| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Парень был весь в муке и психовал знатно.
— Сашенька, миленький, чего стряслось-то? — с кряхтением отскребая свою немалую тушу от пола, повариха участливо посмотрела на пришибленного мукой.
— А это вы мне, тёть Маруся, скажите! Почему у вас тут все незакреплённые предметы ни с того ни с сего на пол валятся? И мешки, которые я в кладовую перемещал, кстати, тоже! Всё, ищите себе другого помощника! — махнул рукой Сашка и вышел. А я, вот дура, за ним побежала!
— Александр, подожди. А что случилось-то? — схватила парня за рукав, извазюкалась в муке и отпустила.
— Сматываться отсюда надо. В этом отстойном училище постоянно всякие ущербные с колдовством химичат! — зло ответил теперь не такой уже и идеальный, как сразу показалось, студент. Но даже присыпанный мукой, он выглядел очень аппетитно. Опять меня не туда понесло!
— Так что с тобой-то произошло? — напомнила свой вопрос.
— Мешки с мукой левитировал, а в это время нестабильным заклинанием накрыло. Вот меня к полу и придавило... мешками. Опять ведуны выё..., заклятия придумывают, дебилы! — прошипел парниша. — Меня, кстати, Лексом все называют, а тебя как зовут?
— Сита. А ты не с ведического?
— Нет, я кинэтик, и к этим убогим никакого отношения не имею.
Вот козёл! Исподлобья глянула на парнокопытного и прорычала:
— А я ведьма.
— Не повезло, — заявил козлина и ушёл.
Ну и фиг с ним! Главное, что, кажется, никто не пропалил, что это я колданула!
Рано обрадовалась. В дверях столовой стоял куратор, тот самый, который, походу, ведьмак.
— Кумпарсита, можно тебя на минуточку? — дружелюбно проговорил старик. Вот только, мне показалось, или у старикашки в голоске молодецкие нотки прорезались?
А он прокашлялся, и уже скрипучим, действительно старческим голосом поторопил:
— Я жду. А в моём возрасте это непозволительная роскошь.
— А сколько вам лет? — прищурилась, как следачка из сериала.
— Мужчины, как и женщины, не любят отвечать на такие вопросы, — усмехнулся куратор и сделал приглашающий жест в столовую. Ага, проходи, мол, сейчас я тебе мозг выносить буду. Но деваться-то некуда, пошла.
Села на один из уцелевших стульев и уставилась на дедулю.
— Ты мне вот что скажи, ты специально диверсии устраиваешь? Неужели полагаешь, что тебя отправят домой, чтобы не надоедала? — ехидно спросил куратор.
— А что, не отпустят? — с надеждой посмотрела в тёмно-синие глаза. Они же вроде мутно-серыми были. Ничего не понимаю.
— Я могу тебе со стопроцентной уверенностью заявить, что ты будешь здесь учиться! Год, как минимум. А то и все три, — заявил вредный старикашка.
— Это не вам решать, — пробурчала, уткнувшись взглядом в пол, — а директору.
— И директор тебя точно не отпустит, потому как я и есть новый директор сего балагана, — прозвучало у меня над головой.
Вскинула голову и в который раз уже за сегодня обалдела.
— Ох ты ж, где моя... — фух, вовремя язык прикусила.
— Мини-юбка? — приподнял чёрную бровь директор.
— Ну и поучусь. Чего ж не поучиться-то? — радостно заявила вся такая счастливая я.
Да у такого директора я чему угодно готова учиться. У меня глаза сейчас, наверное, как у анимэшной пигалицы, в форме сердечек. Стоит весь такой, как праздничный торт. Съесть охота. Чёрные брючки со стрелочками, модельные лакированные туфли, белая рубашечка с приветом из восемнадцатого века, то бишь, запонками, и верхние три пуговки расстёгнуты. Так, что у нас дальше? Надо закрепить, так сказать, образ, чтобы, когда сниться будет, всё правдоподобно было. Узкие бёдра, широкие плечи. Так захотелось попросить, чтоб рубашечку до конца расстегнул. Там же наверняка кубики на животике. Сглотнула набежавшую слюну и продолжила изучение. Небольшая ямочка на широком подбородке, нормальные такие губы, не тонкие, но и не пухлые. Только кривятся — ага, сдерживаемся, значит, чтобы не заржать. Сама знаю, что разглядываю тебя, как сбрендивший филателист вожделенную марку под лупой изучает. Ладно, это всё мелочи. Главное 'отсканировать' вкусняшку для снов неправедных. Нос у нас, значит, прямой, на мой вкус, немного островат, но на фоне всего остального, это можно засчитать как изюминку. Глаза, ммм. Глазки у нас тёмно-синие, вот прям как мой правый, когда на таких самцов реагирует. И реснички с бровками идеальные. А на голове густая, смоляно-чёрная шевелюра. И на лоб парочка прядок падает. Чувствую, что сейчас растаю и стеку тонкой струйкой со стула на пол.
А она, мечта то есть, стоит, улыбается и молчит.
— Всё! Я прониклась, пошли! — заявила, отрывая свою, раненную в самое сердце, тушку от скрипучего стула.
— Куда? — изогнул бровь, как голливудский актёр, директор моего сердца, печени и прочего ливера.
— Учиться! — да, я девушка сообразительная, но что-то кажется мне, не о том я сейчас соображаю.
А он и вторую бровку задрал и спрашивает:
— Чему?
— Блин, да чему угодно! — не выдержала накала страстей бедная, не развращённая, но очень в данный момент об этом мечтающая, ведьма.
Вспомнилась попсовая песенка на тему 'забирай меня скорей, увози за сто морей, а там делай со мной всё, что хочешь, потому как мне уже всё можно'.
— Может, сначала документы оформим? — предложил директор моей мечты.
У меня почему-то перед глазами ЗАГС замаячил и плакат 'Совет да любовь'.
— Оформим, — согласилась, срываясь на хриплый шёпот.
И этот Аполлон моей жизни галантно предложил мне локоть. Всё, я здесь и отучусь и работать потом останусь. А что? Природа, свежий воздух... и ОН. Всё, директор, ты попал!
Пришли мы в преподскую, как та прогуливающаяся по парку парочка, под ручку. Моя мечта улыбается постоянно. А я — так вообще скалюсь, будто пальчики в розетку таки удалось запихать. Секретарша сначала не поняла, кто это вообще такой, а как дошло, тоже вся на слюну изошла. И не смотрите, что тёте полтинник как минимум. На меня с такой завистью смотрела, что любая молоденькая стерва от этой самой зависти умерла бы.
— Ирина Алексеевна, будьте любезны приготовить документы госпожи Кумпарситы на зачисление, — обворожительно улыбаясь, проговорил директор, уводя меня из приёмной в свой кабинет. Я шла как собачонка на привязи, а когда секретарша прокричала вслед 'Сию минуту, Роман Любомирович', чуть не застонала, продекламировав по себя: 'Роман, ты герой моего романа!'.
А герой подвёл меня к своему столу и усадил на стул для посетителей.
— Чай, кофе? — вежливо предложил Ррроман.
— Потанцуем, — брякнула на автомате.
Опять взлетевшая вверх бровь.
— Спасибо, я не пью, — опять что-то не то сказала!
Ситуацию спасла принёсшая документы и бланки Алексевна.
— Вот, Роман Любомирович, всё уже давно готово, — залебезила тётка. — Чай, кофе не желаете?
— Мы не пьём, — усмехнулся директор и отпустил явно не желающую уходить тётку восвояси, то бишь, в приёмную.
Потом я как зомби писала под диктовку склонившегося у меня над плечом и наговаривающего прямо на ухо текст заявления директора. Когда написала и поставила везде, где сказали, подписи, бумажки у меня изъяли, изучили и ласково так проговорили:
— Ну вот, а говорила, не будешь учиться. А теперь будь добра, иди в столовую и помоги убрать учинённый тобой же беспорядок. Ты свободна, Сита.
А я сижу и понимаю, что уходить не хочу! А ещё понимаю, что директор воспользовался моим состоянием аффекта, и я подписала целую кучу непонятно чего.
— Сита, тебя проводить? — уже настойчивее проговорил Роман.
— А? Нет, я ещё немного посижу, — и продолжаю пялиться на него, как на торт.
— Быстро в столовую! — рявкнул мужчина моей мечты. Но меня даже это не проняло. Пусть кричит, главное, что рядом.
— Господи, я уже жалею, что не отправил тебя домой, — простонал директор, упал в своё директорское кресло и прикрыл глаза рукой.
И я обиделась, но любоваться мечтой продолжила. А потом жалко его стало.
Пробурчала:
— Ну ладно, посидели и будет. Пора и честь знать. Пойду я... в общагу, — и замерла в ожидании реакции.
— Иди, — махнул рукой директор.
Вооот, так-то лучше! А то заладил, столовая да столовая.
Счастливая вернулась в общагу. На входе встретился тот самый щёголь, которого сутра по стеночке размазала. Злобно прошипел: 'Ведьма' и обошёл стороной.
— Да, я такая, — гордо ответила ведьма и, напевая под нос 'О боже, какой мужчина...', легко взбежала по лестнице.
А там, между третьим и четвёртым этажами, восседая на подоконнике, как на троне, и дымя розовой дамской сигаретой с противным, долженствующим имитировать клубничный, запахом, царствовала КрЫстина.
— Ты ещё здесь? — неподдельно удивилась она.
— Ага, — мне стало совсем весело. — Я здесь надолго. Буду личную жизнь устраивать. Вот!
— Размечталась. Он мой, — прошипела рыжая. — А ты отсюда вылетишь, как только новый директор приедет.
— О как! А кто твой-то? — хоть какое-то развлечение, пока Романа моего романа на горизонте нет.
— Артём! И если ты ещё хоть раз к нему подойдёшь, я тебя уничтожу.
Фу. У неё даже лицо от злобы почернело.
— А Артём — это кто? — спросила громким шёпотом у одной из прихлебательниц.
Девица покосилась на королевну и тоже шёпотом ответила:
— Тот, которого ты на лестнице покалечила.
— Тю, да больно он мне нужен! И никого я не калечила. Он вполне бодренько сейчас меня стороночкой в фойе обходил. А на нового директора ты не надейся. Я вот тоже на него надеялась. Так нет же, не отпустил! Пусть, говорит, в этом балагане будет хоть одна красавица мне глаз радовать.
И продолжая напевать, пошла в свою комнату.
Ося показываться не хотел, но у меня и без этой хохмы в семейниках настроение было преотличное. Переоделась в любимые шорты и маечку, включила плеер и решила обустраивать себе гнёздышко. Сначала совершила коварное нападение на завхоза. Без труда нашла его каморку, вдоволь поржала, прочитав громкую надпись 'Офис-менеджер' на двери, и, стукнув пару раз, ввалилась в помещение. Дядечка оказался вполне вменяемым, после недолгих уговоров и требований мне выделили ведро, приличный кусок ветоши, пару сносных покрывал и даже вполне ещё презентабельные шторы. Поблагодарив дядю Гришу, сгребла приобретённое и потопала на пятый этаж. К третьему веселья как-то поубавилось, но наши не сдаются! Доползла, повалялась на кровати, тихо матеря поселившую меня на такой верхотуре Алексевну. И бодренько принялась за уборку. Везде протёрла пыль, разложила всё своё добро в узкий стенной шкаф, кажется, девчонки из РУДНовской общаги называли такие шкафы собачниками. Так вот, в моём собачнике было шаром покати. Нужно будет связаться с бабулей и попросить, чтобы она всё что мне нужно передала.
В процессе мытья пола и перестановки немного разворотила стену. Махнула рукой на появившуюся под подоконником дыру и продолжила создавать порядок и уют. Завесила пустующую двухъярусную кровать большим покрывалом, спровадив на неё колченогие стулья, и повесила шторы. Обвела взглядом результаты трудов своих праведных и осталась довольна. Вот только сейчас дырку под окном шторочкой прикроем, и будет совсем уютненько. Нагнулась, поправляя край шторы, и замерла. В проломленной ножкой стола дыре что-то было! Простучала стену и поняла, что там приличный такой тайничок. Расковыряла дырку побольше, и засунула туда руку. Там было несколько свёртков и коробочек, но чтобы вытащить их, мне придётся всю стену под окном разворотить.
Кажется, здесь раньше было что-то вроде холодильника. Дом-то старый, а раньше под окнами устраивали такие вот холодные шкафчики. Надо бы распотрошить это хранилище и проверить, нет ли там чего-нибудь путного. Но не сейчас, сейчас я пойду в столовую. В животе уже урчало так, что через орущую в наушниках музыку слышно было.
По дороге в столовую встретила Надю, её сестру Олю и ещё двух девочек из их комнаты. Дальше шли все вместе, весело болтая и делясь впечатлениями по поводу училища.
— Я, когда увидела, что ворот нет, подумала — всё, кранты 'Ведунам'! Или отшельники напали, или прикрыли совсем, — проговорила Наташа. Улыбчивая девочка со второго курса с курносым носиком и красивыми, блестящими на солнце, пшеничными волосами, почти до талии длиной. Да, с моей 'шевелюрой' не сравнить. У меня волнистые, постоянно лезущие в глаза патлы, длиной до лопаток, и цвет не пойми какой. Вроде, светлые, а как под дождь попаду, или в реке искупаюсь — рыжими становятся. Да такими рыжими, что уже ни с каким цветом не спутать. Даже не рыжими, а оранжевыми. Как шкурка апельсиновая! Пока страдала от зависти к чужим причёскам, дошли до столовой. Там-то я и отреагировала на высказывание по поводу ворот.
— Так их я того, приговорила. Стучала-стучала, а никто не открывал. Вот я и психанула слегка.
В набитой студентами столовой воцарилась гробовая тишина. 'А стулья-то новые уже поставили', — подумала злорадно. Значит, новая мебель в наличии имеется, только её ныкают от студентов, заставляя рухлядью пользоваться! Учтём, посмотрим ещё, как в учебных корпусах с обстановочкой дела обстоят.
Осмотрелась и поняла, что здесь какой-то непонятный переполох... и похоже, что из-за меня. Просто вокруг меня образовалась приличная такая зона отчуждения. Только Надя отошла на пару шагов, а остальные на все десять сквозанули.
— Это ты сейчас так пошутила, да? — опасливо поглядывая на меня, спросила Надя.
— Насчёт чего? — я, если честно, и забыла уже, о чём мы болтали.
— Насчёт ворот! — Надька почему-то сорвалась на визг.
— А что с воротами? Старые были, я их пнула слегка, вот они и развалились... совсем. А что такого-то? Туда им и дорога, рухляди прикюветной.
— Сита, — прошептала подружка. — Это же был неразрушимый артефакт. Их вообще разрушить или открыть без дозволения хозяина невозможно было.
— Так откуда ж я знала-то? — пожала плечами, — Табличку бы хоть какую повесили.
Что-то затрещало, потом зашипело, и все посмотрели наверх. Над раздаточным столом обнаружился допотопный громкоговоритель. Он-то, хрипя и поскрипывая, и выдал плохо узнаваемым голосом Ирины Алексевны:
— Студентка Беглая, в кабинет директора.
Да, вот такая у меня фамилия. Бабушка рассказывала, что ещё в царские времена, один из наших предков был беглым каторжником, вот и прицепилось, как говорится. Я ещё тогда порадовалась, что всего лишь Беглая, а не Каторжная какая-нибудь.
Все начали озираться в поисках вызванной студентки. А я шмыгнула к двери и не побежала, полетела к своей мечте 'на ковёр'. Интересно, я опять чего-то натворила, или он просто по мне соскучился? Второе, конечно предпочтительнее, но первое — вероятнее.
Алексевна грозно глянула и, противненько улыбаясь, прошептала:
— Плохо начинаешь, Беглая. Ох, нелегко тебе будет у нас. Ох, намучаешься.
— Эт вряд ли! Скорее, вы со мной! — радостно улыбнулась и без стука распахнула дверь. — Вызывали?
Роман моих грёз сидел на подоконнике и хлестал колу из банки! От моего зычного 'Вызывали', директор моего сердца подавился, закашлялся и сдавил банку. Напиток с пеной и шипением полез наружу, обливая руку и брюки мужчины.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
