Злой Дух: Падение

Она вдруг исчезла, а потом он почувствовал, как её пальцы гладят его шею.

— Я хочу тебе помочь, только и всего, — снова заговорила Лоран.

— Я знаю, знаю, — охрипшим голосом вымолвил он. — Но мне не нужна твоя помощь. Ты иди. Иди. И я скоро приду, мне только надо немного успокоиться.

— Я не хочу оставлять тебя...

— Я скоро приду, — повысил он голос, но опять заговорил спокойно. — Не волнуйся, ничего страшного не произошло. У меня действительно жар. Я плохо спал ночью. А эта кровь в комнате... Ты не бери в голову. Я на самом деле так и не смог никого Призвать, только сильно ножом порезался, когда вспарывал крысе живот. Ты во всём права, я совсем не самостоятельный, и ничего не могу сделать сам. А теперь иди. Я хочу побыть один. Мне тяжело осознавать, что я такой неудачник.

— Хороший мальчик, — прошептала в ухо Орион.

— Ладно. Я уйду, — сдалась Лоран. — Только ты сильно не задерживайся.

— Угу.

И она ушла. Ещё какое-то время слышались в отдалении её шаги, но вскоре и они затихли.

Флоримон толкнул дверь, и снова оказался в комнате, где ему пришлось столько пережить. Казалось с того времени, прошла целая вечность. Здесь горело три свечи, вероятно зажжённые Лоран.

— Ты почти её спас, — заговорила неожиданно Орион.

— Что? — обернулся он к ней.

— Ту девушку с удивительной кожей, и прекрасными волосами.

— О чём ты говоришь? — испуганно заговорил он.

— Как ты думаешь, сколь сладкой будет её агония в твоих объятьях?

Его сердце оборвалось.

* * *

Хочешь, я сделаю тебя сильнее?

Но способен ли ты выдержать это?

— Нет! Только не Лоран! Я прошу тебя! Только не она! — умолял Флоримон, опустившись на колени.

Слёзы безудержно текли по его щекам. Неужели она заставит его сделать это?

— Ты говорила, что не тронешь... Пожалуйста! Ведь она моя сестра. Я... я не смогу, — опустился он на четвереньки.

Его чистые слёзы капали на мраморный пол.

— Не сможешь?! Почему ты так в себе не уверен? На самом деле ты способен на многое. И я докажу тебе это.

— Не надо. Я верю тебе. Но Лоран...

— А чем она хуже или лучше остальных? По мне так она идеально подходит. Я уже вижу перед собой её исказившееся от боли лицо, которое так похоже на твоё, что у меня руки немеют от желания... поиграть с ней.

— Я сделаю всё, что ты захочешь, только не трогай её.

— А я хочу именно этого. Можешь ли ты это изменить? — Женщина подошла к нему, и присела рядом. — Прекрасно! Ты ползаешь на коленях, а ведь ты должен был стать моим хозяином.

Он поднял на неё глаза. Сколько же в ней жестокости?

— Ты сможешь сделать так, что ей будет совсем не больно. А если действовать правильно, то тебе понадобится всего одно мгновение, чтобы завершить начатое. И из её груди засочиться тёплая кровь. Она ещё вкусная, когда...

— Перестань! Прекрати! — Он вскочил на ноги, зажимая руками уши. Его трясло. — Я не... Я не буду... Я не буду этого делать! Не буду!! — сорвался он на крик. — Это слишком жестоко. Я не буду!!!

Он тяжело и часто дышал. В его груди бешено стучало сердце, причиняя боль. Как прекратить это безумие? Он не понимал, что здесь делает. Почему всё это до сих пор не закончилось? Но проходили мгновения, и он потихоньку начал успокаиваться. Опустил руки, и посмотрел на Духа. Её восковое бледное лицо походило на маску, за которой скрывается что-то ужасное.

— А ты думал, что будет, если ты не выполнишь договор? — от её тихого голоса защемило сердце. — Что если ты пожалеешь сегодня ночью о том, что не умер вчера? Или ты больше не хочешь жить? Но ты же знаешь, что прежде чем умереть, тебе придётся пережить очень многое.

Он отшатнулся.

— Ты же прекрасно знаешь.

Флоримон сглотнул, боясь отвести от неё взгляд хоть на миг.

Её рука потянулась к нему. Он слишком устал, чтобы сопротивляться. Отчаяние давило изнутри. Что ему делать? — Лоран... — Почему он был таким глупым? Умереть сейчас от когтей этой женщины, от её клыков. Она стояла перед ним жаждущая крови, и боли. Зачем терзать так сильно? Так страшно? Если бы у него были силы дождаться той спасительной темноты, перетерпеть ту страшную агонию, суметь сдержать крик, рвущийся из груди. Как ему пережить оставшиеся мгновения? — Лоран!

Лёгкое прикосновение к его волосам, невесомое, как пёрышко.

— Хорошо, я сделаю тебе приятное, — заговорила Орион. — Ты сам выберешь кого... Отца? Мать?

— Нет! Мои родители тут ни при чём. Оставь их в покое.

Орион скучающе насупилась.

— Тогда кто? Кого ты принесёшь в жертву вместо себя?

— Любого другого. Например, Ганз, наш дворецкий...

— Меня это не устраивает. Ты убьёшь любого, но мне хочется, чтобы тебе было больно от этого. Поэтому жертвой должен быть тот, кто тебе не безразличен. И лучше, чем твоя семья не придумаешь. Но ты так упорно не хочешь, — надула губки Орион.

"Тот, кто мне не безразличен?!" — Так вот чего она хочет. Причинить ещё больше страданий. Она уже терзала тело, теперь пришла очередь души. Он мучился, и не мог заставить себя назвать имя той девочки с каштановыми волосами, чей голос он любил слушать, чей мягкий взгляд карих глаз его пленил. Хоть она и не его семья, но способен ли он пожертвовать ею? Она тоже ни в чём не виновата. Это он совершил ошибку, и только он должен за неё заплатить.

— Лу...

— Что?

— Лу... иза. Луиза.

— Так ты сделал выбор? — В глазах Орион вспыхнул огонёк. — Луиза?! Кто она такая?

— Я сделал выбор, что ты от меня ещё хочешь? — истерично вскрикнул он. — Тебе мало?

— Да.

От неё повеяло холодом, и её рука вдруг рванула к его груди и проникла внутрь. Он судорожно вздохнул, почувствовав, как сердце окутало ледяным холодом; застонал, выкатив глаза, и попытался схватить её за запястье, но его рука прошла сквозь её тело. Что это? Он оседал на пол, конвульсивно стараясь вздохнуть.

— Луиза, — произнесла Орион, смакуя имя. — Ты дорожишь ею так же сильно, как своим сердцем?

Он не смог ответить. Она выдернула из его груди руку, и горячая кровь вновь ворвалась в сердце, согревая его. Мальчик вздохнул полной грудью, и стоя на четвереньках немного отдышался.

— Я лишь хочу от тебя решительности, Флоримон. И правды. Ложь — убивает.

Она обошла его кругом.

— Поднимайся, Фло! Пара браться за дело.

Он встал, и, пошатываясь, воззрился на неё.

Снова, будто из ниоткуда, возникло голубое перо, и медленно увеличиваясь и растекаясь, приняло форму меча.

— Меч? Я не умею им пользоваться.

— Эта катана. Она лёгкая и проста в применении. Я тебя научу.

На улице шёл дождь, и Флоримон надел тёмно-синий плащ с капюшоном.

Он говорил Орион, что уже ночь и поздно идти к Луизе — его просто не пустят в дом. Он хотел отсрочить то дело, что ему предстояло. А днём он, возможно, что-нибудь бы придумал, чтобы не делать этого вовсе. Кого он обманывал? Но Орион так посмотрела на него, что у мальчика больше не нашлось слов.

Лоран, не дождавшись его прихода, дремала с книжкой на диване в гостиной. Прекрасно! Теперь ему не надо объяснять куда он идёт. Флоримон прокрался мимо спящей сестры, и вышел под дождь. Чёрное небо словно проливало слёзы о его утраченной свободе. Он и сам бы хотел поплакать, забившись в самый тёмный уголок, туда, где не было Орион. Когда он покинул комнату Призыва, женщина куда-то делась, но мальчик всё равно чувствовал её незримое присутствие. Казалось, она затаилась где-то рядом и наблюдает.

Флоримон пересёк дорогу, и быстрым шагом направился к дому своей подруги. Чёрт знает что! Что он делает? Неужели он и вправду занесёт над ней меч, и... станет убийцей? Чем больше он об этом думал, тем медленнее шагал. И только воспоминания о той кровавой глубокой ране, и мерзлых когтях, впивающихся в тело, не давали ему остановиться совсем. Он боялся боли, боялся ужасной агонии.

Вскоре он очутился перед домом, большой громадой возвышающейся в ночи. Его опоясывал высокий железный забор, но Флоримон знал, как через него пролезть. В одном месте, чуть в стороне от главного входа был выломан железный прут. Дыру удачно замаскировывал куст, так что о ней знали немногие, лишь Флоримон, Луиза и её старший брат Эдуард, кареглазый юноша с копной рыжих волос, на два года старше Флоримона.

Мальчик двинулся к расщелине, и вскоре оказался за забором. Поблизости шумел фонтан, рядом с ним стояла крытая беседка, обвитая плющом. Он сразу вспомнил, как ещё недавно они с Луизой сидели в этой беседке, и в молчании наблюдали за прохладными струями воды, искрящейся на солнце. Это воспоминание забрало у него последние силы, и он, привалившись спиной к вековому дубу, горько заплакал. Ловушка, в которую он попал, душила его, и не было спасения.

По лезвию катаны стекали капли дождя. Капюшон сполз на плечи, и с кончиков мокрых волос срывалась вода. А если...одно движение, и ему больше не придётся делать выбор? Он дрожащей рукой приблизил лезвие меча к горлу. Одно движение.

Вдруг вспыхнул яркий свет.

— Кто здесь?

Мальчик скрылся за деревом. Кажется, его заметили.

Человек в плаще держал в одной руке фонарь, в другой ружьё.

— Выходи, иначе тебе не поздоровится.

Флоримон крепко сжимал рукоять меча, и жмурился от заливающего глаза дождя, стараясь сдержать, бешено колотящееся сердце.

— Проваливай из нашего сада, а иначе я буду стрелять!

Голос Эдуарда?

Не понимая, что делает, Флоримон вышел из укрытия, пряча за спиной оружие.

— Привет!

— Флоримон?! — приподнимая повыше фонарь, узнал его юноша. — Луиза увидела, как кто-то залез в сад. Я не думал, что это ты. Что ты здесь делаешь так поздно? Что-то случилось?

— Да. Я... Я слышал, что в округе объявился убийца с катаной. Он ходит и всех убивает. — Для Форимона его собственный голос звучал отстранённо, будто его устами говорил кто-то другой.

Поистине в каждом таится тьма, о которой он сам не подозревает.

— Чёрт! Как не вовремя. И это именно тогда, когда родители уехали на конференцию. И что будем делать? — уставился на него Эдуард. Он никогда не отличался ни решительностью, ни сообразительностью.

— Позови Луизу.

— Её то зачем? Она испугается, если узнает. Зайдёшь в дом? Ты весь промок.

— Нет... не думаю. Позови Луизу. Она должна знать, чего опасаться. Так... так будет лучше.

— Наверное. Хорошо. Сейчас. Жди здесь. — Эдуард поставил фонарь на перила лестницы, и скрылся в доме.

Что он делает? Как остановить всё это? Мальчик закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Должен же быть какой-то выход.

Вдруг до его плеча сзади кто-то дотронулся. Он стремительно обернулся, а девочка, испугавшись, отпрянула назад, и, поскользнувшись в грязи, села в лужу.

— Луиза?! Как ты меня напугала, — облегчённо вздохнул Флоримон.

Он протянул ей руку, и поставил девочку на ноги. Она глядела на него с опаской. Её тёмное платье, висело на ней промокшее насквозь, а мокрые волосы облепили лицо.

— Фло, что-нибудь случилось?

— Ничего. — Он опустил глаза, не в силах вынести её взгляда.

— Я слышала, как ты говорил Эдуарду об убийце, эта правда?

— Да.

— Он где-то здесь?

— Да.

— И он убивает всех катаной?

— Да.

— Фло... но ведь...но ведь катана... у тебя.

Он поднял на неё глаза. Такая маленькая и беззащитная.

"Умная девочка" — прозвучал внутри него голос Орион.

В следующее мгновение он как во сне увидел блеск катаны, и голова Луизы отделилась от тела, и полетела в грязь, издав хлюпающий звук. Флоримона обдало изнутри страшным жаром. В его руках дрожала катана, и вместе с каплями дождя с неё срывались горячие капли крови.

* * *

Мы стираем воспоминания, чтобы стать счастливыми.

Но что мы чувствуем, когда утраченные воспоминания возвращаются?

Телом мальчишки было легко управлять. Удар за ударом, он двигался быстро и стремительно. Должно быть то зернышко силы, которое я успела посеять в нём, возвращая к жизни, успело закрепиться в его теле, и теперь он словно порхал, нанося точные и смертельные удары. Его руки дрожали, и с этим я ничего не могла поделать. Но кое в чём всё же преуспела, подавив его крик отчаяния. Он двигался в глубоком молчании, и это приводило случайных жертв в неописуемый ужас. Он всегда входил в дом не слышно, и по тёмным коридорам скользил словно тень, ища жертву. Его умоляли на коленях, прося пощады, но он был непреклонен, и всегда разил безжалостно, никого не оставляя в живых. Лезвие катаны из голубого стало алым, и с него непрестанно капала кровь.

Я радовалась мести, как никогда в жизни. Судороги его души доставляли мне несравненное удовольствие. Пусть поймёт, как больно жить.

Если бы он задумался, то понял бы, что своего все же добился. В руках он держал то, чего желал, самое дорогое для меня. Единственное воспоминание о том кем я была, и что утратила безвозвратно. Былое величие. Свет, которого нет в пустоте. Этот мальчик отчасти помог мне вернуться, и пусть не совсем, но всё же я здесь - вижу и чувствую. Его кровь даровала мне подобие жизни, которое растает, как снег, лишь только его сердце перестанет биться. Но я не дам ему умереть.

Он справиться, мой мальчик...

Он открыл глаза, лёжа в какой-то грязной канаве, испугав стайку ребятишек, с любопытством разглядывающих его. В белёсом небе каркал ворон, добавляя ещё больше мрачности. В воздухе ощущалась сырость, и запах гнили. Кое-как поднявшись на ноги, Флоримон, хмуро покосился на детишек, а потом огляделся вокруг. Он находился в незнакомом районе — прямая улица, и маленькие дома, с миленькими цветочками в клумбах. Где он, чёрт побери? Он сделал шаг и поскользнулся. Слишком не удобно было идти в этих больших ботинках и мокром плаще, облепившем тело. Он вышел на дорогу, посыпанную гравием. А где же мощёная дорога? Неужели он очутился в каком-то захолустье, где-нибудь очень далеко, чтобы пешком добраться до дома? Но как он здесь очутился большой вопрос. Растерянный Флоримон стоял на дороге не понимая, что ему теперь делать. Ну, конечно же, перво-наперво спросить, где он находится, а потом всё остальное. Остановив первую встречную даму в простом синем платье, и жёлтой накидке от дождя, он узнал от неё места своего пребывания, и это не принесло ему облегчения. Напротив. Шумно вздохнув, он сдержал аханье, и, не поблагодарив женщину, зашагал в направлении, которое она ему указала.