Четырнадцатая дочь. Главы 1-3

Танька вдруг поняла, что у неё не запасено ни одной мало-мальски приличной мечты на случай, если вдруг подвалит богатство. Вот Олечка Веденеева из их группы как-то раз полушутливо, полусерьезно заявила — мол, не знаю, как вы, девчонки, а я непременно когда-нибудь стану богатой. И куплю себе роскошную тачку, низкую такую, гоночную, у которой двери не вбок открываются, а вверх взлетают, как крылья бабочки. И ещё длиннющую горностаевую шубу. Буду выходить из этой тачки, а горностаевый подол будет за мной тянуться, пыль мести, как мантия... Танька представила себя вылезающей из гоночной роскошной машины, изящно вылезающей, с выкидыванием ног перед этим, как делают модели. А потом бредущей к своему старенькому подъезду, причем по грязному асфальту за ней волочится шуба, на которую можно купить пол-квартиры...

Танька фыркнула. И с раскаянием подумала — собственной мечтой о богатой жизни к девятнадцати годам так и не обзавелась, а над чужой мечтой ржу. Нехорошо.

— Итак, вы готовы отправиться со мной на Анадею? — С лихорадочным блеском в глазах спросила Арлена.

Танька припомнила свое намеренье не перечить сумасшедшей соседушке, и сказала вежливо:

— Ну раз уж вам без меня никак... Хорошо, ведите меня в этот ваш мир моих предков.

И запоздало подумала — а что, если Арлена сейчас потащит её на балкон и предложит прыгнуть, потому как вход в мир предков располагается именно под балконом? А что, вполне логичное продолжение истории про деда-князя и папу-княжича. И что тогда?

Вот тогда я точно упрусь, решила Танька. И буду орать благим матом. Глядишь, кто-то из соседей вызовет полицию...

Лицо Арлены в одно мгновенье из несчастного и подавленного стало бодрым и до ужаса энергичным.

— Благодарю вас! — Воскликнула она.

Затем наконец-то отпустила косяки, протянула руки, обняла Таньку и притянула к себе.

А сила-то у тетки недюжинная, с некоторым содроганием осознала Танька. При такой силе ей и ножички не к чему — ручками обойдется...

— Вас надо научить языку... — Пробормотала Арлена. — Вы должны знать анадейский, что бы разговаривать и понимать...

Танька услышала, как Арлена шепчет непонятно что низким шипящим голосом. Потом она несильно шлепнула её между лопатками одной рукой. И сказала:

— Энес лер гелто.

Это не "энес лер гелто", с изумлением осознала вдруг Танька. Сейчас мы переместимся, вот что сказала Арлена. Но что за...

Ладонь тетки властно легла ей на затылок и с силой пригнула буйную Танькину голову к плечу Арлены. Танька уткнулась лбом и носом в пухлое плечо, укутанное цветастым шарфом.

— Фенрихт! — Ни с того ни с сего выкрикнула Арлена. И топнула ногой.

Таньку охватил внезапный приступ тошноты. Это от волнения, мимолетно подумала она. И попыталась поднять голову с могучего Арлениного плеча. Надо дыхнуть свежего воздуха, глядишь, и полегчает.

Мощная ладонь буйной соседушки все ещё прижимала Танькин затылок, не давая ей поднять голову.

А потом Арлена отпустила её из своих объятий, и Танькины глаза увидели такое, отчего она застыла на месте.

Интерьер вокруг неё нисколько не напоминал квартиру Натальи Львовны.

Глава вторая. "В аристократических кругах".

Не было вокруг тесной маленькой кухоньки — семь шагов в длину и пять в ширину, со скромным зеленым кафелем на стенах, со стареньким холодильником в углу.

Танька стояла в четырехугольном громадном помещении, размером с хороший спортивный зал. Зал освещали шары-светильники в бронзовых оплетках, что свисали гроздьями из всех четырех его углов. Стены покрывал золотой цветочный узор на багровом фоне. Потолок был высокий, густо-черный. То ли покрашено так, то ли черен был сам материал потолка.

— Где это я? — Изумленно спросила Танька.

И посмотрела на Арлену.

Пока Танька разглядывала зал, сумасшедшая жиличка из соседней квартиры отошла в сторону. И теперь вполголоса разговаривала с каким-то типом, весьма странно одетым — черные штаны, заправленные в черные сапоги, короткая куртка, подпоясанная ремнем. Ремень был из черно-серых металлических пластинок — серебро с чернью? Куртка травянисто-зеленая, замысловато расшитая серебряными шнурками. С кисточками, что свисали там и сям.

В общем и целом весь этот костюмчик напомнил Таньке одну иллюстрацию к детской сказке, виденную ей в раннем детстве. Изображался там, как ей помнилось, прекрасный принц ...

Арлена, прервав разговор с типчиком, сообщила:

— Мы сейчас находимся в приюте изгнанного князя Тарланя. И тех немногих благородных людей Эрроны, что смогли пережить ночь Восставших Магов.

И вот тут-то Танька и поверила во все россказни Арлены. Потому как другой мир — вот он был, перед ней, налицо, так сказать. А в том, что он ей не чудился, Танька была уверена.

С психикой у неё все было в порядке, и глазам своим она доверяла.

Было и ещё кое-что странное. Арлена разговаривала сейчас отнюдь не на русском. И не на английском, а вообще на каком-то незнакомом языке. Но при этом Танька её прекрасно понимала. Как она там сказала: "вы должны знать анадейский"...

И у Таньки было ощущение, что она его теперь действительно знала. Наравне с родным русским.

Мужчина сказал на анадейском наглым голосом, который совершенно не подходил к его облику прекрасного принца:

— Это и есть незаконная внучка князя Тарланя? Что ж, по лицу сразу видно, что мать её из простонародья, от сохи да от лопаты, как говориться...

И он окинул Таньку долгим брезгливым взглядом с головы до ног. Арлена шикнула:

— Орл, как вы можете... уймитесь, вспомните ваши манеры, вы же благородный человек в конце концов...

— Ах да. — С насмешкой сказал мужчина. И отвесил в сторону Таньки короткий издевательский полупоклон. — Прошу прощения, милая девица, что вас зачали в какой-то дыре, в коей правят потомки крестьян. Где нет магии, потому что ваши соплеменники до неё просто-напросто не доросли. Как там поживает ваша мать-селянка?

Мама у Таньки селянкой никогда не была. Звалась она Вера Михайловна Дебрина, работала учительницей в частной школе, родилась и выросла в городе — а село видела лишь по телевизору. Если его показывали.

— Моя мать не селянка. — Сообщила Танька. И со злым прищуром оглядела типа в костюмчике принца с ног до головы. — И не ваше дело, где меня зачали. Пусть в нашей дыре нет магии, зато там есть понятия о приличиях. Чего жителям вашей дыры, как я вижу, не хватает.

— Ого. — Заявил тип чуть ли не радостным голосом. — А наша курочка клюется. Квохчет в ответ, съязвить пытается. А петь умеет?

— Орл!! — Рявкнула Арлена. — Хватит! Ни слова больше!

Таньке очень хотелось достойно ответить злобному типу Орлу, но увы, в голову ничего не шло, достаточно изысканного и едкого. А попросту слать грубым матом по анатомическим направлениям почему-то не хотелось. Место, очень уж сильно похожее на дворец, к такому не располагало. Опять же она здесь была княжья внучка — а это обязывает к приличиям.

Поэтому Танька ограничилась лишь тем, что ожгла подлеца яростным взглядом, затем повернулась к Арлене и заявила на анадейском:

— Знаете что, Арлена... Я требую, что бы вы отправили меня домой! Сейчас же! Немедленно!

— Татьяна, не обращайте внимания на Орла, он ещё не понимает, перед чем стоит наш мир...

— Я в любом случае передумала! — Известила её Танька громким голосом. — Да я думала, что вы просто сумасшедшая! И что ваш мир сплошная выдумка. Вот и решила не перечить. Пожалела бедненькую, головкой стукнутую! А теперь что получается? Меня и впрямь в чужой мир уволокли. Откуда я знала, что ваша Анадея действительно существует? Требую, что бы меня отправили домой. Меня мама с дедом искать будут, всю полицию на ноги поднимут...

— Страшно-то как! — Ехидно сказал типчик в зеленой куртке со шнурками и кисточками. — Наверное, и до нас доберутся, а?

Танька, не глядя на Орла, бросила в сторону Арлены:

— А не вернете, так я вам помогать не буду. И ничего искать не стану. Вы же меня на роль ищейки сюда привезли, так? Что бы я нашла то, чего не смог найти никто... Так вот — не буду и не стану!

Арлена сложила пухлые ладони в молящем жесте, прижала их к монументальному бюсту. А типчик со шнурками и кисточками в этот момент вкрадчиво сказал:

— Собственно, их не так уж и много — тех, кто верит, что вам и впрямь суждено что-то найти. Алидориус Верейский мог иметь в виду другую четырнадцатую дочь. К примеру, в каганате Сэрендион у кагана Вакрифа есть не только четырнадцатая, но и сточетырнадцатая дочь. Но уж если вы та самая, о которой говориться в пророчестве... У вас будет незавидная роль, милая вы наша девица с сомнительным происхождением. Вы должны будете бороться с проклятьями, а черные цветы и белые листья, буде таковые появятся, тут же перекрасить... и вообще разобраться со всеми бедами и несчастьями нашего мира. В том числе и с погодой — если "зима не к нам придет", как это сказано в катране. Вот только сможете ли?

— Нет! — Со злостью бросила Танька. — Я же вам говорю, отправьте меня домой!

Лицо Арлены стало трагичным, лицо Орла приняло презрительно-враждебное выражение — мол, понаехали тут всякие. Тут послышался шум. Словно приближалась целая толпа народу. Затем распахнулись высокие двери.

И в зал действительно ввалилась целая толпа народу.

Это шествие походило на свиту — впереди шел седовласый старец в одеждах, напоминавших о расфуфыренных нарядах средневековья, по бокам у старца и сзади него шествовали четыре личности, одетые в черное, с привешенными к поясам мечами. Мечи были без ножен и по-злодейски сверкали обнаженной сталью.

Сразу же за личностями шли дамы и кавалеры. Именно дамы и кавалеры — иначе их назвать было нельзя. Дамы были в длиннющих юбках, которые тащились по полу. Каждая дамочка обеими руками держала спереди свой подол — что бы не наступить на него ненароком. Кавалеры были облачены в пышные штаны, заправленные в ботфорты до колена. И в короткие куртки, перехваченные ремнями. На ремнях висели мечи — поменьше размером, чем те, что имелись у четырех личностей вокруг старца. Но всяко превосходящие по размерам кухонные ножи...

Старец остановился, отчего вся процессия, шествовавшая у него по пятам, враз застыла. Внешность у старца была величественная. Голову украшала грива седых волос, аккуратно подстриженная серебряная бородка окаймляла скорбно поджатые губы. Тело облекал черно-алый камзол, длинный, до колен, с пышными рукавами.

Но там, где рукава кончались, не было кистей. И сами пышные, фонарями пошитые рукава, болтались очень уж безвольно. Наводя на мысль, что рук-то в этих рукавах и не было...

— Дитя мое! — Провозгласил старец. Пустые рукава слегка качнулись. — Пади ж на грудь страдающего деда своего!

Орл при появлении старца склонился в глубоком поклоне. Арлена выполнила замысловатый реверанс. После чего в два быстрых шага вернулась к Таньке, шепотом сказала:

— Иди к князю! И пади на его благородную грудь, ну! Чего тебе стоит?

Танька отступила от Арлены на шаг и заявила:

— Ни на чьи груди падать я не собираюсь!

Арлена рядом с Танькой ахнула. В толпе кавалеров и дам, что торчали столбами позади старца, начались возмущенные шепотки. Но старик только один раз мотнул головой — и шепотки тут же умолкли.

Старец сказал:

— Юная дева права. Мое поведение есть невежество по отношенью к ней... Я не представился, и это мое упущенье. Итак, я его исправлю. Я Вал Тарлань, низложенный князь Эрроны, опальный владетель Алого Замка, отец несчастного княжича Вэра Тарланя. И твой дед, милая девушка...

Танька так и предполагала, что величавый Дед Мороз в шмотках аля-Средневековье есть родитель её блудного папочки.

Низложенный князь сказал, внимательно глядя Таньке в лицо:

— К сожалению, твой отец, мой бедный сын, уже не может ввести тебя в тот круг, к которому ты принадлежишь по праву своей крови. Но я сделаю это вместо него. Отныне и навсегда признаю тебя дочерью дома Тарланей. И нарекаю тебя Татьяной, княжной Тарланьской...

— Я и без вас уже девятнадцать лет как Татьяна! — Возмутилась Танька. — И в кличках, которых вы тут к именам прилагаете, не нуждаюсь!

Старый князь потемнел лицом. Таньке почему-то стало стыдно. Как говаривал её дед, Михаил Семеныч — упавших топтать смелости не надь. Бедолаге, если разобраться, и так досталось, со всех сторон и по первое число. Из собственной страны выгнали, власти и трона лишили. Рук нет, а тут ещё сына злодейски убили — в общем, не жизнь, а сплошное страдание! И невесть откуда притащенная внучка хамит в придачу...

Но потом обида взяла верх над жалостью. Дед с папенькиной стороны захотел её увидеть только потому, что у них тут начались всякие беды. А некий Алидориус Верейский все это когда-то предрек — и присовокупил, подлец, ссылку на четырнадцатую дочь. То бишь указал именно её порядковый номер в ораве незаконнорожденных деток блудливого папочки. Не ею лично интересовался этот старик, а её порядковым номером... После мыслей об этом Танькина жалость улетучилась, и она вспомнила о том, что время, собственно, идет. И мать с дедом вечером вернуться домой. Начнут её искать — а найдут лишь сотовый и валяющегося на диване японского классика...

Танька вмиг представила себе, что будет потом. Мать в слезах будет глотать валерьянку и запивать её флаконами пустырника. А ещё будет непрерывно звонить в полицию. Дед сначала потрет грудь с левой стороны — у него давно уже пошаливает сердце, но он это скрывает. То есть от мамы скрывает, которая занята работой и частными уроками. А от Таньки скрыть невозможно, она из института возвращается после обеда и все видит. Потом он накинет на плечи куртку и побежит на обход района. Ещё и Танькину фотографию с собой прихватит...

Таньку обдало холодом.

Только что обретенный дедушка смотрел на неё печально. У свиты за его спиной лица были потрясенные.

Танька свела брови на переносице, вскинула голову и заявила:

— Требую, что бы вы немедленно отправили меня домой. У меня там есть мать, если вы не знали. И дед у меня там имеется. Причем нормальный дед, который всю жизнь был рядом со мной. Который в садик меня водил, и подарки на день рождения дарил... не то что некоторые! И дед с мамой вот-вот вернуться домой. А меня не найдут!

— Дитя. — Изрек старец. Голову склонил, посмотрел этак мягко, подлец, умоляюще. — Не беспокойся за свою почтенную мать. И за своего достойного деда. Благородная Арлена, вы сделали то, что положено было сделать?

Благородная Арлена чуть ли не на пол бухнулась в очередном реверансе.

— О да, ваше пресветлое княжье могущество! На дверь дома княжны Татьяны я нанесла чары. Как только её почтеннейшая матушка проследует через эту дверь, она забудет о существовании дочери. То же случиться с её достойнейшим дедом. И другие лица, будь то сродственники или друзья-знакомые, пройдя через эту дверь, позабудут о княжне Татьяне. Словно её и не было в их мире.

— Глупости. — Убежденно сказала Танька. — У меня там фотографии по всей квартире развешаны. Где я с дедом, с мамкой, во всех видах и даже на нашей даче... И документы мои там, и одежда. Как будут прибираться, так и найдут. А уж туфли и вовсе по всем полкам в прихожей растыканы. Размерчик у меня, кстати, побольше, чем у мамы. Так что мою обувку за свою она точно не примет.