Людмила

— Людмилушка не перечь Старшему, как он сказал, так и сделаем.

Вот так, меня спровадили домой, а Настю оставили у бабушки Любавы. Анастасия была против, только кто же ее спрашивать будет? Ох и намаемся мы с ней, чую мой рейтинг с чудаковатой, упадет еще ниже, на полную дуру например, но мне ее все равно жаль, что только не случается в мире, и вполне возможно что залюбленные домашние девочки оказываются в такой ситуации когда им некуда идти. И только чужие места и люди вокруг.

2.

Неожиданно, ко мне постучались с самого утра. Снежана, заикаясь и нервно теребя бантики на косичках попросила у меня, афродизиак. Как она слово то такое осмелилась выговорить, интересно мне знать. Девчонке едва пятнадцать стукнуло, она еще даже не догадывается как на свет дети появляются, точнее смутное представление имеет конечно, но не более. Все чин по чину, по сеновалам никто не бегает, а о целомудрии девушек пекутся уж очень сильно, наверное поэтому и происходят периодические утечки информации. Запретнный плод сладок, сие всем известно. К моему неожиданному успокоению смысл загадочного слова аф-ро-ди-зи-ак, Снежане не известен. Она ходила к бабушке Любаве и просила у нее приворотное зелье, ветеринар посмеялась над глупой девчонкой ( действительно откуда у обычной травнице таким зельям взяться, она же не колдунья) сказала что ей на большее чем слабенький афродизиак надеется нечего. И ничего, естественно не продала. Снежана подумала и решила отправится ко мне. А у меня и не растет ничего такого, или растет а я об этом не знаю. В любом случае развращать молодое поколение не собираюсь. Девица ушла от меня печальная и задумчивая.

Потом примчался Еремей, конюх, и попросил тоже чего-нибудь для потенции. Всегда считала что конюхи — это последний народ который может страдать таким недугом. Сразу после него, буквально через полчаса пришла Катерина Павловна, дама тучная, едва переступившая четыре десятка. Грозбно нависнув надо мной, потребовала любовное зелье. Ну хотя бы что-то более приличное.

И пошло поехало, только я за калитку в сад зайду, как тут же посетители нагрянут. Все разных возрастов и пола, а просят одно. Любви они хотят, мужчины в основном физической, а девушки платонической. До самого вечера промучилась, а ночью...

* * *

У-у-у. У-у-у. У-У-У.

Два. Часа. Подряд. Я. Не могу. Уснуть.

— Да замолчишь ты когда-нибудь?!

Тихая безлунная ночь, и я одна одинешенька, а за дверью незнамо кто бродит. Мне конечно страшно, но сколько можно, оно скачет по всей округи и только глаза прикроешь, только расслабишься как опять... У-у-у. Грр, я скоро сама взвою, с ним на пару! Это продолжалось до самого утра. Надеюсь его поймают и убьют, что бы это ни было. Не выспавшейся, уставшей зомби мне, надо еще кучу дел переделать. Почему нельзя просто поспать? Весь мир против меня.

Для начала дотащу ка я соль до трактира, пока у меня есть тележка.

В моем саду растет очень много растений — всех понемножку. Те что на всякие зелья и прочие магические нужды: отдельная грядка, они идут в академию, некоторые, особо редкие я продаю Аббасу, остальные же либо бесполезны, либо их настолько мало что едва хватает мне самой. На такой достаток было бы очень сложно выжить если бы не сууха. Голые веточки скромно выглядывают из пышных зарослей, куст всего один и как его размножить я понятия не имею. Плоды сууха — это маленькие белые кристаллики, они похожи на почки и иногда появляются на ветках. Если положить один кристаллик на язык, тот засохнет и отвалится в ту же секунду, а если кинуть его в ведро с водой — получится ведро соли. Вся деревня у меня в покупателях, могла бы и не только она быть, да только сууха дает по два-три плода в месяц.

Трактир находился в паре километров от деревни, у дороги в город. Трактирщик, суровый мужичина под два метра, но очень мягкий внутри. До встречи со своей женой — Зорюшкой, никто об этой мягкости не подозревал. Включая и самого трактирщика. Увы любовь порой бывает не просто зла, но и по садистки жестока. Если уж огненной что-то взбредет в голову, берегись, так как травм не избежать. Она его и скалкой била (синяки и шишки слезно залечивались на постели с раскаявшийся возлюбленной во изголовье), и по лесам за ним бегала. А потом от него. В общем прошло немало времени, посуды и нервов, пока наконец наш Тайран не сделал Зори предложение. А началось все так: жил был страшный-престрашный хозяин харчевни, придирался ко всем, ругался, и никого, казалось, на этом свете не любил, и у него остановилась однажды группа девушек из рода огненных, с Зорей в своих рядах, а она была ну очень доброй, аж до зубовного скрежета окружающих. Увидела однажды наша Зорюшка как Тайрон ни про что-ни за что мальчишке плетей всыпал (Петька все варенье спер, так и не признался где спрятал). Огненные, потому что живут у самого жерла вулкана, и с младенчества купаются в лаве, говорят из-за этого характер у них портится с пеленок. Упрямые они, просто легенды слагать можно. Заря, знаменитый борец за добро и справедливость, решила Тайрона перевоспитать. Молодая девушка, кочевала из города в город в поисках приключений и жажды путешествий, в компании подружек. Те ее поддержали в сим благородном стремлении (говорю же, огненные еще тот народец) и задержались в Подковке до самого конца творимых ужастей. А ведь сколько еще Тайрон Зорюшку под венец уговаривал пойти, буквально волоком тащил ( это уже в день торжества было, Заря в очередной раз передумала, а у трактирщика итак нервы на исходе были). С тех пор идет вечная борьба зла и добра, то есть двух непростых характеров. На удивление живут они счастливо, хоть и с периодическими бурями, и не менее бурными примирениями.

— Вот, с доставкой. — я взгромоздила ведро прямо на стойку. Это раньше Тайрон за такое наорал бы, щас только смотрит хмуро.

— С черного.

— Там заперто и нет никого.

Трактирщик вздохнул, убрал соль за стойку и отсчитал нужное количество денег. Полюбовалась пятеркой печатных кривоватых кроликов. Неужели настал тот благой миг когда на горизонте не маячит продроглая бедность?

Сегодня зал был полон, в основном все деревенские: девчонки на выданье, мамаши с детьми, матроны, молоденькие девушки. Девичник у них что ли? Да вроде бы и свадьбы никакой не намечается, да и нет здесь такого обычая.

Шум, разговоры, пляски, громкий смех. Слишком шумно. Побыстрее стала пробираться наружу. Меня толкнули раз, второй, а на третий, как в тех сказках, ну знаете, на третий раз всегда что-нибудь случается. Море людей на мгновение расступилось. Там, за столиком на втором этаже, сидел путник. Маг. Орлиный профиль, короткая борода, а на голове самая настоящая грива.

— Ах, какой красавчик.

Где?

С боку сидели девицы, из того поколения, что только-только вошли в замужевыдоваемый возраст.

— Какая стать, а благородства-то девки сколько! — Компания синхронно вздохнула. Смотрели они все в сторону мага.

— А кто это? — Рискнула я спросить. Меня заметили, нехотя оторвали взгляд от второго этажа.

— Ну ты Людка и дура...

— Господин Грайс уже неделю в нашем захолустье...

— Будет жить рядом...

— В заброшенном поместье...

На перебой друг дружке стали сообщать они мне. Дальше разговор плавно перетек на то, как он прекрасен, образован, галантен, да и вообще маг. И не замужем, даже не помолвлен. И вот бы заметил красавицу Пирею/Снежану/Виллу/Янтару/и т.д., взял в жены, любил, жили бы они долго, счастливо и умерли в один день. На жарком споре какая бы была свадьба с господином Грайсом, я тихонько отошла к двери и вышла.

Надо же, какие чудные вещи творятся. Неужели я являюсь свидетелем исторического появления местной звезды. И не от этого ли субъекта началась повальная любовная лихорадка? Крайне жуткого субъекта.

* * *

— это ты во всем виновата! — Настя чистила картошку, старательно нарезая ленточки. Вчера я не смогла прийти. Что только не происходит за сутки с человеком, вот несчастная моя стала еще несчастней, угрюмой и какой-то нервной.

В окне время от времени мелькала белая коса. Ветеринар смотрела очень целеустремленным взглядом. Поперемигавшись с Бабушкай Любавой и пожелав ей мысленно удачи я слиняла.

Все ли у них будет в порядке?.

* * *

Небо поспорило с солнцем.

Кто краше для людей?

Небо придумало звезды,

Солнце опускалось в океан.

Десятки столетий они изощрялись,

Дивя человеческий взор.

Однажды, во время одной из проказ,

Нечаянно вместе решили,

С землей свои силы связать.

В бескрайней пустой пустыне,

Из магии неба и солнца,

Родился цветочек дивный.

Тонкие листики — холодный прозрачный воздух.

Лепестки — пламя солнечных лучей.

Взглянули небо и солнце на дивное дитя,

И страх навек посетил их сердца.

С тех пор они не спорят, спокоен нынче нрав,

Пока опять не взбудоражит цветочка красота.

Менестрель напевал песенку, на потеху окружающим. Не знала что существует стихотворный вариант этой сказки. Второй день подряд я в трактире, прям светская жизнь какая-то получается. Сегодня здесь не такая толпа, зато, вот певец песни поет, ему за это даже что-то платят.

— Это собрание, очень необычных семян.

— Действительно... — Сказала я рассматривая мешочек пшеницы.

— Каждый из них уникален!

— Не сомневаюсь. — в принципе, с точки зрения генетики, физики, молекул, атомов и так далее, все на свете уникально.

Мужчина нервно потер костлявые пальцы.

— Так вы берете?

— Господин Гнус...

— Гайнус!

— Я притащилась сюда, пешком, за, черт знает, сколько километров, потому что вы заявили, что продаете особые растения...

— Они особые!

— Они особо не особые! Может мне еще корову вам отдать за волшебные бабы?

— Зачем мне корова?

— А зачем мне пшеница?

— Вы ничего не понимаете!

— Куда уж мне! Восемь лет практики, учебы и потере нервных клеток никак не способствуют приобретению опыта!

— Ниросит! — Скривился, презрительно сплюнув слово. Я сначала даже гадала что это такое, а потом вспомнила. Вроде бы какое-то научное название тех кто выращивает растения с мутированными магическими свойствами в кустарных условиях, ну то есть как у меня, крошечный садик в тихой деревеньке, а вот если бы я содержала оранжерею в городе, то звалась бы бироситом, или что-то вроде того.

Гнусный Гнус поспешно ретировал, пусть другую дурочку ищет. Двадцать монет! Запросить за это, двадцать монет! Какие наглые аферисты нынче пошли. Посидела за столиком еще часок. Понаблюдала со второго этажа за посетителями, послушала менестреля. Как хорошо поесть нормального супа, наваристого, не подгорелого. Вот бы питаться так каждый день. Когда уже собиралась домой мой взгляд зацепился за странную деталь, в щели, между досок стола, лежало маленькое зернышко. Это осталось после того шарлатана? Или еще как здесь оказалось? Конечно я ни капли не поверила в бредни Господина Гнуса, но ведь любопытства никто не отменял, не так ли? Чувствуя себя немного глупо я выковыряла зернышко и отправилась возвращать садовый инвентарь.

* * *

Тележка тихонечко въехала в сарай. Надо будет Петрушку попросить мне тоже такую сделать, у него это хорошо получается. Только я хотела постучать, как дверь резко распахнулась и на улицу выбежала Настя.

— Я так больше не могу!

Бабушка Любава, с грозно сведенными бровями, молча стояла в проеме двери.

— Вставать каждый день, до зари, как какая-то... плебейка! Вычищать грязь! Доить коров! Негодная работа!— Настя уже глотала слезы, немного заикаясь. Все ревела и ревела, время от времени проклиная все вокруг. Потом вдруг замолчала посреди фразы, ненадолго замерла, смотря невидящим взглядом перед собой, развернулась и побежала в сторону леса.

Мы с травницей встретились взглядами: ее негодующий, мой удивленный.

— Что случилось?

— Ох, девонька, кто же мне скажет? Ничего твоя мамзель делать не умеет, оно и понятно ручки вон какие нежные, как у младенчика. Всему на свете учится надо, я уж и показывала и рассказывала, а она все нос воротит! — травница всплеснула руками. — Обижается все на что-то, по ночам в подушку плачет.

Она так и ушла в дом, рассуждая о безалаберности молодежи.

Время уже к вечеру, скоро темнеть начнет. Благосклонны ли воющие чудища в три метра, к истеричным девицам?

Я догнала Анастасию почти у леса. Притащила ее к себе, выслушивая бесконечные стенания.

Она тихо сидела на стуле. За последние пару часов несчастная не проронила ни слово, уткнулась в чай и все смотрит и смотрит. Ну хоть не истерит и то хлеб. И что в таких ситуациях принято делать?

— Я... домой хочу... Дай мне, пожалуйста, бумагу , я напишу письмо, за мной родители приедут.

Сходила на верх, принесла письменные принадлежности. Коротенькое послание было написано на имя Госпожи и Господина Сруз, от имени Анастасии Сруз. Мне даже всплакнуть захотелось, так обидно было. Вот Настя, красивая девочка, лет шестнадцать, не больше, глазки то ли серые, то ли голубые, волосы прямые, черные — хрупкий цветочек. Что ей дома не сиделось, где "и сухо, и сыто"? Я уж себе надумала черте что, от тирании садиста мужа, до криминальной одиссеи. Дура я. Видно не такая несчастная моя несчастная, если всего после пары дней, она запросилась восвояси. А ведь у бабушки Любавы хозяйства, одна корова и несколько куриц, никакой растительности.

Почему? Почему избалованные дурочки, бегают незнамо где по полям и весям, а нормальные люди вынуждены быть в далеке от своей семьи? От тех кто тебя любит. От тех кого любишь ты.

— Ладно, завтра спрошу, кто сможет отправить. А теперь спать. В комнате наверху есть кушетка. — Наконец этот день закончится.

— А...

— Что? — сердито спросила.

— Ничего.

* * *

На следующе утро я встала как всегда рано. Шурка мурлыкала где-то под ногами. На столе у кровати в тарелочке торжественно лежало вчерашнее семечко. Надо будет его выкинуть, что ли. Или посадить.

Внизу ждал сюрприз. Настя сидела за обеденным столом и что-то чертила на бумаге. Подойдя я смогла увидеть, что это угол моей кухни, как раз тот что был напротив девушки.

— Неплохо получается.

Настя вздрогнула, подняла голову.

— Я уже года четыре не рисовала... — Мы немного помолчали, потом я пошла разжигать плиту. — Люда.

— М?

— Я хотела бы извинится. Мое поведение, было просто ужасно, прости меня пожалуйста.

Я то не сержусь, ну разве только чуть-чуть. Просто гадко как-то на душе. Посмотрела на девушку, надеясь разобратся в степени прощения и вообще нужности этого. Ну как можно устоять, когда на тебя смотрят такими бездоными сверкающими глазами? Все негодование слетело снегом с крыши. Ну вот, нельзя же к такой взбалмошной девице относиться благожелательно.

— Ладно, что было — то прошло. — Тем более надолго она здесь не задержится. — Но я хочу что бы ты извинилась еще и перед бабушкой Любавой. — надеюсь на травницу тоже подействуют эти щенячьи глазки.

— Да, конечно же... Я хотела бы попросить, не отправлять пока письмо.