Людмила

0.5.

В некотором царстве в некотором государстве жила была я. И в обшем-то это вполне стандартная ситуация в которой все мы прибываем, не так ли?

Солнце встало, птички запели, полюбоваться бы этим, да только за меня работу никто не сделает. Прополоть, скосить, убрать, приготовить — быт среднестатистический, обыкновенный. Живу я у самого края леса, от холмов и оврагов всего пара кустов отгораживает, а там дальше как раз деревня начинается.

Дом добротный, два этажа, стены ровные — коричнево-зеленые. Маскировочные, так сказать-с. Вот блин, опять у фундамента трещины появились, дополнительная работа на мои псевдо хрупкие плечи, да и черепицы новой на крышу неплохо бы... Черт, вот в такие моменты и хочется замуж.

Мой сад-огород это самое чудесное место на свете, говорю вам как человек дважды побывавший за границей, трижды на море и энное количество раз в лагере. Тут тебе и огурцы и помидоры, бойка-травушка, кактусы-ягодники, фиолетовые тыквы и многое, многое другое. Все это — мое наследство, в третьем поколении, между прочем. Надеюсь я его не угроблю еще больше.

В лучших деревенских традициях, я начинаю день за пол часа до рассвета. Как раз время с лунного цветка семена собирать. Накачать воды из колонки, в лейку три стакана соли. Не мало? Да вроде погода сухая, сойдет. Польем веточки сууха. Лекарственные травы лесным духом продымить. Яблоню омолаживающую подстричь. Опять эти паразиты! И травишь их и травишь а они все прут и прут, хоть бы поел их уже кто-нибудь. Ежевика совсем плоха, так и не оправилась, мир ее праху. Выкопаю и на удобрения. Ростки Лилий не растут. Совсем. Как простояли два года, так и стоят зелеными горками.

— Эй, есть кто дома? Э-эй! — Никого нет, крыша съехала, мозги переехали, новый адрес утерян.

Я Выглянула из-за кустов. У крыльца стоял Петрушка, прямо перед дорожкой, в огород, он не заходил, так как знал, что лучше там ни к чему не прикасаться, даже к земле, а прикоснется тут два варианта: либо я побью, либо сад.

— Привет, Тут у тебя кони не пробегали? — Пробегали, конечно же, они у меня то и дело мимо скачут. И если бы это была всего лишь шутка...

— Нет, вроде бы. Да ты сам посмотри. — С восточной стороны есть тропинка, которая ведет как раз к полянке папоротников (редкий вид, знаете ли!) где и собираются кони, что бы пощипать любимой травки (Сволочи!). Они забегают раза два за лето, и все сюда, все поляну проредить. Ненавижу.

— Я смотрел, нет их там. Может угнал кто?

Я пожала плечами. Этих угонишь, три на три метра, квадрат с ножками, тяжеловозные чудовища. Наша деревня — Подковка — разводит лошадей. Звери хорошие: одни могут много проехать и не устать, другие в хозяйстве хороши, плуг как пушинку тянут, третьи, те что рождаются посимпатичнее, в город на продажу отвозят. И было бы все хорошо, да вот только в позапрошлом году, Митрофан, наш коневод, решил разнообразить товар. И привез ИХ. Иллахарские скакуны. Сильные, выносливые, несколько агрессивные. Один минус — скорость у них маленькая. Мы когда увидели их, подумали что они и должны быть такого роста, чуть больше коровы, Вот и Митрофан так подумал, когда покупал, кто ж знал, что это пони были. И кто же знал, что придурочные монстры обожают Агрессио Филикс Уник, то есть — мой папоротник!

Придаваясь воспоминаниям я успела подойти к Пете и даже вытереть руки об передник.

— Что делать то, а? Конь и кобыла пропали, двое! Представляешь?

Да, деньги большие. Что бы купить Иллахарцев, Митрофан (дурак) отдал половину табуна. Вследствие чего мы два года концы с концами свести не можем. Жалко коняшек, буквально до слез.

— Поляна-то твоя вытоптана, а зверюг этих нет.

Чтоб их на мыло сдали!

— Ну, ты если увидишь, дай нам знать. — Только после того как самолично прирежу.

* * *

Готовить на угле это не тоже самое, что на газу, совсем не тоже самое. Отвернешься, буквально на минуточку, все уже стремится сгореть. Нет, жарка мяса явно не мое. Сварить могу еще худо бедно, а эту резину обуглившуюся, в добром здравии есть никто не будет. Пора мне уже на вегетарианство переходить.

В кресле (стул с подлокотниками, обитый тканью) завозилась Шурка. Моя соседка и по совместительству лучшая подруга. Когда у тебя в лучших друзьях кошка — это действительно печально.

Животное мое красивое, трехцветное, ну, и, как водится, наглое. Я ее взяла еще котенком у бабушки Любавы, она их закапывать хотела, а я одного попросила придержать. Надеялась на кота, а получилась вот эта хитрющая морда.

В пейзаже за окном как-то странно шевельнулись кусты. Показалось, или это преступники вернулись на место преступления? Какое дивное развлечение. В деревне как в космосе, не очень многим можно заняться.

Ну я им сейчас покажу! Вооружившись скалкой (лучше бы конечно сковородкой, но она занята), я пошла на ратный бой. Иллахарские скакуны, и в спокойном состоянии вещь пугающая, а уж когда жуют мой папоротник, скалятся — только подойди. Загрызут до рожек и ножек. Но если старательно по орать, пошуметь и по угрожать им чем-нибудь, то может быть (может быть!) они с ленцой отступят от полянки и потопают себе в загон. Если не передумают и не вернутся через минуту.

Кусты опять зашевелились, но ни сверху, ни где-нибудь еще, никаких лошадиных частей тела ни торчало. Они что там ползком пробираются? Подхожу к листве. Потыкала немного скалкой в ветки. Никого. Уползли? На тропинке никого не было, на поляне тоже. Начала волноваться.

Многие хотели бы побывать в моем саду. За семена и рассады дают большие деньги. Вот только покупателей сложно найти, а еще сложнее того, кто сможет пройти мимо растений. Большинство из них ядовиты, прикоснешься — убьют, некоторые хищники — любят мясо. Если ты не нравишься растениям лучше не соваться.

Из леса вынырнуло нечто. На четырех лапах оно ковыляло в сторону озера. За "этим" шло его сородич, а потом еще один и еще. Я испугалась. И кто только придумал строить дом в лесу? Тут вон какие чудовища водятся, еще и матерятся. Вот например это, особенно заковыристое выражение, сказанное громким шепотом, мне подозрительно знакомо. Уже не так боясь, я подкралась поближе. цепочка доползла до озера и распределилась по укрытиям у берега. Оперативно работают. На пляже лежали две самые настоящие сволочи. Мне даже на секунду стало их жалко — лошади тяжело дышали и кажется умирали. Но потом пришло понимание, что ничего этим тварям не сделается, жизнь не настолько легкая штука что бы все было так просто.

— Ты смотри как расхрепелась— то, точно двойня.

— Думаете?

— А не маленький живот?

— Да там и для одного почти места нет, кто их, этих, разберет.

— Тык таво, может она не этого?..

— А между ног у нее, что тогда вылазиет...

Сей содержательный разговор велся между Митрофаном, бабушкой Любавой, Петрушкой и рыжим Савой. Эта четверка и ползла по кустам. Иллахарские скакуны очень агрессивны во время родов (ну и еще пары дюжины случаев). Видно посмотреть на пыхтящую и стонущую мамашу считалось чем-то вроде развлечения. Как хорошо, что сей факт от меня ускользнул.

Первый жеребенок у наших монстриков. Какие они все таки милашки, пока не вырастут.

— Как думаете а тройню осилят? — Это Митрофан спросил у бабушки Любавы, на что та со значением покачала головой. Так они сейчас и до табуна домечтаются.

— Блажен кто верует. — Нарочито громко сказала я. Партизаны аж вздрогнули.

— Чур меня! — Вон как рады.

— Люда! А ну ляг!

Уже бегу, точнее падаю. Угу, прям с разбега.

— А что это вы тут делаете? — так же громко. — Извращениями что ли занимаетесь?

Процессия опешила. Что-то часто бывает мой юмор не понят. А так хочется быть остроумной.

— Людмилушка, золотко, спрячься.

Умоляющий тон бабушки Любавы штука сильная, я даже присела на корточки, чем вызвала ни один вздох облегчения.

Интересный факт открылся мне на примере кошки Лапки. Когда моя Шура появлялась на свет, общедеревенский кот, оскорбленный именем Мурка, сильно занемог. Я как раз шла мимо, у колодца валялся рыжий комок шерсти, все симптомы у него были как у первого в мире рожавшего мужчины. Ну или сильного болеющим запором. Испугавшись, подхватила котика и побежала к старушке Любаве. А там как раз Лапка на свет детей производит. Вот тогда то и открылась страшная тайна. Мне ее поведали чуть погодя, очень завуалировано и на грани сказок про аистов и капусту, травнице было очень неудобно объяснять такие вещи. Получается жить весело при схватках начинает не только мать но и отец, что: во первых оставляет без сомнений кто папа, во вторых ни одним женщинам мучиться.

— Да ладно вам, они вас с самого начала заметили. — и в подтверждения ткнула пальцем в коня, который также тяжело дышал посматривая то на кобылу то на говорящие кусты. — Видите? — Они видели и были готовы обвинить во всем меня. А между прочем я для них вообще объектом агрессии не являюсь. Вся травами и доброжелательностью пропахла, хоть тигра за ухом чеши. Да и враки все это, я их десятки раз гоняла коников и ничего. Но не мои объяснения, ни что либо еще, не помешали прочитать мне нотацию, всем квартетом (и даже Петр не умолчал, а он меня младше). Как раз пока они бегом ползли, а я спокойно шла рядом обратно. Ровно неделя понадобилась на то, чтобы два монстра и милашка пополнение (единственное) вернулись в родной загон. Жеребенка назвали Грозным, имя было жутко пафосное, как и у каждой лошади в деревни, я даже не попыталась его запомнить. Это далеко не первый и не последний конь в моей жизни (заменить слово "конь" словом "супер красавчик мужчина" и жизнь стала бы на несколько тональностей счастливее).

Народ в деревне чуть не закатил пир по такому поводу, хорошо что умные женщины вспомнили, что времена сейчас в финансовом плане не ахти и отобрали у мужиков бутылки. Митрофан хотел отложить продажу Иллахарских чудовищ еще на год, за что я лично высказала ему все что думаю по этому поводу. Правда слушать меня никто особо не стал ("не бабье это дело"). Но монстров все равно продали. И даже маленького Грозного (надо же, какая кличка запоминающаяся). Я была счастлива.

1.

Как чудесно посидеть на досуге на дереве.

Вспомнить молодость и все такое.

А небо на самом деле такое голубое, как бы банально это не звучало. Удивительный цвет.

Ля-ля-ля, тра-ля-ля...

Снимите меня от суда, пожалуйста.

Чудесным образом закорячилась на дуб, хотела достать рябину, которая рядом растет. Головой надо было думать. Кто меня теперь здесь найдет? Весь голос сорвала от "Ауканий". Скучно сижу, далеко гляжу. Вот незадача, если бездельничаешь дома можно долго что-то обдумывать, а вот сейчас что-то не фантазируется мне всласть, всякая ерунда в голову лезет.

Хотя лес и рядом, я хожу туда очень редка. Сохраняю новизну ощущений. И руки от клещей. Я тут однажды один поймала. Наверное бабушка Любава подходящая ко мне с ножом в руках будет преследовать меня в кошмарах до конца жизни.

Тяжело вздохнула, сдались мне эти ягоды. Домой хочу, к креслу и Шуре.

Птички пели, кузнечик стрекотал, ветер убаюкивал ветки, лес жил, шуршал и двигался, где-то вдалеке провыл волк. Даже странно как-то, они разве не по ночам воют? Напрягла всю свою память, она выдавала что-то о том, что воем они вроде бы подают сигналы, что бы собраться в стаю. Надо было больше общаться с народом, восемь лет здесь живу а поганку от сыроежки отличить не в силах(хорошо что грибы не очень люблю). Завыли еще раз, уже ближе. Это что, это они здесь собраться решили? ..

Я просидела на ветке еще минут пять. Даже жаль что по мою душу никто не прибыл, хоть посмотрела бы на всамделишных волков.

Вой Прозвучал слева от меня, такой громкий, словно раскат грома. Шучу, шучу мне и собачек хватает, тех что карликовые.

Я сидела ледяной статуей прислушиваясь к каждому шороху. Почему со мной? Почему сейчас? Я же просто вышла погулять, даже от дома далеко не уходила, не должно было такое случиться, не должно. Сзади зашуршали кусты, я вздрогнула, и обернулась. Никого. Хотя лучше бы кто-то был, может сердце перестало бы так истошно биться. Выворачиваю шею назад в нормальное состояние, а там в лучших традициях ужастиков стоял зверь. Нервно усмехнулась, прям как подгадал. Только не совсем животное это было, скорее монстр, видно карма у меня такая — всяких чудишь притягивать. Он стоял в пол оборота, Огромное, немного сгорбившееся тело покрыто песочным мехом, клыки торчат из пасти, глаза оглядываются, будто что-то ищут. Поздравляю Люда, ты одна из немногих счастливчиков увидевших живого Йети, это покруче волков будет. Хотя больше зверь походил на Шварцнегера, который обзавелся короткой шерстью и увеличили до размера Иллахарского скакуна, только вместо родной, человеческой, отрастил чью-то голову. То ли лев, то ли рысь, не знаю. Все это я обдумывала уже потом, потому что он приостановился всего на пару секунд, вдохнул разок воздух и скрылся в лесу. Новый "У-у-у", запустил наконец мой мыслительный процесс и напомнил, что дышать все таки надо. Я посидела пару секунд переживая случившееся. Слезла с дерева, так, будто всю жизнь только и делала, что верх вниз по этим веткам лазила, и со всей дури рванула к дому.

Как хорошо в своей крепости. Уже минут десять как сижу на полу, под дверью и понять не могу, что это было. Волосатый глюк? Не найденный вид? Чудище заморское? А главное, так близко от дома. Сад конечно всегда защитит, но и выходить за двор тоже нужно.

Найдя в себе силы встать, пошла на кухню, пить чай. Никогда не любила пряники, но во времена шоколадной ломки воспылала страшной страстью ко всему сахаросодержащему.

— Александра, извольте убрать свое седалище с тарелки! — сказала и тут же поняла неэффективность данного метода. — Шурка, я тебя щас! Опять на стол закорячилась, даже и не надейся, что тебе что-нибудь обломится.

Столкнула ее на пол. Ух зараза наглая, вечно на меня убийственно просящим взглядом смотрит, как только есть стану. На второй минуте сдаюсь и снимаю с молока сливки. Да приручила, да избаловала, ибо сердце у меня не железное, а смотреть как пушистый комочек уплетает сметану или проч., чертовски приятно.

Жить одной не так уж плохо, не то чтобы хорошо но и не плохо. Общения не достает. Конечно когда удается выбираюсь на гулянки ( меня там не любят), праздники, в город езжу, но большую часть времени я одна. Шурка и сад вот и вся компания, Зимой вообще мало кто куда ходит и я на недели запираюсь в добровольно-принудительное отшельничество. Вот умру, и никтошеньки не хватится.

В деревню не шла, не бежала — кралась с переменными перебежками. Предварительно обзаведясь палкой-дубинкой и готовая истошно орать в любую минуту. Умный, конечно бы дома остался, но мы птицы гордые, серым веществом себя никогда не обременяем. Эта здравая мысль посетила меня когда мимо уже плыли холмы. Примерно в это же время силы мои кончились, ибо поднималась я как раз вверх, заколол бок и я еле-еле передвигая ноги поплелась дальше. На запыхавшуюся, лохматую меня с палкой наперевес смотрели как и всегда. Ну, то что моя персона со странностями с самых первых дней было известно.

Место где можно найти больше всего народа вечером когда все по хозяйству уже переделано, а спать еще рано — центральная площадь. Это я ее так называю. На самом деле это приметный перекресток между колодцем, бакалейной лавкой и кузницей. Частое место встреч, нейтральная территория. Некоторые праздники тоже тут отмечаются. В народе место называется " у колодца" или же "на кресте". Эх молодость. Я шла к бабушке Любаве, ветеринару, врачу, травнице и прочее. Помнится последняя моя ровесница вышла замуж месяцев семь назад, а ведь Мироша на два года младше. И куда они все спешат, не знаю. Сосватать меня не сватают, но смотрят подозрительно. Намеки намекают, вопросы задают. По этому собираю все свои моральные силы и стучу в окошко. Выбор у меня был небольшой либо к ней либо к Петрушке, а последнего ищи по деревне. Да и не переставать же с человеком общаться из-за этого?

— Кто там?

— Я!— Последовал содержательный ответ.

На пороге показалась хозяйка дома. Никто точно не знает сколько Любаве лет, есть люди уверенные что уже далека за сто. Не знаю правы они или нет но ветеринар выглядит вполне себе бодрой старушкой. С вечным цветастым платком на плечах и толстенной белоснежной косищей — некоторые вещи никогда не меняются.— Заходи внученька, у меня как раз чай поставлен.

Как и все дома в Подковке (исключая мой конечно же) , разве только чуточку поменьше, этот был вымазан ровным слоем каштановой глины. Она очень хорошо ложится на дерево, не тает под дождем, не горит и держит тепло в доме.

Прохожу в опрятную кухоньку и протягиваю кулек. В нем гостинцы, сушеные ягодки кактуса (Тива Акис Флоре), из них получается очень вкусная приправа. Ни пирогов, ни печенья, ни даже простых цукатов, делать я не умею, так что приходится выкручиваться. В конце вечера мне дадут на дорожку какую-нибудь снедь, и все — бартер завершен. Напились чаю и наболтались вдоволь: мне пересказали слухи, мягко навели размышление о некоем загадочно, недавно овдовевшем мужчине, который из тех самых, в рассвете лет которые. Под конец я рассказала о виденном в лесу. Надежда на то что это просто местные безобидные хомячки-гиганты, к сожалению не оправдалась.

— У нас и зверя то большого в округе отродясь не было, так, только парочка кабанчиков да и все. И воет та он, и на две лапы встает — потом произошел знаменитый неодобрительный кивок головы.— я поговорю с Митрофаном. А тебе Людмилушка лучше поближе перебраться. Не нравиться мне все это.

— Куда же я пойду, сад без меня совсем умрет. — да и к кому интересно, не теснить же старушку в самом деле.

Распрощавшись с ветеринаром, пошла домой. На обратном пути вопрос о моей безопасности разрешился сам собой. Дед Иваныч собрался в город, напросилась вместе с ним.

* * *

Давным давно жила была девочка. Ну как девочка, подросток, тринадцати лет — почти девушка. Однажды поехала она в летом в деревню, к бабушке. В первый раз у нее была. Приехала наша девочка-девушка на прироу, а вот в назначиный час не вернулась. Эгоистичный ребенок.

2.

Среди лиан и цветов стоит хрустальный купол. Он не очень большой, ветки молодой яблони упираются в его потолок и стены. На ветках растут четыре зеленых яблока. Точнее теперь их три. Омолаживающие яблоки созревают за пять-шесть лет, эти зрели все восемь плюс еще неопределенное время до эры прихода великой меня. Между землей и веточками натянута специальная сетка. Созревшим, яблоко считается только оторвавшись от черенка, но как только оно коснется земли — в несколько секунд сгнивает до неприятной вонючей кучки. Пару дней назад я наконец нашла в "оводе" первый урожай. Интересно сколько мне дадут за такую пре-е-елесть?

* * *

— Здравствуйте — за прилавком стоял мужчина средних лет в помятой рубашке и белом халате — а я вам тут на продажу привезла. — Улыбаюсь, в ответ аптекарь подарил мне скучающий взгляд.

— Мммм... — общаться с городскими, по моему, особая наука, а когда и с деревенскими это не всегда получается — тем более.

Быстро достаю сверток, протягиваю. Мужчина достал плод, повертел понюхал, даже на зубок хотел попробовать.

— Пятьдесят. — вынес вердикт.

— Ээ, нет это мало.

— Где ты еще свои фрукты продашь, — он кривиться, — или ты думаешь что тупая девка с грядок разбирается в ценах лучше меня?

— Можно повежливее знаете ли, и стоят они яв...

— Бери деньги или проваливай! — а презрение то сколько в голосе!

— Ну пятьдесят так пятьдесят. — забрало яблоко и развернулась. Знала же что вряд ли получится. Того, кому я обычно сбываю все редкие растения, еще долго ждать, в академии это никому не нужно, основным покупателям не по карману. Ну ничего полежит немного.

— Эй, ты куда?

— Да пойду я.

— Дура ты, кому твоя зелень нужна!... Ну хочешь, еще десятку накину?

— Нет, я лучше так, как-нибудь.

И ушла. Разговаривать мне больше не захотелось. Вот никогда не знала сколько стоят омолаживающие яблоки, ну уж точно не пятьдесят и даже не шестьдесят.

Городок был шумный и приятный. По мощеной камнем дороге я шла мимо магазинов и занималась самым приятным делом для человека без зайца в кармане — рассматривала витрины. На примете было еще две аптеки и один косметический салон. Удача поджидала меня именно в последнем. Три сотни, по мне — очень даже неплохо. Теперь можно потратиться, да еще как, эх живем. Мыло цветочное с запахом, шампунь из меда, ткани, сковородку. Одну, две, три... Лучше побольше взять.

На уголке улицы открылась новая мастерская. Там на Ветрине, на игрушечном троне сидела фарфоровая кукла. Тонкое вытянутое личико, большие синие глаза, сверкающие будто сапфиры. Платье простое, но из дорогого бархата. Грустная кукла привалилась на спинку, потупив взор. Очень красивая, жаль что бесполезная.

Нагруженная покупками я пошла дальше. На моем счету было всего несколько шагов когда что-то схватило меня за ногу. От неожиданности вскрикнула. Внизу, чуть ли не подомной лежала девушка. Грязная, в сером платье, она подняла на меня страждущий взгляд.

— Воды... — едва слышно пробормотали потрескавшиеся губы.

Боже, она умирает? От жажды? Похмелье со вчерашней гуляния? Что же?!

Села на колени прямо на дорогу. Жаль чистого платья. Найти флягу с водой среди всех мешков и сумок не так-то просто. Поднесла горлышко ко рту девушки. Та сразу же сделала несколько глотков. Я почувствовала себя медсестрой на поле боя. Гордость прям так и прет. И что теперь делать?

— Э-э, может тебя домой проводить? — Девушка, уже успевшая сесть облокотившись на стенку дома, как-то сразу встрепенулась, воинственно так, потом ненадолго задумалась и разревелась. Она все плакала и плакала, на взрыв с подвываниями, а я не знала как ее остановить. Люди проходившие мимо с интересом посматривали на нас.

— Ну тихо, тихо — как неловко все это — не хочешь, не пойдем. Пошли лучше... Отсюда... Куда-нибудь.

Где-нибудь оказался полуподвальным трактиром. Находился он за кулисами города, то есть той его частью которая прямо перед пышными домами дорогих магазинов, с заведениями более бедными и подозрительными. Здесь было мрачно, но кормили хорошо и контингент был нормальным — сплошные работяги. Я попросила принести поесть и таз теплой воды с полотенцем, чему Настя ( так представилась несчастная) была очень рада, особенно радость ее была заметна в скорости уплитания пищи.

— Добавки, пожалуйста! — Девушка требовательно повела плечиками. Я заказала еще.

Наблюдая за счастливой, чистой мордашкой мне вспомнилась Шура. Как она там, без. Меня? Я оставила ей целую лохань каши с мясом, да и мышей у нас полно — с голода не помрет. А мои лилии, не застудятся ли? Утром было прохладно, с другой стороны их и надо сажать в начале осени. В раздумьях совсем оторвалась от реальности, а когда я в эту самую реальность вернулась меня ждала очаровательная картина: скромно сложив ручки на коленях, идиально выпрямив спину, сидела Настя, и такое бесконечное терпение было в этой позе, что казалась, она может так просидеть не один час. На моем лице расползлась улыбка. Какая прелесть.

Мы быстро расплатились и вышли на улицу. Смеркалось. Ну и насиделись же , завтра вставать рано, а еще через пол города идти до постоялого двора.

— Ой, мне пора. — махнула рукой на прощанье. — Пока.

Обвешена этими мешками, как елка игрушками, вот что значит жадность, спокойно бы обошлась и половиной из этих вещей, теперь тащить все. Руки отваливаются. Поскорей бы дойти, упасть на тюфяк и забыться. Ночью в городе не погуляешь, тоже повод ускорить шаг. И вот так иду лавирую между улиц. С права семенит дымчатая юбка. Я резко остановилась. Настя тоже, правда немного пробежав вперед по инерции.

— А ты... чего это — может заблудилась или идти одной страшно? — Домо... — Так, стоп, а то опять расплачется. — Кхм, Настя, а куда ты идешь?

Девушка отвела взгляд и пожала плечами. Э-э-э...

Прошли пару кварталов, Настя шла следом. Еще три улицы, нас все еще двое. Темнело, звездное небо над головой, стоим перед гостиницей.

* * *

— Настя, где живут твои родители?

— Я сирота.

— Родствиники?..

— Я сирота!

Какая нервная дама. Такой дурацкий разговор, мне пришлось провести что бы хоть немножко выведать ситуацию. Конечно девушка была похожа на бродяжку, но все ее жесты, привычки, говорили о ней как о залюбленной домашней девочке. Ну или дочери, которую с рождения готовили выйти замуж, не знаю, я в этом не очень хорошо разбираюсь. В жизни всякое бывает, что-то же привело Настю на пыльную мостовую, там в центре города. Помогать людям хорошо, но... Почему у меня такое чувство, что мной воспользовались?

* * *

Напротив сидела Мироша, повозкой правил Петя и Дед Иванович. Настя тихонько пряталась за меня. Девушку я представила как— "та которой никак не обойтись без помощи". Брать ее не хотели, пришлось ответственно заявить что все хлопоты беру на себя. На нас двоих смотрели с жалостью.

Коник бодро скакал по мху, мы мягко ехали вперед. Часов десять от Грецкого до нашей Подковки, довольно близко. Что бы было не так скучно в дороге, Мироша затянула песню. Хороший у нее голос, глубокий. В город она ходила к какой-то известной колдунье, я так думаю нагадать ребеночка, вон как глаза светятся. И не смотря на всю глупость этого поступка и все те проблемы что будут после, мне немного завидно. Настя смотрит на всех, как на выходцев с другой планеты, особенно ее удивляет когда мы на разные голоса начинаем подвывать Мирошке. Песня красивая, лирическая, про любовь безымянного кузнеца и Варвары-которая-пальцем-кочеогу-гнула. Очень веселая история, со счастливым концом и пиром на весь мир. Я несколько раз пыталась расспросить Настю поподробнее, но не к чему конкретному это не привило. Девушка ходила повсюду за мной, я даже сомневаюсь что она знает куда мы направляемся. А если бы я была какай-нибудь злодейкой? Продала бы ее разбойникам или чего похуже. Как можно ехать черте куда с человеком с которым знакома меньше суток?

* * *

Бедные мои цветочки! Никто вас не поливал, не ухаживал, сказки на ночь не рассказывал, только одна наглая кошка вокруг крутилась. Мы люди трудолюбивые, нам ни отдыха, ни еды не надо, сразу серп в руки и работать! Жизнь была бы намного легче если бы так оно и было. Но сад я и вправду пошла проверить в первую очередь, не потому что волновалась, нет... так на всякий случай. Первым делом душ, потом заставить себя разобрать вещи и можно наконец завалиться на кровать. Кто бы знал как дико мне ходить в туалет. Я туда как в кунсткамеру — и страшно и интересно. Вся сантехника — это громоздкое магически-механическое нечто. И как работает оно я не знаю, но садится на трон из всяких труб и коробочек... Короче лучше в кустики. Хорошо хоть с душем дела обстоят куда проще, всего лишь печка с бочкой. У меня и баня есть, малюсенькая, вся заросла кустами, обросла мхом, на крыше выросла тоненькая березка, но полы еще крепкие, стены стоят себе спокойно, а печка исправно топит.

Тяжолый сегодня день. Как только приехали, отправили меня за шкирку к бабушке Любаве.

— Сама дете неразумное, а все туда же! — пытались они донести до меня малопонятную истину.

По поводу моей "несчастной" собрали целый консилиум. К моему превеликому счастью ругали в основном Дада Ивановича, как самого старшего. Возможно все прошло бы чуть легче, если бы Настя вела себя более дружелюбно.

Началось все с того что в бане (у травницы нет местного аналога водопровода) она умудрилась использовать всю воду, а это одиннадцать ведер! Потом ей дали одежду(мое новое (!) платье, между прочем). И юбка чуть выше колена слишком короткая, и шаровары, которые из-под этой самой юбки должны торчать, неприлично надевать девушке, и чулки колючие, а еще все висит на ней как на вешалке — в общем из выбора между тем что дают и поношенным грязным платьем, она конечно выбрала первый вариант, но крика было много. За обедом, наша мадам отказалась есть кашу, вместо этого ее вполне устроил горшочек пирожков. Обиды копились, и все больше людей склонялись к мнению что Настя им здесь мягко говоря не нужна.

— В целом это неважно. — Решилась я перебить жаркие дебаты. На крошечной кухни собрались все сильные мира сего в лице нашего мини общества: Митрофан, сухонький старичок-староста, бабушка Любава, жена трактирщика, его заменяющая, ну и я с Дедом Ивановичем в качестве балласта. Все они уже успели лично познакомится с девушкой, что сильнее усложняло дело. — Я привезла ее с собой, никого ни о чем не просила. Анастасия будет жить у меня, а это вообще почти в лесу, так что никому мы попадаться на глаза не будем.

Повисла театральная пауза.

— Ты Людмилушка дурью то не майся. — Грозно сказала ветеринар.

— На шею сядет и ножки свесит, тфу!

— Успокойся Митрофан, успокойся, — и уже мне — А у мамзельки твоей свой дом есть, где и сухо и. сыто.

— А если нет? Вот если нету у нее такого места, вы что на улицу ее выкинете?!

— Ага, как же, наверника от мужика слиняла, мозги честным людям заморачивать, баба капризная!

Ух я им сейчас выскажу!

Бабах. И кто бы мог подумать, посмотришь, в нашем старосте жизнь едва держится, а какие громы он своей клюкой выбивает.

-Тихо. — а вот это уже лишнее, так как тишина в комнате гробовая. — Мы не злой народ. Девочка хочет остаться — пусть остается. — фух, отлегло с сердца. Наконец-то домой, надо бы еще успеть первой выйти, что бы завернуть к сараю, взять телешку, Настю с собой прихватить. Бочком, бочком незаметненько продвигаемся к задним рядам. — Детям нужно воспитание, — и взглянул на меня недовольно, — а тебе Люда оно самой не помешает. Приглядывать за ней будет кто-то опытный, кто и проследит и поможет — таков мой указ.

Бабах. Это он вместо точки поставил, так сказать для нужного эффекта.

— Хорошо. Анастасию я к себе возьму. Воспитаю.

— Э-э, бабушка Любава, а может не надо? У меня и место побольше и... денег на двоих вполне хватит.

— Нет — ух, старый пень. Хорошо хоть палкой опять не бабахнул. — пусть остается здесь.

— Но... — Это же я ее нашла, разве я не в ответе?

— Людмилушка не перечь Старшему, как он сказал, так и сделаем.

Вот так, меня спровадили домой, а Настю оставили у бабушки Любавы. Анастасия была против, только кто же ее спрашивать будет? Ох и намаемся мы с ней, чую мой рейтинг с чудаковатой, упадет еще ниже, на полную дуру например, но мне ее все равно жаль, что только не случается в мире, и вполне возможно что залюбленные домашние девочки оказываются в такой ситуации когда им некуда идти. И только чужие места и люди вокруг.

2.

Неожиданно, ко мне постучались с самого утра. Снежана, заикаясь и нервно теребя бантики на косичках попросила у меня, афродизиак. Как она слово то такое осмелилась выговорить, интересно мне знать. Девчонке едва пятнадцать стукнуло, она еще даже не догадывается как на свет дети появляются, точнее смутное представление имеет конечно, но не более. Все чин по чину, по сеновалам никто не бегает, а о целомудрии девушек пекутся уж очень сильно, наверное поэтому и происходят периодические утечки информации. Запретнный плод сладок, сие всем известно. К моему неожиданному успокоению смысл загадочного слова аф-ро-ди-зи-ак, Снежане не известен. Она ходила к бабушке Любаве и просила у нее приворотное зелье, ветеринар посмеялась над глупой девчонкой ( действительно откуда у обычной травнице таким зельям взяться, она же не колдунья) сказала что ей на большее чем слабенький афродизиак надеется нечего. И ничего, естественно не продала. Снежана подумала и решила отправится ко мне. А у меня и не растет ничего такого, или растет а я об этом не знаю. В любом случае развращать молодое поколение не собираюсь. Девица ушла от меня печальная и задумчивая.

Потом примчался Еремей, конюх, и попросил тоже чего-нибудь для потенции. Всегда считала что конюхи — это последний народ который может страдать таким недугом. Сразу после него, буквально через полчаса пришла Катерина Павловна, дама тучная, едва переступившая четыре десятка. Грозбно нависнув надо мной, потребовала любовное зелье. Ну хотя бы что-то более приличное.

И пошло поехало, только я за калитку в сад зайду, как тут же посетители нагрянут. Все разных возрастов и пола, а просят одно. Любви они хотят, мужчины в основном физической, а девушки платонической. До самого вечера промучилась, а ночью...

* * *

У-у-у. У-у-у. У-У-У.

Два. Часа. Подряд. Я. Не могу. Уснуть.

— Да замолчишь ты когда-нибудь?!

Тихая безлунная ночь, и я одна одинешенька, а за дверью незнамо кто бродит. Мне конечно страшно, но сколько можно, оно скачет по всей округи и только глаза прикроешь, только расслабишься как опять... У-у-у. Грр, я скоро сама взвою, с ним на пару! Это продолжалось до самого утра. Надеюсь его поймают и убьют, что бы это ни было. Не выспавшейся, уставшей зомби мне, надо еще кучу дел переделать. Почему нельзя просто поспать? Весь мир против меня.

Для начала дотащу ка я соль до трактира, пока у меня есть тележка.

В моем саду растет очень много растений — всех понемножку. Те что на всякие зелья и прочие магические нужды: отдельная грядка, они идут в академию, некоторые, особо редкие я продаю Аббасу, остальные же либо бесполезны, либо их настолько мало что едва хватает мне самой. На такой достаток было бы очень сложно выжить если бы не сууха. Голые веточки скромно выглядывают из пышных зарослей, куст всего один и как его размножить я понятия не имею. Плоды сууха — это маленькие белые кристаллики, они похожи на почки и иногда появляются на ветках. Если положить один кристаллик на язык, тот засохнет и отвалится в ту же секунду, а если кинуть его в ведро с водой — получится ведро соли. Вся деревня у меня в покупателях, могла бы и не только она быть, да только сууха дает по два-три плода в месяц.

Трактир находился в паре километров от деревни, у дороги в город. Трактирщик, суровый мужичина под два метра, но очень мягкий внутри. До встречи со своей женой — Зорюшкой, никто об этой мягкости не подозревал. Включая и самого трактирщика. Увы любовь порой бывает не просто зла, но и по садистки жестока. Если уж огненной что-то взбредет в голову, берегись, так как травм не избежать. Она его и скалкой била (синяки и шишки слезно залечивались на постели с раскаявшийся возлюбленной во изголовье), и по лесам за ним бегала. А потом от него. В общем прошло немало времени, посуды и нервов, пока наконец наш Тайран не сделал Зори предложение. А началось все так: жил был страшный-престрашный хозяин харчевни, придирался ко всем, ругался, и никого, казалось, на этом свете не любил, и у него остановилась однажды группа девушек из рода огненных, с Зорей в своих рядах, а она была ну очень доброй, аж до зубовного скрежета окружающих. Увидела однажды наша Зорюшка как Тайрон ни про что-ни за что мальчишке плетей всыпал (Петька все варенье спер, так и не признался где спрятал). Огненные, потому что живут у самого жерла вулкана, и с младенчества купаются в лаве, говорят из-за этого характер у них портится с пеленок. Упрямые они, просто легенды слагать можно. Заря, знаменитый борец за добро и справедливость, решила Тайрона перевоспитать. Молодая девушка, кочевала из города в город в поисках приключений и жажды путешествий, в компании подружек. Те ее поддержали в сим благородном стремлении (говорю же, огненные еще тот народец) и задержались в Подковке до самого конца творимых ужастей. А ведь сколько еще Тайрон Зорюшку под венец уговаривал пойти, буквально волоком тащил ( это уже в день торжества было, Заря в очередной раз передумала, а у трактирщика итак нервы на исходе были). С тех пор идет вечная борьба зла и добра, то есть двух непростых характеров. На удивление живут они счастливо, хоть и с периодическими бурями, и не менее бурными примирениями.

— Вот, с доставкой. — я взгромоздила ведро прямо на стойку. Это раньше Тайрон за такое наорал бы, щас только смотрит хмуро.

— С черного.

— Там заперто и нет никого.

Трактирщик вздохнул, убрал соль за стойку и отсчитал нужное количество денег. Полюбовалась пятеркой печатных кривоватых кроликов. Неужели настал тот благой миг когда на горизонте не маячит продроглая бедность?

Сегодня зал был полон, в основном все деревенские: девчонки на выданье, мамаши с детьми, матроны, молоденькие девушки. Девичник у них что ли? Да вроде бы и свадьбы никакой не намечается, да и нет здесь такого обычая.

Шум, разговоры, пляски, громкий смех. Слишком шумно. Побыстрее стала пробираться наружу. Меня толкнули раз, второй, а на третий, как в тех сказках, ну знаете, на третий раз всегда что-нибудь случается. Море людей на мгновение расступилось. Там, за столиком на втором этаже, сидел путник. Маг. Орлиный профиль, короткая борода, а на голове самая настоящая грива.

— Ах, какой красавчик.

Где?

С боку сидели девицы, из того поколения, что только-только вошли в замужевыдоваемый возраст.

— Какая стать, а благородства-то девки сколько! — Компания синхронно вздохнула. Смотрели они все в сторону мага.

— А кто это? — Рискнула я спросить. Меня заметили, нехотя оторвали взгляд от второго этажа.

— Ну ты Людка и дура...

— Господин Грайс уже неделю в нашем захолустье...

— Будет жить рядом...

— В заброшенном поместье...

На перебой друг дружке стали сообщать они мне. Дальше разговор плавно перетек на то, как он прекрасен, образован, галантен, да и вообще маг. И не замужем, даже не помолвлен. И вот бы заметил красавицу Пирею/Снежану/Виллу/Янтару/и т.д., взял в жены, любил, жили бы они долго, счастливо и умерли в один день. На жарком споре какая бы была свадьба с господином Грайсом, я тихонько отошла к двери и вышла.

Надо же, какие чудные вещи творятся. Неужели я являюсь свидетелем исторического появления местной звезды. И не от этого ли субъекта началась повальная любовная лихорадка? Крайне жуткого субъекта.

* * *

— это ты во всем виновата! — Настя чистила картошку, старательно нарезая ленточки. Вчера я не смогла прийти. Что только не происходит за сутки с человеком, вот несчастная моя стала еще несчастней, угрюмой и какой-то нервной.

В окне время от времени мелькала белая коса. Ветеринар смотрела очень целеустремленным взглядом. Поперемигавшись с Бабушкай Любавой и пожелав ей мысленно удачи я слиняла.

Все ли у них будет в порядке?.

* * *

Небо поспорило с солнцем.

Кто краше для людей?

Небо придумало звезды,

Солнце опускалось в океан.

Десятки столетий они изощрялись,

Дивя человеческий взор.

Однажды, во время одной из проказ,

Нечаянно вместе решили,

С землей свои силы связать.

В бескрайней пустой пустыне,

Из магии неба и солнца,

Родился цветочек дивный.

Тонкие листики — холодный прозрачный воздух.

Лепестки — пламя солнечных лучей.

Взглянули небо и солнце на дивное дитя,

И страх навек посетил их сердца.

С тех пор они не спорят, спокоен нынче нрав,

Пока опять не взбудоражит цветочка красота.

Менестрель напевал песенку, на потеху окружающим. Не знала что существует стихотворный вариант этой сказки. Второй день подряд я в трактире, прям светская жизнь какая-то получается. Сегодня здесь не такая толпа, зато, вот певец песни поет, ему за это даже что-то платят.

— Это собрание, очень необычных семян.

— Действительно... — Сказала я рассматривая мешочек пшеницы.

— Каждый из них уникален!

— Не сомневаюсь. — в принципе, с точки зрения генетики, физики, молекул, атомов и так далее, все на свете уникально.

Мужчина нервно потер костлявые пальцы.

— Так вы берете?

— Господин Гнус...

— Гайнус!

— Я притащилась сюда, пешком, за, черт знает, сколько километров, потому что вы заявили, что продаете особые растения...

— Они особые!

— Они особо не особые! Может мне еще корову вам отдать за волшебные бабы?

— Зачем мне корова?

— А зачем мне пшеница?

— Вы ничего не понимаете!

— Куда уж мне! Восемь лет практики, учебы и потере нервных клеток никак не способствуют приобретению опыта!

— Ниросит! — Скривился, презрительно сплюнув слово. Я сначала даже гадала что это такое, а потом вспомнила. Вроде бы какое-то научное название тех кто выращивает растения с мутированными магическими свойствами в кустарных условиях, ну то есть как у меня, крошечный садик в тихой деревеньке, а вот если бы я содержала оранжерею в городе, то звалась бы бироситом, или что-то вроде того.

Гнусный Гнус поспешно ретировал, пусть другую дурочку ищет. Двадцать монет! Запросить за это, двадцать монет! Какие наглые аферисты нынче пошли. Посидела за столиком еще часок. Понаблюдала со второго этажа за посетителями, послушала менестреля. Как хорошо поесть нормального супа, наваристого, не подгорелого. Вот бы питаться так каждый день. Когда уже собиралась домой мой взгляд зацепился за странную деталь, в щели, между досок стола, лежало маленькое зернышко. Это осталось после того шарлатана? Или еще как здесь оказалось? Конечно я ни капли не поверила в бредни Господина Гнуса, но ведь любопытства никто не отменял, не так ли? Чувствуя себя немного глупо я выковыряла зернышко и отправилась возвращать садовый инвентарь.

* * *

Тележка тихонечко въехала в сарай. Надо будет Петрушку попросить мне тоже такую сделать, у него это хорошо получается. Только я хотела постучать, как дверь резко распахнулась и на улицу выбежала Настя.

— Я так больше не могу!

Бабушка Любава, с грозно сведенными бровями, молча стояла в проеме двери.

— Вставать каждый день, до зари, как какая-то... плебейка! Вычищать грязь! Доить коров! Негодная работа!— Настя уже глотала слезы, немного заикаясь. Все ревела и ревела, время от времени проклиная все вокруг. Потом вдруг замолчала посреди фразы, ненадолго замерла, смотря невидящим взглядом перед собой, развернулась и побежала в сторону леса.

Мы с травницей встретились взглядами: ее негодующий, мой удивленный.

— Что случилось?

— Ох, девонька, кто же мне скажет? Ничего твоя мамзель делать не умеет, оно и понятно ручки вон какие нежные, как у младенчика. Всему на свете учится надо, я уж и показывала и рассказывала, а она все нос воротит! — травница всплеснула руками. — Обижается все на что-то, по ночам в подушку плачет.

Она так и ушла в дом, рассуждая о безалаберности молодежи.

Время уже к вечеру, скоро темнеть начнет. Благосклонны ли воющие чудища в три метра, к истеричным девицам?

Я догнала Анастасию почти у леса. Притащила ее к себе, выслушивая бесконечные стенания.

Она тихо сидела на стуле. За последние пару часов несчастная не проронила ни слово, уткнулась в чай и все смотрит и смотрит. Ну хоть не истерит и то хлеб. И что в таких ситуациях принято делать?

— Я... домой хочу... Дай мне, пожалуйста, бумагу , я напишу письмо, за мной родители приедут.

Сходила на верх, принесла письменные принадлежности. Коротенькое послание было написано на имя Госпожи и Господина Сруз, от имени Анастасии Сруз. Мне даже всплакнуть захотелось, так обидно было. Вот Настя, красивая девочка, лет шестнадцать, не больше, глазки то ли серые, то ли голубые, волосы прямые, черные — хрупкий цветочек. Что ей дома не сиделось, где "и сухо, и сыто"? Я уж себе надумала черте что, от тирании садиста мужа, до криминальной одиссеи. Дура я. Видно не такая несчастная моя несчастная, если всего после пары дней, она запросилась восвояси. А ведь у бабушки Любавы хозяйства, одна корова и несколько куриц, никакой растительности.

Почему? Почему избалованные дурочки, бегают незнамо где по полям и весям, а нормальные люди вынуждены быть в далеке от своей семьи? От тех кто тебя любит. От тех кого любишь ты.

— Ладно, завтра спрошу, кто сможет отправить. А теперь спать. В комнате наверху есть кушетка. — Наконец этот день закончится.

— А...

— Что? — сердито спросила.

— Ничего.

* * *

На следующе утро я встала как всегда рано. Шурка мурлыкала где-то под ногами. На столе у кровати в тарелочке торжественно лежало вчерашнее семечко. Надо будет его выкинуть, что ли. Или посадить.

Внизу ждал сюрприз. Настя сидела за обеденным столом и что-то чертила на бумаге. Подойдя я смогла увидеть, что это угол моей кухни, как раз тот что был напротив девушки.

— Неплохо получается.

Настя вздрогнула, подняла голову.

— Я уже года четыре не рисовала... — Мы немного помолчали, потом я пошла разжигать плиту. — Люда.

— М?

— Я хотела бы извинится. Мое поведение, было просто ужасно, прости меня пожалуйста.

Я то не сержусь, ну разве только чуть-чуть. Просто гадко как-то на душе. Посмотрела на девушку, надеясь разобратся в степени прощения и вообще нужности этого. Ну как можно устоять, когда на тебя смотрят такими бездоными сверкающими глазами? Все негодование слетело снегом с крыши. Ну вот, нельзя же к такой взбалмошной девице относиться благожелательно.

— Ладно, что было — то прошло. — Тем более надолго она здесь не задержится. — Но я хочу что бы ты извинилась еще и перед бабушкой Любавой. — надеюсь на травницу тоже подействуют эти щенячьи глазки.

— Да, конечно же... Я хотела бы попросить, не отправлять пока письмо.

— Что!?

— Ненадолго. — поспешно заявила она — Всего на пару дней. Я... Мне нужно время.

— Послушай, то что было, я не хочу что бы такое повторялось. — Будет еще орать, после каждой занозы. Чем быстрее она вернется в лоно семьи, тем лучше.

— И не повторится! Клянусь, я буду стараться, сделаю всю работу.

Да ладно, и она правда сможет?

— Дайка это сюда. — Я выхватила листок с письмом, так адресс, имя, подпись — все есть

— Пожалуйста, не отправляй! — Опять этот взгляд, ааа, черт, почему я такая мягкосердечная.

— Мы сейчас поедим, а потом пойдем в деревню, ты извинишься, хорошо извинишься, с душой, писмо пока останится у меня... — Прям начальником себя ощущаю.

— Спасибо!

— Два дня! Не больше!

* * *

Бабушка Любава долго ругалась. Ох, и что же это такое, ох, и как же так, взять и на целую ночь пропасть, да еще когда зверь в округе поселился! Ай-яй-яй, совсем совести нет, два здоровых лба, умчались, ни ответа ни привета, да как так можно?! Мы сидели, вздыхали, пили чай с вареньем, и слушали новые наставления.

* * *

Наплыв любвеобильных клиентов все продолжался, хоть и немного спал. Мне даже жалко стало, что ничем не смогу им помочь, озолотилась бы в таком случае на ближайшие пару лет . Эх, мечты — мечты.

— Кхм, прошу прошение.

— Да-да.

— Не могли бы вы уделить мне немного времени? — Ууу, изверги, когда это уже закончится, я столько людей и за месяц не вижу, сколько за этот день их находило.

— Нет-нет. — Мило сидеть на веранде, занимаясь ничегонеделанием, мне помешал сухощавый мужчина лет сорока. Аж полить его захотелось, вон как весь сморщился.

— Вы ниросит Людмила? — Притворился он, что предыдущего диалога не было.

— Я кто? — И вправду непонятно: это меня сейчас так обозвали или комплемент сделали?

— Вы Людмила, — Как догадался? — значит вы ниросит.

Аа, точно, нироситы, буроситы, садоводы...

— Ну, в общем-то да, а что?

— Меня зовут Хоккинс, мой господин хотел бы заказать у вас некоторые ингредиенты.

С каких пор мою скромную персону посещают аристократы? Ну, или их слуги.

Мне протянули список. Ровный, круглый почерк (а ну зависть цыц, ну и что, что пищу как курица лапой, зато прикольные звездочки рисовать умею) рассказал мне о дюжине ничего не значащих названий. Нет я конечно знала все из перечисленного, но для половины из них был уже не сезон, а остальное я приготовила для академиков.

— У меня ничего из этого нет.

— Вы уверины?

— Абсолютно.

— Может мне стоит описать некоторые из них...

— И потратить зря время! — Которое я собираюсь провести развалившись в кресле. — Ну уж нет. Ни Дымчиты, ни Спариса, ни Дыглоба, свободного не осталось, так что давайте уважаемый, шуруйте от седова.

— Что, простите?

— Идите говорю, идите, вы наверно очень занятой человек, вам давно пора.

— Чтож... всего доброго.

И он ушел, но что-то мне подсказывало доволен не остался.

Сидеть без дела перехотелось. Ни штудировать рукописный учебник, ни убираться, ни тем более готовить не хотелось. Ску-ука. Чего бы такого придумать? И тут я неожиданно вспомнила о зернышке Господина Гнуса. В спальне до сих пор стоит блюдечко с маленьким сухим овалом.

Посадила его во дворе, даже постояла немного рядом. Не знаю чего ожидала, может того что оно мгновенно прорастет и устремится в небо? В любом случае делать было нечего. Ненавижу такие периоды, они неизменно начинаются к концу осени . Урожай уже собран, флора начинают засыпают. Полезная деятельность в саду практически прекращается, и чем прикажете в таком случае заниматься? Когда одну и ту же книгу перечитываешь по пятому разу (мрак!), заштопаны все чулки, а дом сверкает от чистоты? А если еще и от одной мысли, что бы повторить всю эту процедуру, тошнить начинает? Хорошо такое нечасто случается. Страшно подумать, что было бы оставайся я в Подковке зимой. Хотя тот, единственный раз, и не был скучным.

Мою первую зимовку в деревне можно было описать двумя словами: холод и голод. Правда трагично звучит?

Целых два месяца я провела под четким контролем бабы Гали. Другой мир! Нет вы представляете, так вот просто взять и оказаться в другом мире! Это же волшебство, магия, чудеса! Я до самого конца не могла поверить. К сожалению реальность оказалась чуть менее праздной. Мы безвылазно сидели в деревне, каждый день меня нагружали работой, попутно объясняя кое-что об особенностях специфического садоводства. Так она это называла. Сначала никто не собирался ничему меня обучать, но раз уж сад меня принял... Надо же было куда-то девать молодую энергию.

А потом бабы Гали не стало. Она утонула в озере, свело ногу или еще чего, рыбаки довольно быстро нашли тело тем же вечером. И девочка Люда осталась одна. Как вернуться в свой мир? Кто поможет? И что же теперь делать, я не знала. И ревела днями на пролет. На похоронах ни слезинки не проронила, а осталась одна — прорвало. Как же хотелось домой, вот в сию секунду, что бы чувствовать любящие руки, слышать голоса дорогих людей, и уже никогда не растоваться со своей семьей. Но я все еще оставалась одна в большом доме. Никто не пришел забирать меня в детдом или что-то на подобие. Для деревенских я была достаточно самостоятельной и взрослой девицей, к тому же со своим хозяйством.

Просидела безвылазно в доме несколько суток, пока не начала кончатся еда. Порывшись на полках я нашла двадцатку зайцев. Но конечно же это не могло меня до конца спасти. И началась кровавая война с сорняками и граблями. Кровавая, потому что я себе все руки стерла в мозолях и спина жутко болела. В жестоких боях мы потеряли многих. Все что нужно знать об огороде, я вроде бы знала, но практика доказывала, что нифига это не так. Местных жителей побаивалась, встречалась с ними только когда они сами ко мне за чем-нибудь приходили, или когда мне нужно было что-то купить. Поверьте строить отношения с аборигенами это то еще испытание.

Так проковыляли раненой кобылой лето и осень. На моих руках были деньги за соль, пять банок прошлогоднего варенья, несколько веников сушенных трав, и мешок орехов. Кто же знал что зимой цены на еду так резко возрастут? Картошка вдруг станет на вес золота, муки днем с огнем не сыщешь, а мясо, так вообще, придел мечтаний. Ужас! И почему я не додумалась запастись всем с осени?

Зима выдалась ни холодная, ни теплая, это как потом рассказывали, у меня же в январе закончились дрова. Каждое утро я вытаскивала самодельные сани из досок и куска веревки и шла в лес за хворостом.

Веселые деньки.

К следующей зиме поклялась готовится лучше. Чего конечно же не случилось. Хотя бы потому, что следующую зиму я провела не в Подковке.

* * *

Утро встретило меня в лице Насти, что-то сосредоточено выводящей на бумаге.

— Привет...

Анастасия подняла голову, кивнула и снова уткнулась в бумагу.

Это мой дом! Мои угольки! Что посторонний человек забыл с утра пораньше на МОЕЙ кухне?! То ли от шока, то ли из-за чего другого, но ничего из выше перечисленного я не сказала. Блин, я даже не возмутилась. Моя доброта начинает принимать пугающий характер. Стать что ли стервой для разнообразия?

Я накормила девушку собственноручно пересаленной кашей (честное слово, совсем на чуть-чуть, и если добавить молока оно и почти незаметно получается). Мы снова мило посидели, Настя поковырялась в тарелке и опять уткнулась в рисунок. Долго она здесь еще пробудет? Это я и поспешила у нее узнать, на что мне ответили:

— Угу?

Как это переводится?

— А бабушка Любава тебя не потеряет? — Торжественная минута молчания.

— Нет...

— Я-асно. — Это я непроизвольно растягиваю слово, пытаясь одновременно обдумать ситуацию и ответить. Похоже сегодня намечается внеплановая вылазка в деревню. Опять.

Вытолкать гостя из дома труд тяжелый и неблагодарный.

— Настя пойдем в деревню.

— Пойдем.

— Настя вставай.

— Встаю.

— Настя, сколько можно повторять! Ты собираешься в деревню ?! Хотя нет, не говори , я кажется уже знаю ответ.

И так продолжалось и продолжалось, пока силой не вытолкала ее на улицу. Мрак! Я что вожусь с ребенком дошкольного возраста? Это в конце концов не прилично! Но девушке по видимому было все равно. Возвращаться она не хотела.

Злая, я выскочила на улицу с прицепом в виде Насти и тут же влетела в неожиданную преграду. Объемную такую, твердую.

Как-то раз, еще в далекой прошлой жизни, я прочитала одну жутко романтичную книжку (главное слово "жутко"). Уже не помню точно почему, но она была такой скучной, что литературу в школе я в разы возлюбила. Дочитала до конца лишь из любопытства и научного интереса. Так вот когда Мужественный Дерек (имена героев вымышленные ибо настоящих я не помню), спасал Прекрасную Эсмеральду от жестоких и кровожадных пиратов, он с силой потянул Любимую на себя, так что она буквально впечаталась в голый торс (обязательное условие к профессиональным спасателям дев — это быть полуголым). И вот этот момент так запомнился моим разбушевавшимся гормонам, что я еще несколько лет задавалась вопросом: интересно, а как это? Ну когда похожая ситуация возникает в живую. Теперь ответ мне известен...

Было стыдно. Самое ужасное — это те несколько мгновений когда тупо стоишь прилипнув к чужому(!) мужскому (!) телу и понимаешь что это даже как-то приятно. Чур меня, чур! Я быстро отпрянула, запихивая Настю спиной обратно в дом. Подозреваю она обрадовалась. На меня взирали недовольные серые глаза. Стыд стал больше раза в два.

— Д-да? Кхм... чем могу помочь? — пропищала я. Нас внимательно осмотрели. Хей, верзила нагнись что ли, как вообще можно быть таким высоким?

— Кто из вас Людмила?

— Я-а... — Свинья! Надо было на Настю показать.

— Это многое объясняет. Вчера к вам приходил мой поверенный. — И голос его, аки прорубь в крещенские морозы

— Господин, э-э, Хоккей?

— Нет, Господин Хоккинс. Он приносил вам мои пожелания. Я проверил грядки, — ишь ты, пожелания он передавал. Стоп, их не за оградой не видно. — и увидел, что почти все нужные мне ингредиенты, — Это он что же?... — там есть.

Когда до меня дошло как именно он мог "проверять грядки", к стыду примешалась добрая доля возмущения.

— Вы... вы... — Осквернять землю ниросита! Да чтоб Его Колдовское Величество провалилось со своими глазами. — Дурак!

И пулей рванула к калитке ведущей в сад. Еще и удивленый взгляд успела заметить, дурацкое рельефное препятствие с магическим самомнением. Ну если он хоть листик сорвал!.. Только немногие люди могут нравится растениям настолько, что бы сметь войти. Но те кто может колдовать... Этих треклятых магов обучают каким-то телепатическим штучкам, и флоре приходится терпеть их присутствие.

— Как вы посмели! Кто дал вам право вступать в чужие владения? — У моих цветочков теперь депрессия дней на восемь. Да это можно сказать целая психологическая травма!

— Успокойтесь! — Повелительно изрек он. — Это обычная практика. В городские теплицы нередко заходят маги.

— В этих ваших осиротевших колониях, может и шастает кто попало, но здесь такому не место! — Я пыхтела словно закипающий чайник, а этот... не будем называть вещи своими именами, нехороший человек, преспокойно стоял за оградой.

— Я уже понял, что здесь далеко не как в садах байнросов. Возвращаясь к списку, мне нужны ингредиенты, и раз уж вы так чувствительны ко всему этому, я покажу вам нужные травы отсюда.

Вдох-выдох. Я не убью его, я не убью его. Нет, ничего не случится с этой спокойной, высокомерной харей. Не сегодня.

— Ничего вы не знаете! Ничего там нет! — Повторилась я. Маг тяжело вздохнул и направился к калитке. — Стоять!

— Я только покажу...

— Не надо мне ничего показывать!

— Вы ведете себя глупо.

Мои щеки покраснели. Нуи пусть я похожа на разбушевавшуюся наседку, подумаешь!

— Как вы можете так просто отзыватся об этих растениях?! — И я стала объяснять ему, про каждую травинку которую он у меня попросил. Занудным голосом с множествами терминов, рассказывала об особенностях того или иного листика, потом еще и на экономику переключилась детально описывая все пункты договора с Академией Колдовства и Ведкудесничества. Вышла очень заумная речь. Я собой горжусь.

— Не может быть что бы вы не могли мне совсем ничего продать. Должно быть хоть что-то!

Может что-то и есть, но не для тебя, грязный осквернитель!

— Нету — И даже улыбку не попыталась спрятать.

Маг третировал злой, но молчаливый, что есть огромный плюс. Сходила за Настей, все это время спокойно пившей чай дома и потащила ее в деревню, нельзя же бросать дело на пол пути. Ну и конечное в доме у травницы ее отругали и сразу же припахали к общественной деятельности. Пора бы уже возвращать девицу в родные пенаты. Ладно, попозже этим займусь.

— Люда! — С другого конца улицы активно размахивая руками стоял Аббас, родной брат трактирщика, и можно сказать полная его противоположность. По слухам он сбежал из дома чуть ли не в двенадцать лет, промышлял разбоем подвида "Робин Гуд обыкновенный", имел до сотни внебрачных детей, водил дружбу с шаманами, и вообще был супер-мега крут. Им даже детей иногда пугают. Не знаю что из этого правда и есть ли она вообще. Для меня Аббас был как раз тем человеком, который мог сбыть какие-нибудь редкие травки и тому подобное. Только вот появлялся он раз в год, а то и пару лет.

— Здравствуйте. — Подошла к нему. Все таки внешне они с братом очень похожи, те же черты лица, черные волосы, даже мимика иногда одинаковая.

— Здорова, сопля — от козявки слышу — Как живешь-то?

— Да нормально все. — И вот в этот момент обычно хочется рассказать правду, причем такую, развернутую с тысячей мельчайших подробностей, но к счастью сей порыв длится всего мгновение. Эх, как не совершенен мир, даже поболтать без умолку лишний раз нельзя, не поймут.

— Я тут наслышан о твоих подвигах. — Это о каких же?

— Угу — растерянно промямлила.

— Нехорошо получается.

— Мм... — Еще более растерянно.

— Мы с тобой сколько лет дела ведем? А ты товар на стороне пристраиваешь, не вежливо это, не по братски.

Офигеть. Сейчас девяностые и мы на стрелке? Что за?.. Что это за бандитские выражения-то такие? Пощупала лоб мужчины (вроде нормальный), Повертела голову, заглянула в уши (а вдруг так чужой засел, кто его знает), рот, ощупала голову.

— Ты чего? — пациент ошарашено смотрел на меня, вяло пытаясь сопротивляться.

— Это вы чего? Что вы меня тут прессуете?

— Прессую? — Аббас наверно представил себе этот процесс и вспомнил о моей репутации не совсен нормальной на голову. — Я ничего подобного не делаю — Вежливо заметил он — Я лишь говорю, что мы с тобой как братья, ну то есть как брат и сестра, уже сколько лет общаемся, а ты яблоки без меня продала, да еще наверняка за зайчат, в конце концов это не вежливо, можно было меня дождаться!

— Ээ... Я же не знала. Вы в последний раз были в деревни позапрошлым летом. — Как-то сразу предательски запылали щеки. Черт, почему все глупости в мире должны случатся именно со мной. — А вы к нам по делу или так? — поспешила сменить тему.

— Вообще-то есть кое-что... — Купец (или кто он там по профессии) посмотрел на меня тем самым взглядом, когда понимаешь, что тебя сейчас припрягут и отвертеться от этого скорее всего не получится. — Тут один ниросит объявился. Местные на него чуть ли не молятся, а сам умелец, так себе. Какой-то то ли аптекарь, то ли фермер. В вашем деле ни черта не понимает. Но дар у него есть. Может съездим к нему, поможем немного? По братски?

Пожалуй умолчу тот факт что братом я не могу быть чисто физически. И то что помочь просят ни кому-нибудь а конкуренту. И ехать придется в далекие дал, уж не в дне пути точно, нироситы (вот же, что-то часто мне это слово стало попадаться, или же я слишком часто стала выходить в люди, а их хлебом не корми дай всякими терминами забросать ) близко друг от дружки не селятся, насколько мне известно.

— Нет.

— Почему? — Мужчина удивился и даже немного обиделся.

— Я за просто так никогда ничего не делаю. — С ложной гордостью сообщила я.

— Ну ладно, что ж... Тогда за просто так шестнадцать зайцев я тебе конечно не дам — Ха, меня так просто не купишь! Переться в повозке как минимум дня три, а то и неделю, и все это время мой сад будет один-одинешенек? Да никогда! — И мешочек огневушек подарить хотел...

Черт!

Печально посмотрела на пасмурное небо. Погода обещает быть прескверной.

— Когда хоть выезжаем-то?

* * *

На землях огненных, тех самых у которых кожа покрыта тонкой пластичной коркой цвета кирпича, а волосы напоминают толстую медную проволоку. Так вот, представьте, они живут у подножья вулкана, в долине гейзеров. В такой жаре, что если разбить на камне яйцо, получится вполне себе яичница (полусырая правда и далеко не сразу, но сам факт впечатляет). Вот там и растет огневушка. Маленькие красные корешки, как одуванчики, заполонили собой буквально все. Если поджечь один, то он будет гореть, ярким сильным пламенем, дней двадцать. То есть, если заиметь парочку огневушек, можно на всю зиму распростится с заготовкой дров.

* * *

Итак, взвалив на себя совершенно не нужные обязанности, наверное стоит задаться вопросом, чем собственно говоря я думала? Сейчас холодно, сыро, и вообще, чисто из вредности никуда не хочется. Прошло целых два дня с нашего разговора с Аббасом, за это время я трижды говорила что никуда не поеду. И столько же мешочек дармовой растопки (прощай топор, прощайте бревна) убеждал меня поменять свое мнение. И вот стою я с узелком, в трижды штопаных сапогах, которые давным-давно промокли, и тяжелым пальто, поздно ночью (до утра еще часа два), и гадаю, неужели человеческая лень и жадность действительно не знает границ? На центральном перекрестке, у колодца, в кой-то веки было безлюдно. Оно и ясно, еще даже горизонт светлеть не начал. Вдруг в отдалении показалась расплывчатая фигура. Шатающийся походкой, кто-то шел со стороны тракта. Ну понятно, что такие субъекты забыли посреди ночи идя судя по всему от Тайрона. По мере приближения стали вырисовываться новые и более шокирующие детали. Расстегнутые рубашка и сюртук, оголяли э-э... лучше не смотреть что они там оголяют, ноги где-то потеряли гольфы и башмаки и остались в одних капрях, он был весь грязный, в листочках, веточках... В общем полуголый и кажется ограбленный, да к тому же пьяный Господин маг шел по улице, сквозь покров тумана у самой земли. "Ооо" — сказал мой мозг и попытался переварить информацию. Тем временем Мужчина успел дойти до колодца. Я все еще разрывалась между мыслями "Ему наверное холодно" и "Такое только извращенцам могло приглючится ", когда меня прожег суровый взгляд.

— Что вы здесь делаете?

— Стою.

— Я вижу. Какого черта вы забыли на улице ночью!

— Не орите на меня, уж будьте любезны. Что хочу, то и делаю. — Он что мне тут натации собрался читать? Какой наглый тип. Руки так и чешутся в нос ударить. Какое вообще его дело? — Я же не ничего не говорю вам по поводу всего этого... Ну этого... — К сожалению попытка отыграться бездарно провалилась.

— Чего? — И ведь ты, сволочь такая, знаешь о чем я. Кажется я ненавижу магов.

— Пяьнства вашего! — о скрытые ораторские таланты, призываю, пробудитесь.

Господин Как-там-его-имя, продолжал стоять на месте, босыми ногами на сырой земле. Ухмыляется и явно готовится выдать что-то едкое, особенно злопакостное. Вот прямо неиметься человеку на ком-нибудь злость сорвать. А мне как будто замечательно было стоять в сырости эти пол часа.

— Знаете, вы скоро умрете. — Он удивился, но не поверил. Жаль.

— С чего вы взяли?

— Все признаки на лицо! — Важно киваю я головой. — Бледность, черные пятна в ауре, сатурн с юпитером не в фазе... В общем, мои соболезнования.

— Какая чушь. Не знаю что эта за аурея, но она уж точно не вправе предсказывать мою кончину. Да и весьма сомнительно, что маленькая, бесполезная нироситка, может что-то подобное.

— Можете не верить. Сначало вас посетит холод приближающейся смерти. Потом заболит голова, потому что душа начнет отделятся от тела. Ну и в общем-то чувствовать вы себя будете хре... ээ, плохо. Самой последней стадией станет адское пламя у вас внутри, которое закончит дело до конца!

Моя импровизация была потрясающей, просто великолепной!.. но мага она не впечатлила.

— Неудивительно, что о вас ходят все эти слухи. Что ж не смею больше задерживать Госпожу прорицательницу. — И он ушел, будя собак, громким смехом. Придурок.

Через пять минут приехал Аббас и забрал меня в далекие дали.

3.

Есть асфальтовая дорога, есть из кирпича, из железа, песка и даже грязи, а есть дорога из мха. Строго говоря это не мох, а лишайник. Удивительная вещь. Из всего что я повидала в этом мире, дороги приводили меня в наибольший восторг. Корни мха, глубоко входят в землю, делая ее твердой как камень, в то же время мягкое покрытие хорошо пружинит, впитывает влагу и не стирается под бесчисленными ногами и колесами. Конечно создала это, не матушка природа, а маги. Творили они его денно и нощно в несколько поколений. За эти века дороги успели пять раз сменить свой цвет (от коричневой грязи, до той красной штуки, которая может и была хороша, но оставляла на голой коже жуткие волдыри), пока не приняла сегодняшний, изумрудный цвет. Да здравствует прогресс.

На, чьем-то фургончике, у кого-то одолженным Аббасом, мы колесили тракт три ночи и четыре дня.

Наверное я никогда не смогу сказать что-то вменяемое о длительном путешествии. Для меня все ограничивалось праздных фантазий и мыслью "когда же уже приедем". Вблизи не было ни одного постоялого двора или деревни. Ночевали мы в фургоне, ели в нем, да и досуг проводили там же.

Уже должна начатся моя очередь сидеть на козлах и управлять парой бурых лошадей (низких и спокойных, не то что некоторые). Встав с пола, а за одно пытаясь подовить нарастающую меланхолию я поползла в нужную сторону.

Перед глазами разлилось море. Берега не было видно, только где-то в дали виднелись деревья. Серо-зеркальная вода и потустароняя тишина на многие километры вокруг.

— Что это? — Спросила я восхищенно. Черт, мы ехали прямо по воде. Как такое вообще возможно?

— Озеро слез. Красиво, да? Оно появилось здесь совсем недавно, не больше века назад. Раньше здесь шла дорога, она так и осталась, только под несколькими сантиметрами воды, какая-то гадость растет на ней ядреная, что до сих пор держится.

— Дорога была такой высокой?

— Нет. В том-то все и дело. Озеро невозможно осушить, или поставить платину, но вот именно этот участок, который должен быть глубоко под водой, почему-то почти на поверхности.

— Вау...

— Что?

— Ничего. А едем почему так медленно?

— Дорогу ищут — Он кивнул на лошадей что-то разглядывающих и кажется даже вынюхивающих в воде.

Я свесилась со скамейке и попробовала дотянутся до воды. Было бы лето, или на худой конец бабье лето, я бы прошлась по подводной дороге, а может быть и искупалась бы.

— Люд, ты лучше назад полезай, а то еще... — но окончания я так и не услышала. Где-то на сереине фразы меня кто-то схватил за руку и дернул вниз. Мама! Секунда и над головой сомкнулась вода. Меня тащили в глубину и как бы я не вырывалась все было бесполезно. Вода обжигала холодом, ноги начали неметь. Вот так я умру? В легких кончился воздух.

Ла ла ла,

Свет без сна.

Ты меня слышишь?

— Эй, ну очнись же!

И я очнулась. Состояние мое было примерзшим. Легкие болели, голова болела, а самое главное — адски холодно.

— Я тебе говорил не высовываться! — Над моим промороженным телом склонился разгневанный Абасс.

— Не говорил. — Кажется еще немного и я уличу в нирвану.

— Дура, зачем было в воду лезть, умереть захотела?!

— Ты меня совсем не слушаешь, да?

— Просто надо было головой думать.

— А знаешь — Вдруг решилась я на откровенность. — Я видела морских утоплинеков.

— Где?

— Ну там. — Киваю на озеро. — Привиделось конечно же, я даже песню слышала. Так красиво было, хоть и не понятно.

— Хм.. — Он, внимательно осмотрел меня, потрогал за ушами (если бы это место тоже было холодным то у меня бы были большие проблемы). Утоплиников здесь быть не могло хотя бы потому что здесь не море и вообще вода пресная.

— Да говорю же: показалось.

— Вот так сопливым всяким покажется а потом пойдешь души жрать и в воду топиться. — Он встал и направился к козлам. — До места сам доведу, постарайся как-нибудь согреться.

А мне все вспомнились чистые, красивые голоса. Полумифические существа, которыми пугают детишек в прибрежных городах. Голоса которых иногда можно услышать если подолгу сидеть на причале. Я вздрогнула от внезапного приступа мурашек. Надо побыстрее переодеться а то так и воспаление легких заработать недолго.

Лето кончалось. Это было печально но в общем-то необходимо. Наверное когда вернемся в Подковку, надо будит выдвигаться в свой ежегодный тур. Привычно накатила горькая тоска. Вряд ли что-то выйдет и в этот раз. Сколько уже было перечитано книг? Перетопчено дорог и переопрошенно разного ученого люда? Наверное единственный способ вернуться назад забрала с собой в могилу баба Галя. Конечно же холод, сырость и общая мерзопакостность придавала настроению законченный вид. Сожаление о собственной никчемности крепло с каждой минутой.

Скоро показались поля, а это означало что мы почти приехали. Корнево поражало своей скученностью и плагиатом на пустынные поселения. Я мысленно похвалилась перед самой собой эрудицией, вспоминая одну книгу с красивыми картинками. Дома — серо-голубые коробки налепленые чуть ли не друг на дружку, и конечно здесь не могло идти речи хоть о крошечном участке. Все свободное плоское пространство покрывали грядки, аже крыши зеленели кустами. Такое даже ниросита приводит в священный ужас.

Надеюсь мне удастся избежать простуды, нормально поесть и да пожалуй выспаться. Это была слишком длинная поездка.