!.. За что?

Голос утопленки надломился, и она что-то забормотала, зашептала, мечась по кругу, как привязанный к колышку лесной зверь. Лерссен "Гробовая Доска" Квист — тощая лекторша по Теоретической Некромантии — в течение всего третьего курса доказывала нам, что нежить неразумна, лишена каких-либо чувств и подчиняется "только лишь низменным инстинктам хладной плоти, им одним..." Говорила она так зловеще и проникновенно, что все были убеждены в её святой правоте. А сейчас я смотрела на Марьяну и видела не разбухший труп, алчущий свежего мяса, а несчастную женщину, которой воспользовались, а потом убили, да вдобавок, предали уже мёртвую. Видимо, мельничонку Тарасу понравилось убивать беременных...

— Марьяна! Я к Владке твоей, как дозреет, женихаться пойду! — нагло заявил парень и демонстративно вытащил из-за пояса здоровенный нож. Гм, кухонный. — А откажет, за тобой под воду спущу!

И помахал ножом в воздухе, словно вонзая в чьё-то невидимое тело. Утопленка взвыла ещё громче. Ведун Георгий поморщился и тихо, на грани слышимости, произнёс:

— Дурак ты, Тарас. Припугнул бы, да и дело с концом, почём топил-то? Меня ещё втравил...