Похождения Старого кота и его компании.

— Демонщина какая-то, — растерянно пробормотала Алиса.

— Такая соплюха, а уже ругается! — усмехнулась Бергаши.

— Уже и ругнуться нельзя, такие все нежные стали!

— Прежде чем ругаться. надо сначала вырасти, чтобы с чувством, с толком, с расстановкой, а не что-то как-то, особо не вдумываясь!

— Вот только не надо меня учить...

— Потеснитесь! — скомандовал Елисей, распихивая загородивших дорогу к дереву путников. — Хм... ствол прямой широкий, крона пирамидальная, кора гладкая, коровый ствол спадает лентами...— это Eucalyptus, Кадмеистое дерево. Примерный возраст пятьдесят лет.

— Еще вчера его тут не было, — проворчал Данчед.

— Я просто делаю выводы на основании внешнего анализа, — пожал плечами Елисей и продолжил осмотр уже молча.

Бергаши хмурилась — ее бесило высокомерие Данчеда. Алиса ковыряла землю носком сапога, ежеминутно бегая глазами от Данчеда к Бергаши. Михо увлеченно наблюдал за Елисеем. Определенно, подобных типов ему раньше встречать не приходилось.

— Хм... — громко выдохнул Елисей, поправляя очки. — Все-таки есть в нем что-то ненормальное...

Данчед скорчил лицо, на котором явно было написано: "А кто-то еще сомневался?". Бергаши не выдержала и вышла вперед, чтобы поддержать своего нового друга.

Она с показным интересом провела руками по стволу, тихо шепча что-то ритмичное себе под нос.

— Дерево совершенно нормальное. В смысле настоящее. Причем, судя по всему, оно именно в этом месте и выросло.

Как только бесиха закончила, за дело взялась Алиса. Она водой начертила на стволе несколько символов, а потом на дороге непонятную схему. С воинственным видом магичка помахала над ней руками. Ничего не объясняя бесиха схватила Елисея за рукав и оттянула подальше. Остальные последовали их примеру.

Схема на дороге полыхнула, во все стороны посыпались осколки камней. Алиса сначала отшатнулась, но потом мужественно закончила работу.

— Ну и как? — Кот бочком, стараясь стать у Алисы за спиной подошел поближе.

— Дерево действительно выросло здесь. — Бергаши возмущенно фыркнула. — Но ему не пятьдесят лет, а пару часов, три-четыре максимум.

Елисей сдвинул брови:

— Но судя по высоте ствола и кольцам...

— Его вырастили магически за несколько минут.

Елисей открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Данчед, которому уже порядком надоело изучение идиотского дерева, прервал его.

— Вот заладили, дерево-дерево. Мало ли, сколько таких в округе деревьев. Обойдем его, да и дело с концом. Чем оно нам может помешать?

Не успел Данчед сделать несколько шагов по дороге, как перед ним выросло новое дерево.

— Что за шутки? — спросил он, недовольно разглядывая возникшую невесть откуда преграду.

Михо с Алисой подались вперед, но путь им заступили такие же деревья. Вскоре они заполонили все вокруг, отделив спутников друг от друга. Лишь Бергаши с Елисеем остались стоять у первого дерева.

— Ну и что теперь делать? — всплеснула руками бесиха.

Елисей лишь пожал плечами, глядя на выросшее посреди дороги безобразие.

— Эй, возвращайтесь! Надо искать обходной путь! — крикнул он товарищам, оказавшимся посреди густого частокола из деревьев.

Путники попробовали отступить назад, но им снова помешали деревья. Кажется, они попали в ловушку. Алиса решила что-то сотворить, чтобы высвободиться из плена, но, скорчилась от боли.

— Здесь антимагическая защита!

— Вот напасть-то на нашу голову, — Михо постучал по стволу, убеждаясь, что он вполне материален. Отправляясь в путь, он как-то не рассчитывал на такие приключения.

Данчед попытался решить проблему по-своему: он вытащил саблю. Слегка изогнутый клинок ярко сверкнул в утреннем солнце и неправдоподобно легко перерубил ствол, толщиной с мужскую руку. Михо с уважением посмотрел на собрата по несчастью. Но, стоило воину шагнуть вперед, как на пути выросло еще два точно таких же дерева. Он срубил их и сделал еще шаг. На пути встало четыре дерева и теперь мужчина не успевал шагнуть: пока он рубил деревья, другие успевали вырасти.

Негромко и непонятно, но очень выразительно ругаясь, он замер.

Алиса, и до того бывшая бледной, позеленела, из глаз потекли слезы, она сделала шаг, но на пути тут же появился новый древесный ствол. И тут ее понесло. Неразборчиво выкрикивая заклинания вперемешку с ругательствами она билась о деревья, пытаясь вырваться из невероятным образом возникшей клетки. Но от каждого ее прикосновения вырастали все новые и новые деревья.

Вскоре ни Бергаши, ни Елисей не видели ничего кроме деревьев. Даже звуки не проходили. Учитывая общую странность обстановки, следовало ожидать чего угодно. Бергаши напружинилась, готовясь встретить опасность. Елисей, не бывший военным человеком, продолжал оглядываться по сторонам.

Елисей сначала негромко, потом решительнее позвал:

— Ребята! Ребята, вы как там?

Но в ответ раздался только шелест серебристо-зеленой листвы. Потом он затих, и деревья растворились в воздухе. Дорога снова была ровной... и пустой.

8.

Кот вначале даже не понял, что произошло. В один момент Михо не видел ничего кроме прораставших из земли серо-зеленых стволов и серебристо-зеленых узких листьев, которые шелестели на легком ветерке, а потом внезапно деревья перестали расти и наступила тишина. Кот осторожно, стараясь не сдвинуться с места, огляделся. Позади был небольшой проход. Михо сделал несмелый шаг в его сторону. Новые деревья больше не появлялись. Тогда, уже смелее, он прошел к проходу и протиснулся между стволов. Стоило ему выйти за частокол, как странные деревья растаяли. Оглядевшись, Старый кот вздохнул с облегчением: он был в нормальном лесу, правда, судя по всему, далеко от дороги — там лес был куда реже. Прикинув направление по солнцу, он направился в ту сторону, где, предположительно, находился тракт.

Алиса в очередной раз ударилась о ставшую почти сплошной стену из деревьев и, вскрикнув, провалилась сквозь нее. Она не удержалась на ногах, кубарем покатилась и больно ударилась лбом о землю, ссадив висок. Девушка тут же вскочила на ноги и в панике огляделась. Ее окружал мелкий кустарник, росший вперемежку с соснами и березками. Раньше здесь был пожар и под ногами хрустели обгоревшая трава и угли. Неловко отряхнув сажу с рук и колен, она закричала. Но даже эха слышно не было. Алиса, растерянно оглядываясь, сделала шаг в сторону. Из-за кустов вылетела какая-то большая птица, шумно хлопая крыльями. И без того растревоженные нервы подвели ее и девушка, не разбирая дороги, понеслась прочь.

Данчед почувствовал, как все вокруг него меняется за секунду до того, как стена деревьев растаяла. Но вместо тракта вокруг рос редкий березняк, слева, под высоким берегом петляла неширокая река с красновато-коричневой водой, справа виднелись ракиты и болотистые озерца. Оглянувшись на солнце, он пошел вдоль берега, пытаясь найти хоть что-то знакомое — леса вокруг столицы он неплохо изучил, охотясь с друзьями. Но поперек его пути протянулось уже знакомое марево: в точно такое же превратились окружившие его деревья, перед тем как растаять.

И тут позади раздался веселый смех. Настолько веселый, что мороз прошел по коже. Заныла спина, появилось ощущение ветра, будто Данчед еще не был покалечен. Плохое предзнаменование. Весь напружинившись, крепко сжав саблю он повернулся.

Голос, он определенно слышал чей-то голос, высокий, ясный такой, чистый, аж уши резало. Кто-то пел залихватскую дорожную песенку, весело посвистывая через каждый куплет. И, к сожалению, Данчед узнал менестреля. Эльф! Как истинный воин, он никогда не испытывал особой любви к длинноухим бардам-защитникам леса. Нападать они предпочитали исподтишка, прячась под волшебными плащами, утыкивая противника ядовитыми стрелами из засады, а потом кичились своими ратными подвигами в тавернах, вусмерть заливаясь элем в компании гномов-дебоширов. А еще эльфы сочиняли слезливые баллады о трагической любви, от которых у нормальных мужиков случались рвотные позывы, зато особо чувствительные дамы проливали целые озера слез. Но хуже всего было то, что, по мнению сладкоголосых остроухих выскочек, все формы любви были хороши. В том числе извращенные...

В подтверждение догадок Данчеда на поляну выехал пузатый белый единорог с волнистой гривой, которая спускалась до земли. Он весь сверкал и переливался, холеная шкура блестела перламутром, смазанные копыта тоже сверкали, на челке был прицеплен золотистый бант. Верхом на нем без узды и седла ехал щуплый паренек с волнистыми черными патлами, которые доходили ему чуть ли не до пояса. Одет всадник был в богато расшитую золотом курточку, из расстегнутого ворота которой выглядывала блестящая лысая грудь. Из-под тапочек с невероятно длинными носами выглядывали чулки неопределенно цвета, поверх которых были одеты короткие зеленые штаны буфами и парчовый гульфик неприлично-гротескных размеров. Руки, свободные от поводьев, перебирали струны по-женски изящной лютни.

— Эй, ангелочек! — позвал эльф.

Данчед посмотрел по сторонам в поисках того, к кому он мог обращаться, только потом сообразил, что это, должно быть, про него. В первый раз в жизни бесстрашному воину захотелось ретироваться с поля боя. И чем скорее, тем лучше. Он, делая вид, что не услышал, быстро пошел дальше, но тут на его пути снова появились идиотские деревья.

"Гром и молния!", — подумал Данчед. — "Теперь понятно, кто с нами шутки шутить вздумал".

И обреченно повернулся навстречу эльфу.

9.

— Ангелочек! Куда ж ты побежал? Не вежливо это, убегать, когда тебя зовут!

Менестрель говорил, будто издеваясь, растягивая и коверкая слова. Данчед взбесился бы от такого унижения, если бы не знал совершенно точно — эльфы всегда так разговаривали. Меж тем его навязчивый незнакомец, не замечая нахмуренного лица собеседника, продолжал разглагольствовать:

— А я тебя видел. Ну тогда, третьего дня, когда ты из столицы бежал. Я тогда еще подумал, что за славный несчастный ангелочек, совсем один на всем белом свете. Жаль, что не успел тогда с тобой пересечься, но, решил я, если ты надумаешь обратной дорогой идти, а, судя по всему, это должно было случиться очень скоро, то я обязательно с тобою встречусь... наедине!

Эльф спрыгнул с единорога и, не очень грациозно переваливаясь с ноги на ногу, как будто от долгой езды без седла натер себе причинное место, подошел к замершему в ужасе Данчеду.

— Я Мааз-вен-Зариин-баэль-Хисто из рода Персиков Райсальта, но ты можешь звать меня Мазик, а я буду звать тебя ангелочком.

— М-мазик? — Данчеда передернуло от дурацкой клички. — Меня вообще Данчедом звать, и никакой я не ангелочек. У ангелочков крылья есть и вообще...

— Фу, не надо все понимать буквально, — махнул на него рукой Мазик. — Взгляд у тебя такой невинный, как у ангелочка!

Данчед выпучил глаза. Последние лет двадцать его взгляд можно было назвать ледяным, стальным, пронзительным, мрачным, но никак не невинным. По крайней мере, он всегда был в этом уверен.

— Так это... — ему было очень трудно собраться с мыслями в присутствии скабрезного эльфа. — Зачем ты хотел со мной встретиться?

— Ну как же, чтобы познакомится.

— Мы уже познакомились.

— Побыть наедине.

— Мы уже побыли.

— Спеть тебе мою новую балладу? Я сочинил ее в честь тебя!

— Мама! — испуганно пробормотал Данчед себе под нос и тоскливо оглянулся, прикидывая, куда бы сбежать.

Эльф меж тем снова взял лютню и запел, гнусаво так, неестественно высоко, открывая рот настолько широко, что рот, казалось, вот-вот порвется:

— Время, дай мне время,

Чтоб любовь твою распалить

Я буду здесь, буду с тобой,

Детка, я поборюсь,

Завоюю любовь твою.

Я буду здесь, буду с тобой,

Ангел, милый ангел

Спустившийся с небес ко мне

Будь теперь мой! Будь всегда мой!

Еще минут двадцать эльф мучил Данчеда своей сопливой серенадой, и когда воин уже думал, что оглохнет от воплей этого полоумного, на выручку пришел единорог. Он подошел к Мазику сзади, подцепил рогом ремень его несуразных штанов и закинул певуна себе на спину. Лютня, жалобно тренькнув, стукнулась о плечо коня, сам Мазик, прижавшись животом к конской спине и обхватив руками и ногами его бока, с трудом удержался.

— Милый, ты чего? Неужели ревнуешь? — начал сюсюкать эльф. Единорог фыркнул: "Вот еще!"

— Он говорит, что нам пора ехать за твоими друзьями, — сообщил Мазик. Единорог повернул голову и скептично посмотрел на эльфа.

— Ехать? — озадаченно переспросил Данчед.

— Полезай назад. Боливар вынесет двоих! Правда, Боля? — единорог закатил глаза, всем видом показывая, как он устал от своего придурочного хозяина. — Давай, Боля ангелочков не ест. Да и кроме того, из Волшебного леса нас сможет вывезти только единорог.

Данчед обреченно посмотрел на Болю, Боля ответил ему тем же. Вздохнув, воин с пенька запрыгнул на спину чудо-зверю, и тот пошел вперед, раскачивая всадников из стороны в сторону.

— Да ты не стесняйся, обхватывай меня руками, чтоб не упасть, — Мазик бесцеремонно схватил руки Данчеда и положил себе на талию, а потом начал спускать их ниже к... гульфику.

Данчеду эта идея совсем не понравилось — он резко отдернул ладони и отстранился, насколько было возможно. Единорогу тоже пришлось не по вкусу, что два мужика без дела елозят по его многострадальной спине, которая за долгий путь натерпелась не меньше эльфийской задницы. Зверь резко поднялся на дыбы и припустил галопом.

— Останови его! — закричал на ухо Мазику Данчед.

— Как?

— А как ты обычно его останавливаешь?

— Никак! Он же дух. Дух должен быть свободен, его нельзя ограничивать какими-то веревочками или принуждать!

— А нам шеи посворачивать можно?! — возмутился Данчед.

Мазик виновато улыбнулся:

— Зато мы погибнем вместе! Это же так романтично!

— Осторожно! — закричал Данчед. Мазик обернулся и увидел неумолимо надвигающеюся на него низкую ветку. Он только успел открыть свой широкий рот, как повис на ней зубами, а единорог с Данчедом помчались дальше.

— Стой, скотина! — заорал на зверя Данчед, наплевав на то, что это "дух". Единорог отрывисто заржал и прибавил ходу.

10.

— Ну, держись! Посмотрим, как ты военную выездку знаешь, — Данчед набрал в руки гриву, откинулся назад, насколько это было возможно, и стал с силой сжимать коленями бока взбесившегося животного. Накренился набок, подтолкнул пяткой в поворот, заставляя зверя скакать по сужающейся спирали, пока единорог не развернулся на месте. Тогда вредная скотина соизволила, наконец, остановится. Данчед спрыгнул на землю и ткнул ему в морду кулаком.

— Еще раз взбрыкнешь, и я дам тебе в глаз. И не посмотрю, что ты дух!

Зверь недовольно щелкнул зубами, пытаясь взять неприятеля на испуг, а в добавок начал разворачиваться на него задом, явно намереваясь отбить по обидчику копытами. Данчед ловко увернулся и саданул ногой по толстому сенному брюху. Единорог прижал уши и показал белки глаз, давая знать, что шутки закончены, и он окончательно разозлился. Он наклонил голову и словно копьем попытался проткнуть Данчеда. Тот покатился по земле и схватил удачно попавшуюся под руку хворостину. Единорог развернулся и встал наизготовку, роя копытом землю. Данчед встал в стойку и перекинул палку в удобную левую руку. Единорог атаковал, Данчед уворачивался и лупил его палкой.