История 1. Наживка.

ИСТОРИЯ 1. НАЖИВКА.

— Ну и денёк! — вздохнул трактирщик, полируя стакан до зеркального блеска. Как же-с, госпожа магиня пожаловала, вдруг на посуду заляпанную осерчает, да отчебучит чего замысловатое? Кто ж их, магиков столичных, знает?

— А чем тебе денёк не угодил?

Я — девушка добрая, и потому решила приподнять мужику настроение. Засветила на кончике ногтя искорку и принялась выжигать на дубовой столешнице портрет моей любимицы Серебры. Серенькая — единственный подарок навязанного родителями женишка, который меня действительно восхитил и обрадовал. Достать детёныша мантикоры невероятно сложно и опасно, а уж малыша-альбиноса... Год назад, в день своего восемнадцатилетия, я едва не разнесла родной особняк по камушку. В ладонях пищал маленький белоснежный комочек, а радость копилась, копилась... И вдруг попёрла. Да как попёрла! С диким стеклобойным визгом, огненными молниями по дорогущим эльфийским занавескам и дружески отвешенной жениху затрещиной. Ну не умею я держать в себя руках, что тут поделаешь? Серебра сейчас дома, ждёт у камина гулёну-хозяйку...

— С утра пораньше остроухий этот припоролся! — кося глаз на моё творчество, пожаловался мужик. — Мясо ему, видишь ли, недожарено! Щи кислые! А лук да чеснок он вообще, кровопивец, не жрёт!

Рука у меня дрогнула, и на мантикорьем глазу образовалась катаракта. Не люблю эльфов, уж больно наглые. Как-то раз мне довелось побывать на королевском приёме "тёплого, домашнего" образца. Все свои, все родные, приближённые и просто друзья. Среди них мой отец — директор ГУМа (Государственного Университета Магии), ну, и я в довесочек. Всё бы хорошо, но кто-то шибко умный попросил принцессу Анабэль спеть... По мне, эльф, открывший рот — то же самое. Глаз радует, а слух режет.

— А давно ли кровопивец-то упоролся?

— Давно! Просидел здесь, полдня, — жарко ему, видишь ли, с ведуном нашим парой слов перекинулся и свалил! Деревяшка привередливая...

Интересненько! Деревяшками селяне обзывали дроу или, в простонародье, дровов. У нас в Университете одно время ходила модная скороговорка — проверка степени опьянения: "На дворе трава, на траве — дрова, на дровах, надравшись в дрова, дрыхнут дровЫ". Только вот дроу редко покидают свои Антранцитовые Анфилады на юго-востоке Ардары, чего ж этот попёрся в самое сердце страны? Любопытно...

— Токмо энтот свалил, вдовец наш неупойный прикатился! Мол, люди добрые, вы уж соберитесь, реку багром прошерстите да бабу мою выловьте! А сам болтается, как, прости Господи, мотня собачья!

А вот эту историю я слышала от крестьянки Леды, к которой напросилась на ночлег. Пять дней назад пропала жена сельского головы Артемия. "Как в воду канула", — пожимали плечами люди. Они оказались правы, два дня спустя быстрая изворотливая Веретенница выплюнула на дубовый корень женскую исподнюю рубашку. Чью — узнали по петушиной алой вышивке. Местный ведун Георгий поворожил-поворожил, да мертвечину почуял. "Утопла!" — оповестил он безутешного Артемия. Голова решил не отрываться от горячо любимой жены и тоже стал топиться, да только не в реке, а в напитке ядрёном и многоградусном.

— А под вечер и ведьмачка наведалась. Совсем хреново, а? — лукаво спросила я.

— Да что вы, что вы, госпожа волшебница! — истово замахал руками трактирщик. — Вы ж нам пользу приносите, поможаете! Венька Мешок сказывал, вы ему зазыву (1) на мельнице извели?

Я поморщилась. Ну, извела, и что? Прибил мельников сын Тарас суку неощенившуюся, да ещё и удивился, мол, чего ж ей не покоится? Заплатили мне, правда, хорошо, но на обед я не осталась — противно за одним столом с убийцей сидеть. Беленький такой весь, сладенький — чисто зефир! Угу, да только не в шоколаде, а в том, чего и под красивой обёрткой спрятать не удастся. "Жизнь, разумом от Бога наделённая, превыше любой иной будет!" — наставлял нас Пётр — преподаватель целебной магии. Это — нерушимое правило любого практикующего мага, согласен ты или нет. Да и жаль стало дурака, уж больно ярой была ненависть зазывы и её не родившихся щенят, даже ведун за такое дело не взялся. А мне вдруг до безумия захотелось помыться, чтобы тугие быстрые потоки унесли в неведомые земли всю грязь, всплывшую из подсознания.

— У вас купальня-то где?

— Чего?!!

— Куда, спрашиваю, купаться ходите? Есть на реке заводь какая или отмель, хотя бы?

Отчего-то мой простенький вопрос произвёл странный эффект — рыжие глазки мужика забегали, а пальцы устремились щипать и без того куцую бородёнку.

— Заводь-то есть, — мимоходом глянув на выдранные волосья, сказал трактирщик, — да токмо ходить туда не надобно, свечерело уже.

— А мне какая разница? Хоть подглядывать никто не полезет!

— Так-то оно так, да только... Марьяна наша, говорят, русалкой обернулась. Утащит ведь...

Я дико захохотала. Русалкой может стать только юная девица, мужчины не познавшая, а Марьяна, судя по Лединому описанию, была бабой колоритных размеров и до мужских ласк дюже охочей. Гостеприимная селянка, тихонько хихикая, говорила, что рогам головы мог бы позавидовать даже венценосный олень. Русалка, ёжкин пень, за хвост — да о плетень!

Вдоволь полюбовавшись на модно декорированную столешницу, я решила обрадовать трактирщика и сказала, что он первый, кто получил от меня именной знак будущей Великой Магини. Пускай гордится! Вполне собою довольная, закинула на плечо мешочек с тетрадкой и цветными, опасными в чужих руках (да и в моих иногда) пузырьками, раскланялась и пошла пугать русалку. Полтора месяца странствий по глухим чащобам да пыльным дорогам никого не красят, так что мой внешний вид для этой цели подходил просто идеально.

Два месяца назад сын королевского посла Анвар Оделли пришёл официально женихаться к некой Кейделин Льеши, то бишь, ко мне. Плевок в улыбчивую рожу и обещание засунуть обручальное кольцо куда поглубже он с великолепным хладнокровием проигнорировал. Потрясание огненным кулаком подействовало ударнее, и трусишка призвал на помощь родителей. Моих. Ахи, охи, причитанья, вздохи... Женишок позорно удрал, оставив меня на съедение отцу — человеку, природой одарённому без меры. И маг великолепный, и политик, а уж интриган... Вешайтесь, вражеские шпиёны, любого Натан Льеши на чистую воду выведет! Только я — не шпиён, а законнорожденная дочь, и папенькины угрозы и уговоры мне, как коту морковка. С рассветом мы пришли к соглашению: я заканчиваю ГУМ (ещё три года свободы!!!), устраиваюсь на должность Придворного Мага, а затем выхожу замуж за Оделли. Скрещенных за спиной пальцев отец, естественно, не увидел. Было ещё одно условие с моей стороны. Я прохожу летнюю практику одна, без смотрителя и там, где хочу. А я хотела увидеть Ардару, так сказать, с изнанки. Не мощёные камнем столичные улицы и отделанные золотом и красным деревом дома знати, не роскошные королевские залы, а простые деревни с дрянными дорогами и убогими кладбищами, тёмные омуты с водяными и танцующих при луне русалок. Я — маг, а не целительница, не оракул, не алхимик, не домохозяйка, в конце концов! Мне нужна воля. Так отцу и объяснила. Тот, к моему нескрываемому удивлению, понял.

Фиг с ним, с женихом, и пятнадцатого эдиона (2) я бодренько подпрыгивала на чёрной конской спине по направлению к Красным Воротам. В мешочке, притороченном к седлу, позвякивало отнюдь не золото, а четыре гнутые подковы для родительского благоспокойствия, уворованные из моей же конюшни. Ардины (3) пошли на благотворительность в храмы Иноллы — Богини Пути и Тильзита — Бога Удачи. Тонконогий осанистый Ураган редчайшей лернесской породы великолепно подходил для гарцевания на столичных улицах, но для бродячей жизни не годился. Конёк остался на попечении зажиточного крестьянина из Запрудья вместе с уздой, дамским седлом и горстью предпоследних золотых. Не беда, я — будущий боевой маг, сама заработаю! Да и серебришко пока водится. Мужика я ненавязчиво предупредила, что, если по возвращении вместо коня увижу замороченного ослика, то его самого превращу в мерина со всеми вытекающими. Видимо, Конский Бог на меня здорово осерчал — с лошадьми не везло капитально. Первая по дурости утопла в болоте, вторая ночью удрала и попала в волчий капкан на радость чёрному медведю, третья накануне обожралась пучанки — травки вкусной, но образующей в желудке ядовитые газы. В Лужки я притащилась пешей, с языком, свисающим до самого дола, и постучалась в первую попавшуюся дверь...

Эх, нравится мне вольная жизнь! И на сеновале покемарить довелось, и молодой нечищеной картошки поела, вот сейчас в речке при закате накупаюсь! Замечательно, и пошёл ты, Анвар, в парадный выход! Заводь я отыскала очень быстро — просто пошла вдоль берега.

Травушка зелёная... Ивушки плакучие... Кустики колючие... Мужик полуголый... Остроухий... Твою мать, срамота! Хоть штаны при нём, и то спасибо!

Я подошла ближе и с интересом принялась разглядывать эльфа. Трактирщик ошибся, этот парень не был чистокровным дроу, скорее, квартероном. Кожа не шоколадная, а цвета кофе со сливками, длинные растрёпанные волосы отливают лунным серебром. Фигура... Мда, попробуйте отыскать толстого, чересчур тощего или горбатого эльфа! Найдёте — сотню ардинов заплачу и поцелуем в щёчку припечатаю! Но больше всего в эльфе радовало то, что кто-то умный и заботливый связал его по рукам и ногам, и даже о кляпе позаботился. Ай, молодец, для меня, видать, расстарался, шалунишка!

Ушастый, видимо, почувствовал мой взгляд и открыл глаза. Тёмные, но цвет не разобрать — далековато. Подойду-ка поближе... Я положила мешок на травку и приблизилась.

— Ммм! — протестующе замычал эльф.

Серо-фиолетовые, надо же... Колоритный типаж, такого в толпе издали видать. Боги, какая чудесная картина! Всё же смотреть на эльфов гораздо приятнее, чем их слушать. Подойду-ка я ещё...

— Ммм!!! — отчаянно замотал головой парень.

"Дзеньк!!! — звякнул в голове тревожный колокольчик. — Опасность! Опасность!" Иди на фиг, интуиция, ничего он мне не сделает.

Я присела на корточки и провела ладонью по его обнажённой груди. Несчастный эльф задёргался так, будто к нему прикоснулась болотная шишимора. Ну, чего испугался, дурачок? Меня, что ль? Подумаешь, волосы синие — это я женишка так отпугивала, а дриадская краска шибко въедливой оказалась. Ну, глаза чуток шальные, согласна! Выпила в трактире кружечку-другую пивка после трудов непосильных, и что с того? Ну, нос маленько облупился, так лето нынче жаркое! Интересно, кто его так, а, главное, за что? Впрочем... Небось, попортил девку чью, вот и оставили его без рубашки злым речным комарихам на съедение. Казнь суровая, но справедливая. Ладно уж, я сегодня пьяненькая и с деньгами, а потому добрая! Я вытащила кляп. Зря...

— Дура, я предупре...

А вот это напрасно! Терпеть не могу хамов! Что ж, ушастый, прощевай — сам виноват... Я ухватила нахала за кадык и, рывком повернув его голову к себе, водрузила кляп на место.

— Ммм!!!

Возмущается, надо же, а я ведь просто всё вернула как было! Хлопнув на прощание по эльфийскому плечу, я поднялась с корточек и грациозно обратилась к ушастому задом. Парень почему-то ехидно хмыкнул. Что опять не так? Филейная часть у меня вполне высокосветская, изящная, твёрдыми университетскими лавками ещё не приплющенная. Хотя, может, ему плоскозадые нравятся? Ну, и дурак!

Мне удалось сделать три шага, а затем я уткнулась грудью... во что-то. Странное дело, темнеющее небо с первыми млечными горошинками вижу, синюю в зелёном ободке кустов заводь — тоже... Преграду в упор не вижу. Воздушное кольцо? Я уперлась руками в невидимую стену и сконцентрировалась, заставляя магию течь по капиллярам в ладони. Внутренний голос услужливо диктует формулу заклятья... Удар! И ничего... Препятствие на месте, мои руки, к счастью, тоже. Гм, может это Стена Линдора? Сложила правую руку щепотью и с размаху ткнула в воздух... Летела я по невероятно крутой параболе и приземлилась точнёхонько ушастому на живот. Не обращая внимания на протестующие стоны скамейки, закинула ногу на ногу и подпёрла рукой подбородок. Буду думать. Главное, магия такая странная, вроде, деревенская — цветочки, листочки, зелья и завывания при луне. Архаизм, в общем! Половину первого курса нам её преподавал самый натуральный сельский ведун, мужик весёлый, потешный и традиционно пьющий. О-о, ни одно из его занятий мы не пропустили! Ржали как полоумные, записывали вслед за ним крылатые фразы, которыми лектор так и сыпал... А вот о самих заклятиях вспомнили только под конец семестра и, чтобы не выдать любимого преподавателя, дружно списали их в тетрадь из библиотечного талмуда. И лежит сейчас заветная тетрадочка в моём вещмешке по ту сторону магической стены, а в голове моей — пустота...

— Хамить не будешь? — осведомилась я у эльфа, который, похоже, смирился с участью табурета для безумной синеволосой магички.

Тот немного подумал и мотнул головой.

— Вот и славненько! — я вытащила кляп.

— Идио... Я предупреждал, что здесь ловушка!

— Вообще-то ты мычал! — хмыкнула я. — С бычками разговаривать не обучена! Ловушка, говоришь? А ты, что ль, приманка?

Парень одарил меня взглядом комнатной моськи, соображающей, стоит ли включать ромашковую клумбу в список своих владений.

— Развяжи меня, — разродился-таки эльф.

— И не подумаю! Кто знает, вдруг ты на меня набросишься с неприличными предложениями?

— Нужна ты мне, как рыбе ноги!

— Опять? — я угрожающе потрясла кляпом прямо перед его носом.

— Ну, красавица, — умильно стреляя глазками, замурлыкал эльф, — тебе, наверное, сидеть жёстко, да и замёрзла, поди... Могу согреть...

Я заржала. Забавный он, всё-таки! А что ещё придумает, неужели догадается, чем Кейделин Льеши пронять можно?

— Мда, — немного помолчав, изрёк ушастый. — Вижу, ты меня боишься... Жаль, я думал в ваш ГУМ только храбрецов берут...

Молодец! В точку! Догадался-таки, что легкомыслие и трусость в одной Кейди не живут! Я одобрительно похлопала оторопевшего паренька по щеке и, вытащив из кармана перочинный складной ножичек, принялась кромсать верёвку. Через минуту эльф, кряхтя как ревматичный дед, поднялся на ноги. Выглядел он, мягко говоря, не очень. Поперёк живота — алые ссадины, с посиневших запястий кожа частично содралась. Видимо тот, кто его сюда приволок, не очень заботился о комфорте. У меня есть отличная мазь как раз на такой случай, но, увы, лежит она сейчас в недосягаемом вещмешочке. Кстати...

— Кто ж над тобой так надругался-то, горемычный? — я подпустила в голос как можно больше сочувствия.

При слове "надругался" эльф злобно на меня зыркнул, но всё же ответить соизволил:

— А я откуда знаю? Сидел в трактире, пил тухлый квас с каким-то мужиком... Потом решил пойти искупаться и... ничего не помню. Очнулся — шевельнуться не могу, на голове — мешок, а над ухом кто-то бормочет: "Клюнет, клюнет..." Опять отрубился, а потом ты пришла...

— Кейделин, можно Кейди, — машинально представилась я и задумалась. На мужиков здорово клюют русалки, на красивых мужиков они бросаются с разбега. Убить не убьют, но до состояния пластом в лёжку доведут обязательно. Не повезло бедному...

— Таниэль, — буркнул парень и неохотно прибавил, — называй Таном, коль пошла такая пляска.

— Вот что, — осторожно начала я. — Мы с тобой попались в магический капкан...

— А я тебя преду...

— Да погоди ты! Надо выбираться, пока совсем не стемнело!

— А что тогда? — встревожился Тан.

— Мне — ничего, а вот тебе гарантировано море сомнительного удовольствия.

— В каком смысле?

— Увидишь, — я зловеще сверкнула глазами и, подойдя к самой границе магического круга, принялась вынимать из штанов ремень.

— Эй, ты чего это задумала, ведьмачка?! — подозрительно вытаращился на меня парень.

— Проверяю, — буркнула я и, ухватив вынутый ремень за один конец, свистнула им в воздухе как заправский погонщик кнутом. Всё понятно...

— Ты что делаешь?.. Кейди!

— А? Видишь ли, этот капкан — забавная штука. Попасть в него может что угодно, а вот выбраться только то, что не обладает... эээ... своей волей.

— То есть? — парень так таращился, что на какой-то миг я сама себя ощутила психнутой.

— То есть, вещи. По идее, мы можем повыбрасывать за границу всю свою одежду и предаться нескончаемой оргии, но вот сами не выберемся.

"Дзеньк! А я предупреждала!!!" Знаю, знаю...

— И долго мы тут сидеть будем? — вкрадчиво осведомился Тан. — Ты же маг, давай, наколдуй что-нибудь!

— Гм... Видишь ли, эта преграда создана с помощью деревенской магии. Деревенской!!! А я в ней вообще не разбираюсь! Дай-ка мне лучше свой ремень!

— Зачем?!!

— За надом! — разозлилась я. — Выбраться хочешь? Вот и делай, что тебе говорят!

Парень решил не связываться с ненормальной ведьмой-извращенкой, а потому подчинился. Правильно сделал, запас моего терпения испарялся вслед за дневным благодушием. Пиво выветрилось окончательно, и я была трезвая и жутко злая. Узнаю, кто поставил ловушку — убью на фиг! Плевать на правило человеколюбия! Сидеть в компании с эльфом и ждать нашествия жаждущих любви речных девок — удовольствие сомнительное. Хотя, я, кажется, догадалась, на какую именно русалку закинул удочку таинственный рыболов. Только зачем ему дохлая Марьяна? Может, над эльфом поиздеваться решил? Тан с интересом наблюдал, как я сцепляю его и свой ремни, но ни о чём не спрашивал. Молодец, кажется, я начинаю относиться к эльфам более терпимо. Прикрепила к свободной пряжке своего ремня ножик-выручалочку и вытащила из него крючок-резачок. Порыбачим, однако!

— Ловись, рыбка! — взвизгнула я и закинула "удочку". Крючок врылся в землю, сантиметров двадцать не долетев до вещмешка. Не беда, ещё попробуем!

Через десять минут небо стало насыщенно-синим, а мы с Таном оба выдохлись. Эльф сумел убедить меня в том, что женщина и рыбалка — то же самое, что молоко вприкуску с квашеной капустой, и если результат будет, то весьма плачевный. У него действительно получалось лучше... Угу... Сантиметров на пять...

Мы сидели, привалившись спинами друг к другу и бездумно пялились в чернеющие небеса. Комариное воинство пало пред моим магическим гневом, ссадины я Тану всё-таки залечила и теперь осознавала внутри почти полное колдовское бессилие. Первый раз в жизни пожалела эльфа. Просто по себе я прекрасно знала, что боль вполне можно перетерпеть, жжение — тоже, но когда всё это ещё и дико чешется... Хорошо, он пока не догадывается, что его ждёт в ближайшее время.

— Надо ещё что-нибудь привязать к ремню! — дошло, наконец, до Тана. Сама я об этом уже давно думаю, просто сидеть было удобно и шевелиться совсем не хотелось.

— Угу! Твои штаны!

Парень вскочил так рьяно, что я от неожиданности завалилась на спину. Мда, вероятно давно уже привык перед бабами порты скидать — вон рефлексы какие! Тан ухватился было за верёвочки, но вдруг замер соляным столбом с выпученными по-жабьи глазами.

— Ты чего? — и проследила за его абсолютно безумным взглядом.

Я была права — мужняя женщина никогда не станет русалкой. К нам, переваливаясь, шла утопленка, и её сомнительной красе явно не пошли на пользу ни заработанные при жизни излишние килограммы, ни посмертное пребывание в реке. Бедный Тан! Если русалки попользованного мужика выносят на берег, то эти сжирают, причём, заживо. А потом у них родится новый вид нежити — донники, существа злобные и кровожадные.

Марьяна мазнула по мне безразличным взглядом белесо-мутных глаз и вытаращилась на эльфа. Сладко причмокнула, как довольный покупатель на рынке, и заулыбалась. Ну и рожа!!! Бесей мне под кровать...

— Мужик! — медведем заревела утопленка. — МУЖИ-Ы-ЫК!!!

И понеслась, широко раскинув руки, как берсеркер в припадке ярости. Ещё её нам в тёплом семейном кругу не хватало!

— Стоять! — вскакивая на ноги, заорала я. — Это ло...

Бесполезно! Сладострастная утопленка видела перед собой только смазливую мордочку Тана, а то, что находится гораздо ниже, вероятно, представляла во всей красе.

— СТОЙ!!! — на этот раз крик сопровождался вскинутой в предупреждающем жесте мгновенно полыхнувшей ладонью.

Огонь подействовал на нежить убедительней, чем мой хриплый рёв. Марьяна резко затормозила и, не удержавшись на разбухших от воды ногах, поехала на брюхе пахать заливной луг. Фу, пакость какая! К синюшной роже прилипли мелкие травинки с пировавшими на них слизняками, в волосах прикинулся заколкой обалделый рак... Тан высоко, по-бабьи, пискнул и, пошатнувшись, ухватился за моё плечо. Я погасила огонь и ободряюще похлопала его по руке. Ничего, выкрутимся! Обязаны выкрутиться, потому как иначе — покойники оба. Магических сил у меня почти не осталось: с утра пораньше больше половины высосала зазыва, потом безуспешная война с чёртовым кругом, да и на лечение ушла уйма волшебства — в целительстве я не сильна, и потому действую не качеством, а количеством. Мужик для утопленки, что мёд осе — сыта будет, да мимо не пролетит, а помешает кто — зажалит. Утопленки не ядовиты, но вот шею она мне свернёт запросто, как хилому курёнку...

— Красивый мужик!!! Хочу!!! — радостно возвестила утопленка, продолжая сверлить эльфа жадным взором.

Тан, видимо, не счёл это достойным предложением и уцепился за меня второй рукой. Нашла, ётить, пьянь забор! Однако проще было отцепить рака от утопленки, чем перепуганного эльфа от себя самой. Понял, что его ждёт! Ничего, я сказала — выкрутимся, значит, выкрутимся...

— Марьяна!

Утопленка нехотя посмотрела на меня. Очень хорошо, значит, мозги ещё не до конца размокли и с ней можно договориться. Ну, хотя бы попробовать...

— Марьяна, ты зачем топилась, а? Красивая баба, муж шикарный, а ты — вниз башкой, да с бережка!

— Ссс... Топи-и-ли...

Это ещё что значит? У неё с голосовыми связками непорядок или... Или?

— Кто топил, Марьяна? — осторожно спросила я.

— Мужик! Отдай! Отдай! — начала бесноваться утопленка, и мне вновь пришлось распалить ладонь... Проклятье, сила тает на глазах, скоро меня и новорожденный мышонок убить сможет.

— Ты его хочешь? — вкрадчиво произнесла я, и нежить истово закивала в ответ. — Я отдам, но с одним условием...

— Спятила? — просипел несчастный Тан. — Я... я... Золотом заплачу!

— Заткнись, — процедила я сквозь зубы и вновь обратилась к утопленке. — Брось мне во-он тот мешочек и взамен получишь эльфа! Попробуешь подойти ближе, и я тебя убью!

Я нагло блефовала. Огонёк на моей руке был иллюзорным, слабомагическим, на настоящее пламя я боялась тратить оставшиеся крупицы силы. Кто знает, вдруг пригодится? Ещё пару-тройку заклятий я бы сплести сумела, но вот потом — полное бессилие и вероятность обморока. И никаких шансов выбраться из ловушки. Хреново, однако! Но гораздо хуже то, что Марьяна мне не поверила. Видимо, при жизни она была женщиной умной, недаром ведь больше пятнадцати лет бегала направо и налево, и при этом умудрялась удерживать мужа и воспитывать дочь.

— Почему сама не возьмёшь? — поинтересовалась утопленка.

Прроклятье! У-у-у!!! Ну, ладно...

— Видишь ли, если я отойду, то эльф сбежит! Я его сама еле-еле поймала. Себе оставить хотела, но, так и быть, уступлю из женской солидарности!

— Врёшь!!!

— Не веришь? Как хочешь, — я легкомысленно пожала плечами и обернулась к Тану. — Ну поцелуй меня, моё ушастое счастье!!!

Выражение лица "моего счастья" надо было видеть! Похоже, меня он теперь боялся не меньше, чем утопленку. Слабые попытки сопротивления были пресечены на корню.

— Будешь дёргаться — ты труп, — прошипела я сквозь зубы.

Да он и не шевелился! Вообще! Стоял каменным истуканом, пока я лаской извивалась вокруг, оглаживая спину, грудь, нацеловывала шею. Мда, а ещё говорят, что эльфы — лучшие любовники! Ещё от кого такое услышу — заплюю лживую морду! Однако мой план удался на славу. Для жадной до мужиков утопленки было истинным мучением смотреть, как кто-то другой обхаживает её законную добычу, и в нас полетел метко пущенный... Нет, к сожалению, не мешок, а ком жирной липкой глины, который образовал рыжее пятно на смуглой эльфийской груди. О-о, есть идея! Спасибо, Марьяна!

— О, Боги, да, да! Давай ещё! Ещё-о-о!!! — завыла я голосом извращенки со стажем, размазывая грязь по стойко терпящему издевательства пареньку. Тому, похоже, вообще было всё по барабану.

Ещё шлепок, на сей раз в живот. Замечательно! Я повалила эльфа на землю, тщательно пачкая его лицо и превращая шелковистые волосы в грязные сосульки. Спина, надеюсь, вымажется сама. А ещё я очень надеюсь, что Тану всё же не придёт в голову взбрыкнуть в самый неподходящий момент, а моё мелкое хулиганство... ничего, переживёт. Не такая уж я и страшная, в конце концов!

К счастью, первым сорвался не эльф, а утопленка. С визгом "Получай, с**а!" она швырнула в меня долгожданным вещмешком. Поймала! Зубами, ётить твою налево... Схлопотав слонобойный удар в челюсть, я кубарем покатилась с эльфа. А тот, собака, ещё и заржал вдогонку! Ладно-ладно, узнаешь ещё силу гнева моего праведного, дай только выбраться!Сам-то сейчас похож на большую и коричневую... Да-да, её самую, медленно и торжественно покидающую хрупкий сосуд человеческого тела исключительно через парадный выход.

Я закопошилась в мешке, безжалостно выбрасывая на траву разноцветные пузырёчки. Где там моя тетрадочка?.. Ага! Пока грязный, как мои мысли о женихе, эльф рассматривал тару с колдовскими зельями, я шерстила листочки. Тетрадь у меня толстенная, в кожаном переплёте, и без облегчающих чар я бы попросту её не подняла. Раздел "Деревенская магия" находился в самом начале, и нужное заклятье я обнаружила без труда. Ловушка была вычерчена в земле еловой палочкой, а бороздку заполнил отвар из жабьей кожи, экстракта корня копьехвоста, пеньки и аналогичной дряни. Но магия слова гораздо сильнее ворожбы над травами да жабами, и я с удовольствием отметила, что сил на уничтожение круга хватит с избытком. Только стоит ли разрушать его целиком? Возможно, и не надо разрушать. Вот только магии больше затратится, да не беда... Я мельком глянула на Тана — глина уже начала подсыхать. Это хорошо... Порыбачим?

— Только попробуй мне помешать, ей скормлю, — предупредила я эльфа, так, на всякий случай. Тан улыбаться перестал, а мне отчего-то стало за себя стыдно.

Хмурясь, я подошла к "речной" дуге ловушки и повела рукой по земле. Вот она, бороздочка родимая! Нашёптывая под нос формулу, принялась чертить параллельную дугу с внутренней стороны круга. Думаю, метра нам хватит, на большее уже нет сил. Марьяна подозрительно наблюдала за моими действиями, но бросаться не решалась — огонь для неё означал верную смерть. Мда, и не держать ей тогда в своих объятьях мужика, что для похотливой утопленки гораздо хуже гибели. Но обезопаситься стоит всё равно, мало ли, что нежити в голову полезет? Память услужливо перебрала магические формулы активной защиты и отложила нужную в ячейку с пометкой "срочно".

Так, вроде, всё готово. Я нацепила браслет с селенитом — дрянной, конечно, накопитель магии, но за неимением лучшего и этот сойдёт. Какая-никакая, но поддержка. Рюкзачок привычно устроился за плечами, и я вытолкнула Тана в центр круга. Тот, похоже, решил, что я действительно собралась отдать его утопленке, и приготовился помирать. Не дождёшься, ушастый! Никому не отдам первого встреченного за девятнадцать лет эльфа, после общения с которым меня не потянуло блевать. А подобные моральные встряски — отличное противоядие от эльфийской наглости! Ему полезно!

— Марьяна! — крикнула я и фривольно шлёпнула паренька по ягодице. — Забирай!

Утопленка того и ждала. С неистовством окольчуженной конницы она ринулась в бой. Ближе... Ближе... Ещё чуть-чуть... Сейчас! Я ухватила вялого эльфа за запястье и рывком потянула на себя. Мы выкатились из намагиченного мной прохода по принципу "попа-голова" и затормозили в трёх метрах от ловушки. Точнее, наши безумные кульбиты прекратил Тан, впившись всеми десятью пальцами в рыхлую влажную землю. У меня же перед глазами плясали в чернильной пустоте безумные бесики, и ещё призывным алым пламенем горела вычерченная мной дуга. Я шустренько на четвереньках доползла до капкана и размашисто затёрла свой рисунок.

— Kanno! (4) — отдёргивая руку, выкрикнула я и тут же вырубилась.

... Дождь лил как из ведра. Хорошо! Я приоткрыла рот, чтобы хоть один глоток живительной влаги попал в пересохшее горло. Дождь сразу же прекратился.

— С ума сошла? — спросил Великий и Ехидный Повелитель Дождя. — Глистов в желудке разводить собралась или мелких ракообразных?

— Сжалься, Владыка! — проникновенно взмолилась я, с подобострастным восхищением глядя в прекрасные, как тёмные грозовые облака, глаза Бога. — Одари меня хоть каплей своей неземной благодати!

— Кейди, из тебя что, последний разум вышибло? Когда ты успела стать моей подданной?

Минуточку... Я пригляделась к Повелителю внимательней. Так, смуглая кожа, светлые волосы и знакомо-насмешливое выражение расцарапанного в кровь лица.

— Ты — не Бог! — констатировала я.

— Ай, молодец! Дать конфетку?

— Не надо, я пить хочу! Ты — Тан?

— Угу, — кивнул парень. — Я — Тан, а что это?

— Обморок...

— Это я понял. Там что? — и он ткнул пальцем в сторону ловушки.

— Там? — я повернула голову. — Второй ты.

— Это я вижу, — терпеливо отозвался парень. — Что там делаю "второй я"?

Я присмотрелась получше.

— Обнимаешься с Марьяной.

— Кейделин, хватит придуряться! — вскипел эльф. — Что вообще произошло? Ты меня... эээ... раздвоила?

Ой, как не хочется объяснять! Язык словно налит свинцом, лежать у самой воды холодно и жёстко, хорошо хоть, мою голову он додумался положить себе на колени. У-у-у... А "дождём", значит, была вода из речки? Ну да, той самой, в которой плавала утопленка. Хорошо, что не наглоталась... Я с трудом села и тут же обхватила руками звенящую голову, чтоб не отвалилась ненароком.

— Нет, Тан, ты — это ты, а там, — кивок на ловушку, — просто иллюзия, причём наполовину материальная. Глина — отличный материал для создания подобной штуковины, и когда я тебя обмазывала, то вложила в неё часть своей силы. Вот и результат...

— Лихо! — с внезапным уважением произнёс эльф. Я что, ослышалась? — А долго он продержится?

Долго ли, коротко, я не знала. Первый раз в жизни делаю подобные вещи, да и ритуал записала, скорее, в шутку, будучи уверенной, что мне он никогда не понадобится. Глина должна быть размазана по телу как можно ровнее, иначе получится халтура. Да и потом, когда настоящее тело выдёргивается из иллюзорного, подсохшие (а это обязательное условие!) частицы здорово царапают кожу. Не очень-то приятно, есть и другие способы создания материальной иллюзии, гораздо менее болезненные! Но в этот раз иного выхода попросту не было.

— Так что извини! — развела я руками.

— Да ничего! — беззаботно отмахнулся парень. — До свадьбы заживёт! А я сразу понял, ты что-то необычное задумала!

Ничего себе, новости! Обалдеть можно! Я его, несчастного, пожалеть только-только собралась, по головке, значицца, погладить, а он, оказывается, чхал на моё искреннее девичье сочувствие! Вот они какие мужики нечуткие, мог бы и промолчать! Обидно... Пожалейте меня кто-нибудь!!!

— Кейди, ты чего? Голова болит?

— На сердце моём раны болят! — горестно возвестила я и, поднявшись на ноги, увлечённо стала созерцать результат своих магических деяний.

Иллюзии — не мой конёк, но эта, сделанная впопыхах да кое-как, удалась на славу. Те части двойника, где заряженная магией глина соприкасалась с кожей и одеждой Тана, были материальными, остальное — воздушный морок. Но утопленка, похоже, подмены не заметила. Главное, что тёплый, мягкий и не брыкается. Вот это НАСТОЯ-А-АЩИЙ МУЖИ-Ы-ЫК! Морок вообще вёл себя апатично и совершенно не сопротивлялся, когда пускающая на радостях слюни дохлая бабища трепетно прижала его к груди. К более активным действиям она пока не перешла, чему я искренне радовалась — смотреть на это не хотелось, а пришлось бы. На нас Марьяна не обращала никакого внимания, для неё сейчас центром Вселенной был красивый мужик. Мда, а что ещё похотливой бабе от жизни надо?

— Дрянь какая! — с чувством произнёс подошедший эльф. — Такое ощущение, что она меня лапает!

— И неудивительно, в нём часть памяти твоего тела! Иди-ка ты в деревню, постучишься во второй дом с южного края и скажешь Леде, что от меня. Она женщина добрая, накормит и согреет. А я поутру вернусь.

— Ни за что! Думаешь, я этим рыбакам всё с рук спущу? Ты ведь сама их ловить собралась, верно?

Что ж, я его понимаю — неприятно быть наживкой для нежити. Кто-то циничный и жестокий использовал живое мыслящее существо как дождевого червяка. Ага, эльф, да ещё и один! Кто ему поможет, грех таким случаем не воспользоваться! Только этот кусок фекалий не учёл одной крохотной детальки — непредсказуемой меня. И облажался, с чем его и поздравляю, ибо связываться с взбешённой безумной магичкой — занятие не для слабонервных!

— Да! — кивнула я. — Порыбачим?

Мы тихонько, как две вороватые мышки, прокрались в ближайшие к ловушке заросли. Могли бы и не таиться, утопленка, вытянув губы трубочкой, гундосила колыбельную своему мужчине. Брр!!! Тан проскользнул в неженковый (5) куст вёрткой лисой, я же вломилась медведем с похмелуги. Парень неодобрительно покачал головой, но я не обиделась и показала ему нужный палец с зажжённой на кончике ногтя искоркой. Ну и пускай он весь такой замысловатый, зато колдовать не умеет! И потом, кто кому шкуру и честь спасал? Моё безмолвное пожелание эльф истолковал верно, и сложил сначала один шиш, а затем второй. Ну и дурак, кто же так с аристократкой разговаривает? Могу и в глаз холёной ручкой засветить! Я показала ему язык, тот в ответ состроил длинный нос. Козья мать, неужели все гибриды такие придурочные?

Если я всё правильно поняла, то рыболовы-любители должны появиться со стороны деревни. От крестьянских домов до реки расстояние довольно приличное — сначала надо обогнуть кукурузное поле, затем минут десять идти плешивеньким леском, потом пересечь заливной луг... Надеюсь, они успеют до того момента, как двойник Тана рассыплется мелким песочком и Марьяна начнёт голосить на всю реку. Почему-то я была уверена, что подельников было, как минимум, двое, хотя одного из них, кажется...

— Говоришь, квас с каким-то мужиком пил? А как этот мужик выглядел? — спросила я для порядка, хотя примерный ответ уже представляла.

— Ну, как... Как мужик! С бородой! — пояснил эльф.

Тьфу!!! Кудрить твою ётить! Для ушастых что, все люди на одно лицо?

— Тёмный, светлый? Глаза какого цвета? Губы, нос? Худой, толстый?

— Ну, чёрный как грач. Нос как у грифа, глазки как у борова и бледный, как лесная поганка!

Удивительно, но в этом красочном описании я признала ведуна Георгия. Впрочем, его я с самого начала и подозревала. И магии не чурается, и, по словам трактирщика, с эльфом сидел. Подсыпал ему в квас тайком сонное зелье, только не мгновенно вырубающее, а замедленного действия. Интересно, зачем ему Марьяна-утопленка понадобилась? И ещё одно меня беспокоило...

— Помнишь, Тан, она, вроде, сказала, что её топили... Или мне почудилось?

— Значит, обоим почудилось! — хмыкнул эльф. — Думаешь, этот Георгий её утопил?

— Не знаю, увидим!

Утопленки бывают разные. Самоубийца, а это — львиная доля водяной нежити, обречена на существование в полусгнившем виде до тех пор, пока какой-нибудь добрый маг её не упокоит. Душа совершившей один из непростительных грехов женщины никогда не попадёт в Обитель Божию, её забирают беси. Так, по крайней мере, учила церковь Единого. Невинно убиенные имеют пред Заступником гораздо больше привилегий, нежели их товарки-грешницы. Тела таких утопленок со временем разлагаются, и душа становится речным духом, либо возносится на Седьмое Небо, в Эдем. Гулящей Марьяне никакое Небо явно не грозило, поэтому в Веретеннице, скорее всего, заведётся дух-водяница. Но и в Хелль она не попадёт, что согласитесь, весьма утешительно.

Минуты текли со скоростью безногой черепахи, и виноваты в этом проклятые кровососы. Но я хотя бы одета в рубашку и безрукавку, а вот голому расцарапанному торсу Тана приходилось несладко. Комары, восторженно звеня, нападали на него отрядами, полками и легионами. Стоит, конечно, ранки обработать, но для начала нужно прогнать речных вампиров, и я зашебуршилась в незаменимом вещмешке. Моя мамочка на проводах, вместе со слезами и кучей "нужных" наставлений, одарила меня целым возом разных снадобий, лекарств, духов и прочей вонюче-пачкучей гадости. На кой ляд мне, магичке, нужна зелёнка? Серьёзные раны ей обрабатывать нельзя, а мелкие царапины я и сама залечить в состоянии. Или, скажем, духи "Любимая жена халифа"? Знаю я, чем от тамиранских (6) баб смердит, никакой любовью конский душок не перебьёшь. Духи я раздала девкам из Весёлого Переулка — пускай восточных мужиков радуют, мешок с лекарствами приволокла в богадельню, и единственным, чего так и не смогла пристроить, было средство от комаров. Пузырёк, конечно, по всемирному закону подлости, оказался на самом дне мешка. Я пригляделась к этикетке.

— "Ароматы лета", — зачитала я вслух. — Убивает насекомых наповал и даёт Вам возможность почувствовать себя Королём фиалковой поляны в лунную ночь!" Вот это да! "Способ применения: намазать открытые участки тела и наслаждаться эффектом. Доброго Вам времени суток! Сделано в Тамиране..." Гм...

— Чего ты ждёшь? — простонал несчастный эльф, ладонью счищая со спины комаров.

Чего жду? Ну, ладно, посмотрим. Может, на востоке только с ароматами для женщин проблемы? Хотя, с другой стороны, комарихи — тоже бабы... Я откупорила пробочку... и тут же водрузила её обратно. Напрасно, королевское снадобье успело прыснуть в воздух. Неведомые изготовители не солгали — насекомые действительно всей кучей обрушились в траву. Мы с Таном тоже. К счастью, едкий дымок повисел над нами недолго и, подхваченный ветерком-шалунишкой, поплыл дальше травить лужайку. Хватая ртом воздух, как выброшенные из речки окуни, мы с эльфом уставились друг на друга покрасневшими слезящимися глазами. Ни хрена себе фиалки при луне! Это какие-то фекалки под жарким южным солнышком! Чеснок в задницу тому гундосому, который эту пакость варил! Ну, мамочка, удружила...

— Ты нассс шшто, убить решшшила? — прошипел, вытирая слёзы, эльф. Ну да, а я и забыла, что тёмные по-змеиному балакать умеют.

— Так комаров-то нет! — возразила я. — И потом, смотри, ей, похоже, нравится!

Утопленка сидела на земле, скрестив ноги по-восточному, и жадно поводила носом. Мда, на вкус и цвет товарищей нет... Морок уютно устроился у неё на коленях и, похоже, был вполне счастлив. Какая прелесть! Картина, достойная королевской уборной! Только Тан почему-то романтики не оценил и скривился. Может, он предпочитает плети, цепи и прочую немотивированную агрессию? А что, он ведь на четверть тёмный, говорят, дроу, ух, какие выдумщики-изобретатели... Марьяна тем временем закурлыкала и ласково почесала своего мужика за ухом. Вот тут-то меня и прорвало. Этот вопрос был одним из яблок раздора в жарчайших дискуссиях, и будоражил умы юных студентов вот уже бесчисленное количество поколений. Задать его эльфу напрямую никто бы не решился, и поэтому версии ходили самые разнообразные. Ну, да я — не все, Кейделин Льеши вообще девушка без комплексов...

— Тан, вот скажи-ка, а почему у эльфов уши такие? — нахально спросила я и протянула ему целебную мазь — задобрить, так сказать.

— Какие такие? — ухмыльнулся парень, но мазь забрал.

— Длинные и острые! Вы ими что, мух отгоняете или это для красоты — чем длиннее, тем престижнее?

— Как, тебе не рассказывали? — "искренне" изумился Тан. — Это же древняя, необычайно грустная легенда! Её даже дети малые знают. Хочешь, просвещу?

— Давай! — я прямо-таки горела любопытством. Ну, держитесь, однокурснички!

— Когда Богиня Сит"Тхар создавала прародителя эльфов, тот получился надменным и своевольным, — голосом профессионального сказителя начал парень. — "Слушай шёпот леса!" — говорила ему Богиня. "Не слышу!" — отвечал первый ситтх, и Светлейшая печалилась. "Слушай зов моря!" — просила Сит"Тхар. "Не слышу!" — упрямился глупец, и Богиня хмурилась. "Слушай песню ветра!" — умоляла она. "Не слышу!" — повторял он, и Светлейшая гневалась. "Ты меня-то хоть слышишь?" — грозно вопросила Сит"Тхар. "Не слышу!" — по привычке отозвался идиот, и тогда Богиня взбеленилась и вытянула ему уши. "Теперь ты будешь слышать всё!" — удовлетворённо сказала Сит"Тхар, и с тех пор у нас очень тонкий слух!

Я вытаращилась на эльфа как бычок на новый забор. Он что, придуряется? Может, по мозгам для профилактики?

— Глумишшшься, да? — не хуже чистокровного дроу просвистела я.

— Не-а! Скажи, почему у тебя ушки маленькие и овальные?

— Эээ... Не знаю, у всех людей такие!

— Вот и я не знаю! У всех ситтхов такие!!! — улыбнулся повеселевший эльф. Целебную мазь он извёл полностью, и явно этим фактом был чрезвычайно доволен — царапины затягивались прямо на глазах. Да ну его на фиг, убогого!

Тан вдруг прицокнул и, зажав мне рот ладонью, ткнул пальцем в сторону деревни. Вот они, рыбаки! Идут по лунному полюшку, как некроманты на прогулке. Двое, я так и знала! В плащах, на лица надвинуты капюшоны, зловещие такие, три ха-ха! Да их Тан и без меня в бараний рог скрутит, в носу почистить не успеют! Тёмные глаза квартерона зловеще полыхнули алым — видимо, думал о том же самом. Он напружинился, готовый мгновенно взвиться в воздух и в длинном стремительном броске повалить противника на землю. Нет, дружок, так дело не пойдёт, рановато! Я, в свою очередь, прижала указательный палец к его губам, а затем успокаивающе похлопала по щеке. Эльф недовольно сдвинул брови, но алые огоньки погасли. Вот и хорошо... Люди, меж тем, приблизились к ловушке.

— Так и знал, что клюнет! — сказал первый "капюшон".

Мы с Таном переглянулись и синхронно кивнули — Георгий. Второй рыбак не ответил, только усмехнулся, и почему-то гаденькие нотки в его голосе показалась мне очень знакомыми.

— Марьяна! Марьяна, отвлекись! Марь... — Георгий вдруг осёкся и дрогнувшим голосом произнёс, — Боже мой, он, кажись, и не дышит уже! Говорил, надо было раньше идти!

— Очень хорошо, одним ушастым меньше — людям жить привольней! — процедил второй и откинул капюшон за спину. Тарас, козья мать! Если бы Тан не зажимал мне рот, я бы заорала! Вот с*кин сын, а я его, гнусь паршивую, от зазывы спасала! Однако выдержке эльфа стоило позавидовать — ни единым мускулом не шевельнул, умница!

Марьяна, дотоле не обращавшая на мужчин ни малейшего внимания, вдруг встрепенулась, бережно положила морок на траву и, широко расставив руки со скрюченными пальцами, пошла к парню.

— Убийцсса...

От мёртвой женщины исходила такая рвущая душу ненависть, что я тихонько всхлипнула, а Тарас попятился. Впрочем, струсил он напрасно, магический круг держал утопленку не хуже, чем нас с Таном. Марьяна упёрлась голой грудью в стену так же внезапно, как совсем недавно я, и так же удивилась, испугалась и разгневалась. Повела ладонями по невидимой преграде, зарычала, замолотила по ней кулаками... А Тарас вдруг осмелел и расхохотался, а мне больше всего на свете захотелось выпрыгнуть из убежища и врезать по смеющимся губам так, чтобы этот щенок улетел прямо в холодные объятия мертвячки.

— Как была глупой телушкой, так и осталась! — звонко выкрикнул парень. — Где ларец, Марьяна?

— Убийца! Убил нассс! — бесновалась утопленка. Нас? Я удивлённо посмотрела на Тана, а тот, словно прочитав мои мысли, отрицательно мотнул головой — нет, не ослышалась.

— А мне от тебя ублюдок не нужен, корова дойная! — сквозь зубы процедил Тарас.

Вон оно как получается! "Дойной коровой" в сёлах называли зажиточных женщин, как правило, вдов, которые ради полюбовника были готовы продать фамильные ценности... Минутку... Ублюдок? Она что...

— Марьяна! — ласково позвал ведун. — Скажи, куда ларец спрятала, и мы тебя отпустим! Иначе солнышко взойдёт, и ты сгоришь! Ты же умная женщина, ну зачем тебе, мёртвой, побрякушки?

— Убийца! Убийца!.. За что?

Голос утопленки надломился, и она что-то забормотала, зашептала, мечась по кругу, как привязанный к колышку лесной зверь. Лерссен "Гробовая Доска" Квист — тощая лекторша по Теоретической Некромантии — в течение всего третьего курса доказывала нам, что нежить неразумна, лишена каких-либо чувств и подчиняется "только лишь низменным инстинктам хладной плоти, им одним..." Говорила она так зловеще и проникновенно, что все были убеждены в её святой правоте. А сейчас я смотрела на Марьяну и видела не разбухший труп, алчущий свежего мяса, а несчастную женщину, которой воспользовались, а потом убили, да вдобавок, предали уже мёртвую. Видимо, мельничонку Тарасу понравилось убивать беременных...

— Марьяна! Я к Владке твоей, как дозреет, женихаться пойду! — нагло заявил парень и демонстративно вытащил из-за пояса здоровенный нож. Гм, кухонный. — А откажет, за тобой под воду спущу!

И помахал ножом в воздухе, словно вонзая в чьё-то невидимое тело. Утопленка взвыла ещё громче. Ведун Георгий поморщился и тихо, на грани слышимости, произнёс:

— Дурак ты, Тарас. Припугнул бы, да и дело с концом, почём топил-то? Меня ещё втравил...

— Ты мне поговори! — злобно отозвался парень. — Само получилось, не хотел я... А будешь перечить, всем скажу, как ты на погосте ночами разгуливаешь! Марьяна, где ларец?

И тут произошло то, что должно было произойти. Позабытый всеми морок вздрогнул, покрылся трещинами и рассыпался мелкой рыжей пылью. Ну и бардак начался! Утопленка, лишившись своей единственной посмертной радости, тоненько по-шакальи взвизгнула и заплакала-застенала, зарываясь в песок обеими руками. Ведун позеленел и по-чудному замахал руками, а Тарас... Подлюга, сообразил, чьей работой пахнет!

— Это ведьмачка! Георгий, ведьмачкины проделки! Она здесь! — и поудобнее перехватил нож. Садист-практикант, козья мать...

Он наверняка почувствовал мой ненавидящий взгляд и решительно зашагал к нашему убежищу. Ё-моё, куда ты прёшь, я ж ещё не восстановила-а-ась! Я лихорадочно зашарила по бедру, пытаясь отыскать неуловимый карман с ножичком, и тут поняла, что ладонь Тана больше не прикрывает мои губы. Его вообще рядом не было. А секундой спустя два сцепившихся парня кувырком покатились по земле.

"Дзеньк! А у Тараски ножичек!"

— Тан! — не своим голосом заорала я и ухватила с земли какой-то камень, гладкий и округлый.

"Дзеньк?! Откуда булыжник?"

Бог послал... Если в кусты я лезла как медведь с похмелуги, то обратно — как гривастый слон после недельного запоя. Эта гадина дерётся с Таниэлем — первым встреченным за девятнадцать лет эльфом, после общения с которым меня не потянуло блевать! Убью, на фиг!!!

Мужики дерутся — баба не мешай. Тарас был здоровенным — кровь с молоком да с батоном вприкуску, а эльф, хоть и невысоким, но гибким, как ласка. Вот уж драка, так драка! Впервые вижу ушастого, который мутузит противника не по-своему, с прыжками-кувырками, а как обвешенный покупатель рыночного торговца. Даже утопленка заинтересовалась и с горящими глазами подошла к самой границе круга. Ей-богу, сейчас мы ставки делать начнём! Геор... Козья мать, а где Георгий? А трусишка-ведунишка, оказывается, удрал под шумок и уже успел пересечь почти половину луга. Сбегёт ведь, хаврюшкин потрох!

Тан, тем временем, ловко сбросил с себя мельникова сына и, перекатившись клубком, вскочил на ноги. Спрашивается, чего он раньше придурялся? Играл, что ли? Зато для меня выбрался подходящий момент тюкнуть ненавистного Тараса по глупому затылку, и я шагнула к медленно поднимающемуся парню. Вот щас как дам!..

— Уйди!

Фиг тебе! Эльф метнулся было в нашу сторону, но Тарас стоял ко мне ближе. На мгновение я почувствовала себя детским потешным волчком, а потом — косулей в медвежьих лапах. Вот и дотюкалась!

— Дёрнешься, проткну глотку! — это он застывшему в позе падающего гонца эльфу. А мне ничего не надо говорить, горлом чувствую холодное остриё.

Таниэль осторожно выпрямился. Я была уверена, что в данный момент он лихорадочно соображает, как бы прыгнуть половчее, чтобы я не пострадала...

— Ну, протыкай, мне-то что?! — спокойно произнёс эльф.

Рот приоткрылся сам по себе. Меня обманули, предали и растоптали. А я-то, дура, только начала думать, что не все эльфы сволочи...

— Убью! — неуверенно пригрозил Тарас.

— Давай! — согласился Тан. — А я потом тебя во-он к ней закину!

Марьяна радостно закивала, а в моём леденеющем сердце вновь затеплилась надежда, что не все эльфы сво...

Мельников сын явно был тугодумом, причём очень нервным. Слабого-то убить просто, а вот как самому при этом остаться в живых? Да, дилемма явно не для куцого умишки! Рука, сжимающая нож, затряслась, а я закрыла глаза и принялась перебирать имена всех Богов вперемешку с заклинаниями — вдруг что сработает? Решение пришло к Тарасу столь внезапно, что он вздрогнул всем телом, а остриё пропороло тонкую девичью кожу.

— Ой! — пискнула я и выронила "булыжник".

По шее потекла горячая струйка, а в нос шибанул ЗАПАХ... О, ароматы Востока, кхе-кхе!!! Пробка из пузырька с комариной отравой вылетела, и нас заволокло желтоватым дымом, густым, как добрый кисель. Смердело так, что казалось, будто в мозг воткнули острую вонючую палку. Медвежья хватка Тараса ослабла, и я интуитивно рванулась прочь, мимоходом ощутив, как холодная сталь скользит от подбородка к уху.

"Дзеньк! Меня убили!"

Ну, и ладно, выберусь и помру... Я мешком повалилась в чьи-то крепкие руки и полностью расслабилась. Шею нестерпимо жгло, в голове царила потрясающая лёгкость, и в ней кружили бабочки. Я тоже стану бабочкой, и буду порхать, порхать...

— Кейди, ты что несёшь? Какая из тебя бабочка?

Тан, зачем ты так? Меня убили, и я стану...

— Кейди, это царапина!

Посмеиваясь, эльф поставил меня вертикально. Я осторожно приоткрыла сначала один глаз, затем другой. Мда, не помереть мне молодой и красивой в объятьях потрясающего мужчины, уж скорее, упыри на кладбище сожрут. Я провела по шее ладонью и сморщилась — не люблю, когда у меня течёт кровь.

"Дзеньк! Кто ж любит!" — вздохнула интуиция.

— Этот-то где?

— Да вон! — кивнул эльф в сторону ловушки.

Счастье к Марьяне всё же сегодня привалило, причём, в буквальном смысле. Полуослепший, задохнувшийся Тарас, видимо, случайно пересёк границу круга, и теперь его бессознательная тушка висела подмышкой мёртвой полюбовницы. Жизнь, разумом от Бога наделённая, превыше любой иной...

— Тан, догоняй Георгия, попробую её уговорить...

Эльф сорвавшейся стрелой метнулся за горе-ведуном, а я меленько, бочком-бочком, пошла к капкану. Главное, её не испугать и не рассердить.

— Мужи-ы-ык! — оповестила меня утопленка. — Убийцсса...

— Да, Марьяна, он — убийца, а ты — нет! — твёрдо сказала я. — Отпусти, его судить будут!

— Про ларчик сказала... Любила... Любила... — пожаловалась утопленка.

— Любовь — штука опасная, — согласилась я. — Отпусти, он своё получит! А я разряжу капкан, и ты уйдёшь в реку. Твоё тело станет белыми кувшинками, а душа — быстрыми, как горные кони, потоками. Тебе будут приносить подарки и просить о чистой воде и ленивой рыбе. Ты увидишь, как твоя дочь купается с подружками, а через несколько лет она придёт омыть в твоих водах своего первенца... Отпусти его, Марьяна!

— Скажи Ладушке — ларчик под яблоней... Она знает...

— Я скажу, обязательно! Положи его на землю и отойди. Я тебя выпущу!

— Любила! — вздохнула утопленка и положила руку на живот. — Любила... — и погладила Тараса по бледной щеке.

— Марья...

Хрусть... Я даже глазом моргнуть не успела.

— Убивай, — безразлично произнесла утопленка, и я поплелась за вещмешком. Так пакостно мне ещё не было никогда.

... Я бы хотела стать бабочкой. Ведь мотыльки не думают, верно? Они просто живут. Они живут, не осознавая, что мир гораздо больше их родной васильковой поляны. Что где-то живут другие бабочки и наслаждаются своим ромашковым миром. Я бы хотела стать бабочкой, но буду боевым магом. И мёртвый Тарас — моя первая непростительная ошибка...

— Давай, давай, колдунишка, иди!

Я обернулась. Лицо и грудь Тана блестели от пота, но губы расплывались в довольной улыбке. Догнал-таки, ушастый!

— Ну, что с рыболовом делать будем? — деловито осведомился эльф и вытаращился, увидев покойника. — Что у вас тут случилось? Где утопленка?

— Её нет.

Таниэль разжал руки, и ведун шлёпнулся на землю, как куль с тем самым, парадно-проходным.

— Что нам с тобой делать-то, а? — со вздохом спросила я обезумевшего от страха Георгия. Определённо, мужик раньше не имел дело с безумными магичками и разозлёнными эльфами.

— Н-не убивайте... — пролепетал ведун, кося дёргающимся глазом на тело Тараса.

— Ладно, не буду! — и я достала из кармана малюсенькую пробирку с прозрачно-фиолетовым зельем. — Пей!

Он выпил, о, да! Ему просто некуда было деваться. Через несколько секунд взгляд мужчины стал бессмысленным.

— А теперь слушай и запоминай...

... Не успел петух крикнуть "Ку!", а вся деревня была уже в сборе от мала до велика. Горе-ведуну, вероятно, следовало ещё мальчишкой отправиться в столицу и обучаться правописанию — таким красноречивцем сам король бы не побрезговал. Мы с Таном стояли рядышком, скромно опустив очи долу, и выслушивали душещипательные бредни о проявленном нами героизме. И нежить-то мы упокоили, и его, бедного Георгия, спасли от смерти лютой да бесславной, и деревню от нашествия водяных призраков (моя придумка) спасли! Марьяна? А при чём здесь Марьяна, уж пять дней, как она с миром упокоилась! А Тарас пал смертью храбрых, почтим его словом добрым да стаканчиком гранёным! И полторы недели на реку — ни-ни! Вся скверна выветриться должна!

Конечно, через пару дней действие "Экстракта Забвения" выветрится, и ведун вспомнит всё. Да только вряд ли кому расскажет, не такой уж он и дурак! А главное, не убийца, и никогда им не станет.

Георгий вернул эльфу и чёрную шёлковую рубашку, и мягкую куртку, украдкой пощупав которую, я подавилась алчной слюной. И меч, и заплечные кинжалы... Всё отдал подобревший одурманенный ведун и даже вкусно покормил обоих. Таниэль уходил ранним утром, пока светило ещё сонно потягивается, чтобы дневной угар продремать в каком-нибудь лесочке. Я проводила его до северного края деревни и теперь не знала, что сказать на прощанье.

— Ну, удачи! — выдохнула я.

— Спасибо, и тебе того же.

— Пусть твои уши слышат и лес, и море, и ветер!

— Спасибо! — засмеялся парень и закопошился в волосах. — Вот, возьми на память. Это соколиный глаз.

Я вертела в руках серебряную заколку с крупным рыжевато-жёлтым камнем. А что, мне пойдёт, как раз под цвет глаз. Рысьи, как говорила мама.

— Спасибо, Тан! — сказала я, с удовольствием прицепляя к волосам странный подарок. — Возьми и от меня на память! Это — куриный бог, на удачу!

Парень повесил кулон на шею и провёл указательным пальцем по крапчатому, как перепелиное яйцо, овальному камню. Что ж, вот теперь всё.

— Удачи тебе, ясноглазая! — улыбнулся Таниэль и отправился на север. А я развернулась и пошла обратно в деревню, где остались незавершённые дела. Он назвал меня ясноглазой? Ну да, слово kheide переводится с тёмноэльфийского, как быстрый, острый или яркий, в зависимости от существительного, к которому прилагается. Он истолковал моё имя так. А что, мне понравилось!

В ответ на мой барабанный бой, из-за двери высунулась лохматая голова... эээ... головы. Толком не проснувшийся похмельный мужик с грехом пополам сумел объяснить, что дочь, скорее всего, в саду. Туда я и направилась, безжалостно попирая ногами заросшие сорной травой грядки. Всё равно тропинку не сыскала бы! Сперва я услышала чистый и хрупкий, как хрусталь, голосок, и лишь затем увидела сидевшую под вишней девочку. Лет девяти-десяти, худенькую, с пушистыми русыми волосами. Она пела колыбельную толстому рыже-полосатому коту:

Сад уснул и птицы спят,

Кошка лапою котят

Притулила под бочок.

Задремал печной сверчок,

Только старый добрый кот

Сказку месяцу поёт...

— Ладушка! — тихонько позвала я.

— Вы видели маму? — сразу встрепенулась девочка и, видя моё недоумение, пояснила. — Только она меня так называла.

Я кивнула.

— Мама оставила тебе подарок на свадьбу. Как найдёшь парня пригожего да надёжного, посмотри, что яблонька заветная до поры, до времени прячет.

— А я знаю про ларчик! — улыбнулась девочка. — Видела, как мама его закапывает, да ей про то не сказала. Каждый хочет иметь свои секреты!

— Эээ... Ну, тогда я пошла! — и, отойдя на несколько шагов, внезапно обернулась. — Ты в реке купаться не бойся, никогда не утонешь!

— А я знаю! — лукаво сказала Влада. — Там мама теперь живёт! Я к ней в гости ходить стану.

— Угу.

И я отправилась к Леде за своими курткой и незаменимым, хотя и изрядно похудевшим, вещмешком. Я тоже двинусь на север, как и Тан, но он пойдёт прямо, а я вскоре сверну на запад. Говорят, в Крепостице волкодлак завёлся. Что ж, значит есть работёнка для безумной синеволосой магички, сбежавшей к упырям от собственного жениха.

А Тана ждёт своя дорога, и, быть может, наши пути ещё пересекутся. Всё-таки, первый встреченный за девятнадцать лет эльф, после общения с которым меня не потянуло блевать. Такого не забудешь! Кстати, на мой вопрос, отчего тот не вырубил мельникова сынка сразу, наглый парень заявил, что ждал, когда я брошусь на помощь. Интересно ему, видите ли, было! Я уже говорила, что все гибриды придурочные? Так вот, теперь я это утверждаю и буду рьяно проповедовать каждому встречныму!

1. Зазыва — дух убитого домашнего животного, как правило, забитой до смерти собаки или кошки. Возвращается к своему мучителю и зазывает его характерным тонким плачем, действующим наподобие гипноза. Убить человека зазыва не способна, но выпить часть жизненной силы и наслать хворь вполне.

2. Эдион (ард.) — июнь.

3. Ардин — Ардарская золотая монета.

4. Kanno (эльф.) — в магических заклятиях используется как слово-ключ. В данном случае "закрыть". Att"Kanno — "открыть".

5. Неженка — ягода наподобие ежевики, но белого цвета и мягкая, как малина.

6. Тамиран — небольшое юго-восточное государство.