"Гуд бай, Америка-остров...-2"

— О да, да... — засмеялся Володька.

— И лук... Вперед.

Ленка выползла из спальника, виновато пискнула:

— Давайте помогу.

— Как голова? — заботливо спросил Володька, целясь кожурой в мешок.

— Иди умойся, — посоветовала Майка.

— Я еще никогда так...

— Когда то надо начинать.

— Ага, — слабо улыбнулась она. — А Лешка где?

— Мартинга реанимирует. Последние новости слышала? Ночью их на мотоциклы растащило, Март поломался, Майка его бинтовала потом.

— Правда? — глаза у Ленки широко распахнулись.

— Да чего ему сделается, — сказала Майка. — Мартингу только в пользу. Он изначально был с дефектами, а это его выправляет.

— Ладно, я сейчас, — повеселела Ленка. — Без меня все не делайте. Я тоже хочу.

— Не переживай. Как раз случайно тебе достанется вся самая грязная работа.

Лех свалил сушняк у костра, потом подошел к Лене,

— Как ты, девочка моя?

— Живая.

— Ну слава богу...

— А у вас что ночью случилось?

Лех отмахнулся — не напоминай.

— Все Мартинг, негодяй. Бес зеленый.

— Кто зеленый? Фильтруй базар, придурок!

Это из лесу приплелся Мартинг. Махание топором чудесным образом облагородило его больной организм, и сейчас он, хоть и припадал на ногу, пошалить уже был не прочь.

— Сударь, вы — лошадь!

Мимо Лешки ненавязчиво пролетел топор.

— Что? Дуель?

— Дуель!

— Выйдем.

— Легко.

Майка застучала ложкой по тарелке.

— Эй, вы нас впечатлили! Жмем ручки и завтракать.

— Мы еще встретимся, — многозначительно двинул бровью Лех.

— После завтрака.

Март быстренько оформился за "стол".

— Ух, есть хочу! Как жить! Побольше, хозяйка. Ого! — он восхищено ткнул пальцем Майке в шею. — Это что? Комар укусил? Большой, наверно, комар. Ты его спроси, может, он и мне такой сделает?

— Он тебе голову по колено откусит, — пообещал комар.

— Мне голову не надо. Мне такой же...— кокетливо попросил Женька. — Тут, Ленка, ужас какие комары ночью водятся. Водка не спасает. Хозяйка, где второе?

— Мартинг, давай самостоятельно, а?

— Старого больного человека. Что, и лечить не будете?

— Трудотерапией.

Тут Лешка вспомнил про фотоаппарат.

— Давайте-ка я вас увековечу.

— Изувечу? — не расслышал Март.

После завтрака лениво валялись на берегу, Март пижонски потягивал пиво из банки (навестил Ларису), а Лех — минералку; Майка рисовала наброски в альбомчике.

— Ну какие тут старушки, — уговаривал Володька. — Беспонтовые. Надо ехать действительно в глушь. В тайгу. За шишками. Там и старушки ломовые.

— Хорошо, — невозмутимо отвечала она.

— Что, поедем за шишками?

— Железок-то нет, — лениво высказался Женька. — Как ты без них на елку полезешь? Медведь, что ли?

— Еще не сезон для шишек, — проявил тонкое знание вопроса Леха.

— Да хоть за чем. За земляникой. Ее там ведрами собирают. Грибы там. Печки-лавочки.

— А я бы рыбки половил, — промурлыкал Март.

— И я! — сказала Лена. — Еще ни разу не ловила.

— А я на кабана охотиться пойду, — выпендрил тогда Лех.— Рогатину себе вырублю. С оптической насадкой.

— Чтобы кабана разглядеть?

— Нет, лески-крючочки в любом поселковом промтоваре есть. Червей вон девчонки нароют.

— Лучше опарышей, — подумал Володька.

— Где опарышей собирать будем?

— Понятно, что на кладбище лучше всего, — заметила Майка. — Да мы с Леной справимся, чего вам, мальчики, беспокоиться... Найдем могилку посвежее...

— Ой, — захныкала Ленка.

— Решено! — обрадовался Лешка. — А сегодня за грибами слазим?

— Слазьте, — закрыл глаза Володька. — А мы с Майкой — по бабкам.

— По бабам вечером ходят.

— Мартинг, ты достал. Закончатся когда-нибудь твои тупости?

— Вместе со мной, — важно ответил Женька.

— И мне сигарету! — сказала Лена в тишине и выжидающе посмотрела на остальных.

— Ого! — обрадовался Март. — Масть пошла.

— Не масть. Я попробовать хочу.

Целый день, часов шесть они бродили по лесу. Грибы, ягоды. Лешка целый день держал в руке ее ладошку; потом измученные, искусанные, перебирали и варили хавчик. Март, при всем желании ускользнуть, настолько обессилел, что брался за самую черную работу. А сейчас наелись, попадали у костра, парникурили. Тихо стреляли искры в вечерних сумерках, снова магический круг объединил лица, глаза отражали одинаковый свет...

Лех помедлил, но сигареты достал, ей и себе, прикурил от сучка и прикурил ей.

— В себя, в себя вдыхай, — внимательно проконтролировал Женька.

— Я бы не дал,— сказал Володька.

— А тебя и не спрашивают, — заметил Март. — Пусть курит. Мне нравится, когда девчонки курят. Так развратно.

— А мне все равно,— ответил Лешка.

— А я все равно покуриваю, — гордо заявила Майка. — Иногда.

— Ты у меня молодец, — улыбнулся Володька, и все засмеялись. — Иди сюда.

— Да жизни нет! — плюнул Женька. — У вас что, весеннее обострение не закончилось? Медовый месяц?

— Он и есть.

— Ха-ха. Смешно. Давно ли?

— Да дня четыре уже, — посчитала со странной улыбкой Майка.

— В смысле? — недопонял Лех.

— Ну есть такой древний обычай. Когда девушке приходится жить с парнем. Пока Сашка в лагере, Мухины мои на его квартиру съехали. Вошли в положение.

— А дальше как? Вернешь Майку предкам?

— Ага, щас. Разбежался возвращать.

Мартинга никто не видел с вечера. Наверно, в своих посещениях поселкового киоска он добился кульминационного момента. "Молодожены" отправились к старушкам, а также с тайной мыслью выцепить Мартинга, привести в чувство и отправить домой.

Лешка с Леной пеклись на солнышке на берегу, поддавшись восхитительно нескончаемой лени.

Лешка то ли спал, то ли притворялся — ему так было проще. Лена болтала ногами и слушала Женькин плейер, но даже с плейером ей было ощутимо скучно. Она потрудилась и сорвала длинный крапивный стебель, обмотала его лопухом и слегка задела листьями раскаленный Лешкин живот. Он подскочил, моргая вытаращенными глазами, и жалобно сказал, прижимая расходящуюся сыпь:

— Ты что делаешь?

— Нечего спать! Так все проспать можно.

— Что все? — беззлобно поинтересовался он.

— Весь день! День-то, смотри, какой! И вода теплая. Пошли купаться?

После воды Лена затребовала поесть. Но и переместившись от палатки обратно на берег, она не утихомирилась.

— А кататься поехали? Ну, Лешка.

— Не хочу.

— Как это "не хочу"?

Шутка с крапивой ей понравилась. Обманувшись на его лениво прикрытые глаза, она вооружилась кусачим стеблем снова, но внезапно оказалась перехваченной и — рука в руке — прижатой к траве.

— Ну и что с тобой делать? — тихо спросил Лешка, увидел, как пару раз хлопнули длинные ресницы над темными расширенными зрачками, и не собираясь больше сдерживаться, наклонился к лицу ее.

Он явно ее недооценивал: целоваться ей хотелось вряд ли меньше, чем ему. Мартинг снова оказался прав, как всегда, в общем, насчет девчонок.

Димка пришел поздним ноябрьским вечером, Лех только вернулся, встретив и проводив с подготовительных курсов Ленку.

В узкую щель отворенной в комнату двери пролез сначала рюкзак, а затем протиснулся запыленный и укрупнившийся Демон. Выражение лица у него было — преумильное. Весь облик его изменился, только глаза на загрубевшем лице выделялись еще ярче грязной синевой.

Сцепившись в объятии, они долго старались как можно громче хлопнуть друг друга по спине.

— Ах ты свин, милый, свин натуральный... Ты чего, заматерел, что ли?

Димка ехидно и довольно молчал, цветя своей садистской улыбочкой.

— Ах ты змей, милый! — Леха от радости пихал его в грудь. — Ах ты, лошадь!

Когда страсти поулеглись, Лех спросил:

— Домой-то заходил? Нет? Ну ясно. Иди в ванную, дезинфекцируйся... А я до киоска. Будем подсаживать тебя снова на родной воздух.

В Володькиных окнах было темно, первый час ночи. Ладно, это моя пьянка,

подумал Лешка. Наша с Димкой.

Демон в чистой Лехиной рубашке, порозовевший, оттаявший в привычной обстановке легкого бардака комнаты, разлил по первой стограммовке.

— Леха, я ведь пришел,

* * *

, даже не верится!

* * *

, думал ли я когда еще с тобой водку пить. Я дома.

* * *

. Давай за меня, дотянул, домотал, вычерпал... За меня, Леха!

— Как я выжил, в книгах по выживанию не прочитаешь. Землю с дерьмом жрал, а не одну скотину не порадовал... Как били меня, знаешь? — он рванул на себе рубаху, обнажив красные рубцы на крутых буграх мышц. — Колючей проволокой... На всю жизнь отметины. Думаешь, сошло им это? Ха! Одному я вену на руке перегрыз, пока другие опомнились. Ему в части зашивали потом, кровь собирали... А через месяц руки мне ломали — лопатами. Можешь себе представить? Я в гипсе всю весну

* * *

. Леха, тебе точно в армию нельзя, ты добрый, а я вот выжил... Меня по одному и трогать боялись, кликуха у меня была — Крези...

— А Джек, Димка?

— Джек? Кто это животное?

Они пили и пили, и к рассвету все более подробностей добавлялось в страшный Демоновый рассказ. Глаза его замутились, лицо искажалось в гримасе-усмешке, и какое-то слабо понятное рассыпавшемуся Лешке расхристанное удальство, пополам с горечью и злостью, преображало далекий сонно-спокойный Димкин образ.

Проснулся Леха от стука в дверь его маленькой комнатушки — отец будил на работу. Вылез из под тяжелой Димкиной руки, и под гнетущим впечатлением от полуторачасового сна и предшествующего ему рассказа, еще раз внимательно всмотрелся в умиротворенные Димкины черты. Тот спал сном ребенка.

Леха выскользнул на кухню. Там плавал отец, убирая бутылки.

— Бать, Димка вернулся. Пусть его дрыхнет, сколько влезет. Ладно? — они прикурились друг от друга и Леха постарался не заметить легкую дрожь своих рук. Он курил и думал, думал о том, как рассказать про Ленку.

Все было просто — боялся. Обоих.

За окном шумел дождь, в маленькой комнатке неярко горела лампа, тихо пульсировал по колонкам "Дорз", Лех валялся на диване, глядя, как Димка шелестит фотографиями. Тот ничего не спрашивал, лишь когда дошел до летних, уточнил:

— Это когда вы с Майкой по фольклору ездили?

Лех приподнялся на локте, заглядывая под руку, улыбнулся.

Фотки были цветные, солнечные. Отменные.

Вот Март строит рожи. Все на мотоциклах. Подловленные Майка с Деткой, Март с девчонками и любимая Лешкина: Ленка одна, тоненькая, хрупкая, в закатанных джинсах, нерешительно улыбается ему, Лехе, стоящему за кадром. За ней — высокий кустарник, чуть слева — вода, берег. Где они, брошенные остальными, целовались тогда до вечера. Но это будет позже, на следующий день, наверное. Мартин тогда вернется из деревни, ткнет пальцем ему в распухшие губы и ехидно проблеет:

— Гы...

И отхватит по шее. Они сцепятся, катаясь по траве, а Март будет кричать сквозь душивший его смех: "Не трать силы, старик!"

А потом соберет манатки, преувеличенно серьезно попрощается со всеми и свалит обратно в город, оставив их вдвоем еще на полторы сказочных недели, на общество Володьки и Майки, которые все понимают и не мешают...

— Ну и штучка, — хмыкнул Демон.

Леха молча отобрал фотографию и снова откинулся на подушку, рассматривая каждый листик, каждую прядку, каждую складку и черточку. Потом сказал ровно:

— Это моя девушка, Димка.

Демон отложил фотки в сторону.

— И что же ты мне не писал сам? Мартинг Джеку давно все просвистел. Я почему от других узнавать должен? — щека у него дернулась вполне агрессивно.

— Остынь, брат, — улыбаясь, посоветовал Лешка. — Ты еще не опоздал.

— Еще нет, — угрожающе протянул тот. — Значит, что Детка выбрасывает, ты подбираешь?

В ушах у Лехи пошел звон, словно оплеуху ему отвесили. Все слова сначала показались беспомощными, не стало сил.

— Хоть ты и крези, — произнес наконец он медленно. — Хоть ты там всю роту бушлатом гонял... А мы здесь малину ели... Ты троих человек сейчас зацепил, самых близких твоих. Просто так, по прихоти... Даже четверых. Ближе друзей у тебя уже не будет, а ты так, мимо проходя... Я и говорить-то с тобой не хочу. Пошел ты, понял куда, тварь.

Лешка, бездумно двигаясь, поднялся, собрал все фотографии, убрал их, нашел сигареты и вышел в предбанник квартиры.

Минут через пятнадцать в коридор за ним выглянул Димка.

— Да ладно, Лешка. Я со злости. Ляпнул...

Лех криво улыбнулся. Это было максимально, чего можно ждать от Демона — прощенья тот не просил никогда. А Леха и не простил бы.

А потом пришла Лена.

— Здравствуй, сказка, — грустно сказал Лех.

— А чего ты не зашел? — обиженно ответила сказка. — Я ждала, ждала... Ой. Привет, Димка. Ты вернулся?

— Вернулся, — тяжело отпустил Димка. И почти улыбнулся. От этой улыбки Лех засмеялся. И предложил:

— А пойдемте-ка, братцы, к Майкам. И их обрадуем.

Дверь открыл Володька. Давно не стриженые волосы смешно торчали в разные стороны.

— Привет. О, Демон, — слабо удивился он, пожимая руки. Демон заулыбался.

— Чего мятый такой? А Майка где?

— Майка сбежала. Сейчас мамка только уехала, с контрольным визитом нагрянула. Отправила Майку со списком, а я вон мебель двигаю, переставляю.

Над Володькой посмеялись.

— Да ладно. Пошли все на кухню. Леха, чай грей. Сейчас я закончу.

Потом нарисовалась Майка с большой спортивной сумкой. Единственная из всех, она весело закричала, увидев Димку.

— Ага! Явился! Нифига, как раскачался?! — она бесцеремонно схватила его за широкие плечи, потрясла, дернула за чубчик. — Стриженный какой... Так повзрослел! — добавила она, уже спокойней и рассудительней. — Совсем другой стал, Димка.

Тот нимало не рассердился, а даже наоборот, слюбезничал:

— Ты тоже ништяк, Майка. Да и дядька тебе хозяйственный достался. Лешка не стал бы мебель двигать, факт.

— Чего это не стал бы? — обиделся Лех. — Жизнь заставила, и стал бы.

— Его мамка заставила. Вовка, говорит, под диван! И все, полез, как миленький.

Майка за болтовней выкладывала в холодильник, на стол и в шкаф продукты. Последними были сигареты, она подмигнула всем, и перепрятала их под кофту.

— А ты то как, Демон? Джек где? — это пришел хозяин.

— Джек? До сих пор дембеляется. Срезали семьсот килограмм медного кабеля, их на губу задвинули. Хотели весь призыв тормознуть, но хрена ль, из-за нескольких лохов... Короче, мало не покажется.

— Бедный Джекушка, — задумчиво сказала Майка, глядя в брезгливое лицо Демона. И тогда Леха невольно подумал, а такая ли истина то, что поведал вчера ночью этот полузнакомый человек.

— Ладно, -прервал паузу Володька. — Человек ушел, человек пришел. Радоваться надо. Все поменялось тут, пока вы там на орбите вкалывали. Леха работает, в шахте, в чумази как черт, руду там валит, настоящий мужик стал.

— А ты под машинами валяешься, в чумази как черт.

— Так деньги же. Не в деньгах, конечно дело, а в том, что не мама с папой, а ты сам... А дома у меня вон какая Майка, своя, моя, личная... Я на права уже думаю податься, перегонки попробовать. Мне по кайфу.