Злой Дух: Падение

Злой Дух: Падение

Ты поверил лжи, как правде.

Это ли стало концом?

Когда-то у меня были крылья, небесно голубые, почти лазоревые. Теперь от них остались только тусклые воспоминания, да невесомое бледно-голубое перо. Наверное, мне жаль, но это уже не важно. В том месте, где я обитаю последние семь столетий, нет ни неба, ни земли, есть только тьма густая и вязкая. Там трудно понять - падаешь ли ты вниз, или паришь. Там ничего нет, ни верха, ни низа.

Первое время, когда я попала сюда, мне было страшно... наверное.

Жалею ли я о чём-нибудь?

Никогда!

Десять трепещущих пламенем свечей расставленных по кругу в пустой комнате, окно которой занавешивали тяжёлые тёмные шторы, не пропускающие свет; пол, посыпанный лепестками роз и крупинками риса, словно мелким жемчугом; книга с заклинаниями установленная на треножнике. Приготовления к ритуалу были завершены. Оставалось только разрезать брюшко крысы, и полить её кровью центр круга. Пожалуй, это являлось самым трудным. Взяв нож с узорчатой посеребрённой рукоятью, мальчик застыл в нерешительности. В свои семнадцать лет он был невысокого роста, со светлыми кудрявыми волосами, спадающими на плечи. Бледную красоту его юного лица украшали голубые глаза, почти наивные. Но... он давно уже не ребёнок, и намеревался доказать это сегодня всем. Если удастся. Если всё получится.

Он не без трепета достал из железной клетки ещё живую крысу. Тот удар кирпичом оглушил её, но не убил. Это хорошо. Нужна была тёплая, свежая кровь, чтобы ритуал прошёл, как по маслу. Крыса вяло шевелилась, подёргивая лапками. Отвратительно! Он ненавидел крыс, и прикосновение к одной из них вызывало омерзение. Если бы каждая подобная тварь сдохла — мир стал бы не в пример чище.

Пальцы мальчика вдавились в серую шкурку грызуна. Пора! Лезвие ножа полоснуло по тушке; брызнула кровь. Крыса конвульсивно вздрогнула, задёргалась, издала непонятный предсмертный звук. Пальцы мальчика сжались ещё сильнее. Он пройдёт этот путь до конца! Капля за каплей в центр круга начала капать кровь. Она также забрызгала синюю жилетку с чёрными разводами, и запятнала белопенные кружева на рукавах. Он подавил вспышку гнева. Проклятье! Как неаккуратно! Но ничего, у него ещё будет время научиться делать кровопускание правильно. Он отшвырнул в угол подыхающую крысу. Она больше не нужна. Теперь за дело, пока его никто не кинулся искать здесь, в дальней комнате дома.

Старая книга с пожелтевшими страницами в жёлтом кожаном переплёте... он прикоснулся к ней раньше, чем успел подумать вытереть испачканные руки, и кровяные следы отпечатались на нескольких страницах. Мальчик снова трепыхнулся. Сегодня он был крайне невнимателен. Быть может, стоит отложить ритуал до более подходящего времени? Но зачем? Он слишком хорошо всё обдумал, и тщательно подготовился, ему нет необходимости откладывать из-за каких-то там мелочей. Он попытался успокоиться, и утихомирить бешено стучащее сердце. В этом деле необходима концентрация, иначе... в лучшем случае ничего не получиться, а в худшем... кто знает, быть может, в то самое мгновение оборвётся его жизнь. Он открыл книгу на нужной странице.

Вздох.

Отступать поздно. Он всем докажет, что он не ребёнок. Всем! И о том ради чего он это всё затеял, ему забывать никак нельзя.

Сжав в кулаке аметистовый кулон в виде слезы на серебряной цепочке, в нерушимой надежде, что этот магический оберег поможет ему справиться со злом, которое он собирался Призвать, он решился. У него обязательно всё получится, иначе и быть не может. Взгляд лёг на страницу. Вот ОН, тот самый Вызов. Пора. Глаза заскользили по строчкам, губы беззвучно зашевелились, произнося заклинания Призыва. Он много раз их повторял, произносил во сне. Каждое слово должно звучать правильно. Заклинание оно как песня, имеет свой ритм, своё особое звучание. Каждая строчка. Каждая буква.

Сегодня знаменательная ночь, он полгода готовился к ней. Раздобыл рис и лепестки роз, приготовленные к ритуалу особым способом. Целые сутки ничего не ел, и старался ни с кем не разговаривать, дабы очистить разум от посторонних мыслей. А как дорого ему обошлась книга Чёрной Магии?!...Об этом никто не знает, даже его семья.

Он повторил заклинание семь раз, как того требовалось, затаил дыхание, готовый к любым неожиданностям, и... ничего не произошло. Тишина и ровный свет свечей. Быть такого не может! Всё было сделано правильно, он в этом не сомневался. Ещё раз пробежав глазами по строкам заклинания, мальчик оглядел пустую комнату, колышущиеся на ветру синие шторы. На улице начинался дождь, барабаня по крыше. Похоже, кто-то забыл закрыть окно. Забыл? Или это?.. Мальчик сглотнул, сжав сильнее кулон защиты. Он дышал медленно и глубоко, прислушиваясь к каждому шороху. Где-то здесь что-то притаилось, что-то ужасное, и пока он этого не видит, он в опасности. Колыхнулись тени, ветер, задувая в окно, поколебал пламя свечей.

Его ладони вспотели. С Чёрной Магией шутки плохи. Если он что-то сделал неправильно, что-то напутал, то эту ночь ему не пережить.

Повеяло прохладой. Даже больше чем прохладой. Становилось холодно, как будто в комнате наступила зима. Мальчик обхватил себя руками. В книге ничего не говорилось о подобном. Из ладони выскользнул кулон, и, ударившись об пол, отлетел куда-то в темноту. Опять случилось непредвиденное. За что ему всё это? Как будто удача вдруг решила от него отвернуться! Быть может это предупреждения? И игнорируя их, он только навлекает на себя беду?

В комнате неожиданно потемнело, словно бы свет свечей потускнел. Мальчику сделалось не по себе. Возможно, он слишком высоко замахнулся, чтобы суметь с этим справиться. Если он будет выполнять все предосторожности, описанные в книге, то с ним ничего не случиться. Если будет.

За окном мелькнула какая-то тень. Он видел это одно мгновение, пока шторы раздуваясь на ветру, приоткрыли щель в ночь. Он усилием воли подавил вспыхнувшее трусоватое желание закрыть окно, задернуть шторы, начертить в центре круга крест на крови крысы, тем самым отменив Вызов. И если ещё не поздно...

Он застыл на месте, его ноги будто приросли к полу, когда в комнату вошла женщина, неслышно ступая босыми ногами. Полупрозрачные белые одеяния спадали до самого пола, лёгкие и невесомые. Низки перламутрового жемчуга оплетали шею, руки и ноги, подобно изящным путам. Волосы струились по плечам до колен серебряными прядями. А её взгляд серых глаз в обрамлении дымчатых ресниц был волшебным.

Мальчик наблюдал за её продвижением, открыв рот, и не отводя глаза. Смешанные чувства восторга и восхищения овладевали им целиком.

Явление богини свершилось.

* * *

Ты видел свет. Он ослеплял.

Мог ли ты ему сопротивляться?

Он подошёл к ней, забыв обо всех предосторожностях, словно бы его влекла неудержимая сила. Неужели он смог вызвать такое очаровательное создание? Вызволил из глубин хаоса столь ослепительную красавицу? У него перехватило дыхание.

"Вызов Духа не предусматривает физического контакта. Остерегайтесь подходить к вызванной сущности. Она может поглотить вас"

— Как твоё имя, мальчик? — её голос был нежен, как весенний луч солнца.

— Флоримон.

Она ласково ему улыбнулась.

— И ты хочешь, чтобы я исполнила твоё заветное желание?

— Да, Дух Орион, я хочу, чтобы ты исполнила моё желание. Я хочу...

Она коснулась его губ рукой.

— Ни слова больше.

Женщина обошла его кругом, осматривая те приготовления, которые он рассыпал и пролил на полу. Её взгляд заинтересованно скользил по комнате ни на чём долго не задерживаясь, и вдруг она вошла в круг, и присела. Её рука коснулись разлитой лужицы крысиной крови, и она жадно слизнула её с пальцев.

Мальчиком завладело оцепенение. Что она делает?

— Подойди ко мне! — повелела она, не оборачиваясь. — Я хочу, чтобы ты это попробовал.

— Я не...

— Иди же! Ты не забудешь её вкус никогда. А потом я расскажу тебе то, чего ты ещё не знаешь.

— То чего я не знаю?! — удивился Флоримон, но тут же опомнился. — Ты просто хочешь, чтобы я вступил в круг, верно? Хочешь завладеть моей душой.

Женщина встала, и повернулась к нему. На её губах играла всё та же удивительно добрая улыбка.

— Ты Призвал меня, дабы я исполнила твоё желание, и чего же ты хочешь?

Он набрал в лёгкие воздуха, и выпалил на одном дыхании:

— Того бесценного, что есть у тебя.

— Что же это?

— Ну-у... — Флоримон не имел ни малейшего представления, что это может быть, но нашёлся что ответить: — Ты сама должна знать.

— Вот оно что.

Она закрыла глаза, словно задумавшись. Флоримон, как зачарованный смотрел на неё. Её красота, бледность кожи, неземное великолепие лица, и стройность фигуры. А эти полупрозрачные одежды... Ему становилось трудно дышать. Она должна дать ему какую-нибудь вещицу, которую он сможет показать всем, как доказательство того, что и он способен на Призыв по Чёрной Книге. Нужно только продержаться ещё немного.

Она вдруг выставила перед собой руки, и между её ладоней засиял свет, медленно обретая форму, наливаясь цветом. И вскоре Флоримон сумел разглядеть голубое перо длиною с кисть руки.

— Подойди! Возьми его. — Её лицо осветилось улыбкой.

— Я, правда... могу его забрать?

Если бы он задумался хоть на миг, если бы засомневался. Так просто отдала. Но её улыбка завораживала, кружила голову.

Он шагнул. Теперь всё в порядке. Отец поймёт, что занятия оккультизмом для него не просто игра. Мама поверит в его силы. А сестра Лоран больше не будет скептически приподнимать бровь, словно бы от своего младшего брата можно ожидать только глупостей.

Его рука скользнула по воздуху не найдя пера там где видели его глаза. Раздался треск, как будто треснуло стекло. Его взгляд упал на мрамор пола усыпанного зёрнами риса и лепестками роз, где только в самом центре образуя круг — пол был чистым. Носок его туфли стоял...

Какая-то неведомая сила подняла мальчика над полом, сжимая горло. Острые когти вонзились в кожу, причиняя страшную боль. Он не мог кричать, был не в силах даже вздохнуть. Его пальцы напряжённо вцепились в руку, жестоко сдавившую горло.

— Орион, пожалуйста! — шевелились губы Флоримона, не издавая ни звука.

В его ушах звенел ужасающий смех. Это было концом.

"Не оставляйте на своих руках, одежде, обуви чьей-либо крови, чтобы не быть запятнанным"

"Не позволяйте Духу прикасаться к себе, ни при каких обстоятельствах"

"Не вступайте в круг Призыва. НИКОГДА"

— ...ты утонишь в крови. Я заставлю тебя убивать!..

Ветер подхватил слова, и унёс в неведомую даль, в дождь, в небо, полыхающее молниями.

— Я заставлю тебя...

* * *

Дорожил ли ты тем, чего тебя никогда не лишали?

Свободой.

Утренние ранние лучи солнца падали на письменный стол из темного дерева украшенного причудливой резьбой. На столешнице стояли письменные принадлежности в позолоченной подставке, два пузырька с чернилами — чёрными и красными, миниатюрная статуэтка богини правосудия покрытая белой глазурью, и поднос с чашечкой миндалевого печенья и стаканом молока. Флоримон сидел в кресле за столом, уткнувшись лицом в сложенные руки, и слушал тиканье настенных часов. Есть ему не хотелось, и если бы его даже заставили, он, вряд ли бы смог проглотить хоть крошку. Ощущая в голове небывалую пустоту, он был рад, что на ум не лезут никакие мысли. Он не мог сейчас думать. Не мог сосредоточиться на мало-мальски важном вопросе, а ему нужно было решить непростую задачу — как он сможет освободиться? Нет, только не снова. Он устал перебирать в голове одно и тоже. Минувшая бессонная ночь. Наверное, нужно поспать, и тогда в голове появятся идеи, как обойти... тот договор.

Скрипнула дверь, впуская в кабинет непрошенного гостя.

— Фло, что ты здесь делаешь с утра пораньше? Только не говори, что всю ночь сочинял трактат о Духах и их земных воплощениях?! Сколько можно заниматься ерундой? Лучше бы задумался об учёбе в Университете. Твои успехи не воодушевляют.

Флоримон поднял голову, чтобы сердито взглянуть на сестру. Вот уж кого ему сейчас только не хватало.

Лоран. Белокурая девушка с голубыми глазами и точёным носиком, на котором неизменно красовались очки в опаловой оправе. Её редко можно было увидеть без книги, — а то и сразу двух, — и то, исключительно за обедом. Настоящая зануда! И что только находят в ней эти придурки, мечтательно вздыхая ей вслед?

— Ты опять без стука, — с раздражённой усталостью попрекнул он.

— Не понимаю, почему я должна стучаться, входя в кабинет? Я пришла за книгой, только и всего.

Она открыла стеклянную дверцу шкафа, который был длиною во всю стену, и принялась что-то искать, водя пальцем по переплётам книг, и шепча их названия. И из-за этой девчонки он решился на Вызов! Разве можно было поступить так опрометчиво? Какой прок теперь ему от этого, если... если договор будет иметь над ним власть?

Он почувствовал холодную ладонь на лбу.

— У тебя лихорадка или что-то подобное. Лоб горячий, а щеки почему-то бледные. — Лоран смотрела на него обеспокоено, прижимая к груди книгу. Она выглядела по настоящему заботливо в этой кружевной шали, свисающей с локтей, и сером длинном платье.

— Отстань! — Грубо отмахнулся он, и вскочил на ноги, опрокинув стакан молока, растекшегося белой лужицей, которая принялась скапывать с края стола. — Не твоё дело! Тебя совсем не должно касаться, что со мной!

Она сжала ударенную руку в кулак, и посмотрела на него печально. Это уже было слишком. Как будто ей, в самом деле, есть до него дело!

— Почему у тебя разорван воротник рубахи? И... эти кровяные пятна... ведь это же не красные чернила? Ты что-то натворил, Фло?

В её голосе было столько заботы и тревоги, что вынести этого дальше Флоримон просто не мог. Вдруг он не выдержит? Вдруг расплачется? Такое унижение. Он стрелой выбежал из кабинета, едва не сбив Лоран с ног, и оказавшись в коридоре, бросился бежать что есть силы. Он был не способен что-то объяснять. Да у него язык не повернётся рассказать... как он совершил непоправимое.

Боль пронзала всё его существо, и в тоже время онемели плечо и шея, словно из него высасывали самую жизнь, а вместо неё заползало что-то мёртвое, леденящее сердце. Он не мог шевелиться, повиснув в её объятьях, как тряпичная кукла. У него убывали силы, и с каждой секундой собственная воля таяла, как свеча, будто её выпивали вместе с его кровью. Его глаза закатились, видя мрак вместо пламени свечей озаряющих комнату. Им овладело отчаяние. Он был совсем беспомощен. Острые когти впились в спину мертвой хваткой. Он умирал, и с этим ничего нельзя было поделать. Странно, что наравне с ужасом и болью он чувствовал томительное блаженство. Весь мир, как во сне. А может и вправду ему всё это сниться? И стоит по настоящему открыть глаза, чтобы проснуться, и прекратить эту игру со смертью.

Стальные объятья вдруг разжались, и его швырнуло на пол с такой силой, что весь дух вышибло из лёгких. Он был наконец-то свободен, но совсем не спешил подняться, глядя из-под полу прикрытых век на потолок, слабый и беспомощный.

— Ты умираешь. Тебе страшно?

Он молчал.

— Хорошо. Ничего не говори. Я и так знаю. Я вижу, как ты дрожишь.

Она склонилась над ним, вставая на колени. Он почувствовал, как её длинные волосы коснулись лица. Это страшное чудовище, пришедшее его убить...

В комнате пахло кровью и свечами.

— Слёзы?! Как ты должно быть сильно боишься.

Раньше её лицо под маской лжи было совсем другим. А теперь... мягкий дым ресниц обволакивал чёрные жестокие глаза. Трудно поверить, что недавно в них теплилась нежность. А куда делась милая улыбка? Он содрогнулся. С уголка её губ стекала кровь.

— Знаешь, я хочу тебя съесть. Вкусная кровь. Вкусная плоть.

Его затрясло. Он больше не понимал что происходит. Почему эта женщина хочет его съесть? Она Дух, и он Призвал её, дабы она исполнила его желание. Почему она должна его есть? Где его отец? Где мать? Лоран? Почему они ничего не делают? Не прогоняют этого монстра? Она съест его заживо, кусочек за кусочком. Сможет ли он закричать, когда она начнёт? Всё что он мог это молча взирать на этого дьявола в образе ослепительно красивой женщины.

— Откуда же мне начать? У тебя такая нежная кожа.

Её пальцы скользили по его лицу, спускаясь к шее. Разорванный воротник рубахи уже давно пропитался кровью.

— Сейчас будет ещё больней, это будут настоящие страдания. Агония, которую ты будешь умолять меня прекратить смертью. И я сделаю это для тебя — вырву из твоей груди сердце. Для Духов оно самое сладкое. Это будет десерт. Можешь помолиться, пока я не начала.

Он похолодел. Такой страшной смерти он и представить себе не мог. С трудом вспоминалось зачем он Вызвал эту женщину, Духа Орион обитающего на седьмом уровне Пустоты. Ошибка? Да, смертельная.

— Я готова, а ты?

Она рванулась к нему, стремительная, и её клыки снова прокусили его шею, только на этот раз они рвали живое. Он зажмурился что есть силы и схватил край её платья, судорожно сжав. Боль была невыносимой. Мальчик выгнулся дугой, и из самых глубин его существа вырвался крик страданий. Его разрывал на части ужас, и она... Он пытался отбиться, но руки не слушались. Она слишком много выпила его крови, а теперь... Эта мучительная терзающая боль, кровоточащая рана, и острые зубы вонзающиеся в неё снова и снова, снова и снова... Падая в ад, и отчаянно цепляясь за жизнь... Мгновения тянулись томительно долго, шаг за шагом приближая к пропасти. С хриплым дыханием вырывались жгучие стоны. Зрение затмевала кровавая пелена, пульсируя с каждым ударом сердца.

Пронзительная нестерпимая боль... он был способен осознавать только её. От слёз и крови стали влажными волосы, беспорядочно рассыпанные на полу.

Неожиданно всё прекратилось, и рука мальчика безжизненно упала на бледный мрамор. Женщина приподнялась, заглядывая в его угасающие глаза. Адская боль по-прежнему невыносимо жгла, и терзала.

Орион прижалась к нему сильнее, и тихо зашептала:

— Ты хочешь жить? — её голос был подобен сладкому яду.

Он медленно надрывно дышал. Жить?! Жить... — откликнулось эхом, такое далёкое слово, как одинокая звезда на чёрном небосводе.

— Я могу тебя вернуть, если ты будешь послушным, и как следует, попросишь. Ты же хочешь снова увидеть солнечный свет и проследить полёт птицы в небесах? Почувствовать теплые капли дождя на ладони? Услышать журчание ручейков после ливня? Наблюдать за стремительными облаками? А может, ты кого-то любишь, и снова желаешь его увидеть?

Она внезапно отстранилась, и, обхватив его лицо руками, посмотрела прямо в глаза.

— Ты же не против, если я снова подарю тебе жизнь?

Сумасшествие.

Он вглядывался в её глаза, стараясь не потерять сознание. Если это случится, то он уже не сможет очнуться. Она хочет вернуть ему жизнь или просто смеётся над ним? Его трясло так сильно, что стучали зубы. Конечно, она смеётся над ним. Всего лишь ещё одна мука придуманная ею. Что попросит она взамен его жизни? Может быть, чтобы он сам вырвал своё сердце?

— Просто доверься мне. Я тебя не подведу.

Его зрачки расширились, когда её ледяные губы сладостно стали его целовать. Не сопротивляясь, он почувствовал, как что-то холодное проникает внутрь и рассевается, заставляя кровь быстрее течь по венам, и сердце биться ровнее. Поцелуй вдыхал в него новые силы, и замораживал душу трепетным страхом. Вскоре он смог глубоко дышать. И к тому времени, когда женщина отстранилась от него, его тело снова стало живым и послушным.

— Теперь тебе лучше?

Он смог сесть, и оглядел затуманенным взором комнату. Свечи до половины оплавились. Рис и лепестки прилипли к одежде. На улицы всё ещё гремела гроза, и комнату изредка освещали всполохи молний. Неужели он вернулся к жизни?

— Жизнь — именно то, что нужно ценить. Но ты осознал это только сейчас, верно?

Он дотронулся до шее, где была кошмарная рана, но под пальцами оказалась гладкая кожа. Как такое может быть? Он уставился на Духа.

— Позже будешь меня благодарить, — усмехнулась она. — А пока подпиши это.

Перед его глазами возник лист белоснежной бумаги, на котором, по мере того, как он на него смотрел, стали проступать письмена.

— Что это?

— Договор.

— Я не понимаю что здесь написано.

— Виновата ли в этом я? Просто подпиши.

— Но как... — он сглотнул. — Как я подпишу, если не знаю под чем подписываюсь?

— У тебя нет выбора. Отказаться ты не можешь. Или можешь, но цена этому будет твоя жизнь. Мы просто продолжим ту игру, которую только что прервали. Как ты пожелаешь?

— У меня нет с собой ни пера, ни чернил, — быстро проговорил он, когда на лице женщины отразилось предвкушение.

На её ладони вдруг оказалось голубое перо.

— Ты ведь его хотел, не правда ли?!

Дрожащей рукой он взял перо. Что это такое? Голубое? Он вспомнил, как оно материализовалась в её ладонях, когда он попросил самое ценное что у неё есть. Почему она им дорожит?

— Вместо чернил — твоя кровь, — пояснила она, и её коготь оцарапал тыльную сторону его ладони.

Он обмакнул кончик пера, и несколько мгновений не решался поставить подпись. А если то под чем он подпишется намного страшнее смерти? Хотя как такое может быть? Почувствовав однажды её дыхание, он никогда не сможет этого забыть. Тот холод, замораживающий сердце, и трепет каждой клеточки. Уходить в никуда так страшно. Что бывает хуже этого?

Его рука с пером стремительно летела, выводя алую подпись.

— Молодец! — на её губах дрогнула тень улыбки. — Теперь мы сыграем в новую игру. Только палачом на сей раз, будешь ты.

* * *

Сможешь ли ты преодолеть леденящий страх своей души?

А если я тебе помогу?!

Он тихо плакал, лежа на кровати и притянув колени к груди. Что за напасть? Ночь была ужасающей. Воспоминания о ней заставляли его содрогаться в рыданиях. Договор, который он заключил с Духом. Она оставила ему жизнь, но теперь ему предстоит что-то сделать. Во что бы то ни стало выполнить свою часть сделки. При мысли об этом его бросало в холодный пот. Что она потребует? Ему казалось, что с тех пор, как эта женщина вошла в комнату Призыва, он попал в ад, не перестающий сжигать его изнутри. Он не стал хозяином, он превратился в раба. Где скрыться? Куда бежать?

Он стер с лица слёзы, сообразив, что вот уже минуту кто-то неустанно стучится в дверь.

— Я никого не хочу видеть!

— Открой! Я принесла мятный чай, — донёсся с той стороны двери голос Лоран.

— Просто оставь меня в покое!

— Я никуда не уйду. И буду дальше стучаться, пока ты не откроешь, слышишь?

До чего же она настырная! С неё всё может статься.

Флоримон нехотя поднялся с кровати. Ему стоит вести себя, как ни в чём не бывало. То, что случилось с ним не должно никого касаться. Он способен сам решить свои проблемы, какие бы они ни были.

Щелчок замка, и Лоран с обеспокоенной улыбкой вошла в комнату, неся поднос с кружкой чая.

— Оставь на столике и иди, — велел он, уставившись на летний пейзаж за окном.

Не хватало ещё, чтобы она поняла, что он плакал.

— Ты до сих пор не переоделся. Твоя одежда...

— Оставь в покое мою одежду! Если у тебя всё, ты можешь идти.

Лоран помолчала.

— Я пришла только сказать, — заговорила она, — что если тебе что-то понадобится, ты всегда можешь обратиться ко мне.

— С чего вдруг?

— Родители уехали на два дня на конференцию в Милан, и велели мне...

— Ясно. Мне ничего не понадобится. Будь спокойна.

— Конечно. Надеюсь, что аметистовый кулон всегда при тебе.

— Нет. Он... треснул. И... И мне пришлось его выбросить. Извини.

— Треснул? Понятно.

Она неслышно вышла из комнаты, притворив дверь. Странно, что сестра не стала допытываться, почему треснул кулон, который она подарила ему на день рождения. Он нашёл его после... после Призыва в самом углу комнаты, расколовшимся на кусочки. Его защита оказалась ненадёжной. Но всё же странно, почему она не спросила?

— Ганз, что делал вчера вечером Флоримон?

Дворецкий учтиво поклонился Лоран, придерживая на согнутой руке полотенце. Должно быть, она оторвала его от хозяйственных дел.

— Он рано ушёл спать, и просил его не тревожить.

— В котором часу?

— Около девяти.

-Пошлите в Университет Рено, пусть передаст записку директрисе.

— Да. Что угодно в ней написать?

— Флоримон заболел, и сегодня в Университет не придёт, и я тоже. Как старшая сестра в отсутствие родителей, я должна присматривать за младшим братом.

— Что-нибудь ещё?

— Нет, это всё.

— Простите, — Ганз снова поклонился. — Вынужден сообщить, что пропали ключи.

— Ключи?! Какие ключи?

— Я как дворецкий ношу при себе ключи от комнат всего дома, и...

— Я знаю, что дальше?

— Вчера вечером они пропали.

— Пропали?

— Разумеется, есть запасные, но...

— Спасибо, Ганз! Принесите мне запасные.

Ноги несли его вперёд, а душа рвалась назад. Дух сказала, что в полночь ему опять нужно быть в комнате Призыва. Она должна была что-то ему дать. Наверняка, какой то предмет, которым он должен... Что это будет? Нож? Топор? Что придумает она? Как поступить ему? Чёрт! Должно быть, какая-то тёмная сила заставила его совершить Призыв, не иначе. А что будет, если он нарушит договор?

Он застыл, как вкопанный. В коридоре как раз напротив комнаты Вызова стояла Лоран, с головы до ног одетая в чёрное. Белый прозрачный шарфик, повязанный на воронике — единственное светлое пятно. Золотистые волосы, собранные на затылке удерживала чёрная лента.

Приглушённый свет свечей освещал коридор.

Что происходит? Почему она здесь? Может, специально следила за ним?

— Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка.

— Хо... хорошо.

— Хочешь мне что-нибудь сказать?

— Нет.

— Уверен?

— Абсолютно уверен. — Он вздохнул, пытаясь собраться. — Что тебе нужно?

— Мне нужна правда.

— Какая ещё правда? Я спешу.

— В эту дверь? — указала она в желаемом для него направлении.

— Не понимаю, как ты...

"Отвяжись от неё скорей, и идём" — явственно раздался голос Орион.

— Что? — выпучил он глаза.

— Что? — не поняла Лоран.

— Ты что-то сказала?

Нет, это был голос Орион. Опять эта женщина. Она где-то рядом. Только представив, что она сейчас следит откуда-то за ним, как у него мороз пошёл по коже. Он ослабил воротник белоснежной рубашки, поняв, что ему трудно дышать.

— Прости, мне пора. Потом поговорим.

Он уйдёт, и Лоран тоже, вот тогда он и вернётся. А Орион подождёт. Даже она должна понять, что иначе нельзя.

— Стой! — поймала его за локоть сестра. — Сейчас самое подходящее время поговорить.

— Да отпусти ты мою руку! — попытался он вырваться, хмуро взирая на неё.

— Ты сделал это, ты совершил Призыв?

Его сердце чуть не выскочило из груди при этих словах.

— Что? О чём ты говоришь? Я ничего подобного...

От жаркой пощёчины зазвенело в ушах.

— Не лги мне! Не смей мне лгать! Кого ты Вызвал? Ну же, отвечай!

Флоримон прижимал ладонь к горячей щеке, во все глаза глядя на сестру. Он никогда не видел её такой. Обычно спокойная, сейчас она вышла из себя.

— Кого ты Вызвал, Флоримон?

— Никого, — тихо ответил он.

— Я видела ту комнату. На полу приготовления к ритуалу — лепестки роз и рис, а ещё там кровь. Это же твоя кровь? У крыс не бывает столько крови. А ночью я слышала, как кто-то кричал, ведь это был ты?

Он молчал. Признаться ли ему, что произошло прошлой ночью? Рассказать всё, как было? Но сможет ли она помочь? А если нет, то какой толк ей рассказывать?

— Флоримон?!

— Минувшей ночью я...

"Фло, неужели ты расскажешь наш маленький секрет?"

Он побледнел.

— Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? — спросила Лоран, наконец, выпустив его руку.

Он не смог ответить.

— Я вовсе не хочу давить на тебя, — смягчилась сестра, — но если при Вызове ты сделал какую-то ошибку, то скажи мне. Возможно, если ещё не поздно, я смогу всё исправить. Я тоже Вызывала однажды Духа, и немного ошиблась. Флоримон, доверься мне.

"Какая хорошая девочка"

Флоримон внезапно ощутил, как нож режет его изнутри, но не успел он вскрикнуть, как его тело будто бы превратилось в лёд, застыв на мгновение.

— Спасибо, что позволил мне немного погостить в тебе!

Орион снова нежно улыбалась, представ перед ним в изящном полупрозрачном одеянии, и в перламутровом жемчуге. Её волосы казались серебряным водопадом в свете свечей. Он уже забыл, как прекрасно её лицо. Всё его существо встрепенулось. Он снова видел её. И к нему с новой силой вернулось то воспоминания агонии, когда он умирал. Его лицо исказилось, он был готов хныкать, как испуганное дитя, отступая назад, и шепча полузабытую молитву.

— Флоримон, что случилось? — испугалась Лоран. — У тебя должно быть сильный жар.

— Не подходи ко мне! НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ!!!

Орион презрительно поморщилась, передразнив:

— "Не подходи ко мне!" А что ты можешь сделать, чтобы мне помешать? Или... что она может сделать?

В следующее мгновение женщина оказалась за спиной Лоран. Её руки обвили девушку, дотянувшись до её лица.

— Убери!.. Убери свои проклятые руки, мерзость!!

— Флоримон? — В глазах Лоран уже плескался ужас. — Что с тобой, Флоримон?

— Дурачок! — Орион обняла девушку сзади, кладя голову ей на плечо. — Будь посдержанней. Видеть и слышать меня можешь только ты. Рискуешь приобрести статус психа. Ты же этого не хочешь? Тогда поаккуратней бросайся словами. Ты напугал Ло. Бедняжка, она вся дрожит. Скажи, ты этого добивался?

Флоримон сглотнул, и облизнул пересохшие губы. Его взгляд скользил с Орион на Лоран, и обратно.

— Фло... — чуть не плача произнесла Лоран.

— Как же вкусно она пахнет розовым мылом, — вдохнула Орион аромат её кожи. — Узнать бы, как пахнет её кровь. Ведь ты поможешь мне в этом? Ну не надо так дёргаться. Нет, так нет. Я не настаиваю. Только не плачь. Твои слёзы причиняют мне почти физическую боль. С тех пор, как во мне твоя кровь, я стала слишком живой.

Она вдруг исчезла, а потом он почувствовал, как её пальцы гладят его шею.

— Я хочу тебе помочь, только и всего, — снова заговорила Лоран.

— Я знаю, знаю, — охрипшим голосом вымолвил он. — Но мне не нужна твоя помощь. Ты иди. Иди. И я скоро приду, мне только надо немного успокоиться.

— Я не хочу оставлять тебя...

— Я скоро приду, — повысил он голос, но опять заговорил спокойно. — Не волнуйся, ничего страшного не произошло. У меня действительно жар. Я плохо спал ночью. А эта кровь в комнате... Ты не бери в голову. Я на самом деле так и не смог никого Призвать, только сильно ножом порезался, когда вспарывал крысе живот. Ты во всём права, я совсем не самостоятельный, и ничего не могу сделать сам. А теперь иди. Я хочу побыть один. Мне тяжело осознавать, что я такой неудачник.

— Хороший мальчик, — прошептала в ухо Орион.

— Ладно. Я уйду, — сдалась Лоран. — Только ты сильно не задерживайся.

— Угу.

И она ушла. Ещё какое-то время слышались в отдалении её шаги, но вскоре и они затихли.

Флоримон толкнул дверь, и снова оказался в комнате, где ему пришлось столько пережить. Казалось с того времени, прошла целая вечность. Здесь горело три свечи, вероятно зажжённые Лоран.

— Ты почти её спас, — заговорила неожиданно Орион.

— Что? — обернулся он к ней.

— Ту девушку с удивительной кожей, и прекрасными волосами.

— О чём ты говоришь? — испуганно заговорил он.

— Как ты думаешь, сколь сладкой будет её агония в твоих объятьях?

Его сердце оборвалось.

* * *

Хочешь, я сделаю тебя сильнее?

Но способен ли ты выдержать это?

— Нет! Только не Лоран! Я прошу тебя! Только не она! — умолял Флоримон, опустившись на колени.

Слёзы безудержно текли по его щекам. Неужели она заставит его сделать это?

— Ты говорила, что не тронешь... Пожалуйста! Ведь она моя сестра. Я... я не смогу, — опустился он на четвереньки.

Его чистые слёзы капали на мраморный пол.

— Не сможешь?! Почему ты так в себе не уверен? На самом деле ты способен на многое. И я докажу тебе это.

— Не надо. Я верю тебе. Но Лоран...

— А чем она хуже или лучше остальных? По мне так она идеально подходит. Я уже вижу перед собой её исказившееся от боли лицо, которое так похоже на твоё, что у меня руки немеют от желания... поиграть с ней.

— Я сделаю всё, что ты захочешь, только не трогай её.

— А я хочу именно этого. Можешь ли ты это изменить? — Женщина подошла к нему, и присела рядом. — Прекрасно! Ты ползаешь на коленях, а ведь ты должен был стать моим хозяином.

Он поднял на неё глаза. Сколько же в ней жестокости?

— Ты сможешь сделать так, что ей будет совсем не больно. А если действовать правильно, то тебе понадобится всего одно мгновение, чтобы завершить начатое. И из её груди засочиться тёплая кровь. Она ещё вкусная, когда...

— Перестань! Прекрати! — Он вскочил на ноги, зажимая руками уши. Его трясло. — Я не... Я не буду... Я не буду этого делать! Не буду!! — сорвался он на крик. — Это слишком жестоко. Я не буду!!!

Он тяжело и часто дышал. В его груди бешено стучало сердце, причиняя боль. Как прекратить это безумие? Он не понимал, что здесь делает. Почему всё это до сих пор не закончилось? Но проходили мгновения, и он потихоньку начал успокаиваться. Опустил руки, и посмотрел на Духа. Её восковое бледное лицо походило на маску, за которой скрывается что-то ужасное.

— А ты думал, что будет, если ты не выполнишь договор? — от её тихого голоса защемило сердце. — Что если ты пожалеешь сегодня ночью о том, что не умер вчера? Или ты больше не хочешь жить? Но ты же знаешь, что прежде чем умереть, тебе придётся пережить очень многое.

Он отшатнулся.

— Ты же прекрасно знаешь.

Флоримон сглотнул, боясь отвести от неё взгляд хоть на миг.

Её рука потянулась к нему. Он слишком устал, чтобы сопротивляться. Отчаяние давило изнутри. Что ему делать? — Лоран... — Почему он был таким глупым? Умереть сейчас от когтей этой женщины, от её клыков. Она стояла перед ним жаждущая крови, и боли. Зачем терзать так сильно? Так страшно? Если бы у него были силы дождаться той спасительной темноты, перетерпеть ту страшную агонию, суметь сдержать крик, рвущийся из груди. Как ему пережить оставшиеся мгновения? — Лоран!

Лёгкое прикосновение к его волосам, невесомое, как пёрышко.

— Хорошо, я сделаю тебе приятное, — заговорила Орион. — Ты сам выберешь кого... Отца? Мать?

— Нет! Мои родители тут ни при чём. Оставь их в покое.

Орион скучающе насупилась.

— Тогда кто? Кого ты принесёшь в жертву вместо себя?

— Любого другого. Например, Ганз, наш дворецкий...

— Меня это не устраивает. Ты убьёшь любого, но мне хочется, чтобы тебе было больно от этого. Поэтому жертвой должен быть тот, кто тебе не безразличен. И лучше, чем твоя семья не придумаешь. Но ты так упорно не хочешь, — надула губки Орион.

"Тот, кто мне не безразличен?!" — Так вот чего она хочет. Причинить ещё больше страданий. Она уже терзала тело, теперь пришла очередь души. Он мучился, и не мог заставить себя назвать имя той девочки с каштановыми волосами, чей голос он любил слушать, чей мягкий взгляд карих глаз его пленил. Хоть она и не его семья, но способен ли он пожертвовать ею? Она тоже ни в чём не виновата. Это он совершил ошибку, и только он должен за неё заплатить.

— Лу...

— Что?

— Лу... иза. Луиза.

— Так ты сделал выбор? — В глазах Орион вспыхнул огонёк. — Луиза?! Кто она такая?

— Я сделал выбор, что ты от меня ещё хочешь? — истерично вскрикнул он. — Тебе мало?

— Да.

От неё повеяло холодом, и её рука вдруг рванула к его груди и проникла внутрь. Он судорожно вздохнул, почувствовав, как сердце окутало ледяным холодом; застонал, выкатив глаза, и попытался схватить её за запястье, но его рука прошла сквозь её тело. Что это? Он оседал на пол, конвульсивно стараясь вздохнуть.

— Луиза, — произнесла Орион, смакуя имя. — Ты дорожишь ею так же сильно, как своим сердцем?

Он не смог ответить. Она выдернула из его груди руку, и горячая кровь вновь ворвалась в сердце, согревая его. Мальчик вздохнул полной грудью, и стоя на четвереньках немного отдышался.

— Я лишь хочу от тебя решительности, Флоримон. И правды. Ложь — убивает.

Она обошла его кругом.

— Поднимайся, Фло! Пара браться за дело.

Он встал, и, пошатываясь, воззрился на неё.

Снова, будто из ниоткуда, возникло голубое перо, и медленно увеличиваясь и растекаясь, приняло форму меча.

— Меч? Я не умею им пользоваться.

— Эта катана. Она лёгкая и проста в применении. Я тебя научу.

На улице шёл дождь, и Флоримон надел тёмно-синий плащ с капюшоном.

Он говорил Орион, что уже ночь и поздно идти к Луизе — его просто не пустят в дом. Он хотел отсрочить то дело, что ему предстояло. А днём он, возможно, что-нибудь бы придумал, чтобы не делать этого вовсе. Кого он обманывал? Но Орион так посмотрела на него, что у мальчика больше не нашлось слов.

Лоран, не дождавшись его прихода, дремала с книжкой на диване в гостиной. Прекрасно! Теперь ему не надо объяснять куда он идёт. Флоримон прокрался мимо спящей сестры, и вышел под дождь. Чёрное небо словно проливало слёзы о его утраченной свободе. Он и сам бы хотел поплакать, забившись в самый тёмный уголок, туда, где не было Орион. Когда он покинул комнату Призыва, женщина куда-то делась, но мальчик всё равно чувствовал её незримое присутствие. Казалось, она затаилась где-то рядом и наблюдает.

Флоримон пересёк дорогу, и быстрым шагом направился к дому своей подруги. Чёрт знает что! Что он делает? Неужели он и вправду занесёт над ней меч, и... станет убийцей? Чем больше он об этом думал, тем медленнее шагал. И только воспоминания о той кровавой глубокой ране, и мерзлых когтях, впивающихся в тело, не давали ему остановиться совсем. Он боялся боли, боялся ужасной агонии.

Вскоре он очутился перед домом, большой громадой возвышающейся в ночи. Его опоясывал высокий железный забор, но Флоримон знал, как через него пролезть. В одном месте, чуть в стороне от главного входа был выломан железный прут. Дыру удачно замаскировывал куст, так что о ней знали немногие, лишь Флоримон, Луиза и её старший брат Эдуард, кареглазый юноша с копной рыжих волос, на два года старше Флоримона.

Мальчик двинулся к расщелине, и вскоре оказался за забором. Поблизости шумел фонтан, рядом с ним стояла крытая беседка, обвитая плющом. Он сразу вспомнил, как ещё недавно они с Луизой сидели в этой беседке, и в молчании наблюдали за прохладными струями воды, искрящейся на солнце. Это воспоминание забрало у него последние силы, и он, привалившись спиной к вековому дубу, горько заплакал. Ловушка, в которую он попал, душила его, и не было спасения.

По лезвию катаны стекали капли дождя. Капюшон сполз на плечи, и с кончиков мокрых волос срывалась вода. А если...одно движение, и ему больше не придётся делать выбор? Он дрожащей рукой приблизил лезвие меча к горлу. Одно движение.

Вдруг вспыхнул яркий свет.

— Кто здесь?

Мальчик скрылся за деревом. Кажется, его заметили.

Человек в плаще держал в одной руке фонарь, в другой ружьё.

— Выходи, иначе тебе не поздоровится.

Флоримон крепко сжимал рукоять меча, и жмурился от заливающего глаза дождя, стараясь сдержать, бешено колотящееся сердце.

— Проваливай из нашего сада, а иначе я буду стрелять!

Голос Эдуарда?

Не понимая, что делает, Флоримон вышел из укрытия, пряча за спиной оружие.

— Привет!

— Флоримон?! — приподнимая повыше фонарь, узнал его юноша. — Луиза увидела, как кто-то залез в сад. Я не думал, что это ты. Что ты здесь делаешь так поздно? Что-то случилось?

— Да. Я... Я слышал, что в округе объявился убийца с катаной. Он ходит и всех убивает. — Для Форимона его собственный голос звучал отстранённо, будто его устами говорил кто-то другой.

Поистине в каждом таится тьма, о которой он сам не подозревает.

— Чёрт! Как не вовремя. И это именно тогда, когда родители уехали на конференцию. И что будем делать? — уставился на него Эдуард. Он никогда не отличался ни решительностью, ни сообразительностью.

— Позови Луизу.

— Её то зачем? Она испугается, если узнает. Зайдёшь в дом? Ты весь промок.

— Нет... не думаю. Позови Луизу. Она должна знать, чего опасаться. Так... так будет лучше.

— Наверное. Хорошо. Сейчас. Жди здесь. — Эдуард поставил фонарь на перила лестницы, и скрылся в доме.

Что он делает? Как остановить всё это? Мальчик закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Должен же быть какой-то выход.

Вдруг до его плеча сзади кто-то дотронулся. Он стремительно обернулся, а девочка, испугавшись, отпрянула назад, и, поскользнувшись в грязи, села в лужу.

— Луиза?! Как ты меня напугала, — облегчённо вздохнул Флоримон.

Он протянул ей руку, и поставил девочку на ноги. Она глядела на него с опаской. Её тёмное платье, висело на ней промокшее насквозь, а мокрые волосы облепили лицо.

— Фло, что-нибудь случилось?

— Ничего. — Он опустил глаза, не в силах вынести её взгляда.

— Я слышала, как ты говорил Эдуарду об убийце, эта правда?

— Да.

— Он где-то здесь?

— Да.

— И он убивает всех катаной?

— Да.

— Фло... но ведь...но ведь катана... у тебя.

Он поднял на неё глаза. Такая маленькая и беззащитная.

"Умная девочка" — прозвучал внутри него голос Орион.

В следующее мгновение он как во сне увидел блеск катаны, и голова Луизы отделилась от тела, и полетела в грязь, издав хлюпающий звук. Флоримона обдало изнутри страшным жаром. В его руках дрожала катана, и вместе с каплями дождя с неё срывались горячие капли крови.

* * *

Мы стираем воспоминания, чтобы стать счастливыми.

Но что мы чувствуем, когда утраченные воспоминания возвращаются?

Телом мальчишки было легко управлять. Удар за ударом, он двигался быстро и стремительно. Должно быть то зернышко силы, которое я успела посеять в нём, возвращая к жизни, успело закрепиться в его теле, и теперь он словно порхал, нанося точные и смертельные удары. Его руки дрожали, и с этим я ничего не могла поделать. Но кое в чём всё же преуспела, подавив его крик отчаяния. Он двигался в глубоком молчании, и это приводило случайных жертв в неописуемый ужас. Он всегда входил в дом не слышно, и по тёмным коридорам скользил словно тень, ища жертву. Его умоляли на коленях, прося пощады, но он был непреклонен, и всегда разил безжалостно, никого не оставляя в живых. Лезвие катаны из голубого стало алым, и с него непрестанно капала кровь.

Я радовалась мести, как никогда в жизни. Судороги его души доставляли мне несравненное удовольствие. Пусть поймёт, как больно жить.

Если бы он задумался, то понял бы, что своего все же добился. В руках он держал то, чего желал, самое дорогое для меня. Единственное воспоминание о том кем я была, и что утратила безвозвратно. Былое величие. Свет, которого нет в пустоте. Этот мальчик отчасти помог мне вернуться, и пусть не совсем, но всё же я здесь - вижу и чувствую. Его кровь даровала мне подобие жизни, которое растает, как снег, лишь только его сердце перестанет биться. Но я не дам ему умереть.

Он справиться, мой мальчик...

Он открыл глаза, лёжа в какой-то грязной канаве, испугав стайку ребятишек, с любопытством разглядывающих его. В белёсом небе каркал ворон, добавляя ещё больше мрачности. В воздухе ощущалась сырость, и запах гнили. Кое-как поднявшись на ноги, Флоримон, хмуро покосился на детишек, а потом огляделся вокруг. Он находился в незнакомом районе — прямая улица, и маленькие дома, с миленькими цветочками в клумбах. Где он, чёрт побери? Он сделал шаг и поскользнулся. Слишком не удобно было идти в этих больших ботинках и мокром плаще, облепившем тело. Он вышел на дорогу, посыпанную гравием. А где же мощёная дорога? Неужели он очутился в каком-то захолустье, где-нибудь очень далеко, чтобы пешком добраться до дома? Но как он здесь очутился большой вопрос. Растерянный Флоримон стоял на дороге не понимая, что ему теперь делать. Ну, конечно же, перво-наперво спросить, где он находится, а потом всё остальное. Остановив первую встречную даму в простом синем платье, и жёлтой накидке от дождя, он узнал от неё места своего пребывания, и это не принесло ему облегчения. Напротив. Шумно вздохнув, он сдержал аханье, и, не поблагодарив женщину, зашагал в направлении, которое она ему указала.

Что твориться? Почему он оказался в трёх кварталах от своего дома, в полу-бедном районе? Почему он лежал здесь в грязи? И почему он так странно себя чувствует, словно бы произошло что-то ужасное?

Засунув руки в карманы, съёжившись от холода, он шёл домой. Он надеялся, что скоро всё проясниться, но его терзали сомнения. Было нечто странное в том что он... Внезапно мальчик остановился, и, вытащив из кармана руки, уставился на них. Его сердце гулко стучало, отдаваясь в висках. Что он думал на них увидеть? Почему его так сильно это взволновало? Ладони были грязными, и должно быть так выглядели не только ладони. Что же скажет Лоран, когда его увидит? А как же он объяснит ей где был? Нет, сейчас это не важно. Но что тогда важно?

Он снова засунул руки в карманы, и зашагал дальше. Холодный воздух бодрил, и чем больше у него прояснялось в голове, тем больше его что-то тревожило. Только что?

Добравшись до своей улицы, он обнаружил, что на ней собралась толпа народа, среди которого были замечены фуражки полицейских. Что здесь делает полиция? В любом случае, он не собирался представать перед глазами стольких людей в столь неприглядном виде. Не хватало ему ещё прослыть замарашкой. Хотя кое-кто его уже видел, когда он добирался сюда. Но этот кое-кто не был Луизой, а если она его увидит... Он всхлипнул. Что это?

— Луиза, — прошептал он, и из его глаз хлынули слёзы.

Что происходит?

Он увидел издалека, что и у двухэтажного дома Луизы собрались люди. Почему? Внутри него всё сжалось. Он вдруг развернулся и бросился бежать, не понимая от чего бежит, и куда. Завернув за угол, мальчик остановился, стараясь перевести дыхание, но сердце так сильно стучало, что он не мог глубоко вздохнуть. Он чувствовал, что с бедной Луизой что-то случилось, но почему-то не решался сходить узнать. Почему? Почему он так боится? Откуда он знает, что именно с Луизой что-то случилось?

Домой! Надо срочно попасть домой. Может быть, Лоран что-нибудь известно об этом.

Флоримон пробрался в свой дом через чёрный ход, дотащившись до него по каким-то подворотням, в обход, ибо и возле его дома были люди в форме. Он не хотел попадаться им на глаза.

Зайдя в дом через кухню, он вошёл в гостиную медленно крадучись, и оставляя за собой грязные следы и потёки. Лоран сидела в кресле, задумчиво глядя в окно, и подскочила на ноги, едва только заметила его.

— Фло, ты где был? Только что приходили из полиции. Они допрашивают всех в округе, ищут преступников. Я им сказала, что ты болен и спишь наверху, но они и тебя допросят. Произошло кое-что ужасное. В нашем районе объявились убийцы, они убили много народа, пользуясь каким-то режущим оружием. Предполагают, что это были мечи, или что-то подобное. Я столько страху натерпелась, когда узнала об этом. Тебя дома не была, и я подумала...

Флоримон вздрогнул.

— Я подумала, что тебя уже нет в живых. О, Флоримон! — Сестра повисла на его шее, ничуть не страшась запачкаться. — Я так за тебя волновалась. Ты вчера был сам не свой. Куда ты ходил?

— Я...

Лоран отстранилась от него, изучая с ног до головы.

— Мне было плохо, — молвил он побелевшими губами. — А что произошло? Кого они убили?

Лоран встрепенулась, словно бы отогнав какую-то назойливую мысль.

— Там столько трупов. Они изрублены на части, у кого-то просто нет головы, кто-то разрезан пополам, кому-то вырезали сердце. Прости что я с такими подробностями! — извинилась сестра, будто бы вспомнив, что он её младше, и его надо оберегать от таких подробностей. — И ещё кое-что, что тебе необходимо знать, — тихо добавила она. — Это... Это касается Луизы.

— Да? — Он почувствовал жжение в глазах.

— Я не знаю, как ты это воспримешь. Ты держись, ладно. Луиза, она... она... Понимаешь...

— ...мертва? — Слёзы полились рекой.

— Да. Мне очень жаль. Она была хорошей девочкой.

— Да. Конечно. Она была... — Он отступал назад шаг за шагом, дрожа всем телом, пока не наткнулся на стену, по которой сполз на пол.

— Фло...

Он прижал к себе колени, горестно всхлипывая.

— Не надо так, Фло. Их накажут! Их непременно накажут!

— Ты не понимаешь, — уставился он в одну точку.

— Я понимаю, что тебе больно. Я могу представить, как тебе тяжело. Сейчас твоё горе свежо, но всё же придётся смириться.

— Ты не понимаешь!

— Не впадай в отчаяние. Ты ничего не сможешь сделать. А если надумаешь мстить, то ничего не добьёшься. Они сильнее, они только убьют тебя и всё. Как Эдуарда. Он так и не сумел защитить свою сестру, бедняга. По правде сказать, никто не смог спастись. Семья Линардов, Заргон, Шилд, Рихардов, Сайманов, Миллоу, Роу и Елу были вырезаны полностью. Я не понимаю, как кто-то мог пойти на такую жестокость. Так хладнокровно убить женщин, детей. Какую же чёрную душу нужно иметь.

— Это я во всём виноват, — тихо промолвил Флоримон.

— Ты ни в чём не виноват, глупый. — Присела рядом сестра, с нежностью убирая с его лица прядь волос. — Если бы ты попался им на дороге, они бы и тебя убили.

— Ты ничего не понимаешь...

— Да, твоя сестра ничего не понимает, а ты понимаешь многое, и именно поэтому ты не будешь...

Он поймал её руку, теребившую его волосы, и сильно сжал.

— Это сделал я, Лоран. Это я убил Луизу и Эдуарда, и их всех! ЭТО СДЕЛАЛ Я!..

* * *

Что делать, когда истина под запретом?

Ты ответить не можешь, потому что ты уже... мёртв?!

Флоримон лежал на кровати, отвернувшись к стене. Его больше ничего не тревожило, ни чего не было нужно. Хотя кое-чего он всё-таки хотел, но считал это слишком неоправданным. Он ли заслуживает смерти за то, что произошло ночью, воспоминания о которой были столь обрывочны и невнятны, что он порой терялся в догадках — а не приснилось ли ему всё это? Та ведьма должна заплатить за то что она сделала с ним... за то что она сделала с ними всеми. Ему не верилось, что он смог убить Луизу, но ведь она мертва. Он застонал и, перевернувшись на спину, уставился в потолок отделанный позолоченной резьбой, но его глаза ничего не видели. Перед внутренним взором пульсировала картина — голова Луизы падает с плеч, а на её лице застыло удивление. Всё то, что случилось потом, он и вовсе помнил какими-то отрывками, отдельными фрагментами. После первой смерти он впал в такое отчаяние, что не мог себя контролировать. Его чувства смешивались в какой-то отвратительный клубок ненависти, злобы и ужаса, и у него не получалось их разделить — чем были его чувства, а чем той дьяволицы в образе роскошной женщины?

Он встал с кровати, и распахнул окно. Ему вдруг стало душно, и он надеялся, что свежий воздух... Нет, ему ничего не поможет. Ему было плохо. Он затворил окно, ни в силах выносить весёлое щебетания птиц, устроившихся на ветке дерева.

Лоран, разумеется, не поверила в то, что он ей сказал, и вероятно решила, что он рехнулся от горя из-за Луизы. И сочла за благое дело запереть его в комнате на ключ, дабы он ничего не вытворил, например не рассказал бы полиции всё то, что он заявил ей. Но перед этим она заставила его умыться, и расстаться с грязной одеждой. Он действовал, как в тумане, но подчинился. С тех пор минуло два часа, а он только сейчас заметил, что на нём белая рубашка с пышными манжетами, поверх которой надет тёмно-синий атласный жилет; также присутствовали обтягивающие чёрные штаны, и кожаный ремень с звездообразной позолоченной пряжкой. Как он сумел всё это на себя нацепить, он уже не помнил. Внутри него разверзлась такая невыносимая пустота, что он не мог без боли вздохнуть. Это он выбрал тот путь. Он выбрал Луизу, до последнего надеясь, что ему удастся избежать её смерти, а получилось так, что он сам, своими руками...Его передёрнуло от отвращения к самому себе. Он даже был готов в этот момент на последний отчаянный шаг, но не будет ли верхом глупости уничтожить себя, когда десятки людей принесли в жертву свои жизни, ради его одной? Флоримон опустился на пол возле окна. Что делать? Хотя чего тут сделаешь, когда он сильно опоздал. Он сделался игрушкой злобной твари, которой доставляли удовольствия мучения и агония чьей-то смерти. И всё же... в том, что случилось, он виноват не меньше.

Его удивило, почему он так спокоен. Он словно бы загнал всю боль куда-то глубоко. Пока что она ему не нужна. Нет, не так. У него не было сил, он был измучен до предела. Что он может сделать сейчас? Сдаться полиции... какой толк? И, тем не менее, было что-то, что он мог сделать, но мысль упорно не давалась ему в руки, ускользала, стоило ему её почувствовать.

Он что-то должен. Что-то... Но что?

Голова его поникла, и он крепко уснул.

Когда Флоримон проснулся, уже стемнело. Он обнаружил на столике ужин, накрытый салфеткой, но в комнате никого не было. Он по-прежнему был один, и его это угнетало. Мальчик открыл окно, и ночной воздух ворвался в помещение. Если он перемахнёт через подоконник, то окажется на улице, но всё же второй этаж... Он был неуверен.

Вдруг Флоримон почувствовал, что он не один в комнате, и обернулся. Скрытая тенями из угла выступила она. Надменная улыбка украшала её лицо, как может красить оскал хищника.

— Проклятая тварь! — завопил Флоримон.

Он и сам от себя этого не ожидал, но гнев неудержимым потоком обрушился на него.

— Я так и знала, что приём будет тёплым. Так что ты хочешь сказать своей госпоже?

— Ты их всех убила. Всех!

— Позволь напомнить тебе, что их всех убил ты.

— Ты управляла моим телом. Я ничего не мог поделать, — развёл он в отчаянии руками, в то время как к глазам подступили слёзы.

— И как всегда виновата одна я. А разве не ты предложил заплатить жизнью той девочки за свою собственную? Но не вини себя, это же вполне понятно, почему ты так сильно ценишь именно свою жизнь.

— Я только хотел защитить Лоран, — слабо оправдывался он.

— Интересно.

— Но ты не ограничилась только жизнью Луизы, — вновь вспыхнул он. — Ты забрала десятки! Женщины, дети... Как ты могла?

— Очень просто. Мне никого не жаль, и тебя в том числе. Для меня не существует такого понятия, как жизнь, ведь я уже давно мертва. Так давно, что ты даже представить себе не сможешь. Но ты вытащил меня из той бесконечно темноты, за что я тебе безгранично благодарна.

— И в чём же твоя благодарность?

— Я тебе кое-что дала, за что ты мне даже спасибо не сказал, — с нескончаемым спокойствием произнесла женщина, и величественно опустилась в кресло.

— Я тебя должен благодарить? За что? За то, что ты отобрала у меня близкого человека? За то, что ты изорвала мою душу в клочья? За что? Ответь мне! За что я должен тебя благодарить?

— Когда-то давно у меня были крылья, — заговорила Орион мгновеньем позже. — Они сверкали в лучах солнца подобно небесной лазури, и я гордилась ими и своей красотой. Но однажды заклинание Чёрного Пепла забрало у меня их, и низвергло на седьмой уровень Пустоты. Ты даже не представляешь, как это было страшно.

Он молчал.

— От тех удивительных крыльев у меня ничего не осталось. Почти ничего.

Она неожиданно исчезла с кресло, и Флоримон вздрогнул, когда она появилась рядом с ним, и обняла.

— И вот, в одно прекрасное время, — зашептала она, с нежностью поглаживая его волосы, — ты Призвал меня, и оказалось, что тебе нужно то, что стало моей душой в той темнице, куда меня заточили на долгие столетия. Это было так мило с твоей стороны, пожелать именно этого. И что мне оставалось делать? Что было бы со мной, если бы я выполнила твоё желание? — Её голос зазвучал обижено, и Флоримон почувствовал угрозу. — Ты конечно об этом не подумал, не так ли? — Она неожиданно запустила в копну его волос руку, и больно вцепилась. — Ты же о многом не подумал, когда делал то, что делал. Тобою двигало тщеславие. Ты очень честолюбив, и в этом мы с тобой безумно похожи. Тебе хотелось доказать себе и всем остальным, что ты чего-то стоишь. И вот результат. Надеюсь, ты оценил его по достоинству.

Флоримон сцепил зубы, чтобы не застонать от боли. Внезапно она его отпустила, и он отшатнулся в сторону.

Орион отрешённо уставилась в окно.

— Теперь поговорим о главном. Ты же знаешь, что должен сделать?

Должен что-то сделать?! Что-то...

Флоримона охватила сильная дрожь, он хватал воздух ртом, и не мог вздохнуть, бледный как сама смерть. Его ноги подогнулись, и он опустился на колени перед Орион. Он был уверен, что не хочет этого делать, но его тело двигалось само по себе. Он сопротивлялся, цепляясь за остатки своей воли, но какая-то сила его неумолимо подавляла. Разум туманился, затягивая в глубины безразличия. Скоро всё кончится, как только падёт последний покров, составляющий его личность. Кончится ли, или... или что-то начнётся? Что важного было раньше, и что будет? Сердце замерло, и почти остановилось. Терзала боль, но уже не физическая, и тем страшнее она казалась.

Он стоял перед Орион на коленях, и ничто больше не тревожило покоя его души. Наверное, так и должно было быть. Дрожь покинула тело, и вместе с нею что-то умерло.

Но теперь... его миром была она, Дух Орион во всём своём ослепительном великолепии.

Его единственная Повелительница.

* * *

Уже прошло несколько лет с тех пор, как я перестал быть человеком, и превратился в ужасного монстра, хотя и выгляжу внешне точно так же, как и тогда, когда подписал договор, проклявший всю мою жизнь. Он всё ещё держит меня, и я не знаю, как мне освободиться...

The End

Злой Дух: Падение.................................................................