Сильнее любви

Когда страсть улеглась, затаилась на дне души, чтобы в следующую ночь вновь воспалить огнем, я доверчиво положила голову ему на грудь, тихо спросила:

— Как ты думаешь, кто нападет первым: моруны, перворожденные, гроанцы?

— Не думай об этом, — Сиран осторожно провел ладонью по моим волосам. — Может, и не начнется война. Сейчас бои идут лишь далеко на востоке. Всех остальных остудил снег, морозы. Это ведь самая холодная зима за последние двадцать лет. До весны в Маакато никто не явится. А три месяца это очень много.

Три месяца счастья, разве это много? Ничтожно мало. Но это все, на что хватило милости Богини. Вместе с оттепелью в Маакато вновь пришла война...

— Ты снова уезжаешь, — я стояла спиной к Сирану и смотрела на пейзаж за окном, боясь взглянуть в его глаза и расплакаться. — Мне будет тебя не хватать.

— Я скоро вернусь. Это кампания будет много легче предыдущей. Противники слишком слабы.

Я все же не удержалась и обернулась.

— Два года назад ты говорил тоже самое. Война закончится, не успев начаться. Все произошло не так. Я ненавижу войну!

Сиран немного отстраненно улыбнулся.

— Ты не одинока. Война... Когда-нибудь она все же закончится. Очень скоро, — Сиран внезапно вытащил из пояса кинжал из-за пояса и протянул мне. — Это знак того, что я не лгу. Кинжал бы мне не дал. В нем живет эллона.

— Кто? — не поняла я.

— Дух. Он оберегает, не дает солгать или совершить злодеяние.

— Ты веришь в это? — поразилась я.

— Это одна из легенд моего народа, — Сиран пожал плечами. — Возьми его себе. Ты ведь хотела его получить еще до того, как мы поженились.

— Но он твой. Ты веришь в его силу...

— Я верю в силу своих солдат. Этот кинжал — подарок, знак того, что я скоро вернусь.

Я нежно прикоснулась к его губам, прошептав:

— Я буду писать. Отвечай мне, я не выдержу еще одной неизвестности.

— Обещаю!

Сиран не солгал. Хоть иногда письма и были совсем короткими. Пара строчек и все. Для меня это было не главным. Сиран жив — единственное, что имело значение.

Из переписки между Сираном эль Гердином и Деброй эль Виантой

"Битвам нет конца. Мы постоянно теряем союзников. Пепельная богиня проснулась, и гроанцы заключили мир с морунами. Но есть и хорошая новость. Противников тоже становится меньше. Перворожденные вышли из войны. Их потери слишком значительны. Половина племени вырезана под корень. Остальные отрезаны лесами Гардо и не придут на помощь морунам. До конца войны осталось немного. Две-три битвы, и мы повернем домой. Сначала только дойдем до Соленых озер..."

Почти всегда, получив письмо от Сирана, я становилась на колени и молилась Лунной богине:

— Милостивая, милосердная госпожа, Лунная богиня, я обращаюсь к тебе с мольбой. Пусть Сиран воротится домой. Дети солнца сражаются плечом к плечу с твоими детьми. То, что идет на пользу им, идет и на пользу нам. Без детей солнца мы проиграем. А без Сирана... Прошу тебя, защити его, не дай ему умереть!

Однажды, закончив молитву, я взяла в руки лежащий подле меня кинжал, провела рукой по древнеэльфирским надписям. Комнату освещало лишь сияние луны, но, чтобы прочесть надписи, мне не требовался даже такой свет.

Пришлый диск, что спалил до толе плодородную землю. Превратил заливные луга в пустыню. И привел с собой варваров — своих детей, что уничтожат детей этого мира, как новая богиня уничтожила всю страну.

Хотя, надо признать, порой и от мерзкого диска есть прок.

— Умри раб!

Палящее солнце, царящее на небосводе, сводящая с ума жажда и новый удар плетью.

Знал бы Сиран, что здесь написано, не говорил бы, что это символ его рода! Но древнеэльфирский доступен немногим.

Из переписки между Сираном эль Гердином и Деброй эль Виантой

"Соленые озера, это ведь так далеко. На другом конце Эльфира. Но я верю в нашу победу, в разгром морунов, в твое возвращение. Луанита скучает. Все время спрашивает меня, где ее отец. Просит, чтобы ты вернулся. Мне бы тоже безумно этого хотелось..."

Он приехал в начале лета, поднялся ко мне до того, как о его приезде оповестили. До сих пор не знаю, как ему это удалось.

Я сидела в большой зале, занятая вышивкой. Иголка с алой нитью в ушке быстро выводила причудливый узор. Луанита была с кормилицей, и ее не было слышно. Заметив гостя, я приподнялась с кресла от удивления.

— Ливан? Что ты здесь делаешь?

— Твой отец прислал. Он хочет тебя увидеть. Соскучился. Только о тебе и вспоминает. Да и нe он один. Я думал над тем, как я поступил несколько лет назад. Это была ошибка.

— Ошибка? — я с вызовом поглядела на визитера. — В чем она заключалась? В тех, словах, которые ты шептал мне на пляже, или в том, что рассказал наш план отцу.

— Дебра!

— Молчи! Если ты хочешь, чтобы я тебя слушала, скажи правду, зачем ты здесь?

— Мы заключили договор с морунами и перворожденными. Дети солнца проиграют, а мы разделим победу с новыми союзниками, заодно избавившись от летунов.

— А что получишь ты за то, что доставишь меня домой?

— Дебра!

— Отвечай! Прошел не малый срок. Я уже не та влюбленная дурочка, что ходила за тобой попятам! — губы задрожали от гнева, но я отбросила прочь воспоминания. — Впрочем, можешь не отвечать. Ни перворожденным, ни морунам не нужен залог союза. А вот тебе корона ой как нужна!

— Я ведь могу взять тебя силой! — зарычал Ливан.

— Попробуй! Ты знаешь, что, если коснешься меня хоть пальцем, короны тебе не видать! Лунная богиня учит верности, и я буду верна своей клятве!

— Откуда Лунная богиня в Маакато. Здесь одни иноверцы!

— Она в моем сердце, где бы я не была!

Я смотрела, как он идет прочь из зала. Видела, что каждый шаг Ливана все меньше предыдущего. Наверно, он давал мне возможность передумать, догнать его, броситься на шею. Зря надеялся! Когда-то я безумно его любила. Сейчас от любви нe осталось ничего. Даже ненависти не было. Безликая холодность, безразличие, пустота, что ни один сын луны не мог заполнить.

Выйти Ливан не успел. Красная стрела вонзилась в тонкую шею. Через мгновение он уже лежал мертвым, пачкая до толе белоснежный ковер своей кровью.

Я отвернулась от тела, поглядела в окно, услышав, как за спиной отворилась дверь, сказала:

— Значит, перворожденные решили сдать союзников. А ты устроил мне проверку.

— Я мог поступить по-другому? Твой народ не оставил мне выбора.

— Ты мог верить мне, — я повернулась и быстро вышла из комнаты, пытаясь заглушить обиду. Я никогда никого не предавала. Бывало, пыталась добиться своей цели обходными путями, порой недоговаривала, но никогда не лгала, глядя прямо в глаза. И, если уж клялась в верности, то не отступала от своей клятвы ни на шаг, как бы мне она не претила. Многие из моего народа скажут, что это глупость, что я еще не выросла, не поняла, что во взрослой жизни все лгут. Но я просто не могла иначе. И считала, что Сиран, как и я, ненавидит притворство.

Я ошибалась!

Я коснулась ладонью дверной ручки, отворила двери и зашла внутрь. Прижалась спиной к дереву и закрыла глаза, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Возможно, с самого начала было глупо думать, что мои чувства к Сирану как-то повлияют на его отношение ко мне. Я — дочь луны, он — сын солнца. И ничто этого не изменит. И лишь только страсть перестанет затмевать рассудок, между нами вновь станет недоверие. Не важно, что мы при этом делаем: говорим подчеркнуто вежливые, пустые фразы или действительно хотим проникнуть в самую суть.

Незаметно подкрался вечер. Я снова пыталась быть нежной с Сираном, будто бы ничего не произошло. Качала люльку с дочерью, тихо поя колыбельную. А затем новый день, уже привычное воцарение солнца на небе, пир в честь победы детей мерзкого диска и следующая ночь...

— Я думал, ты еще не спишь, — Сиран разбудил меня, заглянув в опочивальню со свечой в руках.

— Ты был слишком занят письмами, — пожала плечами я, стараясь не зевнуть. — Что в них такого интересного?

— Возрождение Эльфира стоит того, чтобы промучится пару часов.

— Только с иным названием, не так ли? — я заметила в левой руке у Сирана бутыль с нектаром. — Империя Солнца? Собираешься отпраздновать победу?

— Это хороший повод. Конец войны, бесконечным заговорам, предательствам, переходом из пешек в дамки, будто на простом шахматном поле.

— Империя Солнца, — я попробовала новое название на вкус. — Как к этому отнеслись другие расы? Перворожденным все равно. Они верят лишь в силу. А что на счет гроанцев, морунов, детей луны?

— Они это пережили!

Я приняла предложенный бокал и приподняла его в воздух.

— За Империю Солнца!

— За Империю Солнца!

Возможно, если не одно обстоятельство, все могло остаться по-прежнему. Моя обида на Сирана прошла бы. Я действительно начала бы радоваться нашей победе хотя бы в тот момент, когда осознала бы: в Эльфир пришел долгожданный мир, Сиран больше не уедет на войну, мне не придется дрожать от страха в ожидании нового письма.

Но кое-что все-таки произошло. Одно маленькое послание сумело уничтожить только начавшую создаваться жизнь.

Это был именно тот день, когда Сиран собирался объявить своему народу о создании империи. Их империи. И немного моей, раз уж мне предстояло стать императрицей. Но я все еще не чувствовала сродства с детьми солнца, не верила в силу их богини. Поднимая бокал за новую империю, я знала, что делаю это только для Сирана, потому что безумно его люблю. А вовсе не ради новой страны.

В тот злосчастный день мне заплели волосы, помогли надеть платье, застегнули корсет. Обмахиваясь веером, я ждала Сирана, с которым мы вместе должны были появиться перед нашим народом.

Дверь отворилась. Но на пороге стоял не мой муж. Ко мне в опочивальню заглянула совсем еще юная девчонка и, положив передо мной конверт, проговорила:

— Госпожа, Вам письмо.

Я нахмурилась, пытаясь понять, кто адресант, затем взяла в руки письмо, с безразличием поглядела на незнакомый почерк, взяла со столика нож для писем, разрезала конверт и углубилась в текст.

"Дорогая сестра..."

Письмо выпало из онемевших пальцев...

Я все так же сидела в кресле прямо перед открытым окном. Ветер трепал непокорные локоны, будто ребенок, забавлялся с ними, ласкал. Солнце палило слишком светлую, даже после нескольких лет жизни в пустыне, кожу. Рядом лежало прочитанное послание — последняя весточка от родных.

— Быстрее! — в опочивальню ворвался Сиран. — Нам пора в башню ветров.

— Зачем?

— О чем ты? — муж нахмурился, бросил на меня настороженный взгляд. — Что случилось? Надеюсь, ты не думаешь...

— Нет, жизнь мне пока дорога.

— В чем тогда дело? — Сиран подошел ближе, погрузил лицо в заплетенные волосы, коснулся губами нежной кожи на шее.

— Ты мне солгал, — я казалась абсолютно спокойной. Слезы уже были выплаканы. Осталась одна горечь. — Сказал, что мой народ пережил твою победу, сказал, что они станут частью Империи Солнца. Как я могла в это поверить?! Они ведь иноверцы! А я одна из них!

Он повернул мое лицо к себе.

— Мне плевать, кто и во что верит! Дети луны ударили из-за угла. Я узнал об их предательстве еще до того, как об этом сообщили перворожденные. Я ощутил его на собственной шкуре! Они встретили меня у Соленых озер через неделю после того, как я отправил тебе последнее письмо.

— И ты заподозрил меня. Я бы, наверное, сделала то же самое, — я покачала головой. — Но дети луны ошиблись. Вы выкрутились. Они проиграли бой. А затем Вы прошлись по их землям, сожгли все дотла. Странно еще, что это письмо до меня дошло. Сквозь пожары, насилие, убийства. Вот я и спрашиваю, зачем мне идти в башню ветров? Если, чтобы уйти вслед за своим народом, то я могу это сделать и здесь. У меня ведь даже кинжал есть, — я покрутила в пальцах подаренный Сираном кинжал. — Так зачем мне куда-то идти?

— Я не мог поступить иначе! Они ударили мне в спину. Предали.

— Только воины. Твои же люди уничтожили всех. Женщин, детей, стариков. Никого не осталось. Усеянная телами земля.

— Они знали, на что шли. Если бы я оставил им жизнь, это выглядело бы слабостью! Император...

— Не может позволить себе быть слабым. Знаю, — я вложила ему в руку кинжал. — Зачем же останавливаться на достигнутом? Я ведь тоже дитя луны. Та, кто предал тебя, кто заслуживает смерти.

— Я бы убил тебя, если бы ты пошла за Ливаном.

— А я решила проявить... Не знаю, глупость, благородство.

— Но ты осталась верна мне. Как поступила бы дочь солнца, не луны. Дети луны двуличны.

— Ты говорил, что тебе плевать, кто и во что верит.

— Я не солгал. Мне все равно, какое имя у твоей богини. Но мне не все равно, какие поступки ты совершаешь, прикрываясь ее именем. И ты — моя жена, мать моего ребенка.

— Мой народ предал тебя. Это расторгает договор, а вместе с ним и наш брак.

— Я — император, — он сжал мой подбородок, заставляя посмотреть в его глаза. — И только мне решать, будет ли расторгнут наш брак!

— И что же ты решил?

— Нам нужно приветствовать народ империи.

Сиран подал мне руку, и я ее приняла, сделала шаг к двери, затем посмотрела на мужа.

— Почему Солнца, если тебе все равно, ты ни во что не веришь?

— В это верит мой народ. Этого достаточно.

Путь в башню был не долог. А там мы предстали перед его народом. На нас с Сираном глядели снизу вверх, как на самих богов. Дети солнца, перворожденные, гроацы, моруны — существа разных рас. Народ Сирана. Это они уничтожили мою расу. И я ненавидела их за это. Мечтала уничтожить, сжечь дотла. А вместо этого приходилось улыбаться, склонять голову в ответ на их приветствия и улыбаться. Все время улыбаться...

Быстро, словно испуганные птицы, пролетали года. Мне было восемнадцать, когда я родила Луаниту. Прошло столько же. Мир, созданный на крови... Не долгим он был. Перворожденные восстановили силы после поражения и задумали мстить. Будто бы в страшную засуху от маленькой искры вспыхнуло пламя, что все ширилось и ширилось, пока не объяло целую империю...

Я притворялась, будто бы сплю, на самом же деле глядела на Сирана сквозь опущенные ресницы. Много воды утекло с тех пор, как он уничтожил мой народ. Слишком много. Сейчас о тех временах слагают легенды. Многие забыли, что происходило на самом деле. Правду часто хотят забыть. Слишком она кровава, слишком жестока.

Жаль, кое-кто все еще помнил давнюю, полную крови историю. Перворожденные, объявившие имперцам войну, я... Восемнадцать лет. Я так и не смогла простить. Все еще любила, но простить не могла. Казалось, лишь только сомкну глаза, вижу изувеченные тела, слышу крики тех, кому лишь предстоит путь в бездну, чувствую присутствие древней, как сам Эльфир, богини, ее боль, ненависть, жажду мести.

Губы Сирана коснулись моих губ, прогоняя прочь очередное видение. Я ответила на поцелуй, а затем прошептала:

— Я буду ждать. Возвращайся скорее...