Эликсир

Вопреки тому, что утверждали сказания людей, существовали вампиры по рождению. Но оба наши героя родились людьми. Ходили слухи, что Вернониус сознательно избрал путь вампира, но сам он никогда на эту тему не заговаривал, а от вопросов умело уходил.

Лука же присоединился к вампирам по чистой случайности. Он сам очень любил делиться этой трагикомической историей.

* * *

Несколько лет назад он приехал в столицу, чтобы учиться в университете.

Однажды во время студенческой гулянки, Лука почувствовал непреодолимое желание подышать свежим ночным воздухом. Он залпом допил стакан вина, и вышел из кабака на улицу. Место было людным, и в силу присущей ему стыдливости, Луке долго пришлось искать укромный уголок. Подгоняемый нуждой, он забрёл в полуразрушенный огромный дом, в который, судя по запаху, горожане часто наносили подобные визиты. Кроме отвратительного одора и мусора, ничего особенного в этом месте Лука не заметил.

Осторожно переступая через мусор разного рода, он нашёл комнатку почище, в меру пригодную для того, чтоб, наконец, расслабиться. Несмотря на отсутствие оконных рам, помещение не было видно с улицы, так как находилось в сравнительной темноте. Такая предосторожность была излишней, потому что выбранный им закоулок был в эту пору безлюден, но юноша предпочитал в таких ситуациях перестраховаться.

Когда же Лука собрался вернуться и продолжить веселье с друзьями, оказалось, что он совершенно непонятным образом заблудился в развалинах. Захмелевший Лука ругался и ходил кругами по одним и тем же комнатам, уже почти не заботясь о мусоре и остатках пола — гниющих досках, которые валялись везде. Он чуть не наступил на оскаленный труп пыльно-серой кошки, потом ему показалось, что он видит его в этом жутком доме-лабиринте уже в который раз.

Ему сделалось дурно. Лука опёрся руками об стену и попробовал справиться с головокружением. Вдруг он почувствовал чьё-то присутствие, и в испуге обернулся. Головокружение от резкого поворота усилилось, перед глазами проплыли чёрно-жёлтые круги, но тут же растаяли, и он начал опять видеть без помех.

В дверном проёме стояла невысокая женщина, и Лука почувствовал облегчение.

Он опёрся о стену задом — так было удобнее сохранить равновесие, и начал присматриваться к незнакомке.

Красивые медного цвета волосы струились по её плечам.

Публичная девка, — тут же решил Лука, и из его памяти начал вылезать давно подготовленный, но так ни разу и не использованный текст.

— Ув-важаемая дама, мне за ваши услуги платить нечем, — начал он — Но если ваше сердце будет так любезно, что... если любезность вашего сердца направит вас на совершение благородного поступка...

Дама фыркнула.

— Неужели настолько у меня нескромный и развратный вид? — хотя она стояла далеко, её голос, казалось, проникал в уши сразу, не преодолевая тех нескольких метров воздуха, которые их разделяли.

Лука вгляделся — незнакомка действительно на вид не была похожа на девку — лицо её не было размалёвано, одежда изящно сшита и не криклива.

— О, прошу прощения, моя госпожа, — хотя его язык и заплетался, вежливость не покидала Луку, — Так... тогда что же оскорблённая невинность делает в ночной час в подобном — он взмахнул рукой — ...м-месте?

— Ах, что же я делаю в подобном месте? — женщина приблизилась, и в полутьме он смог рассмотреть её треугольное личико с бледными губами и огромные глаза.

И тогда всё произошло настолько быстро, что Лука не был в состоянии донести все подробности до слушателей его истории. Возможным вариантом было также то, что излишек алкоголя плохо отразился на его памяти. Запомнилась юноше только резкая боль в районе шеи, и небывало сильная хватка маленькой женщины. Она держала Луку, по его словам, настолько сильно, что он даже не попытался дать ей отпор.

Он почти потерял сознание, когда дама, чмокнув, отклеилась от его шеи, и позволила его ватному телу сползти по стене. Она элегантно вытерла окровавленные уста платочком, и заявила:

— Нет, убивать я такого красавчика не буду. Хоть ты и хам, дорогой Лука.

Лука был настолько ошеломлён происходящим, что не удивило его даже то, что дама знала его имя.

Незнакомка вытащила булавку, которой была заколота её лёгкая пелеринка, и уколола себя в палец.

— Ай! — дама очень манерно прикусила губку, когда ей пришлось выдавить каплю крови. Она присела над телом Луки и грубо засунула свой холодный палец ему в рот. Юноша почувствовал на языке железистый вкус, и его чуть не стошнило.

Так совершилось посвящение Луки в вампиры.

Насытившаяся дама исчезла, а он пробудился на следующий день в ужасном доме, и уже чувствуя симптомы светобоязни, отполз от окна и укрылся под прислонёнными к стенке досками. Пришлось ждать до заката. Лука слышал с улицы весёлые голоса и смех людей. Вчера и он смеялся вместе с ними.

А теперь он чувствовал себя отвратительно.

Потом наступили месяцы непрерывной охоты, чтобы утолить зверский голод начинающего вампира, изматывающий поиск укрытий от светлого времени суток, и прочие "прелести". Юноша никогда больше не встретился со старыми друзьями. Поиски его предприняты были для виду, да и Лука не желал быть найденным.

Он познакомился с товарищами по несчастью — это были такие же неприкаянные недавно "посвящённые" вампиры. Все их заботы были направлены на то, чтобы добыть себе пропитание и кров.

И он никогда больше не увидел медноволосой незнакомки.

Однажды вечером на городском бульваре Луку заметил Вернониус. Алхимик наблюдал за тем, как юноша, сидя на скамейке, провожает взглядом пульсирующие тонкими жилками дамские шеи и запястья.

Разговорившись с Лукой, услышав его грустную историю, и видя нереализованную тягу к знаниям, Вернониус решил обзавестись учеником.

После года однообразной жизни в столице, где алхимику всё чаще доводилось сталкиваться с неприязнью и откровенным вымогательством со стороны более сильных, но, тем не менее, неспособных самостоятельно изготовлять Эликсир, вампиров, они решили покинуть чердак Вернониуса и некоторое время путешествовать.

Из-за отсутствия достаточных средств для беспечной жизни во время путешествий, Вернониус решил, как он выразился: "заняться просветительской деятельностью в провинции" или же "исполнением мечтаний мелкого дворянства о сказочном богатстве, используя свой алхимический опыт".

Несколько дней они провели над изготовлением того, что Вернониус называл "антуражем". Первым делом было изготовлено из раздобытого старья чучело дракона (крокодил банален и вульгарен — сказал Вернониус). Голову пришлось отлить из олова в домашних условиях. Кроме того, в ход пошли повреждённые кожи с двух крокодилов, приобретённые по дешёвке, красители по рецептам, разысканным алхимиком "в литературе", ужасные стеклянные глаза и металлические когти. На базаре был куплен парик, который после покраски преобразился в гриву дракона. Увидев результат, Лука не смог сдержаться от смеха. Вернониус насупился и предложил ему придумать что-то получше, и Лука сразу же признал свою неправоту.

На вещах Вернониуса появилась символика, состоящая из равностороннего треугольника направленого углом вниз, с присоединённой к боку буквой R.

— Этот значок — это Aqua Regis, а совсем не VeRnonius, — заметил Лука.

— Ничего страшного, — отвечал Вернониус — нужно выглядеть убедительно.

После того, как антураж был готов, алхимик провёл пару недель со старыми манускриптами и новейшими книгами, раздумывая над возможностями эффектных опытов. После составления списка нужных реактивов, Лука отправился по торговцам и аптекарям. Многие вещества пришлось получить самим из более доступных средств, работая сутками почти без отдыха в лаборатории.

Кроме того, несколько вечеров они провели по кабакам и постоялым дворам, где собирались приезжие купцы и торговцы, за разговорами — чтобы разузнать характер и наклонности окрестных феодалов, и выбрать подходящую цель.

Когда Вернониус счёл всё в достаточной степени продуманным и подготовленным, они спаковали самые необходимые вещи с расчётом вернуться за остальными в случае успеха предприятия, — и двинулись в путь.

Их ждал замок барона Жиля де Крэс, а по соседству с замком — свежая кровь.

* * *

План Вернониуса принёс ожидаемые результаты. Вампиры наслаждались гостеприимством барона, смело пользовались его казной, проводя для виду опыты, а по ночам отлучались на охоту. Правилом стало искать жертвы за пределами владений де Крэc, чтобы не навлечь подозрений. Судя по тому, что никакие тревожные слухи не доходили до их ушей, меры предосторожности были достаточными.

Вернониус несколько раз отлучался в столицу, нанял там экипаж, перевёз всё нужное оборудование, реактивы и антураж лаборатории, и они довольно быстро почувствовали себя как дома.

Барон поначалу охотно проводил время за опытами, но усердие не было главной чертой его характера, и очень скоро он перестал интересоваться исследованиями, а просто терпеливо ждал результатов, что было даже на руку нашим шарлатанам.

Отец Адриан совсем разругался с бароном Жилем, который не желал отречься от алхимии и возвращаться на истинный путь. Священник уже даже перестал разговаривать с бароном и только смотрел на него с укором. Взгляды же его в сторону Вернониуса были исполнены свирепой ненависти.

Весьма по-христиански, — отметил алхимик.

Единственным минусом сытой и спокойной жизни в провинции была скука, но, помня "прелести" столицы, наши герои не жаловались.

Каждый развлекался как мог.

Лука, соответственно своему возрасту, посвящал свободное время прекрасному полу. Деревенских девушек гипнотически влекло к нему, они не могли понять, как же этот симпатичный изящный юноша способен вызывать в них такую дрожь возбуждения. Лука шутя, не до крови, покусывал прохладными зубами трепещущие шейки и пальчики — и покорял сердца. Вернониус заметил значительное уменьшение приготовленного запаса Эликсира, который Лука использовал на радости человеческой плоти, и умерил темперамент ученика строгим выговором.

Он постарался, чтобы свидетелем его напускной суровости стал отец Адриан, но всё равно не снискал его симпатии. Зато барон посмеялся от души, и с тех пор популярность Луки среди служанок стала предметом его добродушных шуток.

Осматривая от скуки закоулки замка, Вернониус сделал важное открытие — множество старых книг и пергаментов, видимо давным-давно перенесённых из заброшенной части. Барон Жиль почему-то не совсем был доволен этой находкой алхимика, но изучать книги позволил, и даже иногда осведомлялся, нашёл ли Вернониус в них что-либо интересное. Тот обычно отвечал, что некоторые сведения, несомненно, представляют для него ценность, но он не хотел бы утруждать и без того, вероятно, занятого барона их подробным описанием.

На самом же деле, судя по тому, что Вернониус проводил всё больше времени за книгами, а не в лаборатории, а также побывал в столице "на важной встрече", с которой вернулся ещё с несколькими рукописями, сведения были необыкновенно интересными.

Лука, видя, что мастер день ото дня становится всё более задумчивым, и всё чаще запирается в комнате, работая над какими-то записями, отвлёкся от своих теперь уже тщательно скрываемых свиданий, и решил выяснить, что же так поглотило алхимика.

Когда Лука приблизился к столу Вернониуса, тот поспешно прикрыл один из читаемых манускриптов подвернувшейся книгой, чем дал понять, что не намерен поделиться секретом своих трудов с учеником.

Ну, всему своё время, — юноша отнёсся к этому факту по-философски, и вернулся к своему "carpe diem".

III

Люди называли эту лесную поляну проклятой. Никто не помнил почему, но крестьяне ближних деревень и хуторов обходили это место стороной.

Подкрадывающийся волк не чувствовал "проклятости" места, зато чувствовал зверский голод и близость добычи. Загнанная косуля, испуганно оглядываясь по сторонам, остановилась на середине поляны возле небольшого, почти скрытого землёй камня, когда хищник выскочил прямо на неё из зарослей. Острые зубы погрузились в нежное горло, животное упало, и невинная кровь потекла прямо на землю, впитываясь и проникая вглубь, пока её мельчайшие частицы не достигли того, чему никогда уже не суждено было коснуться крови — останков Краона.

Частицы крови принесли Краону сознание, а вместе с сознанием вернулась жажда существования и ненависть. Но пока ещё не сила. Силу первое время пришлось собирать, не гнушаясь такими подарками судьбы, как оказавшиеся слишком близко землеройки и мыши. Брезгливость отступила перед ненавистью и жаждой.

Краон собирал силу и терпеливо ждал. Он чувствовал в левой части грудной клетки подгнивший осиновый кол. Его память не сохранила воспоминаний о том последнем трагическом моменте, но он знал, что найдёт, кому отомстить.

Не один десяток людей понадобился, чтобы справиться с ним, но, к сожалению для людей, среди тех десятков не оказалось ни одного человека, который бы знал об аномальной анатомии Краона.

Его сердце, когда оно ещё билось, билось с правой стороны.

В те тёмные времена предрассудков и страха перед всем из ряда вон выходящим, такого рода "непохожести" тщательно скрывались, и об особенности строения барона Краона изначально знала близкая родня и придворный лекарь. Со временем барон постарался сузить круг посвящённых до себя самого, что оказалось спасением.

В течение последних пятисот лет, когда правнуки людей, мнивших себя убийцами кровожадного барона Краона де Крэтц, забыли пересказать своим правнукам "выдуманные" прадедами истории, вампир не был по-настоящему мёртв.

Он был оглушён, истощён и бессознателен.

Прошло ещё несколько недель и Краон уже смог выбраться из могилы. Он попробовал мысленно подозвать кролика, присутствие которого чувствовал неподалёку. Загипнотизированный кролик доверчиво прискакал на верную смерть. Таким образом "охотясь" вампир провёл ещё несколько дней, и понемногу его останки снова начали напоминать сильное тело, которым они были давным-давно.

Пришло время более серьезных дел, — решил он.

Краон уселся на своём невзрачном надгробии, сосредоточился и начал запускать щупальце своей воли в мысли, желания и чувства, витающие над близлежащим селением.

* * *

За окном была почти осязаемая темнота. Сквозь моросящий дождь донеслось приглушённое пение петуха. Лидия не спала. Последние несколько часов она провела, вглядываясь в огонь свечи, и даже не пытаясь вытирать мелкие слезинки со щёк. Слухи о том, что у Валерияна другая, уже давно дошли до неё, но Лидии так не хотелось верить. Особенно тогда, когда весёлый и добрый Валериян приходил с мелкими гостинцами на часок посидеть в саду на лавке, спросить, как прошёл день, обнять. Теперь всё это осталось в прошлом. Три дня назад он пришёл и рассказал всё сам. Лидия не смогла найти нужных слов, а просто отвернулась и убежала.

Он не позвал и не ждал, просто тоже отвернулся и ушёл — к Анне.

Сейчас уже первая боль успокоилась, было просто пусто и совсем незачем жить. Ни злости, ни желаний уже не оставалось, но были ещё домашние обязанности, которые ждали с самого раннего утра. Лидия задула свечу и уткнулась в подушку. Немного поворочавшись, она свернулась калачиком, как обиженный ребёнок. Сон как обычно накрыл её тяжёлой периной, но сегодня было в нём что-то, чего никогда не было прежде — как будто сильная властная ладонь уверенно, но бережно погладила по голове и успокоила мысли. Не успев удивиться, девушка спокойно уснула и проспала до самого утра.