The Immortality

— Я всегда с тобой... Лилит. — ответил Вик столь же тихо.

Энн немного подалась вперед и поцеловала его. Нежно, с девичьей невинностью и женской нерастраченной страстью. Он ответил. Его губы, знавшие лишь один поцелуй в школьные годы, жадно приняли подарок.

— Я так ждал этого, милая.

— Я так ждала этого, любимый.

Они целовались все жарче, сжимая друг друга в объятиях. Его рука скользнула к застежке белья и ловко с ней справилась. Энн ощутила мужской поцелуй на груди. Волна мира, выдуманного и желаемого обоими до боли в суставах, накатила с невыразимой силой. Ни Энн, ни Вик не понимали, что происходит на самом деле. Брат и сестра занимались любовью, произнося чужие имена.

* * *

Между бас-гитарой и веселым отношением к жизни существует четкая связь. Может быть, малое число струн откладывает отпечаток легкости восприятия мира, может быть гулкие низкие звуки уникально влияют на мозг, но басисты — личности весьма неординарные. Они — прожигатели жизни, повесы и весельчаки. Григо не был исключением. Огромный, похожий на медведя, бас-гитарист "Sacrament" обычно заставлял себя уговаривать приехать на переговоры с журналистами, встречи со звукозаписывающими компаниями или коллективные обсуждения планов с продюсером. Но попойки являлись исключением. Алексу хватило пары слов, чтобы вытащить расслабленного неторопливого финна из сауны и заставить спустя каких-то полчаса долбить массивным кулаком в дверь его квартиры.

— Ты еще не собрался? — прорычал Григо фронтмену, разгуливающему по комнате в одних плавках.

— Долго что ли? — отмахнулся Лав.

Клешеные вельветовые брюки и простая черная водолазка валялись на видном месте у дивана, и чтобы влезть в нехитрую привычную одежду Алексу потребовалось не больше минуты. Гораздо дольше он искал носки. Наконец, чистая пара нашлась, и Лав, презрительно разглядев яркие салатовые полоски, натянул ее за неимением лучшего. Такую несуразицу могла купить только Салли. Запах ее сладких духов уже испарился из квартиры, платья исчезли с вешалок, а полки ванной освободились от баночек, тюбиков и тампонов, но нелепые носки остались. Задумавшись об этих мелочах, Алекс едва не поддался порыву позвонить ей, но вовремя остановился — ни к чему хорошему попытка ее вернуть не приведет.

— Ну чего ты возишься? — нервничал басист, ерзая на стуле. — Давай в темпе вальса!

— Куда торопиться? — раздраженно спросил Алекс, выискивая мобильник по карманам многочисленных брюк. — В клубе девок много, хоть одна да достанется.

— Я люблю выбирать из того, что есть, а не из того, что осталось.

Культовый для окологотической и рок-н-ролльной тусовки клуб "Тавастия" славился антуражем, феерическими концертами и постоянным звучанием гитарной музыки. Здесь каждая деталь интерьера за годы пропиталась духом андеграунда. Кроме того, в новогоднюю ночь на этой сцене традиционно выступал "HIM", не особо уважаемый старожилами, но непременно собирающий полный зал.

"Тавастия" встретила музыкантов оглушающим стуком "darkwave" и расплывшейся в улыбке физиономией администратора.

— Здорово, алкоголики, — поприветствовал он постояльцев и пожал обоим руки.

— Привет, Ник. Для нас найдется темный угол в твоей клоаке?

— Алекс, что за вопрос? Сейчас мигом организуем!

Стоило переступить порог родного шумного заведения, как из головы Алекса напрочь вылетели меланхолия и самобичевание вкупе с грустной мелодией, не дававшей покоя нежеланием обрастать строками. Лав блаженно развалился на диване VIP-зоны и наслаждался отменным вином в компании двух красавиц-готок. Откуда Григо притащил эти чудеса природы он не представлял, но добыча басиста с каждой минутой нравилась Алексу все больше. От обеих девушек веяло едва сдерживаемой страстью. Как и многие другие, они попали под хладнокровное обаяние фронтмена "Sacrament". Его болезненная худоба покоряла изяществом, его немногословность компенсировали дерзкие взгляды зеленых, горящих самолюбованием глаз, а неряшливость разбросанных по плечам локонов звала прикоснуться. Что говорить о тонких чертах лица, словно списанных с лика ангела. В каждом его движении сквозила чувственность, граничащая с развратом, каждое слово низким глухим голосом обволакивало, ломая сопротивление. Девушки таяли расплавленным воском, стоило его порочной улыбке обнажить ямочки на щеках. Он не казался доступным, он выглядел королем. И он им был. Жестоким, холодным правителем, получающим беспрекословное подчинение и не отдающим себя взамен. Словно вампир, он питался восхищенными взглядами со сцены и вдали от нее, пытаясь согреть себя хоть немного, выбирая для этого не жарких, способных спалить, а тех, что светился теплом. Но девушки этого не видели. Они обе изо всех сил старались преподнести себя на блюде.

Он выбрал одну. Ту, что меньше кривлялась и заигрывала, ту, которая сталкиваясь взглядом слегка краснела, и, лишь опомнившись, показывала готовность ко всему. Но даже она после бурной ночи в номере отеля (Алекс никогда не приводил домой случайных женщин), не сумела его покорить окончательно. Так, чтобы забыть о Салли, так, чтобы захотелось удержать, так, чтобы суметь написать наконец проклятую песню.

2.

Огромное поле в десяти километрах от Хельсинки напоминало муравейник. Народ пил, гулял, орал песни под гитары и просто так, обнимался, дрался или пытался пробраться на запретную зону за сцену. До начала фестиваля оставался один час.

Финляндия никогда не считалась центром готик-культуры. Но в последнее время в этой северной стране появилось множество групп, вышедших на мировой уровень. Одной из них была "Sacrament".

Алекс Лав прогуливался между палаток музыкантов со своим стандартным набором — сигарета-пиво. Григо волочился рядом, здороваясь и отвешивая пошлости всем знакомым и незнакомым девушкам.

— Сколько здесь девчонок! — восхищенно воскликнул басист, провожая взглядом очередную длинноногую нимфу. — Алекс, мне определенно здесь нравится.

— ...

— Кстати, обещали, что приедут русские. Вроде крутая команда. Интересно будет на них посмотреть.

— А что интересного-то? Ты все равно ни слова не поймешь.

— Ну, а ты мне нафига? Ты ведь знаешь их язык.

Алекс безразлично скользил взглядом по округе и иногда натянуто улыбался знакомым. День выдался теплым и воздух буквально пропитался запахом горячей кожи и винила от сценических одежд музыкантов. Всюду сновали журналисты, слышались академические голоса распевающихся вокалисток и смех. Но Алекс чувствовал себя отгороженным от всеобщей суеты. Чистый лист бумаги не давал ему покоя. Салли так и не вернулась, всю неделю он только и делал, что пил. Вот и сейчас фронтмен, глядя пустыми глазами вперед, направлялся к лотку за очередной бутылкой пива.

Здесь уже толпилось много народу. Парень за импровизированным прилавком разрывался на части, пытаясь в рекордно короткое время успеть обслужить орущую толпу. Подойдя, Алекс не стал церемониться и забрал бутылку прямо из рук невысокой девушки.

— Мне это нужней. А тебе, детка, дома бы сидеть и сериалы смотреть.

Она подняла на него черные глаза, и по спине Алекса пошли мурашки. В этих глазах не было ни обиды, ни упрека, ни слепого обожания. Только отвращение. Невысокая, стройная девчонка, темные волосы сжаты резинкой, в простых джинсах и майке. Ничего примечательного на первый взгляд.

— Вот урод, — вынесла она вердикт на русском, взяла еще пять поданных ей бутылок и ушла.

Секунду Алекс стоял как вкопанный, провожая взглядом девушку. Он почувствовал, как где-то в районе спины возникает маленькое пламя, от которого сводит легкие и застывает спинной мозг. Григо, наблюдавший эту сцену отхлебывая пиво, нагло улыбнулся, посвистел девчонке и ткнул Алекса.

— Характерная крошка. А что она сказала? Это на каком языке-то?

— На русском, — улыбнулся Лав и двинулся к своей палатке, ускоряя шаг. Похмелье прошло. Его ждал белый лист, и Алекс готов был написать первые строчки.

* * *

Лилит разъяренной фурией влетела в палатку "Истерики", служащую гримеркой.

— Блин, мужики, больше я вам за пивом бегать не буду.

— Тебе кто-то настроение подпортил? — спросил Брюс.

— Да, хмырь один. Кажется этот, из "Sacrament".

— Ты ему, надеюсь, достойно ответила? Профессиональным ударом ногой в челюсть с разбега?

— Времени не было, — злобно бросила она и принялась наскоро переодеваться.

Через несколько минут раздались оглушительные звуки гитары. Фестиваль дал старт. Открывали его главные хозяева, легенда Финляндии — "Nightwish".

"Истерика" в полном составе вышла послушать голос Тарьи. Устроились они недалеко от сцены. Здесь обосновались представители почти всех групп-участников, обзор и сцены, и слушателей предоставлялся великолепный, а вот толпа их не видела.

— Лил, тебя не беспокоит, что мы здесь единственная не англоязычная группа? — Лестат, щурясь от солнца, рассматривал рядом стоящих, обнимая жену. Ника была давней поклонницей "Nightwish", поэтому не обращала внимания больше ни на что.

— Не особенно. Ехать из России в Финляндию, чтоб петь на языке Англии. Тебе не кажется, что это слишком?

— И все же.

— Ну давай будем как все. Может, еще и гражданство Америки примем?

Их разговор нарушил ломанный русский с жутким акцентом:

— Простите, а вы и есть российская группа, которую здесь все ждали?

Рядом стоял фронтмен "Sacrament" и премило улыбался, играя ослепительными ямочками на щеках. На самом деле его не интересовали сами музыканты. Единственное, что он хотел знать — не с ними ли приехала девчонка в джинсах с презрением в глазах.

Их ждали? Музыканты "Истерики" растерялись от столь неожиданной новости. Первым опомнился Брюс.

— А ты и есть тот самый хмырь, который с девушками обращаться не умеет?

— Простите? — улыбка постепенно исчезала с лица Алекса. — Вы о чем?

— А ты вспомни, если уж русский знаешь, кто тебя в последний раз "хмырем" называл?

Алекс абсолютно ничего не понимал и хлопал глазами. Он даже сделал шаг назад под напором Брюса, который был ниже его сантиметров на пять. Не выдержав такого зрелища, Лилит рассмеялась.

— Вообще-то я обозвала его "уродом". Оставь, Брюс, — она сняла солнцезащитные очки и протянула Алексу руку. — Лилит.

Финна второй раз за день охватил столбняк. Он рассматривал девушку в черном, сопоставляя с той, что обидел около часа назад, но не видел никакого сходства. Сейчас перед ним стояло живое воплощение порока и невинности в одном лице, ради таких шли на плаху и возводили дворцы. И только глаза, пусть и без отвращения, но по-прежнему испепеляли. Это действительно она. Та, кому он посвятит свою лучшую песню.

— Алекс Лав, — выйдя из оцепенения, он опустился на одно колено и поцеловал протянутую руку. — Я хочу извиниться за свою наглость. Могу я надеяться на прощение?

— Посмотрим, — Лилит ответила улыбкой на улыбку. "Вот самоуверенный красавчик. Хотя, определенно — красавчик. Такому бы спеси поубавить. Эх, не нашлось еще на твои дьявольские глазки, да ангельские ямочки хоро-ошего кулака. Поди, привык по девчоночьим сердечкам топтаться, как по цветочному полю".

"А ты просто так не сдаешься, — подумал Алекс, поднимаясь с колена. — Извини, девочка, но я тебя так просто не оставлю. Слишком долго искал такую, чтоб сразу отступиться. Надеюсь, этот тип, до сих пор зло на меня поглядывающий, не является конкурентом. С ним напиваться, наверное, одно удовольствие. Нам с тобой, парнишка, друзьями бы стать".

— Это Лестат, Вероника, Марс и Брюс, — после неловкого молчания представила Лилит.

— Очень рад знакомству, — Брюс, по-прежнему недобро глядя на Алекса, применил всю силу при рукопожатии, отчего у лидера "Sacrament" сжались зубы, но улыбка с лица не исчезла. — Может, по пиву?

— Можно. Лилит, прогуляетесь со мной до автомата?

— О'кей. Кому взять?

— Смотри, не потеряй по дороге, — Брюс, как всегда, оставался непреклонен и согласие подруги ему очень не понравилось. "И что этому хмырю от нее надо? Говорили, что он вообще по мальчикам специализируется".

— Не обращай внимания на Брюса, — сказала Лилит, когда они с Алексом немного отошли от ребят. — Он слишком ревностно относится к друзьям. Можно сказать, это наш телохранитель.

— А-а, а я думал, что он твой муж. Ну, или бой-френд.

— Нет, — Лилит рассмеялась. — Иначе сейчас ты бы направлялся в сторону травмпункта.

— Чего?

— Травмпункт — это, скажем, место дислокации медицинских работников. Understand?

— Yes, — Алекс мысленно записал в свой русско-английский словарь новое слово.

— Кстати, ты хорошо говоришь по-русски, — заметила она.

— Спасибо. У меня был друг с детства. Его семья из России. Вот от него и выучил. А что значит "хмырь" и "урод"?

— У слова "хмырь" адекватного перевода нет, скорее эмоциональный. А "урод" — это очень некрасивый человек.

Алекс скосил глаза на Лилит. Так его еще никто не называл.

— Ты считаешь, я урод?

— Нет, просто...

— Значит, нет? — Алекс хитро улыбнулся Лилит.

Девушка засмеялась, не выдержав этого взгляда, и опустила глаза. "Вот засранец. На словах ловит"

— Для тебя важно, как я оцениваю твою внешность? — ответный удар был достойным.

Алекс остановился, обдумывая вопрос, достал сигарету, и, пытаясь разглядеть за темными стеклами глаза Лилит, ответил:

— Нет, мне важно знать, есть ли у меня шанс.

Они остановились, сверля друг друга взглядами. Не было ясно, кто вышел из словесной дуэли победителем, и кто кому готов был сдаться: Лилит этому пока незнакомому, но дико притягивающему парню, или Алекс только что найденному источнику вдохновения.

* * *

К вечеру на поле веселье шло полным ходом. Огромная толпа людей подхватывала любой мотив и двигалась в такт. Надо отдать должное публике — к удивлению организаторов, вела себя она более чем цивилизованно. Народ у сцены постоянно менялся — фанаты отыгравшей команды уступали места, чтобы дать возможность более ярым поклонникам выступающей в данный момент группы получше рассмотреть и поддержать кумиров. Чуть дальше, где было посвободнее, танцевали, сбившись в кружки или парами.

Вик и Энн толкались где-то в середине поля с пивом в руках.

— Какими по счету они выступают? — спросила Энн брата, уворачиваясь от локтей прыгающих рядом подростков.

— Следующими, вроде, — прокричал Вик, он едва мог слышать свой голос в ревущей толпе.

— Надо пробираться поближе. Я хочу, чтобы он снова меня увидел. Вдруг узнает?

— И что тогда? Энн, нам надо пробираться не к сцене, а ЗА сцену.

— Зачем? — искренне удивилась Энн и прижалась посильнее к брату, чтобы не потеряться среди трясущихся в конвульсиях экстаза тел. — У нас билеты на один поезд с Ними. Надо только заплатить проводнице, чтобы в купе пустила.

— Думаешь, они заплатят ей меньше, чтоб никого не пускала?

— А за сценой они точно с нами разговаривать не будут.