Некромантка: Клятва На Крови

АЛИСА ЛЕНТ

НЕКРОМАНТКА: Клятва На Крови (рабочее)

Annotation:

Куда катится этот мир, если уже монахи, презирающие всяко-разно магию, вербуют на одно чудное дельце самую, что ни на есть настоящую некромантку и к тому же отправляют с ней своего неуклюжего собрата? А если бывший враг, найденный в богом позабытом трактире, неожиданно откладывает все счеты, предназначенные тебе, и отправляется вместе с тобой на это самое дельце? Короче, было бы болото, а черти к нему всегда найдутся!

ВМЕСТО ПРОЛОГА.

— Гляди-кась, эвон, небось, кудесник идет? — старик с кудлатой башкой, тяжело оперся на клюку, пальцем указывая в сторону дороги. Сквозь витавшую в воздухе пыль проглядывался силуэт высокого и крепко сложенного мужчины, бодро вышагивавшего в их сторону.

— Убери свою кривую орясину и не тыкай в окудников пальцами, старый дурень! — сварливо проворчала его жена, хлопнув непутевого супруга по руке, — Ишь че творит, али порчу на свою седую бестолковку захотел?

Чародей поравнялся со стариками и остановился, вполне себе дружелюбно разглядывая парочку. Те, в свою очередь, с нескрываемым интересом откровенно пялились на него. Магов тихвинцы не видели никогда, но любого, кто приходил в их малопосещаемую деревеньку, они окрещали 'кудесниками' и сторонились как могли.

— Здравия желаю, милейшие люди! Овса из запасов Кирины в ваши амбары и животворного пламени из камина Медарда в ваши печи! Да будут благословенны дни вашей жизни до самого ее скончания, а ваши дети и внуки дарят только радость и тепло! — мужчина глумливо хмыкнул в шикарные черные усы, когда старик со старухой удивленно вытаращили глаза и открыли рты после столь проницательной речи.

Воцарилась тишина...

— Сынок, чегось это ты сейчас сказал? — спросила женщина, бросая удивленные взгляда на мужа, который тоже не понял ни слова из сказанного.

— Колодец, говорю, у вас где здесь? Напиться воды хочу, — путь мой был не близок и утомителен, — отрапортовал чародей, ехидно щурясь.

Старики синхронно подняли дряблые руки и указали в сторону местонахождения колодца. Едва маг скрылся из виду, как бабка прошамкала:

— Заклинание, небось, какое-то пробурчал, ирод!

Чародей шел к колодцу с широкой ухмылкой на лице. Старый деревянный сруб с ведром на парапете он заметил еще издалека, но надо же было найти предлог подойти-поздороваться с местными. Тем более задержаться ему в Тихвинке придется на пару недель, если не больше.

Задание, которым облагородил Ковен Магов молодого тридцатипятилетнего чародея, казалось на первый взгляд пустячным: всего-то делов, проверить восточную амистадскую деревеньку под скромным названием Тихвинка на странное возмущение Силы, которое возрастало в этом районе чуть ли не с каждым месяцем. Вроде бы ничего сложного, — поискать с помощью амулетов возможные скрытые артефакты в земле, которые и могли повлиять на это самое 'возмущение'. Еще надо бы проверить местных и проезжих. Возмущения могли быть делом рук какого-нибудь нелюдя. Вообще-то, оным было запрещено бывать на территории Амистада, но этот закон соблюдался также плохо, как и любой другой в королевстве. Нелюди здесь паслись табунами и если пугливые амистадцы начинали отправлять жалобы в магонизированую Кармиллу, то оная высылала чародеев для проверки территории. Местность тщательно и деятельно проверялась в кабаках и трактирах на наличие эльфийского белого и сногсшибательного гномьего самогона, после чего, довольные собой чародеи возвращались домой и выкладывали Ковену отчет о том, что 'все чисто'.

О нет, ну что вы, наш чародей так не делал!

Почти никогда.

Амистадцы — народ до ужаса суеверный и пугливый, в любой девахе с родинкой не на том месте или рыжей копной волос сразу видят хитрую ведьму, а в костлявом черноволосом мальчишке — будущего злобного некроманта. Запросы на проверку в Кармиллу приходят пачками ежедневно и если работать только на контроль территории, то денно и нощно все маги будут рыскать по королевству в поисках нарушителей. Хотя, чего уж скрывать, ведьмы да, эти здесь были как у себя дома. Чародеи являлись их злейшими врагами из-за неравности в Силе и зависти к природе происхождения магии. Поэтому ведьмы с удовольствием устраивали всяческие шабаши с жертвоприношениями и баламутили общественность своими выходками, затрудняя чародеям спокойную жизнь.

Ведро бултыхнулось, разбив темную гладь воды и посшибав со стенок колодца наросты-грибы. Мужчина недовольно поцокал языком и покачал головой, вылавливая огромный белый гриб из бадьи, после чего сделал несколько глотков чистой и прохладной водицы и вылил остатки, окатив себя с головы до пят. После этого, он по-собачьи встряхнулся, взъерша черные волосы и поставив ведро на место, бодро потянулся.

Вот теперь можно и 'возмущениями' заняться, — с готовностью подумал он, отжимая ребез рубашки.

Но, как говорится, работается хорошо на полный желудок (так говорил сам чародей), поэтому мужчина, решив, что возмущения никуда от него не денутся, двинулся в местную тихвинскую корчму немного подкрепиться.

Корчма с разудалым названием 'Пьяный рыцарь' встретила чародея уже привычным для него перешептыванием и косыми взглядами. Мужчина приветливо отсалютовал зевакам рукой и поудобнее устроился за столиком в самом темном углу. Знает он этих амистадцев; чародеев-то любить-не любят, а стоит только заявиться в какую-нибудь деревеньку, как сразу же толпа соберется, мол, сделай то, сделай это.

Заказав себе ядреного темного пива и сушеной воблы, мужчина блаженно откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. За рукав мантии настойчиво потянули несколько раз. Чародей удивленно опустил глаза и встретился взглядом с хитрыми карими глазищами. Перед ним стоял маленький белобрысый мальчик, лет, эдак, шести-семи, в простой холщовой рубахе до пят, заспанными глазами и взлохмаченной шевелюрой.

— Чего тебе? — недовольно брякнул мужчина, аккуратно отцепляя крепкие и тонкие пальцы ребенка от своей мантии.

— Меня Этим зовут.

— Чего тебе, Этим?

Вместо ответа мальчишка отчего-то скуксился и, тыча пальцем в чародея, отрапортовал в сторону:

— Вот он.

К столику подошел высокий и худой мужчина. На вид примерно одного возраста с чародеем, но глаза выдавали его с одного только полувзгляда. Мудрые, повидавшие на своем веку много чего... Да и выглядел мужчина одной копией с Этимом. Сразу видно, отец мальчугана.

Дяденька ерепениться не стал, плюхнувшись на свободное место напротив чародея, по-хозяйски сложив руки на столе и приступив к разговору.

— Дело у меня к вам есть. Не поймите меня превратно, но времени на объяснения нет. Просто прошу вас, пройдемте со мной и сами все увидите.

Чародей облизнул с верхней губы пивную пенку, с аппетитом надкусил воблу, сощурился, пытаясь порвать зубами жесткое мясо оной и причмокнул:

— Не-а, не пойжет. Гаваи спева, кужа и зашем? — и откусив, наконец, договорил, — Может ты инквизитор какой, на голову свихнувшийся и за трактиром меня поджидает еще с десяток таких?

Незнакомец округлил глаза и отчаянно затряс головой:

— Да что вы такое говорите?! Разве похож я на инквизитора?

— Нет, — согласился чародей, — Но, может, ты просто под дурачка косишь?

Мужчина запнулся, пытаясь сообразить, на что намекает иноземец, но, судя по всему, ссориться с магом не захотел, потому как пропустил его реплику мимо ушей.

— Жена моя рожает...

Чародей подавился рыбьей косточкой, выразительно закатил глаза и закашлялся. Этим быстро смекнул что от него сейчас зависит жизнь мага, и поэтому в один прыжок оказавшись за спиной мужчины, старательно захлопал его по спине. Чародей отодвинул мальчика подальше, хриплым голосом благодаря за 'помощь', а сам удивленно посмотрел на белобрысого.

— Я что, похож на повитуху?

— Да не в том дело! — досадливо махнул рукой мужчина. — Разродиться она никак не может! Помощь нужна... магическая.

— А как же ведуны?

— Дык, нет у нас ведунов, а то давно бы уже к ним сходил! Так возьметесь? Я хорошо заплачу!

Чародей потрепал смотрящего с надеждой мальчугана по макушке, ухмыльнулся и кивнул, протягивая руку:

— Меня зовут Илькор. Я — Магистр Третьей Ступени Ковена Магов. Пожалуй, вы обратились по адресу и я смогу помочь вашей жене, — после столь официального представления, чародей убрал с физиономии церемониальную маску и вздохнул, — Ну, веди, давай.

Домик располагался не на окраине деревеньки, а в самом ее центре и принадлежала она ни кому-нибудь, а самому старосте Тихвинок. Это была простая деревенская изба, радовавшая глаз своим уютом и спокойствием: цветастые половички у входа, шторочки на чистых окнах, резной стол с тремя стульями и облезлая печка в углу дома. Из гостевой еще одна дверь вела в маленькую спаленку.

На кровати в схватках ворочалась жена старосты — курносая, конопатая и рыжеволосая женщина лет двадцати пяти. Рядом суетилась старая, но уже не раз принимавшая роды повитуха. Искоса бросив недовольный взгляд на мужчин, она сжала тонкие губы, из-за чего под ними пролегли глубокие морщины.

— Ну что же ты, морокун, смутился? — фыркнула она с презрением, — Калякай свои богопротивные заклятия, раз уж Вердан хочет, чтобы его ребенок появился на свет без божьей помощи...

Илькор пожал плечами и сев рядом с роженицей, положил свою теплую ладонь ей на живот. Женщина распахнула затуманенные болью глаза, перестала кусать уже окровавленные губы и расплылась в блаженной улыбке. Бисеринки пота покатились по вискам, путаясь в роскошной рыжей гриве волос. Повитуха скорчила рожу и принялась за свое дело.

На дворе уже царил вечер, когда тишину комнаты наконец-то прорезал тоненький жалобный плач новорожденного ребенка. Повитуха торжествующе подняла дитя вверх.

— Девочка! — выкрикнула она.

Чародей встал, довольно кивнул и, сочтя свою работу законченной, собирался, уже было, выйти из комнаты, как неожиданно все его тело свело страшной, мучительной судорогой. Магия будто бы вместе с кровью перестала течь по его жилам. Его ноги подкосились и он завалился на пол. Тут же к нему подбежали староста и Этим, пытаясь приподнять с пола, но не тут то было. Илькор смотрел перед собой пустым, дурным взглядом, а губы без конца шептали что-то. Вердан наклонился ближе, колдун вцепился крючковатыми пальцами в его руку.

— Девочка... эта девочка... ЧТО она такое?..

ЧАСТЬ I. УКАЗУЮЩИЙ ПЕРСТ.

ГЛАВА 1.

Она ступала по широкой дороге уверенным и бодрым шагом. Пыль поднималась в воздух и незамедлительно оседала на ее сандалии. Подвернутые до колен брюки, приоткрывали золотистый загар ног, легкая ситцевая рубашка была небрежно застегнута и держалась только на одной крохотной пуговке, оголяя живот и ключицу. Рукава девушка закатала по локоть. Теплый ветер игриво раздувал длинные, до лопаток, иссиня-черные волосы, тормошил их во все стороны, словно озорной мальчишка, заигрывавший с объектом воздыхания. Легкий дорожный мешок неприятно хлопал по пояснице, заставляя рубашку прилипать к вспотевшей спине. Девушка подняла сине-зеленые глаза, сощурилась от яркого, слепящего солнца и довольно хмыкнула, скривив губы.

Шильда перед ней раскинулась в стороны тремя потемневшими от времени указателями: 'Старгань', 'Болотный Лог' и 'Монастырь'. Девушка полуобернулась и бросила через плечо:

— Ну что, Шальт, куда нас занесло? — ответа не последовало, впрочем, она этого и не ждала. Вместо этого, девушка развернулась и неожиданно судорожно охнула. Позади нее стоял ворг. Вернее то, что от него осталось. А конкретнее, — труп ворга, местами уже разложившийся и сверкающий на солнце желтоватыми костями. Пустые глазницы светились призрачными оранжевыми огоньками, пасть была широко раскрыта, демонстрируя полный набор клыков. Смердело от баргеста просто ужасно.

— Шальт, ты с каждым днем выглядишь все привлекательнее, — спокойно улыбнулась девушка и, поманив за собой ворга, указала на правую от шильды дорогу. — Пойдем в 'Болотный Лог', уж больно название интригующее.

Если бы ворг был живым, наверное, он бы согласно тявкнул хозяйке, но, так как языка и мышц у него практически не осталось, то все, что он мог сделать, — это только преданно сверкнуть огоньками пустых глазниц.

Летнее солнце жарило просто нещадно. Одинокая путница чувствовала как по спине стекают липкие капли пота. Даже ветер не приносил облегчения, потому что был слишком теплым.

Краем глаза девушка заметила какой-то блеск в стороне и повернула голову. Блестело маленькое озерцо. Не болото уж точно. Путница свернула с дороги, решив, во что бы то ни было, выкупаться и смыть с себя дорожную пыль. За реденькими молоденькими елями и колючими кустами дикой смородины открылся сам пруд. По воде вольготно плавали пестрые утки, изредка перекрякиваясь с сородичами.

Девушка бросила дорожный мешок у колосистой осоки и нетерпеливо скинула с себя опостылевшую рубашку. Запрыгала на одной ноге, пытаясь отодрать от влажной кожи прилипшие штаны. Вверив баргесту охранять скудные вещи, совершенно нагая побежала к пруду и плюхнулась в воду, распугав до смерти уток, которые тут же зашлись недоброжелательным кряком и истерично замахали крыльями, но связываться с наглой обидчицей не пожелали. Чувствуют исходящую от нее магию!

Девушка радостно забултыхалась в воде, не обращая внимания на мягкую тину под ногами и потревоженные водоросли, которые тут же поплыли по водной глади. Окунувшись пару раз с головой, она выжала волосы и, подхватив со дна пышный зеленый мох, торопливо начала им обтираться, морщась не то от щекотки, не то от запаха.

Неожиданно, девушка заметила какое-то шевеление в кустах на другом берегу. Каверзно вздернула бровь и протянула в ту сторону руку, призывая Силу, затем дернула на себя. Из кустов послышался писк, всхлип и опутанный Силой, следом вылетел деревенский парнишка. Чародейка специально дернула черно-алые путы на себя что есть силы, и поэтому подглядывальщик угодил мордой прямо в прудик. Отплевываясь и сердито чихая, деревенский увалень поднялся на ноги и, поскользнувшись на скользком иле, тут же снова плюхнулся в воду, на этот раз задним местом. Девушка глумливо захихикала, наблюдая, как он опять поднимается весь промокший и запутавшийся в водорослях.

— Ну, как водичка? — ухмыльнулась она.

— Ведьма! — открыл рот парень, рассеянно снимая с себя длинные веревочки озерной травы.

— А вот за это ты рискуешь поплатиться самым дорогим, что может быть у мужчины... И это не жизнь... — многозначительно произнесла чародейка, упирая руки в бока и поднимаясь по весь рост. Деревенщина вытаращил глаза, откровенно разглядывая нагую и бесстыжую девку, а потом спохватился и торопливо прикрыл 'самое дорогое для мужчины место' руками. Девчонка снова рассмеялась.

— Я о мозгах, охальник!

По ее облику можно было еще поспорить, кто из них истинный охальник или охальница, но деревенский точно знал, — с ведьмами лучше не связываться!

— А кто ты тогда? — на всякий случай продолжил разговор парень, потому что не знал, что сейчас делать. Если он развернется и попытается уйти, вряд ли эта инакая 1 так просто его отпустит. А то, что она инакая, было понятно сразу, вернее, после того, как он, подглядывая за путешественницей, неожиданно ощутил на своей талии невидимый пут. Ведьма, не иначе. Просто пытается себя оправдать.

— Некромантка, — наблюдая за внутренними стенаниями парнишки, которые явственно вырисовывались на его лице, ответила девушка. Парень испуганно охнул и на всякий случай огляделся.

— А где тогда твоя армия мертвяков? — подозрительно нахмурился он.

— А зачем мне армия мертвяков? — искренне удивилась чародейка и окунулась в воду, смывая с себя тину, которая уже начинала пощипывать нежную кожу.

— Дык, вроде бы положено, — пожал плечами увалень. Кстати, для деревенщины он выглядел вполне себе ничего — высокий, косая сажень в плечах, взлохмаченные светлые волосы и крепкий загар.

— Кто сказал? — вздернула бровь девушка, поводя руками по воде. Казалось, бесстыдница совершенно не стеснялась своей обнаженности. Впрочем, потому и бесстыдница. Парень почувствовал тянущее ощущение внизу живота и торопливо отвел глаза от созерцания молодого женского тела. Да-а, с деревенскими девками инакая не сравнится или вернее, они не сравнятся с этой чужеземкой! Свои бабы они застенчивые, чуть что, сразу на визг переходят, едва парней, подглядывающих за их омовением, из кустов увидят.

— Эээ... да вроде как все лопочут, — пожал плечами увалень.

— Тебя как звать, герой? — хмыкнула некромантка, с интересом разглядывая парня.

— Руфусом меня величают.

— Я вижу, Руфус, ты так рад меня лицезреть... — широко заулыбалась девушка и выразительно покосилась на его штаны. Парень проследил за ее взглядом, конфузливо ойкнул и скрылся по пояс в воде. Как раз в этот момент за спиной Руфуса послышались девичьи голоса и к пруду вышла молодежь из деревни, видимо решившая охладиться в столь жаркую погоду. Завидев представшую перед их глазами картину, барышни и юноши сперва опешили от неожиданности. Еще бы, обнаженная нимфа стояла перед их соземцем совершенно не стесняясь ни его, ни новоприбывших.

— Ну, чего встали? Места всем хватит, — призывно раскинула руки некромантка.

— Руфус, это-кто-такая?! — одна из девиц грозно посмотрела на парня и уперла руки в бока. Видимо его нареченная.

— Талия, это некромантка, — вздохнул тот, окончательно смутившись и залившись краской.

— А что ты делаешь с ней в одном озере?! — вскипела девица, топнув ногой. Некромантка отвела глаза и улыбнулась. Однако ж, веселое представление!

— Я... я... — запнулся парень.

— А ну-ка вылезай из воды, охальник! — рявкнула Талия. Руфус повиновался, но едва вышел по колено, как раздался визг его невесты. Она возмущенно и стыдливо разглядывала то, что топорщилось на уровне его бедер.

— Неужели впервые видишь? — хмыкнула чародейка, подплывая ближе и ехидно отмечая про себя, что остальные деревенщины рты пораскрывали и выпучили глаза. А у мужчин только-только слюна по подбородку не стекает.

Талия снова вспыхнула и покрылась пунцовой краской, потом обиженно хрюкнула и, развернувшись, что есть силы припустила назад в деревню. Остальные девушки передернули плечами и тоже пошли назад, так и не решившись купаться с незнакомкой в одном пруду. Естественно и своих ухаживателей они потащили с глаз долой, а то те уже грозились испытать участь Руфуса. Впрочем, уходить они явно не хотели, потому как, еще долго оборачивались назад и глуповато улыбались инакой.

Бедный Руфус так и остался стоять по колено в воде, рассеянно глядя, как уходят назад в деревню его соземцы. Инакая потоптала ногами мягкое мшистое дно, немного виновато почесала нос и ободряюще улыбнулась.

— Не трепещи, никуда твоя зазноба от тебя не денется!

— Ты-то отколь знать можешь? — посопел парень, даже не обернувшись. — А ведь все из-за тебя!

Некромантка с наигранным удивлением вскинула брови и резким взмахом прорезала водную гладь ребром ладони, изрядно плеснув Руфусу водой на спину. Парень подхватился от неожиданности и на всякий случай сел подальше от прудика, сняв с себя рубашку и оголив могучее тело, закаленное работой в поле. Девушка даже присвистнула от восхищения, но потом добавила:

— Всегда у вас женщины виноваты! — Руфус ее высказывание проигнорировал, отжимая рубашку крепкими мозолистыми руками. — Ты же подглядывал за мной!

— Я не подглядывал, — вскинул палец деревенщина и мудрёно добавил. — Я ре-ко-гно-сции-ро-вал!

— Чего ты делал? — удивленно переспросила инакая.

— Не заставляй меня выговаривать это еще раз, — тяжело вздохнул Руфус. — Это значит — 'разведывал обстановку'!

Девушка понимающе хмыкнула. Как же, выведывал он обстановку, охальник деревенский!

— Ты кто такая будешь? — поднял глаза парень, печально скользнул руками по мокрым суконным штанам, но снимать их перед этой развратницей не отважился, а вдруг на смех поднимет?

— Некромантка, — терпеливо ответила девушка, наслаждаясь мягкими лучами солнца, нежно греющего обнаженные плечи.

— Это я слышал. Сталбыть, ты издалёка? Имя у тебя есть?

— Ада, — кивнула девушка и игриво улыбнулась. Только сейчас Руфус заметил, что ей лет двадцать на вид, не больше. Надо же, такая молоденькая, а спеси с нее — ковшом черпай!

Парень перекрестился и три раза сплюнул через левое плечо. Имя у девчонки было соответствующее статусу. Некромантка, заметив его реакцию, лишь поморщилась. Ей-то в принципе все равно, как деревенщины реагируют на ее имя. Полного она старалась не называть кому попало.

— Ты вередить в лог явилась? — нахмурился Руфус.

— А нормально сказать можно? — в тон ему спросила Адалина.

— Ведьмовствовать, вредить, портить... — принялся перечислять парень.

— Ну-ну, довольно! А то я и обидеться могу. Не такая я уж и плохая. А то, что твои соземцы меня не поняли, не моя вина, — некромантка развернулась и побрела к другому бережку, по грудь утопая в теплой воде пруда.

— Как думаешь, Талийка меня простит? — внезапно окликнул ее Руфус. Девушка удивленно обернулась, поводя руками по воде, отчего в разные стороны расплывались маленькие волны. — Она ведь дочка нашего старосты.

Ах, вот оно что, — смекнула Адалина. Выгодный союз для него и его семьи... Как это тривиально!

— Да куда она денется! — фыркнула чародейка. — Вон ты какой широкоплечий блондин — деревенские девки, небось, визжат от восторга!

Парень зарделся и даже постарался незаметно выпятить грудь и вскинуть подбородок.

— Ну да, что есть, то есть, — застенчиво согласился он. Отряхнув штаны от прилипших травинок, Руфус помахал девушке рукой. Адалина ответила ему тем же. Парень напоследок, как бы ненароком, пробежался по некромантке взглядом и, подобрав мокрую рубашку, ушел. Девушка хмыкнула и с головой окунулась под воду.

* * *

Адалина любила деревни. Наверное больше даже из-за того, какая обстановка в них царила: какое-то истинное единение с природой. Лес, речка, запах трав и цветов, крик петухов по утрам... Именно в деревнях она наслаждалась отдыхом после тягомотины и суеты городов. А еще ей безумно нравилось и льстило то внимание, которое ей оказывали люди. Боялись, опасались, но гнать не решались, едва стоило, величаво нахохлившись, сделать парочку пассов руками, взрывая маленькие искры меж ладоней. На самом деле, дешевый трактирный фокус, но зато ведь действенно! Кроме того, Ковен Магов это маленькое представление противозаконным не считал, соответственно, Трибунал некромантке тоже не грозил.

Девушка полной грудью вдохнула приятный запах сена, мимо стогов которого, она проходила. Да уж, пожалуй, она могла наслаждаться жизнью в мельчайших ее дарах.

Когда некромантка вошла в Болотный Лог, то уже по заинтересованным и презрительным физиономиям поняла, что деревенщины в курсе, кого к ним занесло. Талия и ее друзья наверняка успели разнести по округе новость дня. Любопытные моськи высовывались из окон, приоткрытых ворот и кустов. Аде было все равно, хотя нет, определенно это лестно, что тебя так встречают. Пускай даже в их мыслях витали мечты о том, как они погубят дьявольскую извадницу. Несбыточные мечты... Больше она не позволит людям причинить себе боль только потому, что она другая, нежели они. Если бы сейчас кто-нибудь заглянул в глаза Адалине, то увидел бы, как они холодно заблестели синим.

Деревенские, наконец, углядели бегущего за чародейкой баргеста и у них началась паника. Еще бы, дохлый и смердящий на всю округу ворг, это вам не шутки!

Обеспокоенные матеря выбегали на улицу и торопливо убирали с дороги инакой своих заигравшихся чад. Баргест их бы все равно не тронул, как и Ада, но толку объяснять это суеверным деревенщинам?

Вид на местную корчму открывался весьма жалкий: прогнившее дерево едва могло удерживать вес неизвестно зачем построенного второго этажа. Понятно для города, — второй этаж дело необходимое, там и народу-то поболее будет, но здесь-то все свои, небось. Перекошенные окна были наглухо закрыты обшарпанными ставнями, — то ли от жары, то ли корчма просто не работает.

Девушка слегка подкинула заплечный мешок и опустила глаза на местного пентюха — неуклюжего, растрепанного и худосочного мужчинку с плешивой бородкой. Тот впрочем, Адалину не одарил своим бесценным вниманием, продолжая увлеченно перевязывать онучи. Рядом на камне гордо дожидались чуни со стоптанным мыском.

— Здравия желаю, уважаемый! — у девушки от задумчивости чуть не вырвалось 'убогий'.

Мужчинка важно посопел, растрепал седоватые сальные волосишки и поднял голову, одной ногой пытаясь втюхнуться в непослушный лапоть.

— Чья такая будешь? — деловито осмотрел он инакую. Одежду девушка по-прежнему не сменила.

— Дальняя я, — уклонилась от ответа Ада. — Корчма работает, а то, гляжу, ставнями окна закрыты?

— Работает, что ж ей еще делать! — махнул рукой пентюх. Лапоть по-прежнему отчаянно сопротивлялся и поэтому мужчина буквально вдавил свою ногу в не соразмерную обувь. — Вот только посетителей нету.

— Я посетитель. Открывай, давай, свой сарай, я есть хочу. Жара сегодня, потом обливаюсь, — потребовала девушка. Ну а чего стесняться? Скромность она, может быть, и украшает, но оставляет голодной.

Мужчинка покосился на костлявого ворга, топтавшегося за ногами хозяйки, встал, поправляя лабошак из овчины, отороченный плисом и кожей и кивнул:

— Страхолюдину свою внутрь не заводи, а то мне придется после вас все же помыть залу. Да и вонять потом долго будет.

— Хорошо, — равнодушно пожала плечами девушка. Мертвый ворг и на улице посидит, хозяйка даже в лес его отпустит, на тварь тамошнюю поохотиться. Хоть мясом чужим налезет, а то видок жуткий, того, гляди, костьми одними сверкать будет.

Пентюх пинком раскрыл кряжистую дверь корчмы. Оттуда пахнуло затхлостью и беспроглядной тьмой. Все уж лучше, чем на голой земле маяться. Речи о том, чтобы кто-то из местных пустил некромантку к себе на постой и быть не могло. Вон они какие слабонервные!

Адалина обхватила облезлую шерсть ворга и наклонилась к ушам. Прошептав пару слов, легонько подтолкнула его, и он словно наутек бросился в сторону леса.

Войдя следом за корчмарем в сомнительную прохладу темной залы, некромантка не стала дожидаться, пока мужчина найдет свечу, а поэтому щелкнула пальцем и зажгла алый светляк. Магический огонек мигом ринулся от пальцев девушки и завис над ее плечом, услужливо освещая часть залы. Что ж, повторимся, — все уж лучше, чем на земле спать...

Корчмарь удивленно поморгал, заметив, что в трапезной посветлело и блаженно улыбнулся, завидев над плечом Адалины светлячка.

— Хорошая вещь, — закивал он. — А пощупать его можно? Не кусается?

— Щупай, коли хочется, — безразлично пожала плечами чародейка и направилась к стойке, чтобы поудобнее устроиться на стуле. Скинув заплечный мешок на пол, Адалина приподнялась на носочки и уселась на высокий стул. Краем глаза девушка следила за пентюхом, который зачарованно пытался ухватить светляка. Хитрый магический огонек дразнил, переливаясь от розового до бордового, но к себе не подпускал, уворачиваясь из-под самого носа любопытного щупальщика.

Наконец, растеряв весь энтузиазм, корчмарь разочарованно отвернулся и поплелся за стойку, ублажать первую, за целый день посетительницу. Адалина терпеливо сидела, облокотившись на стойку и тихонечко постукивала ногтями по столешнице.

— Чем бы вас угостить, госпожа? — задумчиво пожевал губы мужчина.

— А что у вас есть? — наклонила голову чародейка.

— Да почти ничего и нет, кроме пива и самогонки, — виновато развел руками хозяин корчмы.

— Ну уж нет, благодарю покорно, но я не любительница выпить, — покачала головой девушка.

— Квас есть! Местные любят по вечерам ко мне в корчму захаживать, квасом угощаться после работ на поле. Хотите квасику?

— Конечно! — обрадовалась Адалина. — А поесть что-нибудь у вас не найдется?

Мужчина вытащил из-под стойки кубок, бережно обтер его для гостьи чистой тряпочкой и щедро плеснул туда квасу из жбана.

Несмотря на то, что пентюх, а меня привечает вполне себе дружелюбно, — подумалось девушке, когда она наблюдала за корчмарем. Тот тем временем пододвинул выпивку посетительнице и она с наслаждением сделала пару глотков. Квас действительно был вкусным, ядреным и кисловатым, видимо немного перебродил от жары, но это ничего.

— Поесть? Обычно я покупаю у булочницы выпечку, а у мясника говядину, но сейчас жаркий сезон и кушать в такой зной не больно-то кто хочет. Если вы согласны подождать пару мгновений, я сбегаю в хлебопекарню и возьму что-нибудь для вас?

— Будьте добры, — попросила девушка.

Мужчина кивнул и, выйдя из-за стойки, торопливо пошел к выходу. Обходя чародейку, он снова попытался резким движением руки цепануть светляка, но маленькая бестия вновь увернулась от хватких пальцев.

Когда корчмарь ушел, Адалина задумчиво оглядела залу Истинным Зрением. Если бы кто посторонний сейчас увидел некромантку, то с ужасом бы бросился прочь, потому как глаза ее снова засветились, только на этот раз гораздо сильнее, а зрачок стал вертикальным.

В целом ничего интересного девушка не увидела: стулья-столы беспорядочно расставленные по всей зале, над стойкой протянута леска с нанизанными на нее сухими травами, которые источали тонкий пряный аромат. Видимо приправы. На стойке расположился медный поднос с пузатым графином из толстого стекла. Внутри сосуда плескалась подозрительная мутноватая жидкость. Девушка откупорила стеклянную вьюшку и принюхалась. Обыкновенная вода. Просто простояла здесь довольно давно и успела подпортиться на жаре. Как и все остальное видимо... Вздохнув, некромантка снова пригубила прохладный кислый напиток. Эх, сейчас бы куда-нибудь в прохладное местечко, да в мягкую чистую постель! — тоскливо подумала Адалина и тут же вспомнила про Кармиллу — дом каждого чародея. Не захотелось ей, видите ли, сидеть на одном месте. Дорога потянула! А в Кармилле хорошо, там все свои. Все Королевство состоит из магов. Соответственно и города там уютные, магонизированные, — в каждом доме, даже у самой бедной семьи обязательно светляки вместо ламп и свечей, камины, которые загораются по приходу хозяина в дом, а если на улице жара, то в жилище прохлада...

Воспоминания Адалины прервали шаги. Девушка обернулась. Это корчмарь пришел, вот только с пустыми руками.

— Булочницы дома не оказалось, — опустил глаза мужчина и прошел за стойку.

— Да ну? Или просто она отказалась, чтобы ты привечал постоялицу-чародейку ее выпечкой? — хмыкнула некромантка.

— Госпожа, да вы поймите, мне то оно все равно, кто вы, но остальные к волшбе тяжело относятся, боятся они, — виновато вздохнул корчмарь. Адалине подумалось, что не такой уж он и пентюх, как она его считала поначалу. Нормальный мужичок, наверное, единственный тут нормальный. И он вполне бы мог жить в Кармилле, если б не был лишен магических способностей. В Кармилле все мало-мальски чародеи и состоятельность семей определяется не в деньгах, а в Силе.

— Хорошо. Я сама схожу и куплю что-нибудь у булочницы. Где она живет? — глаза корчмаря налились страхом, он испуганно вздернулся.

— А вы ее только не того... Не тронете? — обеспокоено спросил он.

— Да будет тебе бояться! — фыркнула чародейка. — Вот еще, больно надо мне. И почему вы, люди, думаете, если чародеи, — так сразу убивцы какие?

— Дык, положено так, — бесхитростно пожал плечами мужчина. Уже второй раз за день, Адалине приходилось слышать подобные вещи. Это ж кто им внушил такую глупость?

— Не трону я ее, — буркнула девушка. — Может попугаю чуток, но не более того.

Когда некромантка постучалась в дом к булочнице, который находился через три дома от корчмы, ей никто не открыл дверь. То ли хозяева уже заранее предчувствовали, кого снова бес принес, то ли... может, просто не слышат? Убедив себя, что верным является второй вариант, чародейка приоткрыла дверь, которая оказалась к тому же и незапертой. В узком проеме виднелся маленький коридор со светлыми досками, маленький коврик и лестница на второй этаж.

— Есть кто дома? — на всякий случай спросила девушка, если вдруг хозяева не услышали стука. Ей снова ничего не ответили. Дверь протяжно скрипнула на несмазанных петлях и нехотя открылась. Адалина нерешительно вошла в дом. Коридор расходился на три стороны, одна из которых вела по лестнице наверх. Дверь по правую сторону была широко распахнута и оттуда девушка услышала чьи-то едва уловимые голоса. Чародейка пошла на них, оглядываясь. Следующая комната была не в пример больше коридора, и убранство ее заставляло предполагать, что булочница в своей маленькой деревушке живет сравнительно неплохо.

Голоса доносились за стенкой: женщина и мужчина о чем-то спорили, шипели друг на друга и порой даже повышали голос, но по интонации было понятно, что они все же стараются соблюдать тишину. Адалина потопталась на месте. Идея сходить к булочнице теперь казалась ей не такой уж и хорошей.

— Есть кто дома? — чуть громче снова спросила она. Голоса враз смолкли, потом женщина за стеной что-то шипяще произнесла и дверь открылась. В холл вышла булочница (судя по фартуку и окропленным мукой щекам и волосам), а за ней и поджарый крупный мужчина. Странно, девушка всегда представляла себе, что все булочницы обязательно должны быть пышнотелыми, румяными тетками, а этой лет тридцать пять дашь, не больше и на вид худая и стройная. В открытом проходе, Ада заметила топчан, на которой лежал человек. Умирающий человек, судя по характерному запаху тяжелой болезни. А еще из комнаты повеяло чем-то чужеродным. Как бы это сказать, не из этого мира. Женщина, заметив, куда смотрит незваная гостья, тут же захлопнула дверь.

— Я даже спрашивать не буду, кто ты такая, — зло прошипела она. — Убирайся, пока мой муж тебя не выкинул!

— Я пришла всего лишь, чтобы попросить вас продать в корчму немного выпечки.

— Я уже ответила старому Нифонту, что пока ты в его корчме, он от меня ни крошки не получит!

— Что же я вам плохого сделала, что вы с такой враждебностью на меня смотрите? — удивилась некромантка. Ну да, специфический род ее деятельности пугал многих простолюдинов. Но, по сути, ни один из тех, кто состоит в Ковене Магов никогда бы намеренно не причинил вреда невинным. Ведь отвечать бы ему, потом пришлось головой, в почти прямом смысле этого слова. То есть — магическими способностями, когда его низложат. К тому же, если узнать поподробнее о некромагии, то в ней можно увидеть и полезные стороны. Это только в суеверных книжках злобные некроманты поднимают легионы мертвецов, селятся в высокие черные башни и злобно посмеиваясь, вершат суд над людьми.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — ответила булочница, с куда уже менее злобным видом. — Мне некогда.

— Могу я помочь чем-нибудь? — девушка многозначительно заглянула за ее плечо на дверь.

— Ты? — с презрением изумилась женщина. — Мертвых здесь нет, и не будет! Уходи!

— Я знакома с целительством, — спокойно ответила Адалина.

— Я же сказала тебе, — уходи! Эстар, пусть возьмет из лавки все что захочет и убирается отсюда!

Муж булочницы также молчаливо кивнул и указал некромантке рукой в сторону коридора. Девушка все еще смотрела на женщину, а перед тем как уйти, добавила:

— Оно — чужое. И оно убьет его, а потом перейдет на всю вашу семью. Я буду здесь до завтрашнего утра. Где меня искать, вы знаете.

Женщина равнодушно проводила чародейку взглядом, но в глазах ее чувствовалось смятение. Она знает! Знает! — шептала булочница себе под нос, а потом зашла в комнату к умирающему и села на маленький деревянный регель, поглаживая отсыревшее покрывало и не в силах посмотреть на бледного, зачумленного сына. Единственного ребенка, которого она смогла родить своему мужу прежде чем поняла, что больше не сможет никогда иметь детей. И вот сейчас, ее сокровище, которое дороже всякого золота, помирает прожив всего лишь недолгую десятилетнюю жизнь... Женщина беззвучно разрыдалась, в немом плаче скривив широко открытый рот и припала головой к бледной руке сына.

Некоторое время спустя, в комнату снова вошел Эстар. Он не смел потревожить покой жены, поэтому просто встал в проходе, скрестив крепкие руки на груди и молча смотрел на топчан. Внутренне он корил себя за то, что не смог уберечь сына и даже теперь, ничего не в силах сделать.

Хотя...

Вдруг эта чародейка и впрямь сможет помочь? Только вот Рушь ни за что не согласится, чтобы некромантка прикасалась к Фирсу. Что ж, тогда, наверное, не стоит ей говорить. Эстар подошел к жене и мягко потрогал руку, обхватившую тонкую талию сына. Женщина вздрогнула и подняла заплаканные глаза.

— Рушь, этой ночью я посижу с ним, — кивнул мужчина, приподнимая жену за плечи.

— Ты сидел уже вчера. Иди, спи, — тихо прошептала женщина.

— Ничего со мной не случится, если не посплю еще одну ночь, — отмахнулся муж. — А вот от тебя толку никакого, того гляди уснешь. И, кроме того, староста заказал у тебя сладкий яблочный пирог, а ты его так и не доделала.

— Если будет припадок, если оно вернется...

— Рушь, я знаю что делать. Не впервые, — твердо ответил мужчина. Жена скривила губы, готовая вот-вот снова заплакать, но Эстар быстро вытолкнул ее из комнаты и велел идти отдыхать.

* * *

Луна обильно поливала серебристым светом разгоряченную за жаркий день землю. Кроны деревьев важно шелестели шикарным пышным нарядом; за околицей Болотного Лога, где-то в лесу протяжно и жалобно выли волки.

Адалина плюхнулась щекой на подставленную руку и протяжно вздохнула, вторя волкам. Перед ней на стойке лежала тарелка с двумя обкусанными левашами с земляничной начинкой и пустая кружка с чайной гущей на дне. Булочница определенно готовила на славу, потому что и старый Нифонт и чародейка уделали пирожные за пару мгновений, запивая травяным чаем с медом. В итоге оба объелись сладким и теперь предавались каждый своим воспоминаниям, сев друг напротив друга.

Адалина вспоминала Академию и Ковен Магов, а также любимую Кармиллу, в которой она не могла усидеть долго, несмотря на все кажущееся великолепие Королевства Магов. По ночам, почти таким же темным, как и здесь, в Амистаде, по городу зажигались миллионы магических светляков, разного цвета. Переливаясь, они заслоняли собой звезды и выстраивались в какие-нибудь необычные силуэты, — то девушка на единороге, то озорной пухленький купидон с луком в руках... Из-за светляков в городе было светло, но не так как днем, а как то романтично, интимно. Молоденькие чародейки и их ухажеры любили прогуливаться под софитами; да что уж там! — даже пожилые маги напропалую флиртовали с очаровательными дамами, сидя на скамеечках в парке. Обстановка была там такая, — добрая, настраивающая на душевность.

Не сказать, что некромантке не нравилось в Амистаде, напротив, в каждом Королевстве была своя изюминка. Амистад был, как бы это сказать, более неразгаданный, непредсказуемый что ли.

А Лейт, он не нравится... — вздохнула Адалина. — Лучшая подруга была счастлива в Кармилле и путешествовать ей совершенно не хотелось. Она даже не пошла в Эрунтейл, к своим сородичам-эльфам. Друидка называется, тоже мне. Ей по душе суета большого магического города, в котором разве что камень не разговаривает, а так, — все пропитано магией.

А еще, в Кармилле по ночам взрываются светящейся водой фонтаны. Они стоят на площади перед башней Ковена Магов и там тоже часто гуляет молодежь. Именно у фонтана, Адалина впервые поцеловалась. Как же его звали? — а, ну да, Каэлон и он был редкой в нашем мире расы, Зверлинг. Он был крупным, неуклюжим и забавным. От Зверя в нем была роскошная черная шевелюра, мускулистое телосложение и громоподобный голос, а от людей все остальное, включая и смазливую мордашку. О, как же он растерялся когда случайно во время поцелуя наступил некромантке на ногу. Адалина тогда прямо таки окосела от боли и запрыгала на одной ноге, вторую под немыслимым углом удерживая в руке. А Каэлон прыгал рядом, вереща на все лады, словно испуганная махоночка. Чародейка тогда забыла про отдавленную ногу и удивленно наблюдала за ухажером, который сам себе аккомпанировал, махая руками, — Адалина невольно улыбнулась, окунувшись в воспоминания. — А ведь Зверлинг был одним из самых талантливых учеников в Высшем Чародействе. В отличие от остальных 'неучей' и 'прохвостов', как других студентов называл Магистр Шилон, Каэлон схватывал все на лету, а лентяи (вроде Ады и Лейт и еще многих других), пользовались этим, списывая у него.

Магического светляка, с его режущим глаза, алым сиянием, некромантка уже давно затушила и теперь залу неровными сполохами освещала одна единственная свеча. На нее-то чародейка и корчмарь смотрели задумчиво, когда в корчму ворвался ошалевшими глазами, тяжело дышавший муж булочницы.

— Быстрее, — пытался отдышаться мужчина. — В-вы... должны нам... помочь! У Фирса приступ! Но... он другой... кто-то есть в нем...

Адалина широко открыла рот, захлопнула, лязгнув зубами и вскочив с места, побежала в ночь вместе с Эстаром.

Чародейка ошибалась. Хотя она и знала целительство, в ситуации с Фирсом оно помочь не могло. У ребенка не было никаких ран, в мальчике жило оно. Чумеющий больной уже не лежал спокойно, как последние пару дней. Теперь он выгибался дугой, крича с закрытыми глазами. Нет, он не просто кричал, он что-то шипел на чужеродном языке. Адалина попросила Эстара держать ребенка за плечи, а сама наклонилась ближе. Мальчишка резко распахнул опухшие глаза, закрытые черной пеленой и невидяще уставился перед собой.

— Ас-са иш-ш ви-ирс-с ум-ма! — прошипел на незнакомом наречии демон внутри.

— Ну, я тебе покажу сейчас... — злобно процедила некромантка тому, что завладело разумом ребенка и тут же обратилась к мужчине. — Эстар, есть в доме еще хоть кто-нибудь, кто сможет нам помочь?

Мужчина затаил дыхание, уставившись на дергающиеся плечи Фирса, потом поднял голову.

— Если только Рушь, но она спит. И вряд ли будет рада увидеть вас тут.

— Меня не волнует, чему она будет рада! — рявкнула Адалина. — Семь лун прошло как ваш ребенок зачумел, а вы даже не соизволили отправить послание в Ковен Магов в Кармиллу! Демон в нем рвется наружу, понимаете? И сегодня, он обязательно выйдет, убив мальчика, а затем, войдет в тело и разум другого человека! И если бы я помогла вашему сыну еще пару дней назад, то шанс был бы один к двум, что он выживет. Сейчас ставки слишком высоки, я даже не уверена, что смогу...

Эстар понятливо кивнул и кинулся вон из комнаты за подмогой. Некромантка надавила на плечи Фирса и начала про себя читать заклинание Подчинения. Вряд ли, конечно оно захватит разум демона, но быть может, отсрочит его Выход?

Адалине показалось, что Эстара не было более получаса, но наконец и он и Рушь прибежали к мальчику. Булочница заспанными глазами посмотрела на сына и чародейку, но ничего не сказала, только трясущимися руками обхватила подол халата. Видимо, ее муж уже по дороге все ей объяснил и пересказал слова некромантки, потому как на откровенный приказ Адалины принести холодной святой воды, не знавшей полнолуния и стебли ситника, женщина рванула прочь из комнаты.

— А... где я ситник ночью достану? — закусив дрожащую нижнюю губу, спросила она.

— Твои проблемы! — рявкнула чародейка, сама того не заметив, перейдя на ты. Булочница кивнула и убежала. Эстар снова перехватил плечи сына, позволив Адалине отвлечься и сосредоточиться. В лесу заново протяжно завыли волки, но девушка их не услышала. Она усердно терла лоб дрожащей рукой и, пытаясь припомнить, что ей преподавали в Академии про Изгнание Демонов, смотрела на мальчика. Того просто скрючивало. В прямом смысле. Пальцы удлинялись, неестественно заворачивались в подобие спирали, изо рта шла пена, мертвенно-серый живот раздувался, словно кто-то пытался вырваться наружу.

— Ас-са иш-ш ви-ирс-с ум-ма!

— Проваливай из ребенка! — в бессилии крикнула чародейка в ответ на немигающий взгляд, устремленный на нее.

Неожиданно мальчик затих: плечи перестали нервно подрагивать, глаза закрылись, рука безвольной плетью повисла у края топчана. Эстар удивленно расслабил хватку, поглядывая то на затихшего Фирса, то на некромантку.

— Он что... он того, да? — испуганно спросил он.

— Не з-знаю... — отмахнулась девушка и подошла поближе к кровати.

З рачки мальчика нервно подрагивали под веком. В комнату забежала запыхавшаяся Рушь с какой-то пышнотелой женщиной.

Вот она-то и могла бы быть булочницей, — не к месту подумалось Адалине.

Рушь тяжело дышала и смотрела в упор на чародейку, в руках она сжимала вырванную с корнем связку ситника и бадейку с водой. Толстуха рядом смотрела на умирающего мальчика с презрением, как и на некромантку, стоящую рядом.

Адалина принюхалась и наклонилась ближе, волосы упали на лицо, но она, казалось, даже этого не заметила. От мальчика странно пахло. Чем-то знакомым. Сера!

— Эстар, держи его!!! — заорала девушка, резко отпрянув от топчана. В этот же миг мальчик открыл глаза и заорал диким, утробным голосом чужеродной твари. Этот вой был похож на рев штормового ветра или смерча поглощающего в себя все сущее.

Мужчина вцепился в сына, но удержать его уже почти не мог. Теперь мышцами десятилетнего ребенка управлял демон. Живот мальчика снова стал вытягиваться, казалось еще чуть-чуть и прорвется оттуда оно.

Чародейка схватила у Рушь бадейку со святой водой и вылила все на ребенка. Демон завыл от боли. От тела Фирса пошел дым.

То, что произошло в следующий момент, не ожидал никто из присутствующих. У пышнотелой тетки неожиданно мелькнул в руках остро заточенный нож, и она бросилась к топчану, замахнувшись для удара. Она целилась в живот ребенка, пытаясь таким образом убить демона. Руку ей перехватила Рушь. Крепко схватив толстуху за запястье, она с яростью посмотрела ей в глаза и прошипела:

— Рискнешь, и я тебя сама им прирежу, как скотину!

Женщина безумными глазами посмотрела на булочницу, но нож убрала и быстрым шагом вышла вон из комнаты.

Адалине тем временем было не до всего этого. Она подобрала брошенный Рушь ситник с пола и начала хлестать мальчика по телу, оставляя неглубокие царапины. Под нос чародейка нараспев произносила заклинание:

Боль остудит вода,

Ночь закроет глаза.

Путь укажет звезда,

Возвращайся назад.

Мальчик еще долго брыкался, Эстар практически уже навалился на него всем телом, Рушь помогала ему, удерживая сына за ноги, а Адалина без конца читала заклинание. Казалось, это никогда не закончится, но с каждым разом мальчик все больше успокаивался и успокаивался...

Когда за окном загорланили первые петухи, трое уставших и бледных взрослых, без сил свалились рядом с топчаном.

В окно игриво заглянуло солнышко, скользнуло лучами по лицу зарумянившегося мальчика. Ребенок поморщился, и отвернулся, но солнце упрямо щекотало нос. Чихнув, Фирс открыл нормальные, человеческие глаза и окинул взглядом потолок. Потом не без труда приподнялся и ахнул от вида царапин по всему телу. Рядом лежали его отец и мать и громко сопели. Больше в комнате никого не было.

Странно, а ему показалось, что сквозь длительный сон, он слышал чей-то девчоночий голос...

* * *

Адалина пришла под утро. Так и не успев отдохнуть, девушка сама себе налила квас из жбана и устало села на стул. Корчмарь еще спал, но предусмотрительно оставил входную дверь незапертой. Видимо в своей деревне ему было не о чем беспокоиться.

Некромантка продолжительно зевнула, сладко почмокала губами и прилегла головой на стойку. Что ж, мальчика удалось вытащить с того света и чародейка определенно гордилась этим. Хотя там, у топчана зачумленного ребенка, она вдруг осознала, что совершенно не помнит последовательность действий по Изгнанию Демона. Работа с ребенком лишь осложняла это; его душу темным силам гораздо проще подчинить себе. Поэтому к своему стыду, девушке пришлось действовать наобум. Но что Адалина определенно любила в чародействе, так это то, что если очень сильно захотеть чего-либо, Сила сама придет на Зов и все сделает как надо. Ведь таким же 'методом тыка' и другие известные Магистры открывали новые заклинания, а потом на основе этого составляли целые справочники и энциклопедии. Так что у некромантки тоже был весьма реальный шанс занести свое имя в историю чародейства, написав какое-нибудь пособие. Хотя, лучше бы, конечно, если бы в самые ответственные моменты, заклинания она все же вспоминала. Не всегда же будет так откровенно везти! Все-таки семь лун пролежать с демоном внутри себя, это вам не шутки. Семь лун считаются самым крайним сроком.

— Давно пришла, луковка? — отвлек ее от размышлений голос старого корчмаря. Адалина подняла голову и улыбнулась растрепанному старику.

— Буквально 'с петухами'.

— Как дела у мальчика? — с легким волнением спросил Нифонт.

— Он в порядке, — почесала бровь девушка и снова зевнула. — Я доела вчерашние леваши, если вы не против. Корчмарь безразлично махнул, дескать, ничего страшного.

Чародейка подняла с пола мешок, порылась в нем и протянула хозяину несколько медных монет.

— Вот, чудачка! — отпрянул мужчина. — Угостил ее квасом, а она ни за что деньги сует! Леваши и те на свои кровные покупала, да еще и меня угостила!

Девушка пожала плечами, но деньги всучивать перестала. Корчмарь встал за стойку, вытягивая откуда-то снизу еще один кубок и наполняя его квасом. Пригубил, сморщился от кислинки и, поставив чарку на столешницу, бодро потянулся.

— Не знаете случайно, работы для чародейки здесь поблизости нету? Ну, там, мертвецы нигде не встают, прочая нежить не беспокоит? — поинтересовалась некромантка.

— Да что ты, у нас тут все тихо-мирно, как на погосте, — покачал головой корчмарь, вынудив девушку поморщиться.

— Не стоит кидаться такими сравнениями, — предупредила Адалина, тяжело вздохнув. — Хорошая деревня у вас, спокойная, умиротворенная...

Старик согласно закивал. Чародейка пристально посмотрела на него.

— Только вот откуда ребенок булочницы подхватил такую напасть?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивился мужчина. — Ты здесь чародейка, это у тебя и нужно поинтересоваться. Мы люди простые и знанием чудодейским обделенные.

— Что правда, то правда, — кивнула девушка. Простолюдины ей многого сказать по этому поводу не смогут... По крайней мере, старый Нифонт уж точно. Спрашивать надо у Рушь и ее мужа. Хотя, вспоминая, что рассказывал в Академии Магистр Шилон на уроках по демонологии, вряд ли и сами родители Фирса могли понять, откуда невинный мальчик заразился. Да и вообще сам процесс заражения точно неизвестен даже чародеям; кто-то говорил, что демон попадает в человека через греховные мысли (домысел, который дали на этот счет монахи), кто-то предполагал, что человек заражается, если согласится продать душу демону за какое-то благо (магическая наука не подтверждает и не отрицает этого). Была и еще одна гипотеза, третья, которую чародеи считали более близкой к верному пути. Ее-то истинность некромантке и стоило проверить, пообщавшись с мальчишкой.

— Постой, кажется, я слышал, что монашеский орден ищет какого-нибудь чародея, — неожиданно вскинул палец корчмарь.

— Это тот, что южнее от Болотного Лога? — вскинула бровь девушка.

— Ага, тот самый.

— А зачем монахам чародеи? Они же презирают магию.

— А мне почем знать? Передаю, что слышал. Мужики вот только пару дней назад сидели за чарками пива и обсуждали это.

— Тогда пойду в этот орден, — сама себе кивнула чародейка, хотя и не верила, что монахи встретят ее дружелюбно. — Далеко до него?

— Да футов триста будет, — пожал плечами Нифонт.

Адалина поднялась со стула, как раз в тот момент, когда входная дверь трактира открылась, впуская солнечные лучи в полумрак корчмы, и на порог ступили трое человек. Рушь крепко сжимала маленькую ладонь сына, Эстар приобнял за плечи жену, пропуская ее внутрь.

— Фирс, рада тебя видеть в бодром расположении духа! — улыбнулась чародейка мальчику. Малец посмотрел голубыми глазенками на маму с папой и взяв что-то из рук Рушь, подошел к девушке. Адалина приняла с его рук маленький кожаный кошель и удивленно посмотрела на родителей ребенка. Те ответили ей улыбкой, впрочем, девушка и не собиралась сопротивляться. За любую работу положена плата.

— Фирс, можно задать тебе один вопрос? — спросила Адалина, присев на корточки и приобняв мальчика за талию. Ребенок с готовностью кивнул и улыбнулся. — Перед тем, как заболеть, ты не замечал ничего подозрительного?

— Нет, госпожа чародейка, — пожал плечами мальчик. Девушка раздосадовано вздохнула. — А можно считать подозрительным пупырчатого человека с такими же яркими глазами, как и ваши? — неожиданно добавил ребенок. Его родители удивленно переглянулись. Адалина вздрогнула, но виду не выказала.

— Человек? Можешь описать его? — навострилась некромантка.

— Ну-у, он был невысокий ростом, лысый, но на голове у него была маленькая скуфейка, наподобие тех, что носят монахи, но на нем она сидела как-то...

— Как будто бы он не понимал для чего она нужна и как ее носить? — дополнила чародейка

— Именно. А еще у него по всему телу были такие отвратительные борозды и пупырышки. Фу! — мальчик поморщился так, словно проглотил дольку лимона.

— А что ты говорил про глаза?

— Ну, они были желто-зеленые с вертикальным зрачком. Большие и круглые.

Некромантка опустила голову.

— Ты разговаривал с ним, он тебе что-нибудь предлагал у него взять?

— Он только спросил, хочу ли я быть большим и сильным, чтобы соседские мальчики меня больше не обижали. Я сказал, что хочу. Тогда этот мужчина улыбнулся и похлопал меня по плечу. Потом он тут же ушел.

— Ты хороший мальчик, Фирс, но прошу тебя, больше никогда не разговаривай с незнакомыми людьми и не принимай сомнительные подарки.

Когда Эстар с сыном ушли из корчмы, Рушь подошла к юной чародейке и заглянув в глаза, честно поблагодарила за помощь. Также она извинилась за вчерашнюю злость, которую выплеснула на нее, оправдав это переживаниями за сына. Естественно Адалина не стала таить на нее злость. Чего уж там говорить, в Амистаде очень настороженно относятся к магии и соседское Королевство, прямо скажем, недолюбливают. Хотя, вроде бы, напрашивается вопрос 'А почему?', ведь стоит даже нищему послать весточку в Ковен Магов, если вдруг он сильно занедужит, как из Кармиллы через пару дней прибудет квалифицированный чародей-целитель и поможет, причем абсолютно бесплатно.

Наверное, это все-таки удел простого народа, — бояться всего того, чего не можешь объяснить...

* * *

...И снова под ногами послушно стелется дорога; игриво, словно озорной котенок, она виляет из стороны в сторону, оббегает деревья, ложки и ухабы. Проселок, ведущий к Монастырю, был настолько умиротворенный и спокойный, что чародейка даже зевнула с досады. Так и уснуть на ходу недолго.

Адалина с сожалением взглянула на толстый, надежный дуб, у корневища которого так и хотелось сладко прикорнуть, но останавливаться не стала, каким то шестым чувством, настороженно воспринимая идеальную тишь леса. Позади, бойко перебирая лапами, бежал верный, хоть и дохлый ворг. За ночную охоту он видимо успел хорошо полакомиться живой едой, потому как сейчас вполне сходил за здравствующего волка. Местами даже шерсть залоснилась. Баргест широко открыл пасть, свесив язык, и зорко глядел по сторонам, охраняя хозяйку. Адалина улыбнулась. Ворга она оживила совсем недавно, буквально пару недель назад, когда по недоразумению на нее напала его стая. Что заставило их взбеситься, не понятно. Но как только чародейка призвала Силу и подбила вожака Щупальцами, стая поняла, с кем связалась. Магию ворги чувствуют отлично (не считая того случая). Адалина подошла к бьющейся в агонии твари и провела рукой по жесткой, слипшейся от крови серой шкурке. Ворг никак не среагировал, также и лежал с открытыми глазами и высунутым языком и тяжело дышал. Девушке вдруг стало жалко его. Она приложила руку к его сердцу и замерла. Ждала, когда испустит последнее дыхание. Только в том случае если его воскресить, он будет ей подчиняться и не убежит от создательницы. Мерный стук постепенно затихал. Ворг так и умер с открытыми серебристыми глазами, смотря куда-то в сторону. Некромантка закопалась поглубже в мягкий грудной мех правой рукой и надавила, прикрыв глаза. От руки повеяло теплом и мягким алым сиянием, которое, впрочем, тут же терялось в роскошной шубе зверя. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом сердце резко дернулось и снова застыло. Оно больше не будет биться...

Отныне, жизненным источником для, уже, баргеста, являлся донор, — некромантка Адалина, которая отдавала ничтожную толику своей Силы и Энергии на сохранение жизни в теле Слуги.

Почему она это сделала? Почему воскресила ворга? Да нет, вовсе не из-за жалости к зверю! Просто она всегда мечтала иметь рядом с собой друга. Мертвого друга, как бы жутко это не звучало. Мертвый друг не предаст...

Лейт тоже не предавала Адалину, но друидка сейчас была очень далеко, а друг нужен был рядом. А еще чародейка жутко завидовала эльфийке из-за того, что та могла призывать для себя фамилиара. Обычно у нее это была здоровенная крыса. Вся разница между Слугой и фамилиаром в том, что если убивают Слугу, его Хозяйка от этого ничуть не пострадает. Сила и Энергия просто вновь увеличится из-за того, что ее некому будет отдавать. А вот если убьют фамилиара, тогда его Хозяйка потеряет и часть Силы и часть Энергии до тех пор, пока не восстановится. Кроме того, для последнего союза, это еще и весьма болезненно. Так что неизвестно еще кому больше повезло.

Неожиданно размышления чародейки прервал резкий порывистый ветер и грохот, прокатившийся по лесу. Баргест вскинулся, захлопнул пасть и замер, напряженно вслушиваясь. Почти то же самое проделала и его хозяйка. Ох, не спроста здесь было такое умиротворение. Чародейская интуиция всегда ощущала явные подвохи.

Адалина огляделась. Ничего в лесу не изменилось, если не считать, что замолкли крикливые пичуги. Девушка подозвала баргеста и осторожно пошла дальше, исподлобья поглядывая на происходящее вокруг. Толстый трехсотлетний дуб настойчиво шелестел листьями, преграждая дорогу чародейки. Девушка с сомнением посмотрела на то, как его корни грузно вязли в протоптанной множеством ног, земле и принужденно зевнула. Глаза слипались. Адалина подошла к дереву и приложила руку к теплому стволу дерева, который казался ей едва ли не мягче пуховой подушки. Позади недовольно заворочался ворг, издавая гортанный рык. Хозяйка удивленно и несколько рассеянно посмотрела на него, пожала плечами и двинулась дальше, обходя дерево и вновь выходя на дорогу.

Едва они прошли футов двадцать, как вновь уткнулись носом в дуб, росший прямо посреди проселка.

— Кажется, я тебя уже видела раньше... Дважды, — скептически хмыкнула некромантка себе под нос, потирая подбородок и поглядывая на дерево. На всякий случай она даже обернулась назад, но дорога там была свободна, словно и не преграждал ее никогда старый дуб.

Звучно лязгнули клыки, резкий скулеж заставил девушку вздрогнуть и посмотреть вперед. Едва она это сделала, как тяжелые и толстые ветви дуба, росшего перед ней, резко метнулись вперед, обхватывая тонкий девичий стан. Заскрипел ствол, дерево дернулось в размахивающемся жесте и чародейку отбросило в сторону. Послышался хитрый протяжный смех, отражавшийся эхом от лесной гряды.

Адалина больно приложилась об землю, но сознание сохранила. Потирая ушибленный бок, она села на корточки и вытянула руки в сторону обидчика. Дерево застыло неподвижной статуей, словно и не бушевало мгновение назад.

— Вр-решь — не проймешь... — прошипела чародейка и из рук вырвалось резкое алое сияние, маленьким вихрем метнувшееся к дубу.

Дерево быстро и аккуратно приподняло свои корни, словно леди пышные юбки, и отшагнуло в сторону, пропуская вихрь мимо. У некромантки брови неконтролируемо поползли вверх. Это что еще за чудо такое?!

Адалина снова выпустила из рук маленький коловорот, но уже гораздо большего захвата. Дерево тяжело заскрипело, не успев отшагнуть в сторону и принимая на ствол удар магии.

— У, бесовка! — простонало откуда изнутри ствола. Чародейка поднялась на ноги и криво ухмыльнулась.

Корневища зашевелились, словно змеи, дерево раскрыло толстый слой коры, выпуская из себя Грозу и Хозяина лесов. Адалина изумленно опускала взгляд все ниже и ниже, пока не наткнулась на маленького безобразника, ростом едва достигающего ей колени.

— Ну, чего уставилась, бесовское отродье? — огрызнулся Леший, разминая кости рук и ног в предстоящей битве. — Будем драться не на жизнь, а на смерть?

— С тобой что ли? — хмыкнула чародейка, улыбаясь.

— А что, я тебя чем-то не устраиваю? Думаешь, не справлюсь? — хитро сощурил правый глаз Леший. Он, кстати, был похож на очень маленькую деревянную игрушку в виде старичка с рыжей бородкой: кожа, словно кора дерева, маленький нос с листиком на кончике, тусклые глазки. Вместо одежды на нем было целое убранство из листьев, а на голове ареола из цветков.

— Просто я не вижу повода с тобой драться, — пожала плечами Адалина. К тому же, неизвестно кто из нас выйдет победителем... — подумала она про себя. В любом случае, из леса она вряд ли уйдет живой.

Баргест поднялся на лапы и подошел к хозяйке, пристально разглядывая лесовика.

— Развелось вас, магов, словно чертей, — буркнул Леший. — Вам здесь медом намазано что ли? Штабелями претесь через мой лес!

— Да? А кто еще проходил? — вскинула бровь девушка.

— А я почто знаю? С седмицу назад проходили тут тоже одни такие — магией от них фонит на весь лес. От тебя оно послабее будет, в носу не так свербит острым, — лесовик обиженно потер корявый нос и вздохнул. — Только вот те, бесы, со мной что-то сделали, у меня в глазах помутнело и я без сознания целый день провалялся после их ухода.

— Ты их видел? — напряглась некромантка.

— Нет. Едва они зашли в лес, как бросили за собой какой-то черный порошок. Ну, я как раз рядом стоял в виде дуба, вот и нанюхался чуток, а потом сразу в омут упал. Ничего больше не помню. Решил я после того подготовиться, защищать свой лес буду! Так что, сражаться будем или сразу сдаешься?

— Я думаю, нам не стоит этого делать, — осторожно отошла девушка назад. — Я-то ведь просто мимо через твой лес прохожу и зла не замышляю. Позволь мне ступать дальше, мой путь идет к Монастырю.

— Тебя туда никто не возьмет, порченную, — хохотнул Леший.

— На себя посмотри, — обиделась чародейка. — А туда я иду, не чтобы войти в их ряды, а устроиться на работу!

— Это ж, какая такая работа? — хитро сощурился лесовик.

— Не знаю пока. Вот приду, там и узнаю.

Леший для виду сердито посопел, спрятав подбородок в кулак, потом взглянул на чародейку исподлобья и важно кивнул:

— Так уж и быть, ступай куда надобно, токмо учти, цветочек растопчешь, али веточку какую погнешь, — отвечать будешь головой своей бесовской! — пригрозил старичок пальцем.

— Обязательно, — согласно кивнула Адалина и, успокаивающе потрепав ворга, пошла вперед. Пройдя несколько шагов, она обернулась, помахала лесовику, провожающему ее взглядом, и крикнула. — Лес у тебя хороший, дедушка!

Леший перекрестился и сплюнул через левое плечо, дескать, боже упаси быть твоим дедушкой, а потом гордо вздернул подбородок и кивнул. Когда Адалина вновь обернулась назад, лесовика уже и след пропал. Зато впереди, за кронами деревьев, в полуденном солнце виднелся пик монастырского капища.

* * *

Отшельники выбрали отличное место для своего Монастыря: окруженная лесами, большая территория с протекающим озерцом и бьющим из-под земли родником, давала монахам все необходимое для жизнедеятельности. Чуть в стороне расстилались небольшие пшеничные поля, старая ветряная мельница неспешно ворочалась махами-крыльями, натужено скрипя и надрываясь.

Анклав Монастыря вмещал в себя пять корпусов: скиты для послушников, само капище, в котором собирались на заутреннюю монахи, трапезная, лазарет и амбары. По протоптанным дорожкам неспешно вышагивали в своих бежево-золотистых рясах и с клобуком на стриженых головах, монахи, спрятав руки крест-накрест в широкие рукава.

— Эээ... Простите?.. Позвольте, спросить?.. Вы меня слышите?..

Адалина безуспешно пыталась призвать к разговору хотя бы одного послушника, но те только вяло вскидывали глаза на нее, и тут же, подобно приведениям, уплывали дальше, путаясь ногами в подоле.

Решив, что ее просто-напросто игнорируют, чародейка науськала баргеста разогнать обстановку. Монахи с оханьем и визгом разбегались в стороны, когда на них с игривым рыком и виляющим обрубком хвоста, бросился здоровущий ворг. Он шутливо тянул послушников за длинные рясы, опрокидывая тех на землю, пытался облизать ошарашенные лица, искренне недоумевая, почему ему обидно тычут крестами и орут в морду. Рядом со смеху покатывалась некромантка. Наконец на ее проделку обратили внимание, как и на нее саму. Да не просто какой-то рядовой монах, а сам Регент Монастыря!

— Вы что себе позволяете, ренегатка? Что это за инсинуации такие?! — послышался чей-то суровый голос в стороне. Адалина обернулась и столкнулась лицом к лицу с высоким и тощим мужчиной в тяжелой темно-золотой рясе. Его лицо было искажено негодованием и суровостью, брови сдвинуты на переносице, губы искривлены вниз.

По первым его словам, чародейка сразу сообразила, откуда деревенский парень Руфус набрался 'умных' слов. Видимо, когда-то умудрился послушать молитвенные изречения самого Регента. Впрочем, ничего удивительного, — деревня-то рядом.

— Это не инсинуации, просто мне никто не отвечал, вот я и решила привлечь внимание подобным образом. Не самым лучшим, согласна с вами.

— Зачем вы пожаловали к нам?

Адалина обернулась на всхлипы послушника, который с ужасом на лице смотрел, как слюни ворга стекают на его рясу и, сжалившись, подозвала баргеста к себе.

— Мне сообщили, что у вас есть работа для чародея.

Регент вскинул бровь, по-прежнему не расслабляя переносицу, вследствие чего его лицо получилось довольно забавным. Адалина не удержалась и прыснула со смеху.

— Что смешного, юная леди? — сурово спросил мужчина, вперив в нее ястребиный взгляд. Только сейчас чародейка сообразила, кого он ей напоминает. А то как же, ястреба! Такой же нос, в котором больше видно черные ноздри, чем саму переносицу, глаза зоркие, с тяжелым взглядом, высматривающие дичь.

Девушка огляделась. Монахи окружили их плотным, но широким кольцом, наблюдая за происходящим. Теперь их лица выглядели куда более осмысленными. Все-таки баргест прекрасно разогнал тоску.

— Кхм, простите, ничего смешного нет, — покорно опустила голову девушка.

— Дело в том, что чародея мы уже вызвали, и он должен прибыть к нам со дня на день, — неохотно пояснил Регент.

— Но его еще нет...

— Что-то вы сомнительного 'качества' чародейка, — тут же, словно парируя, процедил мужчина.

— С чего вы так решили? — до глубины души оскорбилась некромантка. — У меня есть академическое удостоверение, гласящее о том, что я являюсь чародейкой-некроманткой третьей ступени и состою в Ковене Магов. Вам этого мало?

— Нам сообщили, что к нам прибудет чародей второй ступени.

— Должно быть, вас обманули. Второсортники не занимаются делами Амистада, — пожала плечами девушка. И это было правдой. Для мелкой помощи в Амистаде орудовали только третьесортники. Чародеи второй ступени занимались делами своего Королевства. Ну а Высшие маги были либо Магистрами в кармилльской Академии, либо сидели в Трибунале, либо в Ковене.

— И все-таки, я думаю, мы подождем, — нахмурился мужчина и пошел прочь.

— А если он не придет? — спросила Адалина. В чем я не сомневаюсь, — добавила про себя.

Регент замер и вопросительно обернулся.

— Я могу подождать здесь сутки, и если он не придет, взяться за работу?

Мужчина опустил голову, вздохнул и кивнул головой.

— Микаэль?

Из толпы вышел маленький плотненький парень в монашеской рясе и клобуке на стриженную голову, и испуганно посмотрел на Регента.

— Да, мой господин?

— Проследи, чтобы госпожа чародейка не была обделена в необходимых вещах и не натворила глупостей.

Микаэль обреченно сглотнул, так, что кадык дернулся. Подняв голову, он встретился взглядом с ехидными глазами некромантки и понял, что попал. В самом плохом смысле этого слова. Как говорится, вот тебе цветочки, а ягодки будут потом. Взгляд девушки обещал именно это.

— Хар-хар... хорошо, господин.

Адалина безмолвно, но от этого не менее ехидно передразнила монаха с его 'хар-хар', из-за чего парень сморщился, как высохший картофель и покраснел. Регент повелительно опустил руку, призывая монахов вернуться к своим делам и чинно вышагивая, ушел в сторону капища.

Микаэль потер голову поверх клобука и понуро посмотрел на девушку. Та в ответ многозначительно улыбнулась, из-за чего молодой монах совсем растерялся.

— Ну, что будем смотреть? — проявила живейший интерес Адалина.

— Скит, в котором ты проведешь ночь, — хмуро пробурчал парень.

— Нет, так неинтересно. Давай ты меня проведешь по анклаву Монастыря и расскажешь обо всем. Заодно и ознакомишь с вашей проблемой!

— Наша проблема — это ты, — тихо процедил себе под нос Микаэль и в самых расстроенных чувствах поплелся по дорожке. Ну, чем он опять не угодил Регенту? За что его обязали нянчиться с этой ненормальной?

— У тебя грустное лицо. Развеселить? — щелкнула пальцами перед носом Адалина.

— Не надо, — вздрогнул парень. — Я в порядке.

— Ну, тогда рассказывай, давай, чего у вас приключилось, — девушка поймала темп монаха и зашагала в ногу.

— Не сомневаюсь, что Регент сам тебя осведомит об этом.

В корпус скита они пришли, когда на землю опустились первые сумерки. Несчастный монах, в жизни не вышагивавший столько футов дороги, сейчас еле живой волочил ноги от усталости. Адалина не в пример, наоборот, была бодра как никогда. Даже сон невесть куда улетучился. Она-то была привыкшая к дальним переходам и для нее, несколько раз обойти территорию анклава и прогуляться по лесу, являлось сущим пустяком.

Скиты представляли собой братские общежития с отдельными кельями и состояли из хороших, отдельных изб, с переходами, выходами во все стороны, с тайниками, чердачками, чуланчиками и жилыми подпольями, связанными между собой под землей.

В таких лабиринтах не сложно и заплутать, — подумала чародейка, стараясь запомнить дорогу. А то бросят ее здесь, чтобы не мешалась и уйдут заниматься своими делами! Хотя, в принципе, не страшно. Поисковый Светлячок быстро выведет ее отсюда.

Микаэль проводил некромантку в отдельную келью, указал на захудалую лежанку, ночной горшок, стоящий в углу и светоч, ярко освещавший все это безобразие.

— Микки, это только у меня такая ужасная комната или вы все спите в таких? — с искренним ужасом, в широко открытых глазах, вопросила девушка.

— Это стандартная келья, — с удовольствием наблюдая за замешательством некромантки, пояснил парень. Хоть чем-то он ей насолил! — И кстати, — обернулся он, уже покидая комнату. — Я тебе не Микки.

Адалина проводила его тоскливым взглядом и снова повернулась. В келье было довольно тепло. Сквозь маленькое окошко, находящееся почти у потолка, серебрила противоположную стену луна. Чародейка отодвинула светоч в глиняной плошке подальше от себя, так как имела привычку раскидывать руки-ноги на все ложе и таким образом, могла случайно устроить пожар в ските. Вряд ли бы Регент одобрил подобное светопреставление...

Кое-как устроившись удобнее на лежанке, девушка вытряхнула из сумки теплое, но тонкое одеяло эльфийской вязки и укрылась им с головой. Вот уж действительно — вещь необходимая в дальних путешествиях!

Из леса донеслось протяжное завывание. Быть может, это ее ворг снова охотится? — с этими мыслями Адалина крепко уснула, потому как сон окончательно разогнал напускную бодрость и сморил разум девушки.

Солнце по-хозяйски, неторопливо и вальяжно, словно какой-нибудь знатный вельможа, выплыло на небосвод, мягко окрашивая крыши скита в бежевый цвет. Загорланил облезлый петух, едва выживший ночью после покушения какого-то здоровенного и дурно воняющего волка. Петух был искренне оскорблен таким бесчестным нападением на свою персону и уже было решил, что петь поутру сегодня точно не будет. Пущай, лучше охраняют. Но природа есть природа, и продрать горло петуху было жизненно необходимо, поэтому он решил отложить месть на потом, а сейчас с удовольствием кукарекал на всю округу, вытягиваясь в рост на тонкой перекладине.

Монахи один за другим отходя ото сна, быстро обрядились в свои рясы и пошли на заутреннюю. Чародейку никто будить не стал, — то ли не осмелились, то ли решили, что на молениях ей делать все равно нечего. Микаэль тоже сразу же отправился в капище, решив, что на сегодняшний день с него сняты все обязанности по пестованию молодой некромантки и ею займется сам Регент.

Адалина открыла глаза, осмысливая место, в которое попала, потом сладко потянулась и встала. Вопреки своим предположениям, дорогу из кельи на улицу она нашла быстро. Умывшись на роднике и напившись ледяной воды, девушка окончательно взбодрилась и направилась туда, где, по ее мнению, она могла найти Регента. Здание капища на сей раз встречало девушку широко открытыми дверьми, а изнутри доносилась мелодичная и спокойная музыка. Адалина потопталась у входа, но внутрь все-таки зашла. Монахи стояли на коленях, сложив руки в каноническом жесте, и повторяли молитвенную песнь Регента, стоявшего перед ними. Девушка облокотилась об стенку и выжидала.

Регент увидел ее, но ничего не сказал. Еще бы, он был занят. Когда заутренняя закончилась, он махнул ей рукой, подзывая к себе, а сам скрылся за маленькой дверью, ведущей в его кабинет. За ним же туда пошли и еще несколько монахов.

Адалина вошла внутрь и огляделась. В кабинете было множество полок с книжками, большой и громоздкий стол и одно единственное кресло, которое занял, конечно же, сам Регент.

— Ты была права, чародей к нам не пришел. Хотя должен был явиться уже пару дней назад, — Адалина кивнула, дескать, я вам сразу говорила. — Ты уверена, что справишься с работой, которую мы хотим тебе поручить? — спросил мужчина, с сомнением поглядывая на девушку.

— Не могу сказать, пока не узнаю, что это за работа такая, — резонно ответила чародейка и пожала плечами.

Регент еще раз окинул девушку задумчивым, оценивающим взглядом и прицыкнул, сожалея о недостатке выбора. Но делать было нечего и он начал рассказ:

— Понимаешь, с седмицу назад или чуть раньше, у нас пропала из, так сказать, реликвария, одна очень важная вещь, — мощи прародителя Монастырей в Амистаде, Нессимона Иливара.

— Останки, что ли? — скептически хмыкнула чародейка, уже потихоньку начиная сомневаться, что ждала именно такой работы.

— Ну... да, но мы предпочитаем говорить — мощи, — пояснил мужчина.

— Может, другой Монастырь запустил ручонки в ваше хранилище? — вскинула бровь девушка.

— Все-таки каждый раз убеждаюсь, общаясь с чародеями, что вы вероотступники, — поморщился Регент и пояснил. — У других Монастырей тоже есть его мощи.

Несчастный Нессимон, — разорвали на 'сувениры', — грустно подумала Адалина про себя.

— Только не говорите, что вы вербуете меня на то, чтобы я бегала по всему Амистаду и искала останки этого вашего прародителя!

— Ты крайне неусидчивая молодая девушка, — подвел окончательный вывод Регент. Как будто бы что-то новое сказал! — У меня намечалось два варианта развития событий: в первом, чародей должен отправиться в Гелинвир, в тамошний Верховный Монастырь и сообщить об этом Главному Регенту, а также попросить часть мощей для нашего Монастыря.

— А какой второй?

— Я не знаю ваши чародейские способности, но, быть может, ты бы могла отыскать вора и узнать, где останки Нессимона?

— В таком случае, мне нужно осмотреть то место, в котором они хранились.

— Это невозможно! Это будет считаться осквернением, если нога ренегатки ступит на пол реликвария! — выкрикнул какой-то морально-неустойчивый послушник. Регент сурово посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Тогда я точно не смогу найти вашего вора. Кроме того, вряд ли я вообще сумею отыскать иголку в стоге сена. Поисковые заклинания не по моим способностям, — вздохнула некромантка. — Давайте, лучше поговорим об оплате. Сколько вы можете предложить мне за эту работу?

— С десяток золотых.

— И все?? — хмыкнула чародейка. — Да я за три-четыре дня шатания по деревням и городам больше заработаю! К тому же, мне нужен конь. Тащиться до Гелинвира пешком это самоубийство.

— Я предлагаю тебе пятнадцать золотых, часть из которых ты потратишь на покупку лошади. Это мое последнее слово, — твердо ответил Регент.

— И еще, хотелось бы уточнить, каким тогда образом я принесу вам часть мощей Иливара, если я считаюсь осквернительницей?

— Я пошлю с вами своего послушника, — неожиданно широко и зловеще улыбнулся мужчина. — Микаэль!

Расслабившийся и замечтавшийся монах испуганно дернулся и был нещадно вытолкнут своими собратьями на шаг вперед.

— Меня, за что?!

— Его, зачем?! — в один голос высказались чародейка и побледневший послушник.

— Он проконтролирует выполнение твоей, скажем так, миссии и понесет мощи в своих руках, — спокойно пояснил Регент. — А теперь, я попрошу всех, кроме этих двоих, покинуть кабинет и заняться своими делами.

Едва монахи, ехидно ухмыляясь неудачи своего собрата, вышли из кабинета, Микаэль подскочил к Регенту и забурчал:

— Господин, ей нельзя доверять! Мало того, что чародейка, так еще и по специализации — некромантка! Нет, ну вы только представьте себе, что она может сделать со мной по дороге! — задыхаясь от возмущения, всплеснул руками парень. Адалина спокойно ожидала, когда будущий спутник выговорится. Разговор она слышала преотлично и лишь язвительно улыбалась на все высказывания в свой адрес.

— Ну что она с тобой может сделать? — безразлично спросил Регент, не поднимая головы и перебирая какие-то бумаги на своем столе.

— А вдруг убьет, а потом воскресит и заставит служить ей?! Вы только посмотрите, какие у нее глаза... — монашек подозрительно обернулся к чародейке. Адалина попыталась принять самый невинный вид, на который была способна. — Сразу видно, — недоброе задумала! — добавил парень, отворачиваясь. Регент уже и сам был готов рассмеяться, но напыщенное высокомерие не позволяло настолько распускаться.

— Может, хватит говорить так, словно меня тут нет? — сложив руки на поясе, спросила девушка.

— Ну, я думаю, вам есть о чем потолковать, — подвел логический вывод мужчина и ободряюще похлопал по плечу монаха. — Микаэль, я тебе доверяю больше всех, а иначе не послал бы тебя с ней.

Послушника, впрочем, это мало утешало. Он считал, что его наоборот, как отход производства, который не жалко терять, отправляют с чародейкой для умерщвления. Ну, чтобы не мешался.

Когда Регент вышел из кабинета, монах и чародейка встретились взглядами и тут же оба отвернулись. Адалина не хотела, чтобы за все время путешествия в Гелинвир, ей мешался какой-то оболтус, от которого, хотя бы на время, хочет избавиться собственный Монастырь. А Микаэль опасался идти с незнакомкой, характер которой, как он считал, был на лицо. Непоколебимая сучность, бог меня простит, — подумал послушник, кидая на некромантку косые взгляды.

— Могла бы тоже возразить! — воскликнул он.

— Знаешь, я тоже не в восторге, что со мной посылают лысого и трусливого монаха, у которого зубы выбивают дробь при разговоре со мной! — фыркнула девушка.

— Много ты понимаешь! Таким, как ты, вообще никто не доверяет! — парировал монах.

— А я и не стремлюсь завоевать чье-то доверие. В этом наше с тобой отличие. Ты — монах, я — чародейка. Вы навязываетесь людям со своим вероисповеданием, пытаетесь втереться им в доверие, втянуть в свои ряды. Мне все равно, кто и что обо мне думает, я никому не доказываю, что я хорошая, а магия — вещь жизненно необходимая каждому. Ясно? — Микаэль после такого назидания захлопнул широко открывшийся рот и, передернув плечами, пошел собирать свои немногочисленные пожитки, состоявшие из... чего? Ладно, найдем что-нибудь, — подумал парень и вышел прочь. Адалине не оставалось ничего, кроме как следовать его примеру — ее мешок с вещами остался в келье.

* * *

Догорал закат. Сиренево-алый солнечный цветок медленно опускался за горизонт, окрашивая небо в нежные пастельные тона. Синяя, прохладная и пряно пахнущая тьма сгущалась. Где-то поблизости фыркал и шипел, неразличимый в густой траве, Шальт. Постоянно подозрительно косясь на баргеста, на монастырском спальнике (выделенном в количестве двух штук), сидел Микаэль. Напротив него, по-шамански скрестив ноги и с аппетитом вгрызаясь в яблоко, расположилась Адалина. На коленях у нее была расстелена мятая тканевая карта, по которой чародейка указательным пальцем выводила какой-то маршрут.

Монашек пододвинулся поближе, поглядывая на ворга, не загрызет ли, сочтя его поползновения за угрозу своей хозяйке, но ворг лишь флегматично подергивал ушами и облизывал блестящий нос.

— Можешь не вытягивать шею, — когда сама разберусь, где мы, объясню и покажу все тебе, — пробурчала девушка себе под нос.

Микаэль расслабился и тоже вытянул из мешка, стоящего перед ним свежий сочный плод. Надкусив, с удовольствием закатил глаза и хотел, было, похвалить монастырские яблочки, но, заметив, что Адалине сейчас не до этого, промолчал. Ему было откровенно скучно, хотя он и устал. Сколько они прошли? Много, судя по тому, что шли целый день и сделали за это время всего пару перерывов. Этой девчонке будто и не было знакомо понятие усталости и голода! Чесала себе спокойно и даже не торопилась делать остановки, пока послушник сам не попросил. Вся его дорога все время составляла путь от скита и до капища, потом до трапезной, маленькая прогулка по анклаву, а потом снова в кельи. Вот и все.

У парня слипались глаза, но непривыкший ночевать на свежем воздухе, он не торопился засыпать, не удостоверившись в своей безопасности. Лес все-таки, волки, медведи... да еще и дохлятина эта страшная — глаза-то диавольские, что не говори. И пускай эта тварь нажралась дичи (за всю дорогу ворг несколько раз убегал в лес, а когда возвращался, морда была в крови) и налезла мясом и шкурой, в глазницах полыхает чужой огонь. Мертвые глаза.

Микаэль поежился и поглуше закутался в рясу, совершенно негодную для путешествий. Сегодня, как назло стало прохладно. Погода обещала дождь.

— Кто охранять стоянку будет? — наконец спросил парень, взглянув на чародейку.

— Никто, — не поднимая глаз, ответила Адалина.

— А вдруг... — начал, было, монах, но девушка его перебила.

— Смотри! — Микаэль пододвинулся еще ближе и склонился над картой, разглядывая ту область, в которую тыкала тонким пальчиком некромантка. — Мы вышли отсюда. Вот твой Монастырь. Далее, свернули здесь и прошли мимо старганской деревни... Потом перешли вот этот мост и почти миновали этот лес. Завтра, к обеду придем в Верестоки. Там переночуем, купим лошадей и двинемся дальше, — Адалина повела ногтем по тонкой путевой нити на запад. — Вероятно, к вечеру доберемся и до леса. За ним уже пойдет густонаселенная область — города и деревни.

— Как он называется? — изогнул шею парень, пытаясь прочитать название на карте.

— Поганый Лес, — хмыкнула девушка.

— И мы что, будем в нем ночевать?! — округлил глаза монах.

— Ну а что тут такого? — спокойно ответила Адалина, откладывая карту в сторону.

— Я слышал про него много чего плохого, — вжал голову в плечи Микаэль.

Некромантка фыркнула и махнула рукой, мол, домыслы все это, а в случае чего, с тобой чародейка. Только вот парня все это мало успокаивало. Нет, он был не из трусливых, он просто опасался и считал это нормальным для человека, который хочет выжить в этом мире.

Адалина аккуратно сложила карту вчетверо и засунула в мешок, потом подбросила в костер немного хвороста и начала готовиться ко сну. Расстелила спальник, который ей любезно предоставил Монастырь, вытащила из своих вещей эльфийское одеяло и, примяв траву под своим ложем, спокойно легла. Монах недоуменно таращился на нее. И это все? Ей что, плевать, что на них могут ночью напасть дикие звери или бандиты — уж неизвестно, что из этого хуже. Быть может, ее порченная кровь и не нужна никому, но он-то, монах! Носитель божьего слова! Чистый и невинный человек! Ну, уж нет!

— Адалина? — шепотом, но настойчиво позвал парень. — Адалина!

— Ну, чего? — недовольно спросила девушка, по макушку прячась под одеяло.

— Мне посторожить?

— Сторожи, коли хочется, — буркнула чародейка. Монах устало начал подниматься со своего спальника. — Только я уже окружила лагерь Защитным Щитом от любого внешнего воздействия. Сюда даже птица не залетит! — добавила она. Микаэль раздосадовано, оттого, что она не предупредила его раньше, бухнулся обратно в спальник, но, тем не менее, успокоился.

— Адалина? — позвал он чародейку через некоторое время еще раз.

— Чего опять?! — процедила она.

— А если я по-маленькому захочу, ну, ты понимаешь, о чем я?

— Потерпишь, не маленький! Если разрушишь Щит, мы будем открыты.

Микаэль вздохнул и улегся в спальник, разглядывая звезды сквозь ветви деревьев. Ох, не любил он путешествовать и никогда не хотел этого. Не так это на самом деле замечательно, как пишут в книжках. Все гораздо хуже: еда, приготовленная в неподходящих условиях, совершенно разнилась по качеству с густым и жирным варевом монастырской похлебки; прохудившаяся лежанка, но в защищенной келье, казалась, едва ли не королевской периной, по сравнению с теплым спальником, разложенным на голой земле.

Монах искренне пожелал себе быстрого пути туда и обратно и с этими мыслями закрыл глаза.

Посреди ночи он проснулся оттого, что почему-то затекли ноги, а еще сильно хотелось по нужде. Микаэль шевельнул конечностями, но услышал тихое утробное рычание баргеста, улегшегося прямо на его ногах. Дергаться снова парень побоялся и решил терпеть до утра.

* * *

Перед глазами в немыслимой круговерти мелькали какие-то тени. Они кружились в настойчивом хороводе, пытаясь сбить с толку, что-то шипели, загоняя Адалину в центр. Девушка чувствовала, что ей становится тяжело дышать, что на грудь давит какая-то невидимая тяжесть. Она волчком вертелась в кольце, пытаясь выбраться из него, но это казалось таким же невозможным, как, например, спрыгнуть с галопирующей лошади.

— К-кто вы? — пыталась разглядеть чародейка хоть одно лицо в хороводе.

— Воз-звращ-щайс-ся, Адали-ина! — шипела круговерть. — Воз-звращ-щайс-ся, пока ес-сть ш-шанс-с...

Кольцо постепенно сжималось, воздуха в легких не хватало. Девушка упала на колени и надрывно закашляла, держась за горло. Темнота накрывала ее с головой...

* * *

Проснувшись, некромантка первым делом увидела орехового цвета глаза, пялившиеся в упор на нее, а затем картинка стала четче и девушка улицезрела монаха, склонившегося в интимной близости над ней и обеспокоено разглядывая ее.

— Хочешь поцеловать — мог бы попросить еще вчера, — буркнула девушка севшим после сна голосом. Микаэль тут же отпрянул прочь и с ужасом затряс головой:

— Ты что! Ты не то подумала! Да как такое вообще могло придти тебе в голову?! Я же... я монах! Нам не положено!!!

— Да ладно тебе, я же пошутила, — девушка поднялась в спальнике и схватилась за голову, болезненно поморщившись. — Голова болит, как будто меня всю ночь били по ней...

— Тебе сон плохой приснился? Ты под утро начала метаться и что-то говорить. Вот я и решил посмотреть, что с тобой такое, — оправдался парень, сворачивая спальник и аккуратно складывая его в свой мешок.

— Может быть, — Адалина осмотрела лагерь и Щит. Удостоверившись, что ночью к ним никто не ломился, и заклинание все еще действует, она деактивировала его.

— Скажи своему баргесту, или как ты его там называешь, чтобы он ко мне больше не приближался! Я ночью проснулся, а этот смердящий бес лежал в моих ногах, и уходить отказывался. Чуть не загрыз, зар-раза! — пожаловался монах. Чародейка хмыкнула и начала раскладывать на салфетку кое-какую провизию, которой путников снабдил Монастырь.

Погода была хмарная: небо затянуло грозовыми тучами, солнце не светило, мир вокруг казался серым, блеклым и скучным. Хотя дождя и не было, но трава отсырела, а в воздухе пахло озоном. Несмотря на это стояла духота. Адалина вытерла со лба бисеринки пота и посмотрела на небо. До Верестоков они доберутся самое меньшее, часов через пять, а, судя по всему, дождь пойдет совсем скоро.

— Эй, Микки, пошевеливайся! — крикнула она в сторону и зашагала по направлению к дороге.

— Я тебе не Микки, — привычно огрызнулся монах и последовал за девушкой.

Несколько раз, пока они шли по тракту, им попадались конные путники, которые с некоторым удивлением провожали взглядом монаха в рясе, девушку в рубахе и мужских штанах и бегущего за ними с высунутым языком ручного ворга. И впрямь не каждый день удается увидеть такое!

Дождь пошел уже на подходе к Верестокам. Он плавно перешел в грозу и ливень, заставляя путников вымокнуть до нитки и продрогнуть до костей. Яркий жутковатый свет ветвистых молний расколол небо на части. Из-за промозглой сырости зубы Адалины сами собой принялись выбивать музыкальную барабанную дробь. Ее простенькая летняя рубаха была насквозь промокшей, из-за этого ткань повисла тяжелым грузом на девушке, весьма волнительно подчеркнув округлости тела. Монах же больше всего походил на грязного, беспризорного кота. Его ряса приобрела темный цвет, а клобук съехал набок.

Уже равнодушно шлепая по лужам, они дошли до деревни и принялись искать ближайшую корчму. В завесе ливня это было не так-то легко. Перехватив какого-то мальчишку, неизвестно какой судьбой оказавшегося в такую хмарь на улице, они попросили его показать им дорогу к корчме.

'Медвежья Нора' полностью оправдывала свое название, начиная с маленьких дверей, тяжелой дубовой мебели и заканчивая очень низким потолком. Встань чародейка здесь на цыпочки, и уткнулась бы в него макушкой. Громоздкая мебель видимо предназначалась для драк, а конкретнее, чтобы избежать порчи имущества о головы драчунов — головы, может, сломаются, зато имущество заведения останется целым.

Корчма весело гудела разноголосой публикой, поэтому пришествия монаха и чародейки здесь никто не заметил, только хозяин оценивающе покосился на них, пробежавшись взглядом с ног до головы, и недовольно осмотрел пол под путниками с натекшей на нем лужей.

Адалина и Микаэль прошли за ближайший к камину свободный столик и плюхнулись на стулья. Тут же подбежала молоденькая девочка, лет семнадцати, видимо хозяйская дочка. Осведомившись, что желают гости, она тут же вихрем метнулась на кухню за заказом. Через пару минут перед путниками аппетитно блестели прожаренными корочками две большие курицы, обложенные кругляшами картошки. Бойкая девчушка выставила с подноса на стол две большие чарки пенистого пива. Решив, что после такой прогулки под прохладным дождем, нужно выпить что-то для согрева, некромантка сделала глоток пива и с аппетитом надкусила куриную ножку. То ли у монаха не было принципа не употреблять алкоголь, то ли он тоже понимал необходимость согреться, но осушил свой кубок он меньше чем за две минуты. Некромантка уважительно присвистнула и заказала у разносчицы еще чарку.

Когда сытые и довольные жизнью путники, расслабленно откинулись на спинки стульев, наслаждаясь жизнью, в корчме заиграла музыка. Местный лютнист, похожий на растрепанного воробья, ущипнул гитару за несколько струн, разжал, наслаждаясь вибрирующим звуком, пробежался пальцами по всем струнам, вновь резко сдернул и, наконец, остановился на быстром и веселом ритме. Неожиданно рядом с ним появилась флейтистка — женщина лет тридцати, с короткой задорной шапкой светлых волос. Она в такт музыки притоптывала ногой, пытаясь уловить нужный момент для того, чтобы вклиниться в мелодию и когда этот момент настал, поднесла флейту к губам и заиграла, покачивая головой то в одну, то в другую сторону. Корчма одобрительно загудела. Кто-то похлопывал ладоши, кто-то притоптывал ногой. Мелодия была настолько заводной, что некоторые даже пошли танцевать.

Адалина встретилась глазами с монахом и призывно улыбнулась. Микаэль поперхнулся, отпивая в этот момент пиво, и покачал головой:

— Адалина, нет, — с дрожью в голосе сказал он, но девушка уже вскочила со стула и, пританцовывая, обошла стол. Ухватив монаха за руку, она вытянула его в центр зала и, приподняв его руку, крутанулась под ней. Парень лихорадочно оглядывался по сторонам, ища спасения, но помощи было ждать неоткуда.

— Я... я танцевать не умею. Никогда не танцевал, — смущенно признался он.

— Ничего, я тебя научу, — улыбнулась девушка. — Повторяй за мной!

Чародейка плавно качнула бедрами, сделала разворот, упала в объятия Микаэля, развернулась и оказалась на расстоянии вытянутой руки от парня, по-прежнему сжимая его ладонь. Монах все это время неловко подергивался, не попадая в такт музыки, и наблюдал за Адалиной, которая, кажется, и в содействии его не нуждалась.

Неожиданно их пару разбил какой-то местный забулдыга. Перехватив руку девушки, он резко потянул ее на себя, из-за чего некромантка не удержалась на ногах и плюхнулась в его провонявшие перегаром и табаком, объятия. Микаэль рассеянно отошел в сторону, не осмелившись возразить, и внутренне коря себя за это. Он успокаивал себе только тем, что Адалина — чародейка и сможет за себя постоять и без его помощи. Девушка расстроено посмотрела на струсившего парня, из-за чего тот почувствовал такой острый укол совести, что резко дернулся вперед и откинул руку пьяницы с талии чародейки.

— Ты чего, парниша? — заплетающимся языком пролабутал мужик. — Хватит, потанцевал с этой кралей, имей совесть и уступи ее следующему!

— Она не краля, — процедил монах сквозь зубы. — Оставь ее!

— Кто-то где-то пискнул или мне показалось?! — взревел пьяница, кося одним глазом на резко притихшего заступника. Все внимания корчмы приковалось к перепалке. Впрочем, вся пылкость Микаэля к этому моменту уже пропала. Он неуверенно сделал шаг назад, прикидывая, насколько сильным может быть удар от этого громилы с горой мускулов, перекатывающейся под рубахой. Эта бесовка-некромантка тоже почему-то не спешила действовать. Стоит себе, словно и не причем. Он что ли должен ее защищать?

И тут парень понял, что да... Он...

Кем бы не была Адалина, в первую очередь она оставалась всего лишь девушкой. Представительницей слабого пола. Если бы не ее чародейские способности, ну что она могла бы противопоставить этому пьянице? Разве что острый, как лезвие меча, язык. А в остальном — хрупкая, маленькая, беззащитная...

— Я не понял, ты что-то сказал?! — мужик подскочил к монаху и приподнял его за шкирку так, что тот едва носками доставал пола.

Как раз в этом момент, Адалина продемонстрировала, что может сделать хрупкая, маленькая и беззащитная представительница слабого пола. Она схватила с ближайшего стола полупустой графин с мутноватой жидкостью похожей на самогон и опустила это на голову буяна. Раздался звон стекла. Девушка прытко отскочила назад и встала в стойку. Пьяница удивленно обернулся к нахалке, взревел, словно раненный медведь и хотел, было, броситься к чародейке, как кто-то твердо и настойчиво тыкнул его пальцем в спину. Мужчина стал разворачиваться, закатывая глаза от ярости, как вдруг получил кулаком по физиономии. Удар оказался настолько впечатляющим, что пьяницу это сразу же вырубило и он упал на пол, а, рядом дуя на раскрасневшийся кулак, с оханьем прыгал монашек.

Адалина с немым восторгом посмотрела на своего спутника и одобрительно кивнула. Против драки даже никто не возразил. Вскоре тело бессознательного мужчины уволокли какие-то люди, а монах и чародейка вернулись за свой столик.

За маленькими окнами корчмы на землю медленно опускалась ночь. Музыка перестала играть, в зале воцарилась практически полная тишина. Кто-то уже покинул сие заведение, кто-то ушел в свою комнату. Лишь нет-нет, да доносились редкие перешептывания посетителей.

Некромантка подошла к стойке, за которой стоял корчмарь и лениво, скорее, по привычке натирал столешницу тряпкой. Девушка протянула ему пару медяшек, изъявив свои пожелания насчет одной комнаты с двумя кроватями. Хозяин согласно кивнул и протянул чародейке ключ с кусочком кожи на леске. Выжженная там цифра '4', позволяла полагать, что это номер предоставленной комнаты.

Неожиданно за входной дверью корчмы послышалось какое-то копошение, визг и с грохотом распахнув дверь, в заведение вошла грузная, с ног до головы мокрая дама, мгновенно приковав к себе всеобщее внимание. Вода с нее текла прямо-таки ручьем, волосы повисли клоками, закрывая перекошенное от ярости лицо. В руках женщина держала маленькую собачонку, похожую больше на миниатюрную игрушку, с выпученными глазами. Дамочка сурово обвела взглядом присутствующих и громко спросила:

— Чье там страшилище на улице?

Кто-то среди посетителей-мужчин неловко пошутил, что речь, видимо, идет о чьей-то любимейшей супруге, которая пришла забрать запаздывающего мужа из кабака, но Адалина сразу поняла про кого говорит незнакомка. Не впервой.

— Ворг? Мой, — она облокотилась на стойку, встав к корчмарю спиной и ожидая длинной тирады, с интересом посмотрела на женщину.

Если бы не ее промокшие космы, то выглядела бы та очень даже прилично, это видно по ее одежде. Видимо дамочка была богатой женой какого-нибудь местного нувориша.

— Эта тварь, едва не слопала мою левреточку! — надула губки женщина. Нечто мало похожее на собачку в ее руках согласно тявкнуло.

— Извините, такого больше не повторится, — спокойно ответила чародейка. Ругаться сейчас ей совсем не хотелось.

— Не повторится, говорите?! Нельзя подпускать эту тварь в места, населенные людьми! Она же дикая! И страшная... — скривилась дама.

— Приму к сведению.

— Я живу в соседнем доме, и моя собачка любит прогуливаться по веранде, но как я ее теперь отпущу, когда там сидит ЭТО?

— Не беспокойтесь. Самое большее, завтра к полудню, мы покинем вашу чудесную деревню, — вздохнула Адалина, сжимая кулаки. Ох, как же ее раздражает эта тетка!

— Я надеюсь, это случится быстрее, — женщина сощурилась, презрительно оглядев чародейку с ног до головы, и вышла вон.

— Не обращайте внимания на нее, — пожал плечами корчмарь. — Ее муж постоянно ошивается в моем заведении, вот она и бегает сюда, выискивая его, заодно и злость срывает на всех.

Поднявшись на второй этаж, монах и чародейка открыли ключом свой номер и вошли внутрь. Комната была небольшой: две лежанки располагались друг к другу очень близко, маленький комодик вообще с трудом умещался между ними. Единственное окно потеряло былую прозрачность и сейчас, при всем желании, сквозь него ничего нельзя было увидеть. Впрочем, ничего другого Адалина и не ожидала. Обойдя кровати, она по каждой из них провела рукой и прошептала несколько слов.

— Что это ты делаешь? — подозрительно нахмурился парень.

— Ничего особенного, просто защищаю наше постельное белье от клопов, или ты не против их компании?

Вместо долгих раздумий и без стеснения, она легко скинула с себя рубашку и осталась обнаженной до пояса. Микаэль, едва завидев, как девушка раздевается, немедленно отвернулся. У него даже и в мыслях не было подглядывать за ней.

— Адалина? — позвал он некромантку, по-прежнему стоя спиной к ней. — Расскажи мне о себе?

— Это еще зачем? — удивилась девушка, сняв штаны и улегшись под одеяло. Монах, заслышав, как заскрипела кровать под тяжестью тела своей спутницы, обернулся.

— Мне просто интересно знать, с кем меня свела судьба. Кто ты, откуда, как стала чародейкой?

— Это длинная и не очень приятная для меня история, — девушка закопошилась, встряхивая просевшую старую подушку.

— Так ты не расскажешь? — монах быстро разделся и лег в кровать.

— Ну отчего же? Могу и рассказать, если тебе так интересно...

— Правда? — удивился Микаэль. Он-то ожидал, что она сейчас снова начнет язвить или подшучивать над ним, — всего чего угодно, но не того, что она согласится. Была в этой некромантке какая-то загадочность, словно она скрывала и бережно лелеяла какую-то тайну, известную ей одной. А еще, парень совершенно не мог сориентироваться под ее характер: чародейка могла быть искренне серьезной, могла валять дурака и непристойно подтрунивать над всеми, а могла быть какой-то вялой и бесстрастной. Вот и попробуй тут угадать, как себя вести, чтобы не попасть впросак. Тем не менее, несмотря на все это, с девушкой было очень легко общаться и воспринимать в ней все эти черты разом, — так гармонично они в ней сочетались.

— Ничего особенного, на самом деле, — вздохнула Адалина, наблюдая, как луна освещает застарелые трещины и разводы на потолке. — Я родилась здесь, Амистаде, в семье далекой от совершенства. Отец был беспробудным пьяницей, мать работала за себя и за него, чтобы прокормить меня и моих братьев. Отец частенько гонял нас, когда слишком много выпивал. Однажды, случилось так, что мой единственный и любимый пес умер от старости. Не зная, куда себя деть от боли, я сидела с его трупом в лесу. Брат предлагал похоронить Шальта, но я не хотела. Так получилось, что сама того не желая, я воскресила его. А ведь я и о своих таких возможностях не знала! Не умея правильно пользоваться своим даром, я сотворила непоправимое. За ночь мертвый пес загрыз трех человек из моей деревни. Деревенские ребята избили меня за то, что я наделала. Еле живая, я приползла домой, в надежде, что там мне помогут, но отец добавил мне синяков и выставил прочь из дома. Напоследок он предупредил, что, стоит мне вернуться в эту деревню, он сам меня убьет.

— Это ужасно, — искренне выдохнул монах, когда девушка замолчала. — Своего баргеста ты назвала в честь той собаки?

— Да.

— А ты не боишься, что Шальт тоже может кого-нибудь убить из людей? Как твоя собака, — обеспокоено поинтересовался парень, вспомнив вчерашнюю ночь, когда ворг устроился спать прямо на его ногах.

— Нет, тот пес был неподконтролен мне, а кровожадность баргеста я сдерживаю. Пока я жива, он никого не загрызет.

— А что дальше было? — кляня себя за любопытство, спросил парень.

— Ну... в одном из городов меня нашел маг-тальман. 2 Он-то и привел меня в Академию Кармиллы, где я поступила на курс Некромантии. Вроде бы все или тебе что-то еще интересно?

У монаха на самом деле было еще много вопросов, но, правильно рассудив, что задавать их нетактично, он сказал, что она удовлетворила его любопытство.

Когда некромантка заснула, он стал раздумывать над тем, что она ему рассказала. Ему хотелось знать, возвращалась ли она домой, уже после того, как стала настоящей чародейкой и если возвращалась, то, как ее встретили родные; как ее обучали в Академии, и воскрешала ли она хотя бы раз человека? Подумав, что некоторые вопросы прозвучат глупо, Микаэль решил, что их вообще не стоит задавать.

Утром, как и ожидал монах, он проснулся рано. Такая уж привычка выработалась в течение тех восьми лет, что он пробыл в Монастыре. Хотя сегодня еще даже петухи не прокричали о рассвете.

Микаэль быстро оделся, поглядывая на некромантку, не подсматривает ли? Закончив с одеждой, он спустился на первый этаж и вышел на улицу. Ему необходимо было подышать свежим воздухом.

Солнце еще только-только окрашивало своими лучами розоватое небо, на траве высыхала роса. Несмотря на утреннюю прохладу, монах точно знал, что сегодняшний день опять выдастся жарким. Вспомнив про то, где им придется заночевать сегодняшнюю или завтрашнюю ночь, Микаэль зябко поежился. Поганый Лес славился своими бандитами, не гнушающимися любой наживой. Нет, конечно, он путешествовал с некроманткой и вроде бы, ему нечего было страшится, но кто знает, как повернет судьба? Быть может, если бы он сам обладал чародейскими способностями, он и был бы уверен в том, что в случае чего, защитит свою спутницу, но вот так, в незнании возможностей Адалины... Парень встрепенулся. Как он мог даже подумать о том, чтобы быть чародеем?! Это же богохульство или, как говорил, Регент — ренегатство. Наберешься тут, общаясь с чародейкой. Вон уже и пива вчера попил...

Баргест появился на глаза монаха совершенно неожиданно. Ворг затаился в траве ревеня, улегшись в нее словно в колыбель, и обнимал лапами что-то непонятное. Выразительно облизываясь, он поглядывал на Микаэля своими оранжевыми плошками глаз. Парень боязливо подошел ближе, пытаясь углядеть, что за дичь нашел себе ворг сегодня, да еще и в деревне. Подошел и с ужасом ахнул. В лапах баргеста лежала та самая собачка, которую вчера в руках держала богатая дамочка. Как Микаэль успел разглядеть, видимых следов повреждений на левретке не было, видимо, Шальт просто-напросто задушил несчастную животинку.

Монах раздумывал над тем, разбудить Адалину или нет, как в его бедовую голову пришел один план. Подхватив небольшую палку с земли, парень подошел ближе к безразличному ко всему миру воргу и попытался пододвинуть труп левретки к себе. Баргест недовольно заворочался, укрыв добычу лапой, но даже не зарычал. Тогда Микаэль расхрабрился и снова подтянул собачку к себе. Через некоторое время он все-таки умудрился отобрать труп себе. Когда-то стройная и миниатюрная левретка, сейчас выглядела грязной и... дохлой. Вот попадет им за нее! А может, ну ее, пусть бы и слопал ворг собаку, зато улик не оставил бы? Только вот не спешил он что-то лакомиться добычей, а солнце уже почти встало, и хозяйка могла обнаружить баргеста со своей собачкой в зубах. К тому же, в пропаже любимицы первыми подозреваемыми сразу становились хозяева Шальта.

В конце-концов, Микаэль — вполне взрослый и умный парень, что он, без Адалины не справится?

Выкупав труп левретки в бадье, в которую стекала вода с крыши во время дождя, монах обтер собачку какой-то тряпкой и пошел искать тот самый дом, с верандой, в котором жила ее хозяйка.

Когда Адалина проснулась, то удивилась, не обнаружив монаха рядом. Кто знает, что может натворить этот наивный парень, оставшись предоставленным самому себе? Быстро приведя себя в порядок, девушка натянула одежду, мельком подумав, что оная срочно нуждается в замене. Да и монаха стоит переодеть, не все же ему в рясе разгуливать.

Спустившись в залу корчмы, чародейка спокойно выдохнула — Микаэль сидел за столом и неспешно пережевывал овсяную кашу. Адалина села напротив него, подозвала разносчицу и велела принести завтрак. Девушка заметила, что монах чем-то озабочен, потому как тот вяло ковырялся в своей каше деревянной ложкой и катал куски мяса по всей тарелке.

— В чем дело? — строго спросила она, вперившись в него взглядом. Микаэль встрепенулся, как будто бы только что увидал спутницу и приветственно кивнул.

— Доброе утро, Адалина, — девушка на это вскинула бровь, по-прежнему ожидая объяснений. Парень смутился и потупил глаза. — Кажется, у нас проблемы...

— Что ты успел натворить? — процедила некромантка, сквозь зубы.

— Я? Я — ничего, а вот твой ворг кое-что успел, — скривился парень, плюхнув ложку в тарелку и расплескав пол каши на стол. Адалина многозначительно покосилась на это, но ничего не сказала. — Помнишь вчерашнюю левретку? Так вот, твой баргест ее убил! Но у нас еще есть шанс оправдаться. Так как на собачонке не было никаких повреждений, я ее отнял у ворга, почистил и подсунул на веранду к хозяевам. Пусть думают что хотят, доказать, что это сделал баргест, они никак не смогут.

Монах замолчал, ожидая, если не благодарности, то хотя бы согласия с верностью своих действий. Вместо этого, чародейка мрачно и обидно вынесла вердикт:

— Ты идиот, Микки.

Микаэль недоуменно захлопал глазами, пытаясь понять, с чего это его обозвали. Адалина тяжело вздохнула и покачала головой.

— Собаку убил не Шальт.

— Что значит — не Шальт? Она в лапах у него дохлая лежала и он облизывался! — привел аргументы парень.

— Баргесты не питаются дохлятиной, — спокойно пояснила девушка. — Они съедают своих жертв живыми, только так они могут поддерживать в себе не-жизнь.

Микаэль, пытаясь что-нибудь выговорить, лишь невнятно булькнул и растерянно заморгал. Весь завтрак он просидел, вздрагивая, стоило входной двери открыться. Он ожидал, что вот-вот и в корчму зайдет хозяйка почившей собачки. Хотя по сути, чего ему было бояться? Не он же убил эту шавку.

Закончив завтракать, чародейка объявила, что сейчас они идут на рынок с целью прикупить чего-нибудь из одежды и еды. До следующего селения идти еще дня три, а провизии у них не осталось совсем. Обрадовавшись возможности развеяться, Микаэль быстро согласился с девушкой и они вышли на улицу.

Как он и предрекал, солнце сегодня жарило с лихвой, видимо, окупая свое вчерашнее отсутствие. Теплый летний ветерок разогнал тучи, размазав дымчатые облака по голубому небосводу. Мягко шелестели кроны берез, птицы заливались пением, от соседнего участка веяло дровяным ароматом бани.

Рынок в Верестоках был маленьким, и, в общем-то, не особо впечатлял, деревня все-таки, пусть и большая. Товары сюда завозили с ближайших торговых городов — Рестлана и Синдара.

Адалина и Микаэль двинулись по рядам, выискивая лавки, торгующие одеждой и игнорируя всякие иные, вроде торгующих лопатами, вениками и прочей сельской принадлежностью. Наконец, отыскав нужную, чародейка основательно облегчила свой кошель. Монах же, наоборот, наотрез отказался переодевать свою рясу на что-нибудь более удобное. Тем не менее, предприимчивая чародейка прикупила пару мужских штанов, рубашек и куртку. Ничего, что она заплатила из своего кармана, всегда потом можно будет стрясти за это деньги с Микаэля.

В деревенской конюшне была всего одна лошадь, да и та доживала свои последние недели, так что путники решили приобрести средство передвижения в следующей деревне, в которую они придут дня, этак, через три. Покинуть Верестоки они планировали сегодня. Оба не хотели терять времени даром и мечтали поскорее добраться до Главного Аббатства. Как рассказывал мало осведомленный Микаэль, вторым Монастырем распоряжалась аббатиса Энио Интар. Монаху как-то раз даже посчастливилось увидеть ее, когда она приезжала с делегацией в Старгань и, конечно же, проведала подчиненный ей Монастырь. Высокая, худая и на первый взгляд — без определенной половой принадлежности, аббатиса напоминала тросточку. Тем не менее, выглядела женщина, как и положено занимаемому рангу: рыжеватые волосы убраны в пучок, маленькие глаза опасно сверкают, тонкие губы крепко поджаты. Честно говоря, монаху она совсем не понравилась. Ее надменность и властность губили все расположение к ней уже на корню.

— Короче говоря, стерва, — сделала окончательный вывод Адалина, внимательно выслушав рассказ об аббатисе.

— Я такого не говорил, — испугался Микаэль.

— Зато подумал. Я полагаю, если мне 'повезет' с ней свидеться, мы не найдем общий язык.

Вернувшись в корчму, путники застали интересный разговор. Беседовали трое мужчин за столиком. Все бы ничего и монах и чародейка прошли бы мимо, но до их ушей случайно донеслось несколько слов, заставивших застыть на месте.

— ...И вот представляете, не успела Беллона отгоревать по Кнопочке, а я похоронить несчастную собачку, отравившуюся невесть чем, как с утра покойная явилась на свое излюбленное при жизни место на веранде. Совершенно чистая! — мужчины тихо вдохнули, пробранные рассказом до глубины своей пропитой души.

— Наверное, это знак свыше... — глубокомысленно заметил один из пьяниц, вздев палец к потолку и опрокидывая в рот чарку с самогоном. Собутыльники дружно закивали.

— Ну, за собачку! — произнес тост хозяин почившей Кнопочки. Микаэль виновато посмотрел на скривившуюся Адалину и поплелся в комнату за вещами.

* * *

К полудню у Адалины снова заболела голова. Этой ночью она вновь видела тот самый сон с непонятными тенями. Некромантка не понимала чем обосновано такое вмешательство в ее покой, но одно она знала наверняка, сны эти были магические и посылал ей их кто-то весьма могущественный, раз сумел залезть в голову чародейки. Сама Адалина такого делать не умела и вряд ли могла когда-либо научиться.

Еще в памяти почему-то упорно всплывал рассказ маленького мальчика из Болотного Лога о странном незнакомце, пообещавшем ребенку силу и наделив его тем самым демоном. Сомнений в виновности этого типа не оставалось. Третья гипотеза оказалась доказанной на живом примере. Вот только кто был этим самым незнакомцем и был ли он человеком?

Имелись на этот счет у некромантки кое-какие подозрения, которые, как она надеялась, оказались бы ошибочными. Но история с Лешим и этот черный порошок... По словам лесовика, чужаков было несколько. По крайней мере, больше одного.

Ох, и не нравится мне все это, — подумала девушка и обернулась, чтобы проследить за Микаэлем.

Монах плелся, отставая на пару шагов от девушки, тяжело дышал и обмахивался лопухом на манер веера. Завидев, что спутница остановилась, он устало улыбнулся ей и помахал рукой, мол, ты иди, а я догоню. Адалина понимала, что парень уже выдохся, — не по нему такие дальние переходы, но не могла же она его оставить в какой-нибудь деревне и идти дальше в одиночестве! Вряд ли монахи доверят ей эти останки. Необходимы лошади — это факт. И Микаэль перестанет ныть и чародейке будет полегче. Она и сама уже подустала за время пути.

Как всегда, на ночлег они остановились в лесу, на небольшой поляне. Поужинав, уселись перед костром. Монах медитировал, Адалина испытывала новое заклинание — совала руку в огонь и вытаскивала оттуда сгустки жидкого пламени. Заклинание было придумано ею лично и само по себе являлось весьма затратным. Некромантка компенсировала это, черпая Энергию из ничего не подозревающего монаха. Что уж поделать, такая у нее специализация. Это друиды преспокойно берут как Силу, так и Энергию прямо из природы. Некромантам такое не по зубам, им требуются живые существа. Конечно, Адалина брала совсем чуточку, а иначе Микаэль в свои двадцать три года, грозился состариться, лет, этак на десять, за какие-то пару часов.

Жидкое пламя полилось с ладошки на землю, грозно полыхая оранжевыми языками, и затухло. Пальцы все еще покалывало недавно активированное заклинание.

Черные тени, метнувшиеся во мраке леса, чародейка заметила в последнюю очередь, да и то, когда зарычал баргест. Микаэль вышел из транса, удивленно оглядываясь. Выглядел он заметно испуганным.

Некромантка вскочила на ноги, кляня себя за то, что не поставила Щит сразу же после того, как облюбовала полянку. Из темноты вышли двое мужчин в черном плаще и капюшоне, почти закрывающим лицо. Оба оглядели стоянку путников и медленно поклонились, не опуская головы. Адалина и Микаэль ждали дальнейших действий.

— Позвольте представиться, мое имя Винсент, герцог Теллиронский, — пояснил один мужчина. — А это мой друг и верный слуга Крихер. Великодушно прошу прощения, что напугал вас и побеспокоил своим приходом.

Герцог замолчал, рассматривая незнакомцев. Парень в монашеской рясе молчал, слегка нахмурившись, на бритой голове от бликов огня блестела лысина. Он плотно закутался в рясу и то дело отстраненно отмахивался рукой от комаров, не сводя глаз с пришельцев.

Странная девушка с контрастной внешностью — сине-зеленые глаза и черные, как вороново крыло волосы, упрямо нахмурилась, сжав губы и впилась взглядом в прибывших. На ней был короткий черный колет, под которым виднелась белая рубашка, заправленная в приталенные черные брюки, похожие на те, в которых ездили всадники.

— Мы пришли с миром, уважаемые. Не стоит смотреть на нас, как на врагов.

— Может, вы уже, наконец, объясните, что вам от нас надо? — вздернула бровь девица.

— О да, конечно. Гм... собственно в лесу очень небезопасно ночевать одним. Поганый Лес и все такое, вы наверняка слышали. Если бы мы объединились, было бы гораздо безопаснее. Крихер может посторожить.

Адалина с сомнением окинула взглядом этого самого Крихера. Ну да, высокий, большой, кулаки пудовые...

— Нет, благодарю. Мы можем постоять за себя, — твердо отрезала девушка.

— Ну да, я знаю, что вы чародейка, — улыбнулся Винсент. Адалина дрогнула и постаралась не принимать удивленный вид. Мало ли, кто этот герцог такой, может ему труда не стоит опознать в ней чародейку? А может он сам — маг? — подумала она, но, попытавшись мысленно прощупать его ауру, сразу же получила телепатический отпор от мужчины и в награду за промах — его многозначительную ухмылку. Так маг он или нет? Непонятно.

— Тогда, я думаю, предложений больше нет, — незнакомцы так и не поняли, то ли спросила, то ли уточнила она.

— Мы могли бы заплатить вам... За нашу охрану, — Винсент вытащил из-за пояса увесистый кошель и погремел деньгами.

— А что, ваш верный подданный уже не справляется? — ехидно спросила некромантка.

— О, ну что вы, Крихер отличный телохранитель, — раскинул руки герцог, широко улыбаясь. — Но мы оба устали с дороги, а под Защитным Куполом чародейки, думаю, сможем нормально отдохнуть, не стоя на стреме.

Адалине показалось, что эти двое хотят затесаться в их лагерь под любым предлогом. Подозрительные личности, что ни говори.

— Кстати, у меня есть отличное эльфийское белое вино, — мужчина вытащил из-за пояса бурдюк с вином и снова улыбнулся. Вообще, каждое свое действие, он сопровождал странноватой улыбкой. — Вкус просто отменный! Вам обязательно нужно его попробовать! Оно и не крепкое совсем. И монастырь его не запрещает, даже наоборот, — лукаво сощурился Винсент, посмотрев на Микаэля. Тот слегка оживился и хлопнул рукой по щеке, убив кровопийцу.

— Адалина, да брось ты, пусть остаются! — подал голос монах. Некромантка скривилась, словно проглотила целый лимон и сердито посмотрела на парня.

— Так и быть. Оставайтесь, — нехотя кивнула она.

Герцог обрадовался, а его слуга по-прежнему сохранял каменное выражение лица. Сев у костра, они вытащили из своих сумок какую-то провизию и предложили хозяевам лагеря попробовать вина. Микаэль тут же согласился и опорожнил на землю свою чарку с водой, а потом протянул ее герцогу. Завидев это, Адалина подскочила к парню и, подтягивая за локоть, предложила 'отойти на пару секунд'.

— Что? — удивленно промычал он, осторожно отцепляя тонкие, но крепкие пальчики спутницы от своей руки.

— Не пей! — прошипела чародейка, метая искры из глаз. — Ничего им не рассказывай о цели нашего путешествия, не отходи далеко от лагеря, не спи! Держись вообще подальше от них.

— Лина, ты чего? — округлил монах глаза, не узнавая девушку. Чародейка внезапно вытянула лицо, часто заморгала и переспросила:

— Как ты меня назвал?

— Ли-ина, — запнулся парень. — А что?

— Да нет, ничего... — смахнула она наваждение. — Ты все запомнил?

— Ну, в общем-то, да. А дышать то хоть можно? — саркастически уточнил он.

— Через раз! — уже уходя, бросила через плечо некромантка.

Эта ночь тянулась неимоверно долго. Луна поливала своим светом землю, тихо и мрачно шелестели деревья, подвывал ветер. Микаэлю без конца казалось, что где-то за тенью лагеря предательски хрустит ветка, а из темноты выглядывают глаза какого-то зверя. В конце концов, все это оказывалось плодом его воображения. Парень почувствовал, что чарка в руке налилась тяжестью, обернулся и улыбнулся в ответ на улыбку Винсента, когда тот подлил ему эльфийского белого. Оно было действительно потрясающим — очень тонкий, едва уловимый вкус теплого вина с нежным послевкусием, заставляющим щуриться от удовольствия. Что монах и делал, сладко причмокивая и нахваливая божественный напиток. Чародейка хмуро сидела у костра, обняв колени, и исподлобья бросала недовольные взгляды на своего спутника. Ярко-оранжевые всполохи пламени делали ее лицо каким-то неестественным, пугающим, а в обычное время яркие глаза, сейчас казались черными-черными.

Некоторое время спустя, Микаэль уже спал в спальнике, раскинув руки-ноги в стороны и блаженно улыбаясь. Пара чарок вина его неокрепший организм свалили моментально. Адалина мстительно подумала про себя, что у монаха завтра предвидится жуткое похмелье. А затем и выволочка от нее за непослушание. Так ему и надо, выпивохе. Предупреждала же, чтобы не напивался, а он... в зюзю!

Винсент и Крихер спать не торопились, вопреки тому, что до этого плакались о недосыпании. Когда Микаэль завалился дрыхнуть, герцог подошел к девушке и сел рядом, неспешно потягивая вино из бурдюка.

— Хотите? — дружелюбно предложил он его некромантке, но девушка вежливо отодвинула от себя бурдюк.

— Нет, спасибо.

— Почему не спите? — весело спросил мужчина.

— А вы? — с вызовом переспросила девушка.

— Хм, логично. Завтра рано вставать. Я, думаю, мы все сейчас можем лечь спать. Защитный Купол поставите?

— Он уже стоит, — продекламировала чародейка, а в голове вяло шевельнулась удивленная мысль: 'Откуда он знает про ее возможности?'.

— Тогда мы спать, — Винсент сонно потянулся и выразительно зевнул. Сработала 'обезьянья привычка' и Адалина тоже не удержалась от зевка.

Все трое улеглись в спальники. Винсент и его слуга у одной стороны костра, а Адалина и Микаэль на другой. Естественно девушка засыпать не собиралась. Что-то не так было в этих незнакомцах. Жаль Шальт сейчас в лесу охотится. Ему то сон не нужен.

Среди ночи, чародейка услышала шаги с той стороны лагеря. Притворившись спящей, она ждала. До определенного момента, была непонятно, кто из этих двух встал, но когда шаги удвоились, чародейка поняла, что встали оба чужака. Ноги подошли совсем близко и остановились возле нее. Девушка напряглась, про себя читая заклинание Щупальца, которое могло бы выгодно сэкономить ей время при внезапном нападении. В лесу послышался протяжный волчий вой.

— Что вы...?! — распахнула глаза девушка и от неожиданности вдохнула в себя сыплющийся прямо в лицо черный порошок. Черный-пречерный... Разум помутнел и чародейка провалилась в омут бездны.

* * *

— Мамочка, тебе больно?

Маленький мальчик, слегка потряс мать за грудки, пытаясь привести ту в чувство. Раэль попыталась вдохнуть в себе воздух, но поняла, что не может этого сделать. Ее охватил беспредельно властвующий над ней ужас, удушье сковало легкие, неизвестно отчего взявшийся тяжелый груз, сдавил грудь еще сильнее. Ее сын, с блестящими черными глазенками, чужими и жуткими, словно голодная тьма, снова поворочался, сидя у матери на груди и легкие сдавило еще сильнее. Казалось, что даже черные стены комнаты постепенно сужаются, пытаясь раздавить собой маленькую и хрупкую женщину.

— Тебе больно-о? Мамочка, тебе больно-о? — без конца повторял он, тревожно и вопросительно заглядывая Раэли в глаза. Женщина ощутила себе настолько беспомощной и испуганной, что из глаз у нее покатились крупные градины слез. Мальчик обмакнул палец в соленую влагу и задумчиво облизнул его. Хищная улыбка расплылась на его лице. Раэль похолодела от ужаса.

— Тебе больно... — удовлетворенно качнул ребенок головой, и тьма полностью поглотила белки его глаз.

* * *

— Адалина, тебе больно?

Некромантка недоуменно открыла глаза и поморщилась от слепящего дневного света.

— Почему так светло? — прохрипела она, закрывая глаза рукой.

— Потому, что уже наступило утро. Хотя, я бы не сказал, что сейчас очень уж светло, — спокойно ответил Микаэль, помогая девушке приподняться.

— Что случилось? — чародейка удивленно заморгала, с удивлением разглядывая место их стоянки. А посмотреть было на что. На поляне царил такой беспорядок, что можно было только ужасаться: вещи разбросаны по всему лагерю, затоптанный костер, с раскиданным серым пеплом, чей-то меч, воткнутый прямо в землю. Но, пожалуй, самым ужасным было то, что в стороне лагеря лежал труп в черном плаще.

— Я проснулся от непонятного шума, а когда открыл глаза, увидел, что ворг раздирает в клочья горло Крихера. Сперва я испугался, подумав, что баргест вышел из-под твоего контроля, но затем увидел тебя, лежащую в спальнике с какой-то черной гадостью на лице и стоящего рядом Винсента. От этого я даже сразу протрезвел.

Адалина подскочила, как ужаленная и быстро огляделась.

— Где? Где он?!

— Сбежал, — потупил глаза парень.

— Так прям и сбежал? — вздернула бровь девушка и подошла к трупу. Блестящая черная лужица расползлась вокруг его головы, а горло было разодрано, как и сказал монах. Лицо телохранителя герцога приобрело синюшный оттенок, рот был широко открыт, а руки распростерты в стороны. Почти в двух шагах от него в земле торчал изящный меч.

Подавив в себе рвотный позыв, Адалина подошла ближе и, схватившись за эфес, потянула его на себя. Стальной изогнутый клинок с лезвием на выпуклой стороне тускло блеснул сплавом черного арталиона 3 и эльфийского серебра. Некромантка поднесла лезвие к глазам и вслух прочитала:

— 'Nulla megil'...

— Это что, эльфийский? — спросил Микаэль, осторожно подходя ближе и стараясь не смотреть на труп. Правой рукой он сжимал пропитавшийся кровью рукав левой руки. Девушка кивнула. — А переводится как, знаешь?

— Сумрачный меч.

— Ты что, знаешь эльфийский? — округлил глаза монах.

— У меня подруга эльфийка, — пояснила чародейка и тут же хмыкнула. — Вот ведь гады... а меч-то отравленный!

Едва Адалина это произнесла, как рядом на землю мешком повалился Микаэль. Девушка удивленно обернулась и, заметив порванный и окровавленный рукав своего спутника, процедила сквозь зубы:

— Вот идиот... Чего же ты молчал?!

* * *

В шатре было жарко. Дым, словно густой туман, застилал покои скинии почти до потолка. На переносном регеле стояла глубокая железная чаша, с трепыхавшемся в ней огнем. Свеча оплавилась уже почти до конца и трещащее пламя жадно доедало остатки фитилька.

Сквозь туман можно было разглядеть сгорбленный и напряженный силуэт старухи, склонившейся над топчаном. Черные волосы, туго сплетенные в шишку на затылке, уже тронула платиновая благородная седина, проявившаяся особенно явно на висках. По лбу у цыганки медленно стекали капли пота, крапая прямо на колени, покрытые черной тканью платья. Глаза стеклянным взором смотрели прямо перед собой, а губы напряженно что-то бормотали.

Руки же, казалось, вообще жили отдельно от остального тела; не по годам крепкие и прыткие, они шуровали по телу мужчины, лежащего на топчане и делали надрезы маленькими острыми ножечками-ланцетами, пуская порченную кровь. Изредка цыганка выпрямляла спину, обхватывая левой рукой поясницу, и надрывно кряхтела, страдая радикулитом, но каждый раз большого отдыха себе не позволяла, вновь нагибаясь над телом и надрезая-надрезая-надрезая...

Под телом мужчины, на подстилке, быстро запекалась непонятного цвета кровь — бурая, с болотно-зелеными разводами. Она стекала из надрезов непрекращающимися маленькими ручейками и впитывалась в ткань.

Старуха подтянула к себе миску с червями, выловила оттуда несколько и рассадила их на обе руки больного. Пиявки охотно присосались к вздутым фиолетовым венам мужчины, поглощая зараженную кровь.

Решив, что на данный момент она свое предназначение выполнила, цыганка встала со стула и вышла прочь из шатра, где на улице, ее уже с нетерпением поджидала спутница больного.

— Ну что? Как он там? Жить будет? — захлебнулась вопросами незнакомка. Старая цыганка, не привыкшая к подобной дерзости молодого поколения, чуть раздраженно оглядела девушку: черные волосы у оной торчали во все стороны, словно ими подметали пол, лицо было бледным и осунувшимся от усталости, под сине-зелеными глазами — желтоватые болезненные мешки. Тоже, что ли, отравилась чем-то?..

— Как звать-то тебя, дитя? — утомленно поинтересовалась старуха, пропустив недостойное поведение молодки мимо души.

Девушка заметно сконфузилась, опустила глаза дол и смущенно пробормотала:

— Адалина.

— Так вот, Адалина, — цыганка устало оперлась на стенку шатра, — дай возможность старухе отдохнуть, а потом уже и начинай расспросы.

Чародейка, словно выруганный ребенок, отшагнула в сторону, беспрепятственно дав пройти цыганке, которая была ниже ее ростом почти на голову, и тоскливо посмотрела вслед старухе. Та сделала несколько шагов, неожиданно полуобернулась, словно почувствовав напряженный взгляд в спину, и пробормотала:

— Да оклемается твой возлюбленный!

— Он не... — оторопела девушка, но цыганка уже исчезла в другом шатре, и заканчивать предложение не было смысла.

Вернув свой взгляд к проходу в шатер, закрывавшемуся занавесками, Адалина прикусила нижнюю губу и решительно кивнула самой себе. Портьера оказалась неожиданно тяжелой. Отодвинув ее в сторону, некромантка удивленно выпустила часть дыма, вальяжным сгустком, выплывшим из скинии, но тут же спохватилась, решив, что оный может быть целительным для Микаэля, и быстро вошла внутрь, не забыв прикрыть за собой занавесь.

Монах лежал на отсыревших от крови покрывалах. Руки были аккуратно уложены вдоль тела, ладонями вверх, закрытые глаза нервно подрагивали под веками. Микаэль выглядел как тяжело больной. Некромантке вдруг стало его очень жалко. Хотя парень был старше ее года на три, все равно он был совсем еще пацаном — забавным, несмышленым, растерянным и, чего уж греха таить, трусливым, хотя в глубине души у чародейки зрело убеждение об обратном. Микаэль был способен, если не на великие подвиги, то хотя бы на маленькие такие подвички, уж точно. Ведь вступился же он за нее позавчера, в трактире, между прочим, с противником другой весовой категории!

Адалина слабо улыбнулась, наблюдая каким расслабленным стало лицо монаха. Насытившиеся пиявки отцепились от ран и чародейка скинула их назад в миску, а кожу парня протерла мокрой тряпочкой, соскребая грязную, засохшую кровь.

Парень не очнулся. Адалина просидела у его топчана почти целый день, лишь изредка выходя из шатра подышать свежим воздухом. Пару раз в скинию заходила странная женщина — красивая молодая цыганочка, лет тридцати пяти на вид. Странным в ней были не карие глаза и пепельные волосы, свойственные всему кочевому народу, странным было другое — женщина явно хотела о чем-то поговорить с чародейкой, но не хватало духу, а напрашиваться самой у Адалины не было не сил, ни желания. Цыганочка в очередной раз принесла сменную прохладную воду в ведерке, в которой некромантка ополаскивала тряпочку для омовения больного и поставила перед девушкой небольшое блюдце с печеной картошкой и мясом. Адалина сухо поблагодарила волонтерку, больше оттого, что очень уж устала, и ее хватило только на это. С большим сожалением заметив, что цыганочка не собирается никуда уходить, а неуверенно топчется у двери, чародейка подняла на нее вопросительный взгляд. Та смешалась, подергивая толстую косу, перекинутую на грудь, и кивнула:

— Меня Раэль зовут.

— Адалина, — в очередной раз представилась некромантка, кивнув в ответ. Обижать женщину не хотелось, все-таки она целый день бегала с едой и водой в шатер.

— Вы ведь чародейка? — цыганка накрутила на палец волосы и вопросительно посмотрела на Адалину, хотя, судя по всему уже и так знала, что так оно и есть.

— У меня что, на лбу написано? — попробовала пошутить Адалина, но вышло как-то не очень. Даже совсем наоборот.

— Не-эт, — тряхнула головой Раэль. Густая пепельная челка упала ей в глаза и женщина неловким движением пальцев убрала ее за ухо.

Обстановка была нервозной, поэтому и без того напряженная некромантка поспешила ее разрядить:

— В чем дело, Раэль? Вы хотите мне что-то сказать? — и про себя выругалась на свою альтруистичность и любопытство. Хотя чего уж там! — все-таки эта женщина реально помогала ей в течение дня по уходу за Микаэлем, не отблагодари ее и потом совесть начнет потихоньку 'качать права'.

— Понимаете, дело в моем сыне...

Некромантка вздрогнула. В душе заскреблись нехорошие подозрения.

— А что с ним?

— Ну... он, как бы это сказать... По ночам у него бывают приступы.

— Лунатизма? — уточнила чародейка.

— Нет, — отчаянно замотала головой цыганка, — другие. В него словно кто-то вселяется, и он пытается меня задушить. Причем делает это не руками. Он просто садится мне на грудь, и я задыхаюсь... Я не знаю, как это объяснить...

— Не стоит, я и так все поняла. Точнее, догадываюсь. Чувствуете себя беспомощной? Не можете пошевелиться? Задыхаетесь?.. — начала чародейка вспоминать то, что перечислялось в книге по 'Демонологии'.

— Д-да, — удивленно кивнула цыганка.

— Ваш сын случайно в последние дни не говорил о том, что встречал каких-нибудь незнакомцев? — нахмурилась Адалина.

— Нет, ничего такого. Наш табор вообще держится очень обобщенно от людей, — пожала плечами женщина.

— А от нелюдей?

— Что вы хотите сказать? В Амистаде есть нелюди?

— Полным полно! Я предполагаю, в вашем сыне, как бы это сказать помягче, живет демон Мара. Судя по всему, заражен он им недавно и в инкубуса еще не превратился, потому как, вы бы сейчас здесь не стояли. Где он?

— В прошлый раз меня спасла от него знахарка, заслышавшая лай всполошившихся собак у нашего дома. Она и ее муж стащили Герада с меня и заперли в клетке. Он в одном из шатров.

— В клетке? — вскинула бровь девушка.

— Мы не знаем, на что он способен и поэтому побоялись просто так сажать его в шатер, который он может прорвать и выбраться наружу. Поверьте, я и сама не рада этому, но безопасность табора... Днем мой мальчик вел себя вполне нормально и даже не понимал, как и по какой причине его заперли. Я уже, было, его хотела выпустить, но Джеклер меня отговорила.

— Джеклер — та знахарка, которая лечила моего друга? — спросила Адалина и, получив утвердительный кивок, задумчиво почесала пальцами подбородок. Лицо было мокрым от пота, в шатре стояла духота, как в бане. Девушка скользнула взглядом по спящему Микаэлю и, подтянув Раэль за локоть, вышла из скинии, — Отведи меня к своему сыну.

Смеркалось. Раэль придерживала чародейку за руку, чтобы та не споткнулась в сумерках, даже не подозревая, что оная видит в темноте куда лучше ночного зверя, но чтобы не спугнуть цыганку, Адалина контролировала свои глаза, не позволяя им лучиться жутким для простого человека, светом. А вертикальные зрачки все равно никто не заметит.

Кочевники ко сну отходить отчего-то не торопились. Напротив, постепенно по лагерю загорались костры, у которых собирались цыгане: молодой парень перебирал пальцами по гитаре, провожая заинтересованным взглядом чародейку. Кармилльская внешность была для него в диковинку. Чародеев он никогда не видел, но внешность незнакомки весьма напоминала внешность самих цыган. Разве что волосы у девушки не вились и цвет глаз резко контрастировал с привычным для кочевого народа карим.

— Шанти сказала, что вы мне поможете, — подала голос Раэль, обходя куст орешника и сворачивая в сторону одиноко стоящего шатра. Основной лагерь был в пятидесяти шагах от него.

— Кто такая Шанти? — спросила Адалина, возвращая своим глазам нормальный вид и искоса глянув на женщину.

— Вещунья. Она никогда не ошибается, поэтому я и отправилась к вам за помощью.

— Сивилла, значит, — выдала более привычное для себя определение чародейка. Сивиллы даже в Кармилле были редкостью. В Академии учились несколько, но большинство адептов просто их избегали. Никому не хочется услышать неожиданное предсказание про собственную смерть. Да и сами прорицательницы были извечными одиночками и даже почти не общались друг с другом. — Вещунья могла и ошибиться.

— Шанти никогда не ошибается, — серьезно ответила Раэль, перед тем, как отвести занавесь в сторону и войти внутрь. Некромантка пожала плечами и вошла следом. В голову закралась мысль, что уж больно часто ей приходится заниматься 'не своим делом'. Для чего, спрашивается, поступала на факультет Некромантии, если почти не пользуется своим врожденным даром? Надо было идти на взывательницу, раз уж на то пошло. Последнее время демонов изгонять ей приходится с завидной периодичностью. Хотя это конечно ерунда, — никто бы не взял ее на факультет Взывателей, ими, как и некромантами, нужно родиться!

Мальчик мирно дремал в клетке, свернувшись в клубок. На вид ему было не больше пяти-шести лет: белые волосы топорщились во все стороны, длинные и густые ресницы, которым обзавидовалась бы любая представительница слабого пола, нервно вздрагивали. Герад поудобнее подложил ладони под голову и почмокал губами. Первое впечатление — мальчик, как мальчик. Совершенно здоровый. Адалина даже испытала острое желание выпустить этого ангелочка из клетки и положить на нормальную кровать вместо неудобной сенной подстилки, но эта решимость в миг прошла, едва стоило мальчику открыть глаза.

...Черные-пречерные...

Чародейка внимательно наблюдала за тем, как ребенок по-кошачьи приподнялся на все четыре конечности, наклонив голову в бок и с интересом наблюдая за гостьей, подполз ближе, опутывая пухлыми пальцами решетку клетки. Девушка сделала шаг ближе с нарочитой боязнью. Это не ускользнуло от демона Мара.

— П-пли-иш-ше... — прошипел он, — Вы-ы-пу-усти-и ме-е-ня-а.

Чародейка только хотела подойти ближе, как за рукав ее перехватила испуганная Раэль:

— Ты что? Не надо. Вдруг это опасно?

Адалина дернула свою руку, даже не обернувшись и подошла вплотную к клетке. Демон торжествующе улыбнулся, протягивая руки к девушке, но не тут то было. Некромантка нагнулась ближе и посмотрела на Герада Истинным Зрением. Демон удивленно раскрыл рот и тут же яростно отпрянул от решетки, закрываясь руками:

— Ты-ы? Ты?! Убирайс-ся!!!

— Я так и думала, — довольно заключила некромантка, кивнув самой себе, — Уйдешь сам или тебе помочь? Будет больно...

— Вы же с-сами ме-еня призвали-и... — сверкнул глазами ребенок, забившись в угол.

— А теперь я приказываю тебе убраться и оставить тело этого ребенка!

— Ну уж не-ет! Его тело — это така-ая ла-акомая добыча-а! — возразил демон, жадно оскалившись.

— А что если я предложу тебе замену? — вскинула бровь чародейка.

— С-себя-а ш-штоли? — ехидно прошипел Мара.

— Ну что ты, даже кое-что получше... — многозначительно хмыкнула девушка и посмотрела на цыганку, стоявшую чуть жива позади и испуганно наблюдавшую за всем происходящим.

— По рука-ам, — кивнул демон, пытаясь выдавить на человеческом лице эмоцию улыбки.

— Что ты задумала? — тревожно спросила Раэль, когда вышла вслед за чародейкой из шатра. Ее беспокоили слова Герада, или, вернее, того демона, что жил в ее сыне. Почему он сказал про то, будто бы эта девушка сама его призвала? Ведь, цыганка явно слышала эти слова. Неужели, Адалина и впрямь виновна в том, что случилось с Герадом? Да нет, быть такого не может! Ведь она и ее отравленный друг попались табору совсем случайно, — когда чародейка в отчаянии спасти монаха стояла у дороги и ожидала поймать какую-нибудь повозку. На ее счастье, ей попался кочевой табор, в котором обнаружилась весьма неплохая знахарка.

Нет, глупости. Герад стал вести себя странно за пару дней до того, как появилась чародейка. Но ведь она определенно что-то знает...

— Не волнуйся, демон Мара достаточно глуп, чтобы его можно было провести без вреда для твоего сына.

— Провести? Ты хочешь его обмануть? — удивилась женщина. Адалина с нетерпением кивнула, молясь, чтобы надоедливая цыганка не начала расспрашивать про замысел девушки. Поднеся пальцы к губам, чародейка громко свистнула, заставив птиц вспорхнуть от испуга в небо, и посмотрела в сторону леса.

На Амистад уже окончательно опустилась ночь: луна спряталась за тучей, но стан кочевников освещали яркие костры, полыхающие по всей территории лагеря.

— Если я помогу твоему сыну избавиться от демона, это погасит долг за спасение жизни Микаэля? — неожиданно поинтересовалась некромантка. Раэль до этого стоявшая рядом и пытавшаяся согреть себя, потирая предплечья, вздрогнула и непонимающе уставилась на девушку.

Долг? Ну да, у цыган же принято оставлять чужаков должниками за помощь. Причем долг может перекидываться на будущее поколение должника и должен быть уплачен, едва только будет востребован.

— Сполна, — сухо ответила женщина. — Если понадобится, я даже готова отдать свою жизнь за жизнь своего сына.

— Не понадобится, — покачала головой некромантка и еще раз свистнула. На этот раз громче и протяжнее, чем в первый раз.

Испуганный кролик, высоко перебирая задними лапами, мчался по лесу, перемахивая через кочки и валуны. За ним с не меньшей прытью несся огромный ворг. Внезапный свист заставил его резко притормозить и, развернувшись, бежать на зов хозяйки. Аппетитный ужин юрко нырнул в какую-то нору и там затаился, благодаря своих кроличьих богов за столь неожиданное спасение.

Раэль с оханьем отшатнулась в сторону, когда прямо ей под ноги метнулся взлохмаченный баргест. Ворг выжидающе встал перед своей хозяйкой, виляя обрубком хвоста. Пустые глазницы светились оранжевым огнем, пасть была приоткрытой, выставляя напоказ огромные желтоватые клыки.

Цыганка попятилась назад, не отрывая взгляда от чудовища. Она уже была готова разувериться в предсказаниях Шанти и своих надеждах на чародейку. Если эта девчонка якшается с демонами, а про баргеста Раэль подумала именно так, то вряд ли ее помощь может принести что-либо кроме вреда...

— Не бойся, это не демон, — словно прочитав ее мысли по ошарашенному лицу, улыбнулась Адалина.

— А кто?

— То существо, что поможет спасти твоего сына.

Женщина с сомнением посмотрела на Адалину, но возражать не посмела. Деваться было некуда, — если не поможет чародейка, не спасет даже всезнающая Джеклер. Та вообще понятия не имеет, как изгнать демона.

Некромантка присела на корточки перед своим мертвым другом, приобняла его за кудлатую шею, всю в грязных спутанных сосульках шерсти и что-то зашептала в насторожившееся короткое ухо. Ворг тревожно дернул головой, шагнул назад, но девушка обхватила его крепче, словно заставляя выслушать до конца. Раэль с недоумением смотрела на все это действо, размышляя, в своем ли уме чародейка или чудовище и в самом деле способно понимать ее речи.

Когда Адалина закончила шептаться с Шальтом и встала, баргест слегка потерся головой об ее ногу и тревожно заглянул в глаза. Чародейка поманила ворга за собой в шатер, приоткрыв занавесь и пропуская его вперед, потом посмотрела на цыганку и кивнула, приглашая посмотреть на то, что произойдет несколькими минутами позже. Раэль смело шагнула в душную скинию и аккуратно прикрыла за собой штору. Герад по-прежнему сидел в клетке, только вел себя неадекватно: держась за решетку, он расшатывался из стороны в сторону, словно маятник и что-то выразительно бубнил на непонятном языке. Завидев некромнатку, Мара подскочил и прилип к прутьям, посверкивая глазами и ожидая, когда ему предоставят следующую жертву.

— До-олго-о... почему так до-олго? — промычал он, уставившись на девушку, — Вы-ыпусти меня!

Адалина вывела перед собой баргеста и указала на него пальцем:

— Вот для тебя замена.

Мара опустил глаза и непонимающе уставился на ворга. Заметив смятение в его глазах, чародейка поспешила пояснить ситуацию.

— Это существо сильнее любого человека, выносливее, быстрее, его боятся и люди и звери и самое главное — оно бессмертно! По-моему лучше варианта и быть не может. В сравнении со слабым ребенком, баргест просто вулкан возможностей! Кроме того, у него нет души и тебе не придется бороться за обладание этим телом с его хозяином.

Демон долго противиться не стал, ночь заканчивалась через пару часов, а он был голоден уже второй день, с тех самых пор, как его посадили в клетку. Он согласно кивнул и потянул руки к воргу, стремясь завладеть столь желанным телом. Баргест подошел ближе, позволяя детским пальчикам коснуться своей шерсти. Мара буквально сгреб его в охапку, слившись с ним своим телом. Переход произошел быстро и практически без каких-либо заметных изменений. Как только Герад стал самым обычным мальчиком, а ворг, бывший когда-то Шальтом, метнулся прочь из скинии, беспокоясь, что чародейка может передумать и убить его, Адалина устало вздохнула и оперлась о стенки клети.

— Ты просто так его отпустишь? — взволнованно спросила Раэль, прижимая к себе заснувшего от изнеможения сына.

Чародейка нашла в себе силы улыбнуться и отрицательно покачать головой. Конечно, она не собиралась просто так отпускать демона. Она, как чародей третьей ступени Ковена Магов, была просто обязана уничтожать любого демона или нежить (за исключением созданной самой собой) на территории Амистада.

Адалина прикрыла глаза и сосредоточилась. Среди тонких, звенящих ниточек Силы, она нашла одну, ярко-зеленую, которая натягивалась все сильнее в соответствии с тем, как отдалялся Мара в теле Слуги от Хозяйки. Мысленно девушка провела пальцами по острой вибрирующей гифе и рванула ее на себя. Нить звонко лопнула, в голове раздался вой умирающего демона, не ожидавшего ничего подобного от чародейки.

Прости, Шальт, — печально подумала некромантка, открывая глаза. Спасение Микаэля и этого ребенка того стоило...

ГЛАВА 2.

Труп мужчины смотрел на мир широко открытыми голубыми глазами. Смотрел так укоризненно и осуждающе, что становилось неловко. Падальщицы-мухи, сердито жужжа, ползали по незащищенным кожей внутренностям человека.

С мужчины был снят скальп.

Чувствуя вонь начинавшегося разложения, по лесу бродила, скуля, нечисть. Подойти к трупу она не решалась, рядом с ним были люди. Много людей. Человек пять точно. Один из них, женщина, судя по всему, сидела на корточках рядом с трупом и молча изучала его. Мужчины из ее сопровождения подходить слишком близко не решались: эта вонь итак валила их с ног, а уж вид истерзанного мужчины вообще сбивала с толку. Что за зверь мог так аккуратно снять кожу? Или это был маг?

Энио Интар сжала пальцами свой длинный, орлиный нос и поморщилась. Вид мертвеца не вызывал в ней страха или отвращения. Было просто любопытство и опасение. По большому счету, ей было наплевать на этого бедолагу, но мучило ее одно предположение, которое, окажись оно верным, наделало бы кучу неприятностей.

Одежды, вещей и каких-либо других улик, удостоверяющих личность мертвеца, рядом не было. А значит, можно было только гадать о том, кто и за что снял скальп с мужчины.

— Аббатиса?

Женщина вздрогнула и обернулась. Позади нее стоял монах — один из ее сопровождения.

— Докладывай, Лоций, — велела она колючим, словно первые заморозки, голосом.

Монах моргнул. Ненавидел он эту женщину и ненавидел смотреть в ее холодные серые глаза, словно оборотнические. Порой ему даже казалось, что аббатиса может читать мысли... Хотя тогда бы она многое узнала о себе из головы своих подчиненных!

— Лоций?! — монах дернулся и только сейчас сообразил, что все то время, пока он рассуждал, он пристально смотрел на аббатису. Он даже не заметил, как она встала, оказавшись вровень с ним, и подошла совсем близко. Так, что он почти ощущал, как щекочут его нос короткие, светло-рыжие кудри женщины.

— Мы прочесали округу, но ничего не нашли, кроме голодной и запуганной нечисти, слонявшейся по лесу, — наконец отрапортовал мужчина.

Энио Интар сжала кулаки и стиснула зубы. Ее острый подбородок дрогнул от злости. У монаха появилось жгучее желание прямо сейчас бросить все и бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от сумасшедшей аббатисы.

— Мне нужен Вестник! — объявила женщина, вперившись в Лоция тяжелым взглядом.

— Но, госпожа, ближайший палантир есть только в Делирне, а до нее два дня езды, — растерянно развел руками монах. — И, кроме того, мы же торопились в Старганский Монастырь?

— И едим туда, — кивнула аббатиса. — Где Адай и Таркап?

— Охраняют лошадей от нечисти. Хотя она и без того боится подходить близко.

— Интересные края... Даже нечисть здесь боится людей... — задумчиво закусила нижнюю губу женщина.

-...или ее кто-то так напугал, — перехватил нить мысли Лоций.

— Как бы то ни было, я хочу, чтобы Адай, Таркап и Тайса направились в Делирну, за палантиром. Мы вдвоем — двинемся в Старгань. Кармилльский чародей должен был прибыть в Гелинвир уже неделю назад, а его все нет, — Энио Интар обернулась через плечо на труп. — Боюсь, что он мог не доехать до Монастыря...

* * *

Когда Адалина вернулась к лагерю кочевников, народу там уже заметно прибавилось. Казалось, весь табор собрался на сонмище. Тот молодой цыганен, на которого девушка обратила внимания еще до проведения Изгнания, сразу же заметил ее и пристально разглядывал, отчего она вдруг смутилась. В конце концов, не ей, конечно, говорить о культурности, но меру знать тоже надо. Взгляд его черных глаз из-под густых ресниц сводил с ума. Сидящая рядом молодая девушка тоже заметила чародейку, когда подняла голову. Кроме этих двоих, остальным как будто бы и дела до нее не было.

Цыганка слегка тронула парня за плечо и приподнялась, все это время не отрывая взгляда от Адалины. Выйдя в центр образовавшегося круга, и встав рядом с костром, девушка томно потянулась, вытянув в сторону длинную, оголенную до бедра ножку и прогнулась назад. Как раз в это время цыганен-музыкант запел, да так проникновенно и красиво, что у Адалины сердце сжалось в комок, ноги подкосились и она осела на овечью кошму, замкнув круг сидящих цыган.

Кто измеpит мой путь? Кто изменит мой pок,

Что начеpтан мне дpевним холодным мечом?

Я блуждаю всю жизнь в лабиpинте доpог

И ношу смеpть за пpавым плечом... 4

Дальнейшие слова песни чародейка уже различала плохо. Смысл их в ее голове складывался на подсознательном уровне. Она не могла оторвать восхищенного взгляда от кудрявой, черноволосой цыганки, плавно вытанцовывающей рядом с дикой огненной стихией. Адалине даже несколько раз казалось, что девушка касается ногой тлеющих рядом углей, но поскольку танцовщица не делала резких движений, скорее всего это было заблуждением.

Когда танец закончился, музыка оборвалась также неожиданно, как и началась. Цыганка застыла, посреди круга, улыбаясь. Адалине вдруг показалось, что она должна непременно поговорить с этой девушкой. Зачем это было нужно, она не понимала. То ли танцовщица умела читать мысли, то ли просто поняла все по глазам, но когда кочевники расступились перед ней, она поманила чародейку вслед за собой.

Ее шатер не отличался от десятка таких же, лишь внутри — на столе и земле, были рассыпаны какие-то рукописи меленько исписанные витым почерком. Весь этот беспорядок освещал неверный свет от масляной лампы, одиноко ютившейся на краю стола. Адалина не удержалась и, подняв с земли пергамент, поднесла его к глазам, но молодая цыганка тут же выдернула лист из ее рук и нахмурилась.

— Не для тебя написано это — не тебе и читать! — беззлобно сказала она.

— Кто ты такая? — вскинула бровь Адалина. Ничего толкового вычитать с рукописи она не успела.

— О, я думаю, ты и сама знаешь ответ на этот вопрос, — неожиданно улыбнулась девушка. — В твоих краях меня назвали бы сивиллой, но для здешних я просто — вещунья.

— Ты — та самая Шанти? — догадалась чародейка.

— Да, это мое имя, — согласилась цыганка.

— Ты хотела со мной поговорить?

— Нет. Это ты хотела поговорить со мной.

Адалина удивилась. В Кармилле с сивиллами она никогда не общалась. Понимала, что если их остерегаются, значит, на то есть свои причины. Именно поэтому и сейчас у нее возникли трудности. Насколько много вещунья знает о ней?

— Ты располагайся поудобнее, — добродушно предложила Шанти, указывая на плетеное кресло у стола. Чародейка кочевряжиться не стала, села, закинув ногу на ногу, и с готовностью уставилась на цыганку.

— Что ты хочешь мне рассказать?

— Только то, что ты должна услышать, — Адалина тактично промолчала. Ничего про свое будущее она знать не хотела, но уйти отсюда, почему-то не могла. Сердце не отпускало. Заметив, что чародейка перебивать ее не собирается, сивилла сложила руки на груди и облокотилась о стенку. — Видишь все эти рукописи? Знаешь, что это такое? Это предсказания. Немногие люди готовы услышать предречение своего будущего, поэтому я не всех о нем предупреждаю. К сожалению, держать их судьбы в своей голове у меня нет возможности, порой кажется, что если не выплеснешь это наружу, лопнет голова! Единственный выход в такой ситуации — написать это на бумаге.

— Ты никому не говоришь предсказания? Почему мне решила? — заинтересовалась Адалина.

— Говорю иногда. В основном, если от него зависит судьба не только одного человека, а многих людей.

— От меня тоже будет зависеть судьбы многих людей? — хмыкнула чародейка.

— Ты зря воспринимаешь это с таким сарказмом, детка, — сощурилась Шанти, не обратив внимания на гримасу Адалины при последнем слове. — Дело в том, что ты будешь замешана в очень значительных событиях... И не надо улыбаться, твоя роль будет всего лишь на правах пешки. Из-за твоей глупости, тщеславия и неуемного любопытства ты окажешься завязана на очень нехороших событиях.

— Что за бред? — фыркнула девушка.

— Я бы поняла твою реакцию, не будь ты чародейкой, но в данный момент она недопустима. Ты — маг и ты знаешь, что существует магия и предсказания. Так не веди себя как идиотка и выслушай!

Заметив, что Адалина обиженно захлопнула рот, вещунья удовлетворенно хмыкнула и продолжила:

— Если сперва ты будешь человеком лишним и недопустимым в разрастающейся истории, то позже, ты станешь одним из главных действующих лиц. Многие судьбы будут зависеть от тебя. Ты даже не представляешь, насколько велико их количество... — вздохнула Шанти и опустила глаза.

— И когда это начнется? Когда я ввяжусь во все это?

— Ты уже ввязалась. С тех самых пор, как решила, что тебе нужно больше власти...

— Такого не было! — возмутилась чародейка, всплеснув руками.

— Правда?! — неожиданно захохотала сивилла и, подхватив со стола маленькое, тусклое зеркальце, поднесла его к лицу Адалины. — А что это, по-твоему?!

Адалина заглянула в него. Сквозь пыль и царапины на нее смотрела девушка с приятным овалом лица, тонкими черными бровями и яркими, сине-зелеными глазами. Такими нереальными для простого человека...

— Причем тут это? — тихо спросила девушка. Нижняя губа предательски задрожала.

— Притом, милая, притом. Судьбу человека определяют все мало-мальски значимые факторы. Этот фактор весьма серьезный... Ты помнишь, чем ты заплатила за свои новые возможности и красивые глазки?

— Ничем.

— Это пока. Бесплатный сыр, детка, только в мышеловке. А ты уже по собственной воле в эту мышеловку забежала. Твоим 'благодетелям' осталось только захлопнуть клетку твоими же стараниями.

Адалина призадумалась над словами сивиллы. Слишком уж много обстоятельств можно было списать на упоминаемые Шанти факторы: инквизитор, гонявший ее по всей стране, неожиданно объявившиеся в Амистаде дейлонги, про которых говорил Фирс, нападение на нее и Микаэля в Поганом лесу... По отдельности, эти события кажутся совершенно случайными и несвязанными, но так ли это на самом деле? Что если сивилла права и чародейка действительно крупно вляпалась в какую-то историю?

— Заражение демонами имеет отношение ко всему этому? — исподлобья посмотрела Адалина на цыганку.

— Самое, что ни на есть, непосредственное! Но это, как и все на начальной ступени, пока только намеки на страшное будущее.

— В таком случае, скажи, что мне надо делать?

Шанти горько усмехнулась. Если бы она только могла хотя бы чуть-чуть ослабить мощь надвигающейся угрозы!

— Не в моей компетенции давать тебе советы.

— И все же? — не отставала Адалина.

— Смерть смывает все обещания и клятвы... — таинственно прошептала цыганка. — Предательства не смоешь ничем.

Смерть? Вот уж к чему некромантке совсем не хотелось прибегать, несмотря на ее специализацию, так это к смерти! Кроме того, использование некромагии строго-настрого запрещено в Амистаде, кроме случаев, если нужно избавиться от последствий уже сотворенного другим некромантом.

В шатер робко заглянула Раэль. Судя по ее довольному лицу, случилось что-то хорошее, или она просто радовалась, что с сыном все в порядке.

— Ада? Микаэль пришел в себя, — оповестила она. — Он очень хочет тебя видеть.

Чародейка вопросительно посмотрела на Шанти и, получив кивок, пошла прочь из шатра.

— Адалина? — окликнула сивилла ее. Девушка обернулась. — Поменьше доверяй людям и... остерегайся Ковена.

* * *

Очнувшись, Микаэль первым делом потянулся негнущейся рукой к шее. И потянулся-то, как назло, именно той рукой, в которую его ранили. Зашипев от боли, монах наклонил голову, улицезрев, что левое предплечье перемотано тряпками. Повторив неудавшийся маневр уже правой рукой, парень с беспокойством ощупал шею и ключицу.

Ничего.

Значит, ему не приснилось. Значит, амулета на нем уже не было...

Попытавшись приподняться, Микаэль случайно столкнул миску с пиявками, стоявшую на краю кровати. Плошка звучно грохнулась на пол, опорожнившись наполовину. Женщина, ковырявшаяся в мешке с какими-то травами, испуганно вздрогнула и обернулась. Заметив, что больной пришел в себя, она улыбнулась и встала.

— Очухался? Да ты не дергайся, яд-то старая Джеклер тебе выкачала из крови, но порезы ланцетом и рана от меча все еще не срослись. Ты ослаблен сейчас, так что полежи. Меня, кстати, Раэль зовут, — выпалила цыганка всю информацию разом. Подойдя к монаху, она несильно надавила тому на грудь, заставив его лечь обратно.

— А... где Адалина? — тревожно посмотрел на женщину Микаэль.

— Твоя спутница-некромантка бродит где-то по лагерю, но найти ее сейчас не составит проблемы, ибо все уже идут спать. Позвать? — подмигнула цыганка. Парень кивнул, не понимая, отчего это женщина вся светится от счастья. Неужели так рада то, что он очнулся или у нее есть другой повод? И вообще, что это за место такое?

Главным поводом для беспокойства Микаэля, являлся пропавший амулет, доверенный ему Регентом. Еще с самого начала всей этой затеи, там, в монастыре, Микаэль догадывался, что это путешествие принесет ему множество проблем. Есть такие люди, которым, ну никак нельзя доверять ответственные миссии, вроде той, что ему уже доверили. Парень относился именно к таким людям. Чтобы ему не поручили — всегда случалось что-то такое, что переворачивало все с ног на голову.

И этот герцог Винсент со своим телохранителем появившийся так не вовремя. Или вовремя? Откуда этот человек мог знать, что Микаэль несет при себе нечто важное?

Как бы то ни было, перст был украден, и смысла продолжать путешествие уже не было. Оставалось только признаться некромантке во всем, получить порцию неслабых тумаков и оскорблений и с позором вернуться в монастырь, где экзекуция продолжится. Хотя смелости, чтобы вернуться назад, парень мог в себе и не найти... Да и где-то глубоко в душе, начали зарождаться червячки сомнения: чего он, Микаэль, собственно хочет от этой жизни? Прожить всю свою жизнь в Монастыре, вставая каждую утро на заутреннюю, работать на поле вместе с остальными братьями, а вечером, перед сном, снова идти на службу? Ведь по сути, целый мир не ограничивался их капищем! Вокруг было столько всего интересного! Опасного, правда, не меньше.

Микаэль призадумался, чем он мог бы заниматься, не стань он монахом. Магией он не владел и не особо-то и хотел, драться тоже совершенно не умел. Те потуги, что были в трактире, когда к Адалине прицепился местный ухарь, можно даже не считать. Тогда он просто очень сильно испугался за чародейку и вырубить верзилу получилось совершенно случайнейшим образом. В такие моменты, у парня обычно всегда поджилки трясутся.

Впрочем, он отвлекся. Главный вопрос на повестке дня — что делать дальше?

В шатре было туманно и довольно душно, да еще запах какой-то неприятный — прогорклый и тяжелый. Монах подумал, что если он сейчас не выберется из этого места на свежий воздух, то точно задохнется. Приподнявшись, он только сейчас заметил, что простыня под ним приобрела червленый с серо-зелеными разводами оттенок. С отвращением поморщившись, парень все-таки сумел приподняться и даже спустил ноги на пол, коснувшись босыми пятками прохладной, мягкой травы.

Хорошо хоть ноги были без этих ужасных порезов, болели они ужасно и края, вроде бы неглубоких ранок, еще до сих пор не зажили.

Сделав шаг вперед, Микаэль почувствовал себя ребенком, который только-только учится ходить. Слабость в ногах едва позволяла стоять. Оттолкнувшись от лежака, парень пьяным ходом прошелся вперед, и нелепо замахав руками, на манер ветряной мельницы, начал оседать на землю. Опора появилась в виде зашедшей в шатер чародейки. Завидев монаха, та подскочила к нему и перекинула его здоровую руку себе через плечо.

— Адалина, нам нужно поговорить. Это важно, — сухо сказал парень, опираясь на девушку.

— Обязательно поговорим, ты только сапоги натяни, а то ноги замерзнут, — кивнула девушка, явно не осознавая всю трагичность ситуации. Да и что она может знать!

Микаэль мысленно укорил себя за ту ложь, что он нес с собой во время их пути. Хотя, по сути, что он мог сделать, если сам Регент велел ему молчать, мол, пришлой волшебнице нельзя доверять такую тайну. С чего тогда он вообще сподобил нести Микаэлю и неосведомленной чародейке этот дурацкий амулет?!

Свежий воздух показался неожиданно сладким и настолько желанным, что монах даже зашелся кашлем, по-прежнему вися на хрупких плечах девушки. Смекалистая Раэль вытащила из шатра стул и оставила пособников наедине. Усевшись на стул, парень виновато посмотрел на чародейку. Та неуверенно улыбнулась, заподазривая, что ей сейчас что-то расскажут.

— Адалина, у меня амулет украли.

— Какой амулет? — не поняла девушка.

— Перст. Указующий, — заметив, что чародейка все еще недоумевает и хмурится, пытаясь понять, о чем речь, Микаэль покаялся. — Мощи Нессимона Иливара, помнишь? Так вот, их не своровали, как тебе сказал Регент. Эти самые мощи я все время нес с собой в Гелинвир, в тамошний Верховный Монастырь, а ты была моим сопровождением... Тебя обманули. Прости.

Брови чародейки угрожающе поползли вверх. Монах поежился. Как бы она его в кого-нибудь не превратила за обман!

— А зачем обманули? — тупо уставившись на парня, спросила она.

— Мы ждали другого чародея, которого ваша Кармилла выслала для особого поручения, а именно, доставить Указующий перст в Гелинвир. Аббатиса Энио Интар посылала запрос в Ковен, но маг не явился в срок, зато явился некто и попытался под видом кармилльского чародея утащить артефакт.

— Стой-стой, у меня голова кругом идет от всего этого! — замазала руками Адалина. — Кармилла, чародеи, мощи, персты... Ты о чем вообще?

Микаэль вздохнул, негодуя, что придется рассказывать все по порядку. Эту историю он и сам плохо знал. В основном все по слухам, отрывкам разговора Регента с гелинвирским монахом и собственным догадкам на этот счет. И монах начал вспоминать все, как было...

С самого утра, едва только петухи успели прокричать о рассвете, в старганском монастыре творилось что-то невообразимое! Монахи бегали по всему капищу, приводя в порядок территорию: кто-то таскал мешки с крупой и мукой в трапезную, кто-то воду, кто-то тщательно выметал каменные дорожки перед монастырем. Регент явно был взволнован предстоящим, поэтому в этот день был особливо сердит и мрачен. Он бегал по всему анклаву, раздавая указания и подзатыльники нерасторопным подчиненным. Казалось, что ему не нравится абсолютно все — у кого-то сутана слишком пыльная, стол накрыт скудно, комнаты для гостей оформлены некрасиво. И это несмотря на то, что сами монахи жили в маленьких нищих кельях безо всяких удобств. Короче говоря, ожидались важные гости, в лице аббатисы и ее монахов-охранников, с которыми она разъезжала по всему Амистаду, как королевишна. Странно было то, что старганский монастырь был самым маленьким (по правде говоря, и к Старгани он относился-то косвенно, ибо та находилась довольно далеко от него) и аббатису, в общем-то, ни разу до этого не интересовал. Да, каждый год сюда приезжал игумен, с проверкой и дежурными вопросами, нуждается ли монастырь в чем-либо. Монастырь не нуждался, поэтому игумен срочно отбывал на проверку еще нескольких обителей. Все. Поэтому приезд такой важной гостьи, как Энио Интар, аббатисы вот уже на протяжении пятнадцати лет, вызывал трепет и страх у всех старганцев без исключения.

— Как думаешь, зачем она приезжает? — спросил Микаэля брат Далимир, когда они улизнули с глаз сурового Регента и уселись у ворот, желая первыми хорошенько разглядеть именитую аббатису и самых настоящих монахов. В больших монастырях, таких как гелинвирский и ладожский, монахи обучались боевому искусству и совсем были не ровней для своих обычных, захолустных собратьев. Помнится, однажды Далимиру попалась в руки старая потрепанная книжка, в которой подробно описывалась повседневная жизнь гелинвирских монахов и жизнь эта существенно разнилась с той, что была в старганском монастыре. Они с Микаэлем тогда отправились в лес, чтобы хорошенько рассмотреть книжку. Кроме того, что боевые монахи недурно владели искусством боя, они еще и путешествовали по всей стране! С тех пор друзья мечтали хотя бы одним глазком посмотреть на настоящих монахов. И вот сегодня, их мечта, может быть, исполнится...

Далимир достал из глубокого кармана своей рясы два краснобоких яблочка и, поделившись с другом, задумчиво принялся грызть плод. Микаэль тоже последовал его примеру.

Через некоторое время монахи услышали дробный перестук копыт, приближающийся к Монастырю. Подхватившись с места, парни выскочили на пыльную дорогу и замерли, вглядываясь в просеку, наполовину сокрытую густыми деревьями и кустарниками.

Первыми показались два гнедых скакуна, с развивающимися на ветру длинными гривами. Их наездники совсем были непохожи на таких, как Микаэль и Далимир. Черные рясы и глубокие капюшоны полностью скрывали под собой лица монахов. На груди, подскакивая, мотались из стороны в сторону большие серебряные медальоны — овальные, но с острыми краями-хвостиками. В центре тускло мерцал серый камушек-оберег. Такие же друзья видели на картинках книжки.

— Это не просто монахи, Микаэль, это — инквизиторы! — ошеломленно прошептал Далимир, дергая собрата за край рясы и не отрывая глаз от наездников.

— Брехня! — ответил парень, но почему-то в глубине души мелькнуло подозрение, что друг прав.

Следом за двумя гнедыми скакунами, показалась белая лошадь аббатисы. Женщина, гордо восседавшая на ней, презрительно рыкнула на стоящих у дороги монахов:

— С дороги, щенки! — и пронеслась прочь. Замыкали процессию еще двое монахов, точно таких же, как первые.

— Ведьма! — сплюнул Далимир, провожая завистливым взглядом кортеж, а Микаэль лишь расстроено вздохнул и поплелся к Монастырю.

Никогда ему не быть таким, как они... Никогда.

Регент и аббатиса беседовали в кабинете довольно долго, а когда она вышла, то сразу же отправилась в свою келью. Ее свита последовала примеру госпожи.

Ночью Далимир расшевелил Микаэля и, придвинувшись поближе, поделился:

— Я послушал разговор Энио Интар и нашего Регента.

Микаэль удивленно расширил глаза:

— Если они узнают... если узнают — тебе не сдобровать! — а потом немножко помолчал, и спросил. — А о чем они разговаривали?

Далимир улыбнулся, довольный, что сумел заинтересовать друга, приподнял голову, проверяя, спят ли другие монахи и, накрывшись с головой одеялом, зашептал:

— Аббатиса привезла с собой что-то. Мощи чьи-то. Только разговаривали они так, будто бы она привезла с собой гест. 5

— Почему?

— Ну, это, вроде как, тайна.

— Как же ты тогда их подслушал? — подозрительно нахмурился Микаэль.

— Старый способ. Через стакан, — отмахнулся парень и тут Микаэль понял, что друг не договаривает. Стены в Монастыре толстые, каменные, как он мог подслушать? Но оспаривать ложь Далимира, парень не стал. Уж таким он другом был, — захочет брат, сам расскажет.

— Она велела Регенту охранять мощи, как зеницу ока, а если кто придет и спросит про них, немедля оповестить Верховный Монастырь и ее в первую очередь об этом, — закончил Далимир и выжидающе уставился на друга. Микаэль только открыл рот, как один из монахов на соседней лежанке громко всхрапнул. Вздрогнув, друзья спешно укутались в одеяла и разговор продолжать больше не стали, решив оставить это назавтра.

На следующее утро аббатиса и ее сопровождение покинули Монастырь также неожиданно, как и приехали в него. Регент даже не разрешил монахам провожать их до ворот, сразу же велев отправляться на службу.

Спустя какое-то время к Монастырю пришли двое путников. Нелюди, судя по всему. Распугав послушников, они изъявили желание побеседовать с 'самым главным'. Что удивительно, Регент не отказался. После ухода нелюдей, мужчина сразу же отправил в Гелинвир почтового голубя. Ответ пришел через неделю. Письмо гласило, что в Старгань в установленный срок прибудет чародей аж Второй Ступени и заберет мощи с собой. Но в этот самый срок никто не пришел, кроме нагловатой, молоденькой некромантки. Ей-то и поручили отнести мощи в Гелинвир, не уведомив об этом, и разыграв комедию с кражей. Удивительно было только то, что Регент доверил Микаэлю нести такую ценную поклажу.

— А кто украл? Винсент? — сухо спросила девушка монаха, после того, как он закончил повествование.

— Да. Они сорвали его у меня с шеи. Понятия не имею, откуда они узнали, что он у меня, — сокрушенно покачал головой Микаэль.

— И чего ты раскис? Чего нюни распустил, болван?! — неожиданно взвинтилась Адалина. Парень удивленно глянул на нее и досадливо провел рукой по макушке.

— Аббатиса и Регент меня теперь убьют...

— Не убьют! — фыркнула некромантка.

— Почему?

— Потому что я убью тебя раньше! — беззлобно рыкнула девушка. — Вместо того, чтобы закатывать истерики, как сопливая махоночка, думал бы лучше, что нам теперь делать!

— У нас нет выбора, — пожал плечами Микаэль.

— 'Даже если вас съели, у вас все равно есть два выхода', — отшутилась Адалина.

— Ага, идти в Гелинвир, на растерзание Энио Интар, либо назад, в Монастырь, на растерзание Регенту...

— Ну, я думаю, тебе повезло...

— Мда? И в чем же?

— Если кто-то нам и сможет помочь, так это Магистр Аурелиус. Мы отправляемся в Делирну. Нужно немедленно связаться с Ковеном Магов. Я так чувствую, их эта новость заинтересует...

— В Амистаде находится Магистр? — удивился монах.

— Нет, дурень, в Делирне есть палантир, по которому мы сможем связаться с Кармиллой.

Микаэль скосил глаза вниз. Насколько он знал, Делирна — приграничный город между Кармиллой и Амистадом и именно через него все чародеи попадают в страну. Он даже припоминает, что слышал от кого-то, мол, чародеи прибывают в Делирну на драконах, но до сих пор не верил в это. Драконов же — не существует!

— Эээ...

— Что?

— Адалина, а, правда, что вы на драконах прилетаете сюда? — пытливо сощурился парень.

— И на драконах, и на грифонах, и через порталы... — отстраненно кивнула чародейка, раздумывая, как покороче срезать путь до Делирны. Еще стоит вообще узнать бы точное их местонахождение.

— Ух ты, — восторженно прошептал Микаэль. — Мы что же, их увидим? — получив очередной кивок, у монаха загорелись глаза. — И покататься даже можно будет?!

Адалина закатила глаза и вздохнула.

— Угу, ты планировать умеешь?

— Это как? — нахмурился Микаэль.

— Вниз. С дракона? — с абсолютно бесстрастным лицом ответила девушка.

— Ты смеешься, что ли? — подозрительно уточнил монах. Заметив, ехидную улыбочку на лице чародейки, парень встрепенулся. — Адалина!

— Двадцать лет уже таковая.

— Тебя совсем не волнует то, что ты провалила... кхм, задание?

— Давай уточним кое-что! — некромантка подорвалась ближе, тыча парню в грудь указательным пальцем. — Мой, скажем так, работодатель, обманул меня самым наглым образом, дав ложную информацию по поводу ВСЕГО. Кроме того, он поставил мою жизнь под угрозу, из чего следует, что я разрываю наш договор, а деньги, данные мне авансом, присуждаю себе в качестве моральной и физической КОМПЕНСАЦИИ! Еще вопросы?!

Микаэль отрицательно затряс головой, вжимаясь в стену шатра.

— Отлично. Тогда, идем в Делирну!

— А я тебе зачем? Ты только не подумай, что я против, но мне просто интересно...

— Ты — свидетель! Когда я явлю рапорт о происшедшем, ты подтвердишь мои слова, понял? А теперь иди пока, отдыхай. Завтра с утра мы отправляемся. Нельзя терять время. Бес его знает, что это за мощи такие и для чего они сдались Ковену, Монастырю и Винсенту. Слишком уж серьезная шумиха из-за них поднимается, раз даже сам Ковен вмешался в это...

* * *

Над лесом медленно занималась заря. Солнце, поднимаясь над кронами деревьев, постепенно затапливало своим светом все вокруг. Небо, еще не успевшее проснуться, медленно и лениво стягивало с себя темно-синее покрывало и розовело. Проснулись птицы и звери. Проснулись лошади в цыганском загоне. Уже давно проснулись и сами цыгане, всегда привыкшие вставать рано.

Некромантка вдохнула в себя свежий утренний воздух и немного распахнула шаль, которую ей заботливо предложила Раэль. Сегодняшнее утро обещало приятный и теплый день. На небе не облачка. Адалина даже была готова увериться в то, что жизнь, в принципе, неплохая штука... Если бы не одно 'но'. Пропавший амулет. Что это такое и для чего оно нужно, чародейка не имела ни малейшего понятия и это, пожалуй, беспокоило ее больше всего. Как знать, может, эта штука опасна, раз за ней ведется такая охота! Но пока она этого не знала, и беспокойство ее носило, скорее, поверхностный характер.

Адалина вообще не любила лишний раз напрягать себя разными неспокойными думами. Нет, она была не легкомысленна, как могло показаться сперва, просто была уверена, что ломать голову над тем, что тебе все равно пока недоступно, не стоит. Себе дороже. Да и нервы, ведь, не казенные. Как любил поговаривать Магистр Шилон, жизнь прекрасна, если не вспоминать прошлое и не думать о будущем. И потом добавлял, никогда не бывает так плохо, как мы опасаемся, и так хорошо, как нам бы хотелось. В чем-то он был прав. Вообще, хотя старый ворчливый пень и много придирался по поводу и без, Адалина его уважала. Чародей был мудр. Настолько мудр, что некромантке в свои неполные двадцать два до его шестидесяти было еще расти и расти. И казалось, что все равно ей и в шестьдесят не блистать таким интеллектом. Слишком нетерпеливая, слишком неусидчивая, слишком невнимательная. Гроссмейстерша Октавия любила говорить так про Адалину. И еще она вечно ворчала, что безмозглой девчонке никогда не доучиться до Третьей Ступени. А когда, все же, Адалина закончила Академию, хоть и не без труда, Октавия предрекала ей всю жизнь проторчать на подачках у Ковена. Именно тогда Адалина назло ей и решила податься вон из Кармиллы. Чтобы стать чародейкой второго уровня, ей нужно было написать и защитить диссертацию. Уже пару месяцев девушка блуждала по Амистаду, но так и не могла сообразить про что писать. Про что можно было — уже давно написано. Ковен требовал нового. И некромантка мучительно соображала, но в голову совершенно ничего не приходило.

Лейт уже начала работу над диссертацией и возможно, уже даже защитилась. Что ни говори, а эльфы все же сообразительнее людей. Да и тему друидке не составило труда придумать. Что-то про Ветер Друидов вроде. Что такое этот самый Ветер, Адалина не имела ни малейшего понятия, но Лейт уверяла, что на эту тему хоть и написано множество трактатов, она попытается раскрыть сущность этого явления как можно полнее. Интересно, получилось у нее?

Некромантка посмотрела на загон, находившийся в пяти шагах от нее. Лошадей там было около двадцати, большинство из них не возили всадников, а были тягловыми и запрягались в повозки, но тех, которые были породистыми скакунами, было видно с первого взгляда. Гибкая шея, роскошная черная грива и бока, отливающие синевой — этот конь просто неудержимо приковывал к себе взгляд. Гордый и свирепый, конь неистово бил копытом, взрыхливая землю и косил диким желтым глазом на некромантку. Правильно, зверье чувствует темную магию и, хотя подразделение на Темных и Светлых уже давно не велось, используя Магию Смерти, Адалина причислялась к ним. Черногривый боялся и ненавидел некромантов. Он чуял смерть, исходящую от них, раздувал черные влажные ноздри и фыркал, мотая головой.

— Не обращай внимания, Сульмельдир просто волнуется, когда рядом чужак, — Адалина обернулась и встретилась взглядом с уже знакомыми черными глазами из-под густых бровей. Вчерашний музыкант-цыганен стоял позади, опершись рукой об ограждение и испытующе смотрел на девушку. Только с утра его взгляд не был таким тяжелым, как вчера ночью, при зловещих бликах пламени. Кроме того, что у него были черные глаза и густые брови, Адалина даже больше ничего и не запомнила, а парень был очень даже хорош собой, чтобы устыдиться в этом. Кудрявые смоляные волосы едва покрывали собой уши, а между лопатками уютно примостилась туго заплетенная коса. Серовато-черный кафтан был надет поверх белой рубашки, заправленной в широкие штаны. В целом, обыкновенный цыган, с их экзотичной южной привлекательностью. Адалина тоже была наполовину южанкой, но имя носило самое обыкновенное, скорее даже амистадское. Да, родилась девушка действительно в этих краях, но ее отец был именно южанином и передал дочери свою горячую кровь, толику вспыльчивости и здорового цинизма. Свою мать Адалина никогда не видела. Нет, та была жива, по крайней мере, хотелось на это надеется, просто сбежала от отца с любовником. Наверное, не выдержала жгучий темперамент супруга. Дочь она бессовестно оставила, но Адалина никогда и не сердилась на нее. Просто не сердилась. И даже мечтала когда-нибудь найти.

— Соратник ветра? — перевела чародейка.

— Знаешь эльфийский? — полюбопытствовал парень, тем не менее, совершенно не удивляясь сему факту.

— Знаю. А откуда знаешь ты?

— Я много чего знаю и умею, — уклонился цыганен от ответа. — Хочешь прокатиться на Суле?

— Я что, очень похожа на самоубийцу? — хмыкнула некромантка.

— Да не бойся, он же не кусается, — улыбнулся парень, протянув девушке руку.

— В другой раз, — отшатнулась она. — Я ищу знахарку Джеклер, не знаешь, случайно, где она? Я уже весь лагерь оббегала.

— Благословляет обозы, как всегда, — пожал плечами парень. — Мы сегодня выдвигаемся в путь.

— Понятно, — некромантка вздохнула, но, переживая, что парень вновь полезет к ней с дурацким предложением прокатиться на строптивом Суле, поспешила ретироваться куда подальше. — Кстати, как тебя зовут?

— Кодран.

Девушка отвернулась от него и тихонько усмехнулась. Ну и имечко! Таким только ругаться в самый раз! Что-то вроде, Кодран тебя задери! А ведь цыганен с ней заигрывал... Ну просто можно поклясться своим магическим резервом, что это так! Некромантка вновь улыбнулась своим мыслям и широким шагом потопала к шатру, в котором дремал Микаэль.

Монах за все дни путешествия заметно исхудал. Адалина, почему-то только сейчас заметила это. Парень дремал на лежаке, подложив под некогда пухлую щеку ладонь. Грудь мерно вздымалась, покрывало наполовину сползло на пол. Чародейка прямо-таки умилилась, разглядывая спутника.

Ну, какой же он все-таки еще наивный ребенок! — думала девушка, возвращая покрывало на место. — Несмотря на то, что ему уже двадцать три, он тянет от силы лет на пятнадцать!

Некромантка не злилась на него за ложь. Признаться, она и сама была с ним не совсем честной...

В скинию заглянула старая Джеклер. Увидев Адалину, она поманила ее пальцем.

— Куда вы направитесь дальше?

— Мы планировали пойти в Делирну...

— Вы можете отправиться с нами. Так будет безопаснее, — пожала цыганка плечами. — К вечеру разойдемся, наш путь лежит в Кулу.

Адалина ничего не имела против. Действительно, они все еще оставались на территории Поганого леса и разделить свою дорогу с табором — было самым оптимальным решением. На том и порешили.

* * *

В повозке пахло смирной. Этот, в общем-то, приятный для кого-то запах, сводил Адалину с ума. Девушка итак задыхалась от жары и пыли, а теперь еще почти и с ненавистью смотрела на старуху Джеклер, задумчиво пускающую дымовые колечки из трубки. Чародейка кинула взгляд на Микаэля, но тот снова спал. После излечения от яда виверны ему требовался постоянный отдых.

Кроме них в повозке сидело еще двое — мужчина и женщина. И все молчали.

Повозка подпрыгнула на кочках, и некромантку тряхнуло так сильно, что ее, сидящую с краю, чуть не выкинуло наружу.

Дурманящий смирняной запах обволакивал и вызывал сонливость. Девушка задумчиво посмотрела на улицу, мечтая просто пройтись пешком. За ними ехало еще несколько таких же повозок, а сбоку гарцевал Кодран на Суле. И если парень чародейке периодически подмигивал, то конь недовольно всхрапывал, словно удивляясь тупоголовости своего молодого хозяина. Ну, посмотри же на нее, она играет со смертью! Кто она такая, чтобы ставить себя выше природы?!

Девушка отвернулась от становящегося назойливым ухажера и его дикого коня. Было скучно, поэтому она решилась вызвать на разговор старую курильщицу. Возникла заминка — Адалина понятия не имела, как вежливо обратиться к знахарке. Джеклер? Бабуля?! Эй?!! Как принято обращаться к старшим у цыган? Чародейке захотелось спросить это у Кодрана, но если бы она стала звать его, ее услышала бы сама знахарка. В Кармилле к старшим обращались по званию — Магистр, Гроссмейстер, леди... Леди? Адалина сощурилась, уставившись на Джеклер. Мда, на 'леди' старуха уж точно не походила...

— Ты о чем-то хочешь спросить у меня? — подала голос знахарка, вытащив трубку изо рта и вскинув густую бровь. Наверное, она заметила мучения девушки, небось, так явно отражавшиеся у нее на лице.

— Мне бы очень было интересно послушать что-нибудь о цыганах и вашем таборе в частности, — закусила губу девушка.

— Что ты хочешь услышать? — пожала плечами знахарка.

— Ну-у, расскажите об особо выдающихся личностях вашего табора...

— О ком это? — старая зануда уже начинала порядком раздражать некромантку, которая и до этого-то никогда не отличалась терпением к старшим. Тогда Адалина просто выпалила первое, что пришло ей в голову, чтобы уж с чего-нибудь, да начать разговор.

— О Шанти!

— Ша-анти? — задумчиво протянула Джеклер. — Шанти — прикормыш табора. Ее и брата нашли недалеко от Брауна.

— И брата?

— Ну да. Кодран — родной брат Шанти, судя по всему. Видимо их мать решила избавиться от двойняшек то ли из-за бедности, то ли из-за блуда. В больших городах женщины очень порочны, знаешь ли.

— И сколько им было лет, когда вы их обнаружили?

— Ой, они были совсем еще малютками, — махнула морщинистой рукой знахарка. — Их вырастила Диана, очень милая и добрая сердцем цыганка. К сожалению, Диана сгинула прошлой весной в топях. Хорошая женщина была.

— А что Шанти и Кодран? — снова подтолкнула девушка знахарку в нужном направлении.

— А что, Шанти и Кодран? Вырастили их всем табором. Да они и не больно-то отличаются от цыган. Лет в восемь у девочки обнаружился дар, поэтому она заняла пустующую нишу в нашем таборе. До этого у нас гадала только старуха Мильна, да и та, была не ахти какой гадалкой. Правда, карты Шанти больно-то и не к чему, она все больше какими-то своими методами ворожит, но это не мое дело. Главное, люди-то ведь идут к ней, а значит все в порядке. А Кодран с детства был неравнодушен к животным, в особенности, к лошадкам. Многих больных жеребят лично выходил и на ноги поставил. И они сами к нему так и льнут, будто, за своего принимают, — Адалина задумчиво уставилась на Кодрана и он, будто, поняв по ее лицу, о ком идет речь, отрешенно посмотрел на нее. — Сульмельдир тот же самый — его же уличный барыга на живодерню хотел отправить, а Кодран пожалел и выкупил. Жеребенок слабым уродился, кое-как ходил, а парнишка его, за полгода, вон в какого красавца превратил!

— Да уж, — вздохнула девушка. Разговаривать больше не хотелось, и Адалина решила немного поспать. Время было за полдень, и до того, как они с табором разойдутся, оставалось еще много времени. Девушка посмотрела на Микаэля и, немного подумав, облокотилась головой об его плечи. Монах вздрогнул, открыл глаза, но, заметив, кто и как потревожил его сон, лишь приобнял чародейку за плечи, позволяя ей поудобнее устроиться у себя на груди и снова начал проваливаться в сладкую дрему.

* * *

Две лошади — белая и мышасто-серая, медленно брели по едва различимой в темноте тропе. Оба наездника устало молчали, предпочитая разговору, уханье совы, шорох испуганного зверья и трель сверчков. Каждый из них думал о своем. Лоций вспоминал столицу Амистада — Гелинвир, в котором он чувствовал себя уютнее любого места в мире. Чистые и красивые улицы, аристократы, прогуливающиеся по тротуарам, Верховное Аббатство, в котором он занимал отнюдь не самое низкое положение... И вот сейчас он вынужден брести ночью в какое-то захолустье. И все это — из-за какого-то чародея, который вероятно, просто-напросто загулял в каком-нибудь из городов Амистада и не пришел в Аббатство вовремя. Эти маги такие лентяи, приходят сюда, якобы, чтобы работать, а сами только и делают, что отсиживают свой зад в кабаках! И именно его, Лоция, аббатиса решила взять с собой. Уж не знай, плакать тут или смеяться! В конце концов, он ведь сам хотел стать правой рукой Энио Интар. Сколько он лет шел к тому, чтобы из простого монаха в поношенном клобуке вырасти до помощника аббатисы. Вот только он и не предполагал, что занимать подобную должность, это значит иметь бесконечную головную боль. Ну почему этой женщине все неймется?

Аббатиса наглухо укуталась в плащ, накинув глубокий капюшон так, что снаружи остался торчать только длинный орлиный нос. Энио Интар никогда не была особой разговорчивой. Все, что обычно от нее слышало ее окружение — это только прямые приказы, незамысловатую ругань и угрозы. Поэтому и сейчас, когда женщина молчала, монах не стремился вызывать ее на разговор. К тому же, после недавних событий, когда аббатиса обнаружила неизвестный труп, у нее явно не было настроения общаться. Всю дорогу женщина была поглощена своими думами и даже никак не среагировала, когда на дорогу перед лошадьми выскочила какая-то девочка.

Длинные светло-каштановые, слегка волнистые волосы рассыпались по плечам, тонкое, довольно фривольное платьице местами было надорвано и теперь казалось одной большой коричневой тряпкой. Девочка отчаянно замахала руками, вынуждая путников остановиться и подбежала к Лоцию, видимо сочтя его за главного. По испуганным зеленым глазам монах догадался, что она была весьма напугана чем-то, а еще, он понял, что девочка была гораздо старше, чем ему показалось вначале. Ей вполне могло быть лет двадцать пять, но обманчивое ощущение создавали ее худые плечики, которые так бесстыже выглядывали из-под лохмотьев, и остроконечное маленькое лицо, словно детское. Ростом девушка тоже не вышла. Когда Лоций спешился, незнакомка едва доставала ему до подбородка, хотя монах и так был среднего роста. Но ее глаза! Болотно-зеленого, завораживающего цвета они явно выдавали свою обладательницу с потрохами. В них читался немалый жизненный опыт и что-то еще, чего мужчина пока не понимал.

— В чем дело? — опередила монаха Энио Интар, повелительно сверкнув глазами сверху-вниз на девушку. Аббатиса даже не потрудилась спешиться с лошади. Она скорее была раздосадована внезапным появлением незнакомки и помогать ей в чем бы то ни было, не хотела.

— На меня напали! Умоляю, вы должны мне помочь!!! — взмолилась девушка, даже не удостоив взглядом аббатису, а отдав все свое внимание Лоцию. Она даже прихватила руками складки черной рясы на его груди.

— Кто напал? — удивился боевой монах, подозрительно взглянув на лес над головой девушки.

— Мне кажется, — девушка встала на носочки и прошептала в ухо Лоция, — Мне кажется, это был вампир...

Мужчина отстранился от незнакомки и недоверчиво посмотрел на нее. Аббатиса подвела лошадь ближе, косо посматривая на девушку.

— Что ты хочешь от нас? — возмущенно спросила она. Девушка наконец-то перевела взгляд на нее.

— Просто проводите меня до города...

Малка была девушкой веселой и беззаботной, но когда она рассказывала о том, как днем пошла в лес и заблудилась, а потом внезапно на нее напал странный мужчина, на ее лбу пролегала беспокойная складка, на глазах появлялись слезы, а нижняя губа начинала предательски дрожать.

Энио Интар изначально девушка не понравилась. Лоций растолковал это по-своему: аббатиса вообще никогда не горела желанием помогать кому бы то ни было, а уж тем более сейчас, когда она так торопилась в Старгань. Но возражать женщина не стала, Малка тоже направлялась в Старгань и даже предложила свою помощь, намекнув, что знает одну очень неплохую полянку, где можно переждать до утра. На вопрос, как же старганка забрела так далеко от города, Малка пожала плечами — лес она знала хорошо и не раз уходила на приличное расстояние от города, но сегодня неожиданно потерялась.

— Почему ты сказала, что на тебя напал вампир? — спросил Лоций. Девушка сидела позади него на лошади и обвивала тонкими худыми ручонками его грудь.

— Я видела его зубы! Огромные и острые клыки! — поежилась она.

— Платье тебе тоже вампир подрал? — жестко хмыкнула аббатиса.

Малка обиженно посмотрела на женщину и неловко постаралась прикрыть грудь тем, что осталось от платья.

— Нет. Когда бежала от него — ободрала его об ветки и сучья.

— Госпожа, пора бы сделать привал, уже темнеет. Все равно мы не доберемся до Старгани раньше завтрашнего полудня, — решил сгладить неловкую ситуацию боевой монах.

— Та полянка, о которой я вам говорила — до нее осталось всего-ничего. Давайте там и заночуем? — оживилась Малка будто и, позабыв про то, что минуту назад так смущалась. Она и Лоций вопросительно посмотрели на аббатису. Та нахмурилась и пожала плечами.

— Думаю спешить нам и действительно некуда...

Поляна оказалась примерно в трехстах футах и действительно была довольно неплохой: от других путешественников здесь остался обгоревший мангал с углями и вытесанные из поваленных деревьев скамеечки. Лоций привязал лошадей у деревьев и заглянул в жаровню. Угли оставались довольно свежими, видимо бывшие гости здесь отдыхали совсем недавно или последние дни дождей не было. Энио Интар достала из сумок провизию и, усевшись на скамейку, принялась дожидаться, когда Лоций наберет хвороста. Окажись здесь в другое время она одна, ее ничуть не смутило бы собирать самой себе хворост, но перед своими подчиненными она ставила четкие границы — она госпожа, Верховная Аббатиса, они всего лишь боевые монахи, призванные защищать и оберегать ее. И плевать ей было на то, что ее ненавидят практически все из ее окружения. Люди и не должны любить свое начальство. Начнешь потакать им и они будут себя вести слишком привольно. Лучше пусть боятся и ненавидят.

Малка между тем, наоборот, пыталась услужить Лоцию как могла. На аббатису она не обращала ровным счетом никакого внимания, и оную это раздражало все больше и больше. Энио Интар даже задумалась, не ревнует ли она монаха, который раньше постоянно выслуживался перед ней, к этой нахалке? Лоций чувствовал и раздражение аббатисы и интерес Малки к себе и от всего этого ему становилось неловко. Он старался искренне воспринимать помощь зеленоглазой Малки-нахалки и угождать Энио Интар.

— А зачем вы направляетесь в Старгань? — поинтересовалась девушка, поднеся ложку с горячей кашей ко рту.

Аббатиса предупредительно взглянула на мужчину, но Лоций и сам не думал рассказывать Малке правду. К тому же, он и сам еще не совсем понимал, что именно интересовало Энио Интар.

— Мы едем не совсем в Старгань. Наш путь лежит в монастырь. Мы паломники, — глядя Малке в глаза, соврал мужчина. Девушка улыбнулась, задумчиво уставившись на него. Лоцию даже показалось, что она смотрела на него так очень долго.

— Ты похож на монаха, — заметила она, опустив глаза. — И она тоже. Почему твоя спутница такая молчаливая?

Лоций на этот вопрос ответить не успел, аббатиса вмешалась в разговор сама.

— Потому что не люблю бесполезных разговоров и людей, которые не затыкаются и без конца мелют языком!

Все без исключения поняли, о ком идет речь. Малка только лишь задорно хмыкнула, и Лоций втайне удивился и позавидовал ее выдержке и непробиваемости. Обычно вести себя так с самой Энио Интар не позволял себе никто! Да даже не то, чтобы не позволял, просто не мог. Аббатиса любого сразу же ставила на место. Сейчас же либо женщина растеряла былую закалку, либо Малка была из тех, кому палец в рот не клади — по локоть откусят! И сам боевой монах больше всего склонялся к последнему варианту.

Малка отложила глиняную миску и ложку в сторону, встала, отряхиваясь от мелкого мусора, и направилась в лес.

— Ты куда? — строго спросила аббатиса, даже не подняв голову и не посмотрев в ее сторону. Лоций взглянул на танец бликов пламени на ее некрасивом лице, на крепко поджатые губы и понял, что аббатиса решила бороться за главенство в их маленькой компании до конца.

— В кустики, можно? — дерзко усмехнулась Малка. Энио Интар не сочла нужным отвечать и поэтому девушка немедля удалилась в темноту леса.

— Лоций, она мне не нравится.

Мужчина сдержанно выпрямился на скамейке. Что на это можно было ответить, он не знал. Понимал только, что аббатиса пытается привлечь к себе его внимание. Безусловно, она еще отыграется на нем за все. Энио Интар была мстительной и злопамятной женщиной.

— Почему? — все что он и нашелся ей ответить.

— Она что-то скрывает, — уверенно заявила аббатиса. И тут с той стороны леса, в которую удалилась Малка, послышался крик. Мужчина и женщина вскочили на ноги. В руках у боевого монаха сверкнула сталь меча, у аббатисы — кинжал. Ветки зашевелились и на поляну вышел мужчина, прикрывавшийся Малкой. На нежной коже шеи у девушки алела царапина от меча, соприкасающегося с кожей.

— Позвольте представиться, уважаемые, герцог Винсент Теллиронский! — сверкнул черными глазами мужчина.

— Что вам надо?! — напрягся Лоций, не сводя глаз с незнакомца.

— Что мне надо? — усмехнулся мужчина. — Всего-то — поговорить с вами.

— Отпустите девушку и поговорим, — кивнул боевой монах. Малка испуганно сглотнула, снова почувствовав лезвие у горла. Винсент холодно осклабился, заметив, как дернулся Лоций, беспокоясь за девушку.

— Положите оружие на землю, и я ее отпущу, — велел чужак.

— Лоций, нет! — вскрикнула аббатиса, заметив, что монах собирается бросить оружие.

— Все в порядке, госпожа, никто не пострадает. Просто делайте, что он говорит.

Энио Интар возмущенно скривила губы и нахмурилась, наблюдая, как мужчина бросает свой меч на землю, так, чтобы он оказался посередине между ним и противником.

— Давайте же, аббатиса, послушайте своего спутника, пока я не полакомился кровью этой очаровашки! — и он зарылся носом в кудри Малки, восхищенно втянув носом ее запах. Энио Интар замешкалась, а потом нерешительно бросила кинжал на землю, но гораздо ближе к себе, чем Лоций.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь... — косо посмотрела она на монаха.

— Теперь отпусти ее! — процедил Лоций сквозь зубы.

— Да пожалуйста! — усмехнулся Винсент и отняв меч от шеи Малки, оттолкнул ее от себя. Девушка всхлипнула носом и, подбежав к Лоцию, спряталась за его спиной.

— О чем ты хотел поговорить? И стоило ли заявляться к нам таким образом, ради простого разговора?

— Что ты хочешь от нас? — требовательно спросила Энио Интар, перебив монаха. Она готовилась, в случае чего, броситься к своему кинжалу.

— Я должен остановить вас.

— Остановить? Но для чего? — удивилась женщина.

— Вы не должны вовремя придти в монастырь, — спокойным голосом пояснил Винсент.

— И ты считаешь, что можешь нам помешать это сделать? — хмыкнула Энио Интар.

— Нет, не я.

— А кто? — в один голос спросили монах и аббатиса.

— Она, — кивнул мужчина головой куда-то за спину Лоция. Монах обернулся и наткнулся на неожиданно холодный взгляд зеленых глаз и кривую усмешку Малки. Девушка выбросила вперед руку с кулаком, но, не ударив мужчину, раскрыла ладонь, и глаза монаха затопило ярчайшим сиянием. Лес содрогнулся от громкого хлопка и последнее, что запомнил Лоций, был крик аббатисы.

* * *

Повозка натужено заскрипела, останавливаясь. Постепенно остановились и другие. Кодран спешился с Суля и подойдя к повозке, помог спуститься на землю Адалине. Следом за ней из душного нутра кибитки вынырнул и Микаэль с поклажей. Слепо сощурившись от лучей садившегося солнца, он вдохнул лесной воздух полной грудью. Теперь, когда они вышли на свежий воздух после того, как почти полдня продышали вонью смирны, можно было наконец-то расслабиться.

Похолодало, несмотря на то, что днем стояла невыносимая жара. Чародейка взяла часть поклажи у монаха и, закинув сумку за спину, поблагодарила Кодрана и Джеклер.

— Поторопитесь, если пойдете быстрым шагом, то успеете до полуночи добраться до Кратоса — маленькой деревеньки на западе отсюда, — предупредила знахарка.

— А не знаете, как далеко от нее до Делирны? — поинтересовалась Адалина. Хотя у нее и была своя карта, лезть за ней было далеко, а узнать хотелось прямо сейчас.

— Я думаю, неделя пути, — пожала плечами старуха. — Купите лошадей, быстрее доедете.

Некромантка кивнула и снова поблагодарила табор за помощь. Микаэль тоскливо посмотрел вперед, туда, где дорога делилась на две части — одна вела в Кулу, а другая, витиевато путаясь в сумеречном лесу, должна была привести их в Кратос. Парень поежился — монашеская ряса свободно пропускала промозглый ночной холод. Перед тем, как они с чародейкой вновь двинулись в неизвестность, Микаэль опять подумал, как жутко ненавидит вот так вот бродить по стране, не имея собственного, надежного и уютного пристанища. Вероятно, что в монастырь ему дорога теперь заказана, — он равнодушно осознавал эту новость. После пропажи амулета ему и самому будет стыдно возвращаться назад и вновь жить под укоризненным взглядом Регента. Вернуться домой он тоже не сможет, да и вряд ли его маленький город на границе до сих пор стоит. Скорее всего, уже и возвращаться то некуда. Парень искоса глянул на Адалину. У нее-то есть Кармилла, куда она в любой момент может вернуться, едва насытится этими дурацкими блужданиями. Почему бы и ему не начать новую жизнь? Осуществить свою мечту. Стать — Инквизитором.

Частокол деревеньки, словно зубы неведомой твари торчал во все стороны и сиротливо освещался при свете луны. Крепко скроенные ворота, запирались изнутри на засов. Судя по свежему дереву, из которого они были изготовлены — их установили совсем недавно.

На настойчивый стук с той стороны отозвался пожилой стражник. Приоткрыв маленькое окошко, он долго глазел на чужаков, а потом важно приоткрыл врата, словно пропускал сквозь них не в богом забытый Кратос, а во Дворец самого Императора.

— Кто, и куда на ночь глядя? — ворчливо и деланно поинтересовался он.

— Мы ищем приюта на ночь в вашей прекрасной деревне, — ответила Адалина.

— Как добрались? — тут же вежливо поинтересовался стражник. — Нынче в лесах зверей диких полно, ночью ходить опасно.

— Вот поэтому мы и решили переждать до утра у вас, — добродушно улыбнулась девушка. Мужчина всего лишь старательно изображал роль ответственного сторожа, хотя, ему уже до беса надоела эта работа.

— Тогда вам к Сардалу! Он единственный в здешних местах держит трактир и то, потому что здесь часто проходят путешественники.

Было видно, что мужчина не прочь и еще поговорить с новыми людьми, но Адалина и Микаэль уже успели замерзнуть и поэтому, быстро поблагодарив стражника, направились на поиски трактира. Оный ничем себя не выдавал, тщательно скрытый в ночной тенете. Судя по всему, раньше это был просто обыкновенный дом, который со временем предприимчивый хозяин переделал под трактир и пристроил второй этаж. На грубо сколоченной и обитой железными заплатами двери, хозяйская рука старательно выцарапала кривые буквы 'Трахтир', но видимо кто-то в последующем сообщил о неловкой описке и букву 'х' исправили на 'к'.

Микаэль уперся в дверь, старательно ее толкая. Ему не терпелось поужинать и улечься в теплую кровать, чтобы отдохнуть с дороги. Дверь не поддавалась. В голову пришла пугающая мысль, что трактир закрыт и им придется бродить всю ночь и просить на постой, но на помощь пришла Адалина. Схватившись за ручку, она потянула ее на себя и отворила злосчастную дверь. Монах сделал вид, что не обратил внимания на ее въедливую ухмылку.

В трактире было пусто и, несмотря на это, тесно: почти ползала занимала стойка. По правую сторону от нее находился стол, за которым уже сидел кто-то. По левую сторону — виднелась лестница на второй этаж. В зале находилось еще два стола. Но кроме одинокого путешественника в углу и хозяина за стойкой, больше никого не было.

Сардал, завидев гостей, широко улыбнулся, показав ряд желтых зубов. Толстый, с копной черных промасленных волос, он походил на борова и вызывал отвращение. Чародейка невольно попятилась, когда он приглашающе попытался подтолкнуть ее за талию к одному из столов.

— Устали, наверное, с дороги? — заботливо поинтересовался мужчина, отодвигая стул. Адалина лишь кивнула и из чувства вежливости села туда, куда пристроил ее Сардал. — Есть хотите? Жена приготовила отличный чечевичный суп. Вам обязательно нужно его попробовать.

Так как у Адалины и Микаэля с самого обеда не было во рту ни маковой росинки, они сразу же согласились и вскоре перед ними дымилась пряно пахнущая похлебка и шмат вареного мяса.

К огромному неудовольствию Адалины, трактирщик уселся за стол вместе с ними и, сложив руки на стол, уставился на путешественников. Чародейка недоуменно взглянула на него. Вид у Сардала был такой, словно он чего-то ждал. Девушка поспешила расплатиться, чтобы избавиться от его общества, но мужчина, сметя здоровенной лапой монеты в фартук, снова выжидающе уставился на нее. Аппетит сделал ручкой и пропал.

— Что? — процедила девушка сквозь зубы.

— Давайте знакомиться! — всплеснул руками трактирщик и широко улыбнулся. Адалина готова была вцепиться в его горло. — Меня зовут Сардал, а как вас?

— Микаэль, — первым представился монах и скорчил чародейке гримасу, мол, скажи и пусть отвяжется.

— Адалина, — вымученно произнесла девушка. Сбоку послышался скрип стула. Кто-то подошел и встал над плечом чародейки. Сардал поднял голову вверх, и тут же, быстро вскочив со стула, ретировался на кухню.

— Чудные глазки... У кого выдрала? — произнес некто хрипловатым мужским голосом. Адалина поражено развернулась и уставилась на незнакомца. Он был ей незнаком, но его голос...

Первым, что пришло ей на ум, было — 'бандитская морда'. Мужчина был давно не брит и вообще выглядел как бездомный или деревенский выпивоха, если бы не его одежда, достойная аристократа. Под густыми черными бровями влажно блестели глаза чайного цвета. Жесткая и неаккуратная темная борода создавала отталкивающее впечатление и полностью перетягивала все внимание к себе. На мужчине красовался темно-синий широкополый кафтан, перевязанный черным кушаком и брюки, заправленные в высокие сапоги.

Некромантка сморщилась. От незнакомца сильно воняло спиртным.

— Что вы сказали? — удивилась девушка.

— Такой странный цвет... Я не видел ничего подобного ни у одного человека, — мужчина бесцеремонно сел на освободившийся стул. Адалина раздраженно подумала, что нормально поесть им сегодня не удастся.

— Помнишь меня? — хмыкнул мужчина.

— Нет. Микаэль, идем! — чародейка выдвинула стул, но едва успела встать, как незнакомец вскочил и своей огромной лапой пригвоздил ее к стулу. Микаэль дернулся, было, чтобы помочь своей спутнице, но мужчина тут же предупреждающе вытянул руку в его сторону.

— Сидеть.

— Уберите свои руки, а не то я... — угрожающе начала некромантка.

— А не то, что? — хмыкнул мужчина. — Вновь лишишь меня Силы?

Адалина недоуменно открыла рот и вгляделась в лицо незнакомца, а потом внезапно отпрянула от него, как от прокаженного.

— Ты?! — ахнула она.

— Ну, здравствуй, Лина, — согласно кивнул он.

— Кто это? — встрял монах, переводя взгляд то на чародейку, то на мужчину, но девушка, казалось, вообще пропустила его вопрос мимо ушей. Она по-прежнему не сводила глаз с чужака, а тот только самодовольно ухмылялся, внимательно изучая ее лицо.

— Я думаю, нам нужно поговорить, не так ли.

— Я так не считаю! — злобно оскалилась Адалина, спихнув его руку со своего плеча.

— Лина, я не спрашиваю тебя. Я утверждаю. Нам НУЖНО поговорить, — и он подтянул девушку за локоть, предлагая уединиться в более укромном месте. Девушка округлившимися от ужаса глазами наблюдала, как он тащит ее наверх, а потом, внезапно оживилась и вытянула в его сторону руку. Мужчина пресек это спокойным, но весьма настойчивым жестом.

— Даже не думай о своих магических штучках! Теперь это не прокатит, — и он вытащил из-под воротника какую-то блестящую штучку, похожую на медальон.

— Адалина? — растеряно позвал Микаэль, встав со стула и шагнув в их сторону.

— Сиди тихо, монах, и быть может, я верну ее тебе в целости и сохранности. Относительно, — пригрозил мужчина.

Микаэль вопросительно посмотрел на некромантку, все еще не понимая, как ему поступить. Адалина решительно кивнула. Не стоило вмешивать сюда парня.

Судя по всему, Фесс, а именно так звали мужчину, привел девушку в свою комнату. Заперев дверь на ключ, он с ухмылкой перебросил оный через плечо. Чародейка с волнением постаралась уловить, куда он упал, но в кромешной тьме комнаты это можно было определить только по звуку.

— Сейчас я разожгу светоч, а ты пока постоишь вот здесь, и не будешь делать никаких глупостей, понятно? — Адалина ничего не ответила, прижимаясь к стене. Только ее прохлада немного успокаивала девушку.

Силуэт Фесса мелькнул на фоне окна, наклонившись над тумбочкой и разжигая свечу. Чародейка сделала шаг к нему, пока он мешкался с розжигом. Казалось, он не обратил на это внимания. Тогда Адалина в пару прыжков оказалась у него за спиной и протянула руку к его шее, чтобы сдернуть медальон, который защищал его от магии. Не успела она этого сделать, как Фесс развернулся и, вытянув правую руку, схватил девушку за шею. Подавшись вперед, он ударил ее спиной о противоположную стену. Чародейка вскрикнула от неожиданности, почувствовав, как воздух вышел из легких с этим резким толчком.

— Я же предупредил — без глупостей, — с нажимом сказал мужчина. Однако Адалина и не думала так просто сдаваться. Подняв ногу, она ударила мужчину в пах. Фесс согнулся от боли и Адалина, воспользовавшись моментом, оттолкнула его от себя, а сама бросилась шарить руками по полу, в надежде отыскать ключ. Фесс пришел в себя и с рычанием схватил девушку за ногу. Адалина что есть силы, боднула его свободной ногой, но мужчина успел увернуться и с рывком дернул девушку к себе. Оказавшись под ним, она неистово заметалась, пытаясь скинуть его с себя или, хотя бы ударить, куда сможет достать. Это могло продолжаться до тех пор, пока она бы не выдохлась, но Фесс решил прекратить все это гораздо раньше. Он неожиданно дал ей такую затрещину, что у чародейки поплыло все перед глазами.

— Ты успокоишься, наконец?! — прорычал Фесс над ней. — Мы просто поговорим, ясно?!

Швырнув девушку на кровать, он встал у изголовья, скрестив крепкие руки на груди и дожидаясь, когда она придет в себя. Адалина свирепо посмотрела на него и процедила:

— Что тебе надо от меня?!

— А ты сама не догадываешься? Проведи обратный обряд!

— Я не могу, — покачала головой некромантка.

— Проведи обряд, ведьма!!! — заорал Фесс, ударив кулаком по стене.

— Я не могу! — в тон ему выкрикнула девушка.

— В свое время, ты очень даже смогла!

— А сейчас, я не могу.

— Лина, ты не выйдешь из этой комнаты, пока не проведешь обряд или, хотя бы, не объяснишь причину, почему ты не можешь.

Некромантка сжала в кулаках простынь так сильно, что побелели костяшки пальцев. Исподлобья взглянув на своего противника, она внезапно улыбнулась.

— Ты больше никогда не сможешь стать Инквизитором, Фесс...

Мужчина задумчиво смотрел на нее некоторое время, а потом кивнул.

— Что ж, ты сама выбрала для себя этот путь, — он отодвинул ящик в тумбочке у кровати и вытащил оттуда что-то блестящее. Чародейка зачаровано наблюдала за ним, а когда он приблизился, испуганно отпрянула.

— Дай руки.

— Нет.

— Руки!

— Нет!

Адалина попыталась спрыгнуть с другой стороны кровати, но Фесс схватил ее за шкирку и рванул на себя. Чародейка с воплем полетела обратно к нему. Навалившись на нее сверху, он схватил ее за запястье. Что-то щелкнуло. Девушка размахнулась на него кулаком, но он поставил блок локтем и тут же нацепил на второе запястье еще один браслет. Переместившись на пол, Фесс самодовольно осклабился. Некромантка поднесла руки к глазам и судорожно ахнула.

На ее руках посверкивали тонкие обручи антимагических браслетов.

* * *

— Мерз-завец!

— О, да ты мне льстишь!

Адалина сердито подергала свои оковы, хотя и без того было понятно, что они не поддадутся. Фесс по-прежнему стоял рядом и наблюдал за девушкой. Радости от совершенного на его лице написано не было, но чародейка не ненавидела его от этого меньше.

— Так мы теперь поговорим спокойно? — вскинул бровь мужчина. — Или ты по-прежнему будешь пытаться подраться? Кстати, твой подлый прием я запомню на будущее...

— Свинья.

— Приятно познакомиться, а меня зовут Фессхал.

— Разве у меня есть выбор? — пробурчала девушка.

— Он у тебя был, Лина, пока ты не начала размахивать кулаками и извиваться, словно тебя пытаются обесчестить, — пожал плечами мужчина.

— Я тебе уже ясно дала понять — я не могу провести обратный обряд. Ты не вернешь свою силу, Фесс. По крайней мере, не с моей помощью.

— Ты не можешь или же не хочешь? — хмыкнул мужчина.

— Я бы сказала тебе, что не хочу, и не соврала бы, но мой ответ — не могу, — некромантка спустила ноги на пол, упершись руками в кровать.

— Почему?

— Потому что... потому что я не знаю обратного обряда. Понятия не имею, как его проводить.

— Как же ты смогла лишить меня Силы?

Чародейка передернула плечами, смотря в пол.

— Свиток Adhor. Где его вторая часть, Atholad, дающий возвращение отобранного, я не знаю.

— Ты что, просто поигралась с эльфийскими письменами?! — вскипел Фесс, в бессилии сжимая кулаки. — Где ты вообще нашла свиток?!

— Не могу тебе сказать, но я знаю, кто, может быть, сможет тебе помочь.

— Кто? — в ожидании уставился мужчина на чародейку.

— Моя подруга. Она эльфийка.

— И где эта твоя подруга?

Адалина вздохнула.

— В Кармилле.

* * *

— Он что, пойдет с нами в Делирну?! — монах выпучил глаза, разглядывая заросшего бородой и мягко сказать, неприятно пахнущего типа, который полчаса назад утащил сопротивляющуюся чародейку к себе в комнату. Фесс стоял в стороне, терпеливо дожидаясь, пока чародейка наговорится со своим спутником. — Ты в своем уме, Адалина?

— Увы, — вздохнула девушка и протянула Микаэлю руки.

— Красиво. А что это? — заинтересовался он, разглядывая серебристые браслеты шириной в мизинец.

— Антимагические оковы.

— И что это значит? Ты не подвержена магии?

— Скорее окружающие не подвержены магии с моей стороны. Я беззащитна, Микки.

— Так давай убежим? Это возможно? — предложил монах растеряно.

— А что толку? Заклинание на их снятие знают только двое: Фессхал и артефактник, изготовивший браслеты. Первый не скажет мне их, пока я не верну ему Силу. А второго нереально найти.

— О какой Силе идет речь? Что ты ему сделала? — подозрительно прищурился парень.

Адалина бросила быстрый взгляд в сторону Фесса.

— Я тебе потом расскажу.

Заплатив за комнату в трактире, Адалина, Микаэль и Фессхал поднялись по лестнице наверх. Заметив, что чародейка и монах направляются в одну комнату, мужчина вздернул брови и ехидно поинтересовался:

— Монах, проводящий ночь в комнате с чародейкой?

— Да это вообще не твое дело! — фыркнула девушка и, пропустив Микаэля перед собой, захлопнула дверь перед носом у ухмыляющегося Фесса.

Комната была точно такой же, как и предыдущая, в которой некромантка подралась с бывшим Инквизитором. Только вместо широкой двуспальной постели, в этой были две параллельно стоящие кровати.

Адалина все еще была раздражена произошедшим сегодня. Как Фесс смог найти ее здесь, в богом позабытом Кратосе? Да еще и в такой момент, когда ей вообще не до старых врагов. Не мог же он следить за ней? И когда он успел подготовиться к встрече с ней — накупил недешевых артефактов, чтобы она оказалась бессильна перед ним. Совсем. У Фесса было физическое преимущество и Адалина, как хрупкая девушка не могла справиться с таким габаритным противником. Телосложение у Фесса всегда было крупным. По крайней мере, по сравнению с невысокой, около пятисот двадцати футов, чародейкой. Даже если бы у нее и был какой-нибудь кинжал, вполне вероятно, что при борьбе она бы сама и поранилась бы им. Драться девушка не умела. Да и не считала нужным брать уроки, когда ее главным оружием всегда была магия. Некромантка яростно зачесала кожу рядом с браслетами, словно они жгли ее в том месте, где соприкасались с ней. Она даже попыталась стянуть оковы с запястий, но те сидели крепко и почти не бултыхались, чтобы их можно было просто стащить при помощи мыла.

— Так ты расскажешь? — спросил Микаэль, улегшись в кровать. Адалина обернулась, смерила его раздраженным взглядом, в котором явно читалось нежелание делиться своим прошлым.

— Примерно год назад или около того, когда я только закончила Академию и пришла в Амистад, чтобы поднакопить знаний и опыта, я повстречала Фесса. Я замечала, что он следит за мной, перемещаясь из деревни в деревню, из города в город. Когда я устроила ему засаду, он представился историком, которого очень интересует магия и все, что ее касается. Якобы, он путешествует, собирая знания, а потом, на основе их, пишет книги. Он попросил у меня помощи. Я ведь чародейка, окончившая Академию, я должна была многое знать, не так ли. Я согласилась помочь ему. Некоторое время мы путешествовали вместе. Мне нравилось, что рядом со мной находится интересный собеседник. А потом... — Чародейка сглотнула. — Потом мы сблизились. Я уже настолько привыкла к его присутствию рядом с собой, что полностью стала доверять ему. Открылась ему. Все, что он хотел от меня — это уничтожить. Я узнала это только когда услышала, его разговор с Инквизиторами в таверне. Я подслушала. Я не знала, что он был одним из них и, честно говоря, не понимала, в чем я провинилась. Они ждали, когда он убьет меня, и он сказал им, что со дня на день. Когда они ушли, и он поднялся в комнату, я притворилась, что не о чем не знаю. Это было так сложно сделать! Он сломал меня, разрушил все то, о чем я мечтала и что видела. Решив отомстить и, заодно, обезопасить себя, я провела обряд Adhor, отбирающий сверхъестественную Силу у любого разумного существа, владеющего ею. Ты, наверное, в курсе, что при Посвящении, каждый Инквизитор получает Силу, для борьбы с тем, кто обычному человеку не по зубам? — Микаэль кивнул. Они с Далимиром много читали про это в свое время. — Так вот, без этой Силы, Фессхал становился безопасен для меня, а также терял свой бесценный статус Инквизитора. Удовлетворившись местью, я покинула его. Постепенно моя жизнь вернулась в прежнее русло, и я даже забыла про то, что когда-то существовал тот человек, которому я решила довериться и обожглась. Теперь этот человек решил, что тоже имеет свое право на месть. Он ждет, что я верну ему украденные возможности.

— И почему ты этого не сделаешь? Мы могли бы освободиться от него тем самым.

— Не все так просто. Свиток на Перекрытие его Силы у меня был, а вот другого, на возвращение не было никогда.

— Тогда, возможно мы сможем найти его там же, где ты и нашла первый свиток? — предположил Микаэль.

— Именно поэтому Фессхал и отправляется с нами в Делирну.

...продолжение следует...

1 Прим.автора.: здесь и далее, 'инакая' — амистадское прозвище чужеземцев, обладающих магией.

2 Прим.автора.: маг-тальман — чародей из Кармиллы, специализирующийся на поисковых заклинаниях и специально отыскивающий незарегистрированных чародеев, с целью поступления оных в Академию и направлению их Силы в нужное русло.

3 Прим.атора.: арталион — металл, который добывается только под горой Шолинтер, находящейся на территории ящеролюдей. Различают красный и черный арталион. Красный используется в основном ящеромагами, т.к. на него могут быть наложены любые заклинания, что усиливает их за счет особых свойств металла в несколько раз; черный арталион не зачаровывается, но чаще всего обмазывается ядом виверн. Обычно арталион сплавляется вместе с серебром для усиления прочности.

4 Прим.атора.: стихи Тэм

5 Прим.автора.: гест — наркотическое вещество в виде порошка. Оказывает галлюциногенное действие. Запрещено на территории Амистада.