Женить Темного Властелина (завершено)

Кром, пока Ахрон выходил не оборачиваясь из помещения, взбирается на стол и устраивается на нем поудобней. Как только дверь за другом закрылась, он отрешается от всего, разводит руки в стороны и схлопывает их, при этом раздается не хлопок, а протяжный гул. Между неплотно сжатыми пальцами проскакивают голубые всполохи. Маг отводит руки и небольшой сгусток голубого пламени поднимается на уровень головы. Задержав дыхание и прикрыв глаза, Кром погружает лицо в, пронзивший кожу ледяными иглами, огонь. "В следующий раз надо будет воздержаться от повторного проведения этой процедуры," — подумал он перед тем, как открыть глаза и увидеть странную картину.

* * *

Тьяцла стоит у комнаты старших и, прильнув ухом к двери, пытается подслушать разговор. Она вернулась в тот момент, когда они заговорили о маге и щите. О том, что Арицла договорилась с семьей этого мага, о браке с Фьяцлой, девушка уже знала давно, но даже не подозревала, до этого момента, что они знают, что щит привязан к кому-то иному.

В эту минуту перед лицом девушки зависает сгусток голубого пламени, от которого исходит морозный холод. Он приобретает очертания лица. Полупрозрачный оттенок импровизированной кожи сначала пугает Тьяцлу, которая еще пребывает в размышлениях над поступившей информацией, но она тут же берет себя в руки.

— Ты что это, подслушиваешь? — спрашивает парящее лицо, удивленно смотря на попавшуюся с поличным девушку.

— Кром, не пугай так, — не считает нужным отвечать на такой очевидный вопрос Тьяцла. — Ты лучше скажи, никто больше, кроме меня и тебя не знает, что щит привязан ко мне? Тут они обсуждают как раз этот вопрос.

— Кхм... Может ты сначала отойдешь на безопасное расстояние от двери? В ином случае уже нас будут подслушивать, — говорит маг, опасливо косясь на единственное препятствие, отделяющее его от старших семейки Фаэтонов.

— А! Точно! — восклицает девушка, на что Кром шипит:

— Потише, они же сейчас...

Кром не успевает договорить, как за дверью слышатся шаги.

Глаза Тьяцлы округляются от ужаса и уже ей приходится шипеть:

— Переносись на балкон, здесь нам поговорить не дадут вообще.

Голубое пламя, хмыкнув, исчезает.

Девушка изо всех сил пытается сделать вид, что проходит мимо, когда дверь открывается и почти сбивает с ног. Чудом сохранив равновесие и не свалившись на пол, она поворачивается к бабуле, которая хмуро взирает на нее. Проходят несколько мгновений тягостного молчания, Атцла произносит:

— Иди, готовься к отправлению, портал открываем через пятнадцать минут.

Левый уголок губ нервно дергается, но Тьяцла спокойно произносит:

— Хорошо, бабушка, ко времени отбытия я буду готова.

— Ступай, — пренебрежительно махнув рукой, говорит женщина и направляется в комнату сестер. В этот раз повезло, а ведь она могла пойти на кухню.

Девушка со всех ног бежит на балкон, где ее уже ожидает Кром. Она закрывает за собой балконную дверь и проходит в угол, в котором стоит старое пластиковое кресло, и садится. Парящее лицо отлетает в угол, откуда его не могли бы заметить.

— Они каким-то образом узнали, что охранный щит привязан не к тебе. Возможно они проводили проверки... или у вас в замке завелся шпион, — произносит Тьяцла, смотря в одну точку. — Интересно, что они сделают, если узнают, что, в данный момент, щит держится на мне?

— Шпион сегодня сгинул в Темном лесу, — недовольно морщится Кром, вспоминая того толстого аристократа, один из пережитков праздного существования столицы княжества.

Девушка вздрагивает от страха, она слышала в детстве много историй о лесе, который приманивает своих жертв шелестом черной листвы, а под кронами его ожидают свежее мясо такие существа, которых нигде больше не возможно увидеть. Только в том лесу, только перед неизбежной смертью.

— Кстати, ты пришел просить позволения открыть проход для нас?

— Да, — удивленно отвечает маг.

— Мог и не мучить себя, — произносит Тьяцла: — ведь тебе сложно больше одного раза в день переносить свое сознание в другое место, тем более в другой мир.

— Откуда...

— Неважно. Позволение дано, — отвечает девушка, прислушиваясь к тишине за стеной. — мне надо будет с тобой кое-что обсудить. И тебе это не очень понравится.

— В таком случае, поговорим при твоем прибытии в Темный замок, — отвечает Кром и исчезает.

Тьяцла встает с кресла и идет в комнату собирать вещи. И свои, и сестер.

Портал был открыт в точно определенное время, через пятнадцать минут, как и говорила бабуля. Голубая поверхность волнуется, как вода, переливаясь белыми и темно-голубыми искрами. Переход созданный эсхилл сильно отличается от порталов иллиоров. Кочевницы-воины могли открывать их где захотят, не только на какой-либо поверхности, но и в пространстве. Те, у кого перекрыт доступ к магическому источнику, и те, кто вообще не владеет магией, при переходе через Эсхилльский портал испытывают болезненно мучительные ощущения.

Увидев открытый переход, Тьяцла вздрагивает, вспоминая последнее свое путешествие через него, но все же идет следом за старшими и сестрами. Уже вплотную стоя напротив мерцающей поверхности, она делает глубокий вдох, задерживает дыхание, закрывает глаза и делает шаг вперед. Тело сразу же подвергается атаке тысяч раскаленных игл, которые не оставляют на коже девушки ни единого не обожженного места.

Девушка кулем вываливается с другой стороны, в замке Флиос, замке-лабиринте, заливая пол коридора кровью, сочащейся из множества мелких, обожженных по краям, ранок. Атцла, которая собирается уходить, оборачивается, услышав болезненный стон, и идет к пострадавшей.

— Не разыгрывай мне здесь комедии, — шипит она, поддевая внучку острым носком сапога под ребра: — вставай и немедленно иди в комнату.

Когда родственнички, посмеиваясь, удалились по свои покоям, Тьяцла сворачивается калачиком и в уме начинает строить план побега из этого дома пыток, который она должна будет преподнести со всеми плюсами Крому. Ведь именно об этом она хочет с ним поговорить. Да и боль потихоньку начинает отступать, когда отвлекаешься на что-то другое.

Когда план был детально продуман, а тело привыкло к боли, девушка медленно встает на ноги и пошатываясь бредет в свою комнату.

Когда дверь за Тьяцлой закрывается, она медленно сдирает прилипшую к коже футболку и осматривает, неприятные на вид, ранки. Расправив, испещренную мелкими обгорелыми дырочками, одежку, девушка принимает решение утилизировать ее, ибо футболка больше не пригодна для ношения. Таким же образом она поступает и с любимыми джинсами. С этими родственничками не только здоровья не наберешься, но и одежды. Одним словом — вредители.

Девушка заходит в ванную, ставит набираться воду, сразу делая ее немного прохладной, подходит к зеркалу и уже детально рассматривает повреждения. Кладет на полочку небольшую пластиковую баночку, которую ей однажды, после очередного подобного путешествия, принесла служанка Арицлы. Что стало с той женщиной, Тьяцла не знала, но была очень благодарна ей. Серая масса моментально заживляла любые мелкие раны, спасая девушку от участи быть осмеянной обитательницами замка.

Обмакнув кончики пальцев в мази, она тщательно втирает ее в кожу, морщась от боли. Когда у эсхилл процесс регенерация проходит в два раза быстрей, у Тьяцлы он был на уровне человека и мазь ускоряла его так, что минут через пять уже не было даже намека на ранение. Единственным минусом была — боль. Сильная боль, которую, тем не менее, девушка научилась терпеть.

Скоро она будет свободна от всего этого. От пренебрежительно отношения, от побоев, от родственничков. Она усмехается своим мыслям, которые вселяют надежду. Вообще, ей плевать, согласится Кром помочь ей или нет, в любом случае она выберется из этого замкнутого круга, где все постоянно из раза в раз повторялось: боль от прохождения портала, пинок посреди коридора, втирание мази в кожу, снова боль, только уже от ускоренной регенерации и, наконец, чуть теплая ванна, чтобы смыть не впитавшуюся серую массу с тела. Так происходило постоянно и здесь, и там. Но теперь она будет свободна.

Тьяцла заканчивает обмазываться, закрывает баночку и идет к наполнившейся ванне. Завинчивает кран, погружается в прохладную воду и наблюдает, как к поверхности поднимаются серые разводы. Через десять минут должна явиться приставленная матерью служанка, нужно успеть смыть все до ее прихода, иначе придется щеголять серыми руками и лицом. Она опускает руки, которыми держалась за бортик ванны, и погружается в воду полностью. Проволока волос неприятно покалывает спину.

Через некоторое время она выныривает, судорожно глотая воздух.Девушка выбирается из воды и бредет, оставляя после себя мокрый след стекающей воды, к крючку, на котором висит полотенце, прямо-таки необъятных размеров. Она заворачивается в него, встряхивает головой, разбрызгивая вокруг капли воды со звенящих волос. Плюс в металлических волоса только один — сушить не надо.

Она идет в комнату, где ее уже ждет служанка с платьем наперевес. Платье обычное, серое, без каких-либо вычурных декоративных элементом, но со сложной системой шнуровки, о которую не только ногти сломать можно, но и пальцы, и зубы, и, соответственно, шею, если уж пробовать зубами развязать или завязать. Своеобразный последний писк моды иллиорок, периодически оказывается последним для некоторых дам, а порой и для их кавалеров. Здесь могут помочь только специально обученные служанки, которые свободно могут обращаться с этой системой, каковой и была та, которую приставили к Тьяцле.

Третья дочь матриарха скидывает с угловатого тела полотенце и ждет, когда ее облачат в плотную ткань, странного для эсхилл платья. А вот матушка с бабулей будут в своих обычных боевых костюмах: бронелифчиках и бронеюбочках, которые на них смотрятся как седла на коровах. С их-то мышцами... Девушка смиренно дожидается конца процедуры завязывания множества тесемок, шнурочков, пояском, ремешков и прочего, поворачивается к служанке и говорит:

— Я надеюсь, вы потом выпутаете меня отсюда, а то боюсь самостоятельно я себе руки сломаю.

Ведь матушка могла приказать, чтобы ей никто после возвращения не помогал.

— Матриарх приказала помочь вам по возвращении, — отвечает женщина и выходит из комнаты, оставляя Тьяцлу стоять посреди комнаты, облаченную в пыточное платье, в котором и без корсета можно задохнуться.

Растерянно похлопав глазами, девушка вернулась в ванную комнату и, покрутившись возле зеркала, осмотрела себя с ног до головы. Видеть себя в таком платье, было для нее неожиданным, раньше в пределах замка она носила только нечто похожее на те самые костюмчики остальных членов семейки, которые, кстати, на ней смотрелись к месту.

Пока Тьяцла вертится перед зеркалом, в комнату врывается Арицла, которая гневно сверкает глазами в поисках третьей дочери. Только через некоторое время она додумывается, что искомая может находиться в ванной. Распахнув дверь, она влетает в помещение, испугав девушку.

— Ты еще долго собираешься здесь копаться? — зло шипит женщина, подойдя к дочери вплотную, той сделалось плохо, от исходящего от матери удушающего запаха духов. — И что это ты кривишься? — возмутилась воительница, нависая над своей жертвой.

— Я уже готова идти, матушка, — смиренно отвечает Тьяцла, опуская взгляд долу, чтобы мать не видела разливающийся в них гнев. Ее никто не предупредил, что все приготовления необходимо сделать со скоростью света.

— Раз готова, следуй за мной, — цедит сквозь зубы мать, идя к двери. — До границы Темного княжества мы доберемся порталом, а там придется верхом, — объясняет она, пока ее дочь с облегчением думает о том, что порталы созданные на территории родного мира она переносит не так болезненно, как межмировые.

Так что перед Ахроном Темным появится не кровавая размазня, а вполне нормальный человек. Именно человек, а не эсхилл.

Тьяцла улыбается, следуя за матерью прочь из комнаты. Сегодня все и решится, заручится ли она помощью Крома или ей придется все самой провернуть, уже не так уж и важно. Главное, в течении недели, что дается на подготовку к свадьбе на условиях эсхилл, не посеять подозрения в разуме бабули, которая будет следить за ней.

Отступление 2

Толстенький мужичок, облаченный в купеческий кафтан, длинные полы которого обиваются вокруг, быстро перебирающих, ножек, мешая бежать, подбегает к опушке Темного леса. Он останавливается, не добегая нескольких метров до первых тысячелетних деревьев, которые призывно шелестят черными листьями, маня в чащу, где возможно, уже ждут отвратительные монстры, которыми населил лес дед нынешнего Темного Властелина.

Мужчина сгибается, упираясь руками в колени. Он бежал от самой столицы, боясь быть пойманным. Он даже отказывался садиться на попутные телеги. И тем более, ему нельзя было показываться на заставе у границы и основном торговом тракте, который проходил через нее. Оставалось пробираться через дебри Леса.

Переведя дух, он продолжает бежать к лесу, который застывает в ожидании. За ближайшими к опушке кустами уже можно разглядеть некое шевеление и мелькающие тут и там силуэты. Мужчина снова останавливается у первых деревьев, опасливо косясь по сторонам. Он делает шаг и врезается во что-то волосатое. Выпутавшись из шерсти, он отходит на небольшое расстояние от препятствия и осматривает его. Осмотр не приводит ни к чему хорошему: перед ним высится существо в два раза выше любого человека, заросшее короткой черной шерстью, на мощной шее медвежья голова, два огромных темно-карих глаза, клыки, которые не помещаются в пасти и торчат на всеобщее обозрение, и оснащенные острыми длинными когтями мускулистые лапы-руки. Толстяк пятится назад, начинает лепетать что-то невнятное, из чего можно вычленить следующее:

— А... я... тут мимо пробегал... Дай думаю... в кустики... загляну... Ну... я пошел?.. — последнее он произносит как-то неуверенно, немного вопросительно.

Потом разворачивается и пытается сбежать. Но не тут-то было. Существо поддевает его за шиворот когтем и поворачивает лицом к себе, на морде расползается довольная улыбка, еще больше открывающая огромные клыки.

— Пацаны, смотрите, кого нелегкая сюда притащила, — громогласно кричит он в чащу.

Из-за плеча тут же выглядывает столь же огромная морда, как и у этого и произносит:

— А это случаем не тот жирдяй, который прирезал дедулю нынешнего Темного Властелина?

— Ага, он самый, — радостно возвещает первый знакомец.

— И тот, который следующего женил на той недомужичке? — откуда-то вылезает третий монстр.

— Угу, и такое было, — подтверждает все тот же первый, который, наверное, был вожаком стаи.

— И тот, который мою тетю отравил? — спрашивает здоровенное дитятко, восседающее на руках у хрупкой темноволосой девушки неземной красоты, которая неодобрительно смотрит на толстяка, не естественными темно-карими глазами с вертикальным зрачком.

— А не надо было твоей тете выскакивать за этого Ардора-раздолбая, — рычит вожак, вспомнив о смерти сестры. — Так, пацаны, созывайте всех, сейчас жрать будем.