Некромантка: Клятва На Крови

Воспоминания Адалины прервали шаги. Девушка обернулась. Это корчмарь пришел, вот только с пустыми руками.

— Булочницы дома не оказалось, — опустил глаза мужчина и прошел за стойку.

— Да ну? Или просто она отказалась, чтобы ты привечал постоялицу-чародейку ее выпечкой? — хмыкнула некромантка.

— Госпожа, да вы поймите, мне то оно все равно, кто вы, но остальные к волшбе тяжело относятся, боятся они, — виновато вздохнул корчмарь. Адалине подумалось, что не такой уж он и пентюх, как она его считала поначалу. Нормальный мужичок, наверное, единственный тут нормальный. И он вполне бы мог жить в Кармилле, если б не был лишен магических способностей. В Кармилле все мало-мальски чародеи и состоятельность семей определяется не в деньгах, а в Силе.

— Хорошо. Я сама схожу и куплю что-нибудь у булочницы. Где она живет? — глаза корчмаря налились страхом, он испуганно вздернулся.

— А вы ее только не того... Не тронете? — обеспокоено спросил он.

— Да будет тебе бояться! — фыркнула чародейка. — Вот еще, больно надо мне. И почему вы, люди, думаете, если чародеи, — так сразу убивцы какие?

— Дык, положено так, — бесхитростно пожал плечами мужчина. Уже второй раз за день, Адалине приходилось слышать подобные вещи. Это ж кто им внушил такую глупость?

— Не трону я ее, — буркнула девушка. — Может попугаю чуток, но не более того.

Когда некромантка постучалась в дом к булочнице, который находился через три дома от корчмы, ей никто не открыл дверь. То ли хозяева уже заранее предчувствовали, кого снова бес принес, то ли... может, просто не слышат? Убедив себя, что верным является второй вариант, чародейка приоткрыла дверь, которая оказалась к тому же и незапертой. В узком проеме виднелся маленький коридор со светлыми досками, маленький коврик и лестница на второй этаж.

— Есть кто дома? — на всякий случай спросила девушка, если вдруг хозяева не услышали стука. Ей снова ничего не ответили. Дверь протяжно скрипнула на несмазанных петлях и нехотя открылась. Адалина нерешительно вошла в дом. Коридор расходился на три стороны, одна из которых вела по лестнице наверх. Дверь по правую сторону была широко распахнута и оттуда девушка услышала чьи-то едва уловимые голоса. Чародейка пошла на них, оглядываясь. Следующая комната была не в пример больше коридора, и убранство ее заставляло предполагать, что булочница в своей маленькой деревушке живет сравнительно неплохо.

Голоса доносились за стенкой: женщина и мужчина о чем-то спорили, шипели друг на друга и порой даже повышали голос, но по интонации было понятно, что они все же стараются соблюдать тишину. Адалина потопталась на месте. Идея сходить к булочнице теперь казалась ей не такой уж и хорошей.

— Есть кто дома? — чуть громче снова спросила она. Голоса враз смолкли, потом женщина за стеной что-то шипяще произнесла и дверь открылась. В холл вышла булочница (судя по фартуку и окропленным мукой щекам и волосам), а за ней и поджарый крупный мужчина. Странно, девушка всегда представляла себе, что все булочницы обязательно должны быть пышнотелыми, румяными тетками, а этой лет тридцать пять дашь, не больше и на вид худая и стройная. В открытом проходе, Ада заметила топчан, на которой лежал человек. Умирающий человек, судя по характерному запаху тяжелой болезни. А еще из комнаты повеяло чем-то чужеродным. Как бы это сказать, не из этого мира. Женщина, заметив, куда смотрит незваная гостья, тут же захлопнула дверь.

— Я даже спрашивать не буду, кто ты такая, — зло прошипела она. — Убирайся, пока мой муж тебя не выкинул!

— Я пришла всего лишь, чтобы попросить вас продать в корчму немного выпечки.

— Я уже ответила старому Нифонту, что пока ты в его корчме, он от меня ни крошки не получит!

— Что же я вам плохого сделала, что вы с такой враждебностью на меня смотрите? — удивилась некромантка. Ну да, специфический род ее деятельности пугал многих простолюдинов. Но, по сути, ни один из тех, кто состоит в Ковене Магов никогда бы намеренно не причинил вреда невинным. Ведь отвечать бы ему, потом пришлось головой, в почти прямом смысле этого слова. То есть — магическими способностями, когда его низложат. К тому же, если узнать поподробнее о некромагии, то в ней можно увидеть и полезные стороны. Это только в суеверных книжках злобные некроманты поднимают легионы мертвецов, селятся в высокие черные башни и злобно посмеиваясь, вершат суд над людьми.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — ответила булочница, с куда уже менее злобным видом. — Мне некогда.

— Могу я помочь чем-нибудь? — девушка многозначительно заглянула за ее плечо на дверь.

— Ты? — с презрением изумилась женщина. — Мертвых здесь нет, и не будет! Уходи!

— Я знакома с целительством, — спокойно ответила Адалина.

— Я же сказала тебе, — уходи! Эстар, пусть возьмет из лавки все что захочет и убирается отсюда!

Муж булочницы также молчаливо кивнул и указал некромантке рукой в сторону коридора. Девушка все еще смотрела на женщину, а перед тем как уйти, добавила:

— Оно — чужое. И оно убьет его, а потом перейдет на всю вашу семью. Я буду здесь до завтрашнего утра. Где меня искать, вы знаете.

Женщина равнодушно проводила чародейку взглядом, но в глазах ее чувствовалось смятение. Она знает! Знает! — шептала булочница себе под нос, а потом зашла в комнату к умирающему и села на маленький деревянный регель, поглаживая отсыревшее покрывало и не в силах посмотреть на бледного, зачумленного сына. Единственного ребенка, которого она смогла родить своему мужу прежде чем поняла, что больше не сможет никогда иметь детей. И вот сейчас, ее сокровище, которое дороже всякого золота, помирает прожив всего лишь недолгую десятилетнюю жизнь... Женщина беззвучно разрыдалась, в немом плаче скривив широко открытый рот и припала головой к бледной руке сына.

Некоторое время спустя, в комнату снова вошел Эстар. Он не смел потревожить покой жены, поэтому просто встал в проходе, скрестив крепкие руки на груди и молча смотрел на топчан. Внутренне он корил себя за то, что не смог уберечь сына и даже теперь, ничего не в силах сделать.

Хотя...

Вдруг эта чародейка и впрямь сможет помочь? Только вот Рушь ни за что не согласится, чтобы некромантка прикасалась к Фирсу. Что ж, тогда, наверное, не стоит ей говорить. Эстар подошел к жене и мягко потрогал руку, обхватившую тонкую талию сына. Женщина вздрогнула и подняла заплаканные глаза.

— Рушь, этой ночью я посижу с ним, — кивнул мужчина, приподнимая жену за плечи.

— Ты сидел уже вчера. Иди, спи, — тихо прошептала женщина.

— Ничего со мной не случится, если не посплю еще одну ночь, — отмахнулся муж. — А вот от тебя толку никакого, того гляди уснешь. И, кроме того, староста заказал у тебя сладкий яблочный пирог, а ты его так и не доделала.

— Если будет припадок, если оно вернется...

— Рушь, я знаю что делать. Не впервые, — твердо ответил мужчина. Жена скривила губы, готовая вот-вот снова заплакать, но Эстар быстро вытолкнул ее из комнаты и велел идти отдыхать.

* * *

Луна обильно поливала серебристым светом разгоряченную за жаркий день землю. Кроны деревьев важно шелестели шикарным пышным нарядом; за околицей Болотного Лога, где-то в лесу протяжно и жалобно выли волки.

Адалина плюхнулась щекой на подставленную руку и протяжно вздохнула, вторя волкам. Перед ней на стойке лежала тарелка с двумя обкусанными левашами с земляничной начинкой и пустая кружка с чайной гущей на дне. Булочница определенно готовила на славу, потому что и старый Нифонт и чародейка уделали пирожные за пару мгновений, запивая травяным чаем с медом. В итоге оба объелись сладким и теперь предавались каждый своим воспоминаниям, сев друг напротив друга.

Адалина вспоминала Академию и Ковен Магов, а также любимую Кармиллу, в которой она не могла усидеть долго, несмотря на все кажущееся великолепие Королевства Магов. По ночам, почти таким же темным, как и здесь, в Амистаде, по городу зажигались миллионы магических светляков, разного цвета. Переливаясь, они заслоняли собой звезды и выстраивались в какие-нибудь необычные силуэты, — то девушка на единороге, то озорной пухленький купидон с луком в руках... Из-за светляков в городе было светло, но не так как днем, а как то романтично, интимно. Молоденькие чародейки и их ухажеры любили прогуливаться под софитами; да что уж там! — даже пожилые маги напропалую флиртовали с очаровательными дамами, сидя на скамеечках в парке. Обстановка была там такая, — добрая, настраивающая на душевность.

Не сказать, что некромантке не нравилось в Амистаде, напротив, в каждом Королевстве была своя изюминка. Амистад был, как бы это сказать, более неразгаданный, непредсказуемый что ли.

А Лейт, он не нравится... — вздохнула Адалина. — Лучшая подруга была счастлива в Кармилле и путешествовать ей совершенно не хотелось. Она даже не пошла в Эрунтейл, к своим сородичам-эльфам. Друидка называется, тоже мне. Ей по душе суета большого магического города, в котором разве что камень не разговаривает, а так, — все пропитано магией.

А еще, в Кармилле по ночам взрываются светящейся водой фонтаны. Они стоят на площади перед башней Ковена Магов и там тоже часто гуляет молодежь. Именно у фонтана, Адалина впервые поцеловалась. Как же его звали? — а, ну да, Каэлон и он был редкой в нашем мире расы, Зверлинг. Он был крупным, неуклюжим и забавным. От Зверя в нем была роскошная черная шевелюра, мускулистое телосложение и громоподобный голос, а от людей все остальное, включая и смазливую мордашку. О, как же он растерялся когда случайно во время поцелуя наступил некромантке на ногу. Адалина тогда прямо таки окосела от боли и запрыгала на одной ноге, вторую под немыслимым углом удерживая в руке. А Каэлон прыгал рядом, вереща на все лады, словно испуганная махоночка. Чародейка тогда забыла про отдавленную ногу и удивленно наблюдала за ухажером, который сам себе аккомпанировал, махая руками, — Адалина невольно улыбнулась, окунувшись в воспоминания. — А ведь Зверлинг был одним из самых талантливых учеников в Высшем Чародействе. В отличие от остальных 'неучей' и 'прохвостов', как других студентов называл Магистр Шилон, Каэлон схватывал все на лету, а лентяи (вроде Ады и Лейт и еще многих других), пользовались этим, списывая у него.

Магического светляка, с его режущим глаза, алым сиянием, некромантка уже давно затушила и теперь залу неровными сполохами освещала одна единственная свеча. На нее-то чародейка и корчмарь смотрели задумчиво, когда в корчму ворвался ошалевшими глазами, тяжело дышавший муж булочницы.

— Быстрее, — пытался отдышаться мужчина. — В-вы... должны нам... помочь! У Фирса приступ! Но... он другой... кто-то есть в нем...

Адалина широко открыла рот, захлопнула, лязгнув зубами и вскочив с места, побежала в ночь вместе с Эстаром.

Чародейка ошибалась. Хотя она и знала целительство, в ситуации с Фирсом оно помочь не могло. У ребенка не было никаких ран, в мальчике жило оно. Чумеющий больной уже не лежал спокойно, как последние пару дней. Теперь он выгибался дугой, крича с закрытыми глазами. Нет, он не просто кричал, он что-то шипел на чужеродном языке. Адалина попросила Эстара держать ребенка за плечи, а сама наклонилась ближе. Мальчишка резко распахнул опухшие глаза, закрытые черной пеленой и невидяще уставился перед собой.

— Ас-са иш-ш ви-ирс-с ум-ма! — прошипел на незнакомом наречии демон внутри.

— Ну, я тебе покажу сейчас... — злобно процедила некромантка тому, что завладело разумом ребенка и тут же обратилась к мужчине. — Эстар, есть в доме еще хоть кто-нибудь, кто сможет нам помочь?

Мужчина затаил дыхание, уставившись на дергающиеся плечи Фирса, потом поднял голову.

— Если только Рушь, но она спит. И вряд ли будет рада увидеть вас тут.

— Меня не волнует, чему она будет рада! — рявкнула Адалина. — Семь лун прошло как ваш ребенок зачумел, а вы даже не соизволили отправить послание в Ковен Магов в Кармиллу! Демон в нем рвется наружу, понимаете? И сегодня, он обязательно выйдет, убив мальчика, а затем, войдет в тело и разум другого человека! И если бы я помогла вашему сыну еще пару дней назад, то шанс был бы один к двум, что он выживет. Сейчас ставки слишком высоки, я даже не уверена, что смогу...

Эстар понятливо кивнул и кинулся вон из комнаты за подмогой. Некромантка надавила на плечи Фирса и начала про себя читать заклинание Подчинения. Вряд ли, конечно оно захватит разум демона, но быть может, отсрочит его Выход?

Адалине показалось, что Эстара не было более получаса, но наконец и он и Рушь прибежали к мальчику. Булочница заспанными глазами посмотрела на сына и чародейку, но ничего не сказала, только трясущимися руками обхватила подол халата. Видимо, ее муж уже по дороге все ей объяснил и пересказал слова некромантки, потому как на откровенный приказ Адалины принести холодной святой воды, не знавшей полнолуния и стебли ситника, женщина рванула прочь из комнаты.

— А... где я ситник ночью достану? — закусив дрожащую нижнюю губу, спросила она.

— Твои проблемы! — рявкнула чародейка, сама того не заметив, перейдя на ты. Булочница кивнула и убежала. Эстар снова перехватил плечи сына, позволив Адалине отвлечься и сосредоточиться. В лесу заново протяжно завыли волки, но девушка их не услышала. Она усердно терла лоб дрожащей рукой и, пытаясь припомнить, что ей преподавали в Академии про Изгнание Демонов, смотрела на мальчика. Того просто скрючивало. В прямом смысле. Пальцы удлинялись, неестественно заворачивались в подобие спирали, изо рта шла пена, мертвенно-серый живот раздувался, словно кто-то пытался вырваться наружу.

— Ас-са иш-ш ви-ирс-с ум-ма!

— Проваливай из ребенка! — в бессилии крикнула чародейка в ответ на немигающий взгляд, устремленный на нее.

Неожиданно мальчик затих: плечи перестали нервно подрагивать, глаза закрылись, рука безвольной плетью повисла у края топчана. Эстар удивленно расслабил хватку, поглядывая то на затихшего Фирса, то на некромантку.

— Он что... он того, да? — испуганно спросил он.

— Не з-знаю... — отмахнулась девушка и подошла поближе к кровати.

З рачки мальчика нервно подрагивали под веком. В комнату забежала запыхавшаяся Рушь с какой-то пышнотелой женщиной.

Вот она-то и могла бы быть булочницей, — не к месту подумалось Адалине.

Рушь тяжело дышала и смотрела в упор на чародейку, в руках она сжимала вырванную с корнем связку ситника и бадейку с водой. Толстуха рядом смотрела на умирающего мальчика с презрением, как и на некромантку, стоящую рядом.

Адалина принюхалась и наклонилась ближе, волосы упали на лицо, но она, казалось, даже этого не заметила. От мальчика странно пахло. Чем-то знакомым. Сера!

— Эстар, держи его!!! — заорала девушка, резко отпрянув от топчана. В этот же миг мальчик открыл глаза и заорал диким, утробным голосом чужеродной твари. Этот вой был похож на рев штормового ветра или смерча поглощающего в себя все сущее.

Мужчина вцепился в сына, но удержать его уже почти не мог. Теперь мышцами десятилетнего ребенка управлял демон. Живот мальчика снова стал вытягиваться, казалось еще чуть-чуть и прорвется оттуда оно.