С первым апреля! Глава 1. Французский роман

Через минуту, когда Елена возвращалась в подъезд после пробежки, грохнула молния, и полил такой дождь, что ей даже стало досадно: получается, зря старалась, избегая крови и меняя тапочки.

Полицейскую машину с двумя мертвецами нашли только во второй половине воскресного дня. Как вы были правы, ребята, когда уверяли, что подавать на вас жалобу не стоило...

В понедельник приехали Олег и Маша. Елена просила Светлану ничего не рассказывать им. А спустя девять месяцев у Елены родилась очаровательная дочка, её назвали Наташей. К тому времени Елена уже работала помощницей адвоката и готовилась к поступлению в Тель-Авивский университет.

Ничего удивительного, что среди всех этих событий она не сразу поняла, о чём идёт речь, когда услышала по радио, что полиция нашла арабских террористов, убивших девятью месяцами раньше двух полицейских недалеко от Тель-Авивского пляжа и имитировавших ограбление. Командир этой террористической группы, который, собственно, и совершил убийство, был застрелен, так как оказал сопротивление, но его сообщники во всём признались. Елена даже не сразу сообразила, что речь идёт о её бывших знакомых. Любимый герой детства Елены Жан Вальжан, наверное, уже мчался бы в полицию признаваться, а Елена просто усмехнулась и пошла кормить дочку.

Елена сделала два вывода на будущее. Во-первых, с израильской полицией, в случае чего, можно не особенно церемониться. А во-вторых, "сигналом тревоги", в отличие от полиции, пренебрегать не следует не только в России и Франции, но и в Израиле.

Светлана не задала ни единого вопроса. Возможно, она и в самом деле не усмотрела связи между некоторыми событиями девятимесячной давности. А может быть, просто не обратила внимания на сообщение по радио.

* * *

Наверное, тогда я и стала по-настоящему убийцей. Именно тогда, когда, узнав, что за мой поступок несут наказание другие люди, я пошла заниматься своими обычными домашними делами.

Но вот что касается Светланы... Похоже, сегодняшнее её обращение как раз и означает, что она тогда усмотрела связь событий. И чего же она теперь от меня ожидает?

Мы стояли на балконе и с высоты четвёртого этажа смотрели на проходивших внизу людей. Из комнаты, несмотря на плотно закрытую дверь, то и дело доносились всхлипывания Анны. Она никак не могла успокоиться, и в этом я прекрасно её понимала — единственную дочь обвиняют в нападении на полицейских и хранении наркотиков. Вполне вероятно, что Светлана права и Марину обвинили ложно. Но ведь возможно и другое...

— Светлана, ты же понимаешь, что я всего лишь студентка юридического факультета, подрабатывающая помощницей адвоката?

— Понимаю, Леночка. Извини за идиотский ответ: нам не к кому больше обратиться.

Ну, ладно. Если Светлана и Анна не ошибаются насчёт картины происшествия, успокоить навеки пару ментов — невелика проблема. Других, увы, придётся оставить жить, иначе слишком большой след. А вот вытащить Марину...

— Смотри, Света. Во-первых, ничего конкретного я тебе обещать не могу. Во-вторых, ты понимаешь, я вообще берусь за это дело только потому, что у меня есть очень хороший знакомый, из религиозных. Я к нему обращусь, расскажу всё в точности так, как услышала от вас с Анной, и попрошу молиться за Марину. Если его молитвы помогут, с Анны пять тысяч долларов. Плюс — независимо от результата — возмещение расходов. Полагаю, не более пары сотен долларов. Идёт? Для Анны это, в случае успеха, не слишком накладно? На адвоката наверняка уйдёт больше.

— Разумеется, Леночка. Я ни о чём другом и не прошу. Лишь бы молитвы помогли — и всё. Деньги ты получишь в любом случае, а уж с Анны или с меня — пусть тебя не касается. Я тебе очень благодарна. Ты даже не представляешь как.

Ой, как я не люблю, когда со мной так разговаривают люди, к которым я хорошо отношусь! У меня от этого внутри всё переворачивается — и я начинаю стараться.

— И ещё, Света: нужно, чтобы несколько вечеров ты или Анна посидела с моей Наташей. Ладно?

* * *

В вестибюле полицейского участка находился только пожилой усатый человек в форме. Он сидел за столом и читал газету. В эти выходные ребята сорокового отделения обезвредили опасного преступника, вот уже два месяца терроризировавшего город. Большая фотография счастливо улыбающихся парней была помещена на третьей странице. Охранник смотрел на снимок и тоже улыбался.

— Молодец, мальчик! Весь в отца! — бормотал он. — Это я сейчас охранником сижу, а раньше как ты, патрулировал город, аресты проводил, даже в паре перестрелок участвовал! Правда, в газету ни разу не попал, так и не было раньше таких подонков! Скольких он убил? Вот за каждого пусть по пять лет отсидит, глядишь, и помрёт в тюрьме!

Мужчина нахмурился, но, снова посмотрев на фотографию, улыбнулся. Утреннюю статью он успел прочитать два раза и был намерен снова погрузиться в восторженные описания полицейской операции самого уважаемого журналиста города, когда дверь открылась и на пороге появилась молодая девушка, возможно, даже иностранка.

Старый полицейский понял это, не поднимая голову и не глядя на посетителя. То, что это женщина, а не мужчина, было понятно по звуку каблучков, а то, что это именно молодая девушка, полицейский догадался по нескольким признакам — во-первых, очень уж резво каблучки приблизились к столу, а во-вторых, от посетительницы приятно пахло дорогими духами. Такие духи в Тель-Авиве встречались редко, он-то уж точно знал — его супруга буквально помешалась на ароматах.

— Простите, мне нужно увидеть арестованную, — произнесла девушка.

— Только по предварительной договорённости, — не поднимая головы, ответил охранник. Ишь, прыткая какая, наверное, действительно иностранка, но говорит почти без акцента.

— По какой это предварительной договоренности?! — возмутилась девушка.

Полицейский со вздохом отложил газету и грустно посмотрел на посетительницу. Высокая, стройная, голубоглазая. Хорошо, что пришла навестить заключённую, а не арестована сама.

— Девушка, у нас здесь строгие порядки и одного вашего желания недостаточно.

— Недостаточно?

Незнакомка открыла сумочку. Охранник вздохнул. Ну почему русские считают израильских полицейских продажными?

— Лично мне деньги всегда нужны, — сказал он, — но я не привык брать их на работе, а тем более у женщин.

— А с чего вы взяли, что я предложу деньги?

Девушка, улыбаясь, достала паспорт и протянула его охраннику.

— К кому вы пришли? — он сравнил фотографию с оригиналом.

Девушка назвала имя, и полицейский кивнул. Он помнил заключенную, о которой спрашивала посетительница. Почему-то он не сомневался, что Елена — именно это имя было указано в паспорте — пришла к русской. Между ними даже было некоторое сходство — обе светловолосые, настоящие русские красавицы. Хотя сейчас арестованная далеко не в лучшей форме, видно, что и она очень красива.

— Кем вы приходитесь арестованной? Родственницей?

— Да. Двоюродная сестра.

Охранник кивнул, открыл журнал посещений и аккуратно переписал туда паспортные данные посетительницы — Елена Кац. Пожевав губами, полицейский вернул паспорт посетительнице.

— У арестованной сейчас находится адвокат. Вам придётся подождать.

Елена кивнула и отошла в сторону. В это время в коридоре, ведущем вглубь здания, появился высокий темноволосый человек в строгом сером костюме — адвокат русской девушки, к которой пришла посетительница.

Охранник снова вернулся к газете, успев краем глаза увидеть, как девушка поздоровалась с адвокатом. Они отошли в дальний угол и стали тихо беседовать о чём-то. Полицейский не прислушивался, да ему и не было интересно, о чём говорит эта девушка. Наверняка умоляет сделать всё возможное для освобождения сестры. А впрочем, такое впечатление, что они с адвокатом хорошо знакомы. Как это понимать? Она работает с адвокатом, но не хочет этого афишировать? А может, она вообще журналистка? М-да, хорошо, что не нагрубил ей. Это тебе не то что двоюродная сестра арестованной. Но лучше сделать вид, будто ничего не заметил.

* * *

После моей непродолжительной беседы с адвокатом Марины, охранник проводил меня в комнату для свиданий. Вы все наверняка видели американские фильмы, где эта комната изображается большим помещением со стеклянной перегородкой, по одну сторону от которой сидят заключённые, по другую — посетители, и общаются посредством телефона.

Ничего подобного в Тель-Авивском полицейском участке не наблюдалось. Это была самая обыкновенная комната с небольшим столом и несколькими стульями. На окнах — стальные решётки, в верхней половине двери вставлено небольшое стекло, чтобы охранники могли видеть, что происходит внутри.

Я села и стала ждать, пока полицейские приведут Марину.

Честно вам скажу, дорогие мои друзья, когда я её увидела, просто не могла поверить, что можно так зверски избить женщину. Лицо Марины было сплошным синяком, губы опухли, ранки ещё не зажили, глаза открывались лишь наполовину. Обнажённые руки тоже были в синяках. Я представила, сколько синяков скрывается под одеждой, и содрогнулась. Я решила, что сделаю всё от меня зависящее для её освобождения.

— Здравствуйте, Лена, — хромая, она подошла к стулу и тяжело опустилась на него.

Видимо, ей уже рассказали обо мне. Что ж, тем проще.

— Здравствуйте. Расскажите, что произошло.

— Но вам, наверное, мама всё рассказала.

Девочка не понимала, что мне нужно было услышать и её версию. Во-первых, чтобы убедиться, что они не различаются, а во-вторых, чтобы узнать подробности. Поверьте, интерес мой был отнюдь не праздным.

— Я понимаю, что вам тяжело об этом говорить, — мягко произнесла я, — но мне нужно услышать всё из первых уст. Иначе я не смогу вам помочь.

— Хорошо, — Марина закашлялась и тут же схватилась рукой за бок. — Мы стояли с Андреем у старого кинотеатра. Разговаривали. К нам подошли двое полицейских и попросили предъявить документы. Андрей показал им паспорт, а они заявили, что там что-то не в порядке, и приказали пройти в машину.

Я кивнула. Пока ничего необычного не было.

— Я достала телефон, чтобы позвонить маме и предупредить о случившемся, но один из них сильно стукнул меня по руке, выбил телефон и раздавил его, а потом ударил меня по лицу. — Голос девушки стал сиплым, она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. — Андрей кинулся на них, но их было двое! А потом приехали ещё две или три машины, и они все вместе стали нас бить. — Марина всхлипнула. — Я кричала, пыталась позвать на помощь, но никто нам не помог! А Андрей... — девушка зарыдала.

Я подождала, пока она успокоится, погладила её по руке.

— Мы собирались пожениться! А этот полицейский! Он преследовал меня, хотел... а я от него убежала. — плечи Марины вздрагивали. Я достала носовой платок и протянула девушке.

— Опишите, как они выглядели? Вы хорошо их запомнили?

— Тот, который меня преследовал — настоящая свинья! Он и внешне похож — маленькие, близко посаженные глаза, нос кнопкой, тёмные густые брови, почти чёрные волосы. Невысокий, толстый. Пожалуй, даже слишком толстый. На вид я бы дала ему лет двадцать пять, но, не знаю. Его Йоси зовут, если я ничего не напутала.

— А второй? Его напарник.

— Он тоже толстый, но не такой, как первый. Кажется, Эли. Он немного выше Йоси, тоже темноволосый. Подбородок у него тяжёлый, нос с горбинкой. Подробнее я не могу его описать. А тех, которые подъехали, я плохо запомнила, потому что закрывала лицо руками, — девушка тяжело вздохнула. — Запомнила только, что у одного большая родинка над бровью.

Я кивнула. Сведений было достаточно. Значит, Йоси и Эли... Приятно будет познакомиться, Йоси-Эли, мои новые мишени.

— Хорошо, Марина, я пойду.

Девушка с надеждой посмотрела на меня и вздрогнула.

— Спасибо вам, Лена! Вы правда — поможете?

— Я помолюсь, — сказала я серьёзно. — А ещё у меня есть хороший знакомый, из религиозных. Его молитвы очень сильные. А поможет вам адвокат. Я говорила с ним сегодня.

В двери появился охранник.

— Прощайтесь.

Я обняла испуганную девушку за плечи, погладила по волосам и шепнула:

— Всё будет хорошо.

Почему-то мне самой это стало ясно в тот момент.

* * *

Потом я отправилась за покупками. Не морщите нос, друзья мои, но я пошла в самый дорогой бутик женской одежды. Было жаль тратить безумные деньги на тряпки, которые, возможно, никогда больше не надену, но по этому поводу у меня были свои соображения.

Я выбрала самую короткую юбку, какую только сумела найти. Полицейские наверняка клюнут на обнажённые длинные женские ноги. В тон к юбке нашла туфли на высоком каблуке и белую, открывающую плечи, блузку. В таком наряде я чувствовала себя дорогой девушкой по вызову. Чтобы немного скрасить это ощущение, в соседней лавочке приобрела большую дорожную сумку и фотоаппарат-мыльницу. Получилась ветреная, но состоятельная туристка. Именно такого эффекта я и добивалась. На второе купила неплохой брючный костюм, с которым, к сожалению, тоже придётся расстаться. Но ничего не поделаешь. Если дело выгорит, все расходы покроются сторицей.

Закрыв глаза тёмными очками, я пошла к старому кинотеатру. Именно здесь, по рассказу Марины, на них напали полицейские. К моему счастью, долго они себя ждать не заставили.

— Сударыня, ваши документы!

Этот, с одутловатой мордой, видимо, Эли, а толстяк — Йоси. Надо полагать, они всегда начинают с документов, а уж потом решают, как продолжить.

Мило улыбаясь, я протянула Йоси паспорт.

— Вы француженка, из Парижа? — безобразно коверкая слова, полицейский перешёл на французский. — Ваша фамилия Кац? Эллен? Вы говорите по-французски?

Я с трудом поняла, что он сказал. Неужели он и правда думает, что это французский? Это и на вьетнамский вряд ли потянет! Я разозлилась. Сейчас я покажу вам настоящий французский!

— О, вы тоже говорите по-французски?! Ну надо же, как здорово! — затараторила я, — В этой прекрасной стране всё так замечательно, но так мало людей говорит по-французски! А мне так хочется время от времени поговорить с каким-нибудь хорошим человеком на родном языке! А вы часто бываете в Париже?

Я изобразила наивную простоту, сняла очки и помахала ими перед носом оторопевшего мента. Откровенно посмотрела на Эли и подмигнула. Ведь неизвестно, с кем из них дело пойдёт быстрее.

У Эли моментально отвалилась челюсть, а Йоси, растерянно моргая, вернул мне документы.

— Простите, сударыня, если можно — на иврите, пожалуйста! Я, это, отвык говорить по-французски!

Можно подумать, ты когда-нибудь привыкал к языку Проспера Мериме и Виктора Гюго, сволочь. Ладно, я и на иврите могу.

— Я говорила, что очень рада приятным собеседникам! А тем более, охранникам правопорядка! Неужели в Израиле все полицейские знают французский! Как это мило! — и я игриво щёлкнула его удостоверением по носу.

— Какая вы красивая, сударыня! А что вы делаете сегодня вечером?

Попались. Ещё бы! Хороши русские девочки, да? Неудивительно, что этот Йоси положил глаз на Мариночку, такая девушка: классическая русская красавица. Мальчику захотелось сладенького. Похоже, ему вообще нравятся длинноногие синеглазые золотистые блондинки.