— Благодарю Вас, Ваше Величество, — залепетал профессор Уилкинс, — Э-э... если кондор и утащил мальчика, то это вовсе не значит, что.. э... э... он собирался его непременно съесть.
— А что же он собирался с ним сделать? — спросил дотошный принц.
— Он, вероятно, мог утащить его по ошибке, то есть, он его с кем-то, то есть, с чем-то перепутал! — профессор уже не знал, что он говорил...
— А кого же тогда едят кондоры? — не унимался принц.
— Деточка моя, — обратилась королева сочувственно к принцу, как будто он лежал в бредовой горячке, — неужели тебе, в самом деле, так хочется это узнать?
— Да, мамочка, мне так хочется! — рассердился принц.
— Я не премину об этом осведомиться и расскажу тебе. А теперь ты можешь пойти поиграть с мячом в парке!
— Но у нас сейчас урок чтения!
— Я тебе разрешаю вместо урока поиграть с мячом в парке, — повторила королева ледяным тоном. Она откинула салфетку, встала из-за стола, дав понять, что завтрак окончен. Ей предстояло заняться неотложными государственными делами. Король-консорт тоже направился к себе кое-чем заняться. Допустимо предположить, что он пошел почитать газету.
В просторной приемной королеву уже ждали с отчетами два секретаря: правительственный и парламентский. Кроме них присутствовал референт, призванный помочь Ее Величеству разобрать официальную корреспонденцию. Все, кто был допущен в приемную в столь ранний час, немедленно обратили внимание на то, что королева нынче на редкость рассеянна. Причиной было странное поведение сына за завтраком. Секретари по очереди что-то говорили, но королева не слушала и лишь глядела в окно.
В какой-то момент она вдруг прониклась к маленькому Чарли такой неописуемой жалостью, что ком подступил к горлу и слезы затуманили глаза. Увы, она безнадежно запустила его воспитание. Поведение принца было непредсказуемо, а душа загадочна. А что, если именно сейчас мальчик так нуждается в материнском участии? Может быть, он жаждет к чему-нибудь привязаться, чем-нибудь всерьез увлечься? К примеру, изучением животного мира? И вместо того, чтобы найти с сыном общий язык, общие интересы, она посмеялась над его наивностью и тем самым воздвигла барьер непонимания. Так поступают многие матери, а потом жалуются на семейный разлад. Подобает ли ей усугублять подобные ошибки?
Королева вздохнула из глубины души, поблагодарила секретарей и поскорее их выпроводила. Взамен она потребовала к себе сэра Огастеса Арчера, одного из самых доверенных своих помощников. Одновременно она велела отыскать сына и привести его прямо в свой рабочий кабинет.
Сэр Огастес никогда не входил в кабинет королевы без папки с бумагами. Даже если и не было никаких особых дел, то наготове всегда был лист с официальным недельным расписанием Ее Величества. Теперь, почтительно стоя немного в тени, он приготовился записывать указания королевы.
— Дорогой сэр Огастес, оповестите Форейн-Оффис, что на этой неделе я не смогу принять верительных грамот.
— Слушаюсь, Ваше Величество. У нас предвидятся еще изменения в расписании?
— Очень может быть. А вот и Чарли! Ты вошел очень кстати мой мальчик, поди сюда. Знаешь, о чем я подумала? Ведь неплохо было бы нам посетить наш чудесный зоопарк, как ты думаешь? Я там не была целую вечность, и если ты не прочь составить мне компанию, то я буду очень рада.
— Не прочь!
— В таком случае посоветуй-ка нам с сэром Огастесом какой-нибудь день недели, чтобы удобнее было захватить папу и бабушку.
— Завтра! — лаконично заметил принц.
— Завтра? Э... видишь ли, завтра суббота, и в городе будет полно народу. Мне бы не хотелось вносить сумятицу в жизнь Лондона и портить нашим подданным конец недели.
— Ну, тогда послезавтра.
— Это, тем более, невозможно. Ты забываешь, что мы с папой и бабушкой идем надолго в церковь.
— Ну, так после церкви!
— Но послушай, мой мальчик, это не совсем удобно, знаешь ли. Бабушке нужно будет немного отдохнуть, да и мне хотелось бы после проповеди собраться с мыслями.
— Вот и соберешься в зоопарке.
Ее Величество живо себе представила, как после проповеди Архиепископа Кентерберийского о чуде божественного творения она помчится в зоопарк, чтобы посмотреть на обезьян и убедиться, насколько был прав старик Дарвин.
— Нет-нет, Чарли! — замахала королева руками. — Что ты такое говоришь! Кто же ходит в зоопарк после церкви?
— Ну, тогда после послезавтра, — согласился покладистый наследник. Королева расплылась в улыбке.
— Милейший сэр Огастес, запишите-ка нам зоопарк на понедельник, первая половина дня. Ведь так, Чарли?
— Я не знаю, мамочка.
— Чего ты не знаешь?
— Я не знаю, в какое время кондор обедает.
— Я думаю, что если постараться, то мы ему не помешаем. В крайнем случае, мы можем подождать в сторонке, если нам позволят. Не так ли, сэр Огастес? — пошутила Ее Величество.
— Безусловно, так. Я все уточню и тут же доложу, Ваше Величество.
Уловив королевский кивок, сэр Огастес бесшумно удалился.
— Ну, вот и прекрасно. Ты рад, детка? Ну, тогда беги и обрадуй папу!
Чарли вприпрыжку выбежал из кабинета, хлопая по паркету мячом. Королева теперь с легким сердцем принялась за прерванные дела. От чтения протокола дебатов в Палате Общин ее отвлек приход супруга.
Принц Филипп, вопреки традиции вошел без стука и без бумаг, но с газетой под мышкой. По всему было видно, что изменение недельного расписания нарушило его планы. От похода в зоопарк он попытался уклониться, сославшись на изобилие накопившихся дел.
— Ты, видимо, не совсем понял, в чем дело, мой дорогой. Так я тебе повторю: мы, то есть я, мама и ты идем с нашим дорогим мальчиком в зоопарк. Ты — отец, и у тебя не может быть в это время никаких дел! — тихо и внятно произнесла королева, как будто в назидание всем лондонским мужьям. Какая жалость, что при этом никто не присутствовал и не удосужился записать для потомства.
— Ну что ж, — отозвался принц Филипп, — в зоопарк, так в зоопарк.
И он свернул в трубку свою газету.
2
РЕЦЕПТУРА ПРОФЕССОРА МУНИ
1
И вот желанное утро понедельника наступило. После традиционного предрассветного дождя выглянуло солнышко и осветило зашторенные окна королевского дворца. Окончив завтрак и церемонию выездного переодевания, семейство Чарли было уже в сборе.
Из своего Кенсингтонского дворца поспешила приехать королева-бабушка, чтобы присоединиться к экскурсии. Своих дорогих внуков она просто обожала и не пропускала ни одного пикника или утренника, затеваемого в их честь. Ее уже успели обрадовать новостью, что Чарли увлекся "птичками". Против птичек бабушка не имела ничего против, хотя сама питала слабость к собачкам: буль-терьерам и пуделям. Любовь к животным всегда отличала английскую королевскую династию. И хотя ни королева, ни ее муж не были вегетарианцами, они не признавали кровавых излишеств французской кухни, не ели ни устриц, ни пулярок, ни каплунов. Герцог Филипп любил животных настолько, что даже сегодня, посетив зоопарк, он намеревался на минутку заехать в Эпсом и сделать ставки на 2-3 забега рысаков. А что уж говорить о самой королеве, вся нация знала и уважала ее как прекрасную наездницу, аккуратную посетительницу манежа, ипподрома и лошадиных торгов.
Но сегодняшнее утро было выбрано не для подобного рода невинных развлечений. В королевском семействе царила торжественная атмосфера — день был посвящен маленькому наследнику. Королева отнеслась к этому со всей серьезностью. Она накануне поклялась себе, что осмотрит все до конца, если Чарли этого пожелает, и даже, если понадобится, пробудет в зоопарке до самой темноты. Но при здравом размышлении она решила привлечь к экскурсии бабушку, которой любящий внучек, конечно же, не даст сильно утомиться. Кроме того, прогноз погоды ко второй половине дня предвещал низкую облачность и большую вероятность осадков.
До самого Королевского зоопарка было рукой подать. Был он лишь северной частью большого паркового массива в центре Лондона, называемого Риджентс-парк. Королева его очень редко посещала и не очень симпатизировала этому месту, вероятно из-за нелепого названия?. Но, несмотря на это, а, может быть, благодаря этому колоссальный Риджентс-парк был и остается любимым местом отдыха и развлечений лондонцев. Все рекламные проспекты и справочники об этом твердят и в один голос уверяют, что парк полон народу даже в будние дни. "Вот это уже совсем ни к чему, — размышляла Ее Величество, — лучше бы им побыть на своих рабочих местах!". Ведь любая ее прогулка, даже самая невинная, являлась официальным выездом и привлекала к себе пристальное внимание прессы и просто зевак.
Сэру Огастесу не надо было ничего объяснять, он все понимал с полуслова. И знал, как обставить королевский выезд прилично, но без излишней помпы. Он немедленно созвонился накануне с лорд-мэром, и тот пообещал сделать все от него зависящее. Был согласован специальный дежурный график дорожного движения, ограничены места стоянок, отключены некоторые светофоры и расставлены дополнительные регулировщики. По профилактическим причинам станции метро "Риджентс-парк" и "Комден-таун" должны были два часа работать только на вход. Королевская прогулка должна была храниться в строгом секрете.
Большинство лондонцев, прослушав сводку муниципальных новостей по радио, не придало большого значения этим транспортным пертурбациям. Одни со смехом утверждали, что в центре города забил нефтяной фонтан, другие подумали о натурных съемках очередного боевика. И лишь немногие лукаво и со знанием дела усмехнулись. К таким немногим, без сомнения, принадлежал и мистер Эндрю Трипкин, редактор новостей "Утреннего Лондонского Меркурия". Еще накануне вечером, выслушав сводку, он поднял глаза от бумаг на карту, украшавшую стену его кабинета. По ней он мысленно отметил названия улиц и станций метро. Вызванной секретарше было объявлено о повальном аврале среди репортерского корпуса. Миссис Шатл робко поинтересовалась, что же такое стряслось. "Как, неужели вы не поняли? Королева едет в зоопарк!" Секретарша ахнула и присела на стул. И причиной ее растерянности был не сам факт королевского визита, а то, что редакция была пуста. Увы, день завершался, все разошлись, разыскивать этих шалопаев в такое время было бесполезно. В распоряжении редактора был лишь один внештатный начинающий фотограф по имени Лоренс Блоссом. Редактор выругался. Королева своим визитом застала всю редакцию врасплох.
Вот кого-кого, но дирекцию зоопарка сэр Огастес Арчер оповестил заблаговременно, то есть за два дня. Дирекция была в панике, — шутка ли, впервые за двадцать лет королева удосужилась посетить зоопарк. Что можно сделать за два дня? В чрезвычайном темпе были заново отредактированы и отпечатаны пробным тиражом роскошные буклеты со всевозможными цветными фотографиями и картами. Буклет обогатился статистикой и изобиловал латинской терминологией.
И вот ранним утром в понедельник королева получила новенький, пахнущий типографской краской буклет. За чашкой утреннего кофе она успела его с интересом полистать. В последний раз, помнится, она посещала зоопарк в нежном возрасте и очень поразилась, глядя в буклет, изобилию всех этих клеток, вольеров, водоемов, бассейнов, аквариумов и террариумов. Неужели все это так расползлось?
— Что расползлось? — поднял удивленно брови ее супруг. Но королева не удостоила его ответом, продолжая раздраженно перелистывать брошюру.
— Господи, ну зачем вся эта латынь, все эти цифры и графики, я совсем не собираюсь устраивать им ревизию. Нет, сэр Огастес должен был внушить этим господам, что не нужно всей этой суеты, что это лишь семейная прогулка ради мальчика!
— Твое Величество совершенно права! — поддержал ее принц Филипп.
— Ну, зачем, скажи на милость, мне знать темпы роста поголовья бегемотов в их зависимости от кубических метров водоема?
— Абсолютно лишняя информация! Пусть себе эти бегемоты принимают ванну по очереди!
— Бедненькие! — посочувствовала королева-бабушка.
— Тебе не кажется, мой дорогой, что этот директор намекает на новые ассигнования? По-моему, он слишком много на себя берет, этот директор. Чарли, детка, ты не будешь возражать, если мы посмотрим этих бегемотов как-нибудь в другой раз?
— Не буду, мамочка! — с готовностью ответил принц.
— А вместо них мы посмотрим слонов, правда?
— И слонов я не хочу.
— Я же тебе говорил, — вмешался принц Филипп, — что нашему сыну по вкусу острые ощущения, зубастые хищники, тигры, львы, леопарды. Хр-р-рр, — зарычал он по львиному.
— И леопардов я не хочу!
Родители Чарли переглянулись между собой. Выяснилось, что наследника совершенно не тянет ни к крокодилам, ни к верблюдам, ни к гориллам, ни к другим крупным представителям животного мира.
— Я тебя не понимаю, Чарли! Для чего же ты вытащил нас всех сегодня в зоопарк?
— Я? Я вас вытащил? — вскричал принц, — Я только хотел посмотреть, что кондор ест за обедом.
Королева совершенно упустила из виду это обстоятельство, эту мелочь. Ее разобрала досада.
— И это все, чего ты хотел? Ты слышишь, Филипп? Это все, чего он хотел! Ради этого мы так долго собирались, ради этого я все это надевала.
— Я же тебе говорил...
— Ты разве что-нибудь говорил?
— Я говорил, что тебе вместо серой шляпки лучше было бы надеть красную с вуалькой.
— Что? Кого? — переспросила бабушка.
— Кого едят, то есть, что едят кондоры за обедом! — громко разъяснил ей герцог Филипп.
Вошел, поклонившись, сэр Огастес Арчер и возвестил, что машины поданы к внутреннему подъезду. Двери покоев сами собой растворились настежь, и сэр Огастес пригласил Ее Величество пожаловать к выходу. Королева надела перчатки и взяла за руку сына. При выходе она объявила сэру Огастесу, что сегодня их посещение зоопарка ограничится только пернатыми. Процессия последовала по боковой анфиладе и без лишних разговоров спустилась по широкой лестнице к внутреннему подъезду. У ворот уже пофыркивал и подрагивал огромный серый "Роллс-Ройс". Следом за ним на почтительном расстоянии дожидался второй, точно такой же. "Роллс-Ройсы" всегда ездили парой, хотя просторное чрево одного могло бы вместить все королевское семейство, включая бабушку. Но бабушка, как самая старшая, предпочитала ездить без сопровождающих родственников. У северо-восточного входа во дворец к кортежу должны были присоединиться автомобили сопровождения и охраны. Согласно специально разработанному для подобного рода поездок сценарию, кортеж должен был последовать к месту, объезжая ряд второстепенных улиц, чтобы избежать перекрестков и светофоров. Ехать им предстояло четверть часа. Идя напрямик пешком, можно было бы дойти до парка минут за десять.
2
А между тем, пройтись пешком, не торопясь, по утреннему Лондону, минуя набережную Темзы, глядя на водную гладь цвета имбирного пива в этот майский денек было просто наслаждение. Небеса расчистились после утреннего дождя, и город засверкал своей красочной палитрой.
