Эскалаторы людей (Си-проект)

Подошёл Грэхем по кличке Грех, ракетомётчик их отделения: долговязый, неуклюжий и вечно мрачный. Проводил взглядом промелькнувшего мимо Норрисона, отвечающего во взводе за вооружение, и, насупившись, проговорил:

— А глубоковато уже забрались. И что дальше?

Павел машинально глянул на альтиметр. Да, тысяча двести восемнадцать метров от поверхности, надо же! Вниз, естественно. И светло, как днём. Здесь вообще никогда не бывало темно, факт настолько же впечатляющий, насколько и не шибко объяснимый: иногда казалось, что тут просто светится воздух сам по себе. Хотя и лампы освещения наличествовали также. И источники питания они обнаруживали время от времени. Совершенно непонятно, правда, на каком таком принципе работающие и не сдохнувшие за столько-то лет непрерывной эксплуатации. А ещё тут были без скрипа открывающиеся двери, будто вчера смазанные, равномерно гудящие холодильники в многочисленных торговых комплексах, набитые не пойми чем (учёные с превеликим удовольствием вовсю копаются в этих тайнах), автоматы киберобслуги и исправно работающие эскалаторы, год за годом равнодушно поднимающие и опускающие ленточные ступени. И верхом всему служил тот самый трансмиттер в финиш-камере, по непонятной аналогии расположившийся как раз в самом низу этого кошмарного объёма, что представлял собой на самом деле раскинувшийся вокруг него город. Только местных не было. Абсолютно. Зато земляне и алгойцы были, вклинившиеся сюда и навалившиеся друг на друга всей мощью и смертоносностью вооружений, чтобы кто-то из них, в конце концов, и завладел тем артефактом местных, сгинувших непонятно куда и зачем. По мнению Паши, тупик полный. Так воевать можно до бесконечности. Изматывать и изничтожать друг друга годами. Пока хватает ресурсов. Как материальных, так и людских. Тупик абсолютный и безнадёжный.

Грех что-то высматривал поверх балюстрады, что тянулась над зданием напротив. Хоть разведчики проложили путь, осмотрели периметр, но никто, ни при каких обстоятельствах полностью на них не полагался. И не потому, что не доверял (там-то как раз за каждый свой шаг отвечали, и не только словом), а в силу местной специфики: слишком уж много всего на один квадратный метр. Если образно. Поэтому и глядели в оба. Всегда.

Норрисон вынырнул, как чёртик из коробки.

— Так, Паша, глянь тут на предмет помещения для раненых, желательно с водоснабжением, а Грех за мной, поможешь установить автопушки.

— А потом? — чуть ли не хором спросили оба.

— Остановимся на пару часиков, надо остальные роты подождать. Окопаемся, осмотримся как следует... Грех, чтоб тебя! Пошли! Потом налюбуешься местными красотами!

Недовольный опять чем-то Грэхем последовал за артиллеристом-универсалом, а Павел оглянулся назад, где обосновался импровизированный штаб. Дубинин как раз о чём-то горячо спорил с Митричем. Взводный что-то доказывал, однако ротный, судя по всему, не соглашался. Рядом с десяток антигравов с ранеными и запасами продовольствия и вооружения, отделение охраны и Маша, медсестра. Даже отсюда заметно, какая она уставшая и замотанная. Павел вздохнул: четверо тяжелораненых требовали постоянного внимания, но путь назад, к выходу, чтобы отгрузить их на медботы, требовал не меньшей концентрации. Наверное, всё же правильнее подождать основные силы батальона, чем рисковать и дальше. Прежде всего жизнями этих четверых. И жизнью Машеньки...

Он поправил ремень "Борея", чуть опустил ствол АГК и двинулся в сторону ближайших зданий, внимательно осматриваясь. Обошёл местную разновидность автобуса, неподвижной тушей перегородившего улицу. Стёкол в туше не было, они разнокалиберными осколками усыпали всё вокруг. Похоже, последствия недавнего взрыва. Что тут сапёры такое взорвали? Надо потом уточнить. Хотя это давно уже его не трогало, остался лишь спортивный интерес.

Фигурки десантников нет-нет, да прорисовывались то тут, то там. Странно вообще-то. Судя по донесениям разведчиков, что сейчас отправились дальше, алгойцев тут не было изначально. Или были, но ушли куда-то, оставив на прощание заряд фугаса. За то говорила логика их поведения в целом. Не зря же сапёры старались. А передышка нужна, ох, как нужна. И дело не в том, чтобы просто отдохнуть. Просто отдохнувший боец как боевая единица куда ценнее бойца измотанного и потерявшего концентрацию и внимание. Аксиома. Тем более до цели ещё прорываться и прорываться, и не факт, что победным маршем.

Так, а вот сюда стоит заглянуть. Кажется, самое то. И недалеко от штаба.

Павел подошёл к низкому строению, напоминающему гараж с массивными воротами и узкой дверью с торца. Дотошно осмотрел всё вокруг, нет ли сюрпризов в виде мин-ловушек, и потом толкнул дверь, уйдя одновременно чуть в сторону с линии возможного огня. Если, к примеру, внутри стоит атопушка или киб-пулемёт. Но пока тихо. "Отшельник", его комбез высшей защиты, просканировал окружающее и выдал на КП шлема вердикт: чисто. Заходи, мол, и хозяйничай. Что Павел и проделал, на всякий случай прикрыв дверь: не любил оставлять за спиной даже намёк на открытое пространство.

Внутри было тихо и достаточно светло. Круг на потолке диаметром с метр (светильник?) освещал тут всё вполне сносно, лишь незначительные тени оставляя по углам. В дальнем конце гаража, как тут же окрестил помещение Павел, виднелся некий агрегат и что-то кубическое, прикрытое плотной материей. Мозг "Отшельника" молчал, не давая никаких вводных, значит, опасности пока не ощущает. И на том спасибо. Окон тут не было, оно и к лучшему. Нет ничего хуже, если в такое вот замкнутое пространство через окошко вдруг залетит граната или ракета из подствольника. Видели, знаем. Сам и кидал.

Павел обошёл всё помещение, ничего подозрительного не обнаружил и, покосившись на куб и агрегат в углу, доложил Митричу, что нашёл искомое. Ответом было краткое: "Норма! Сейчас будем". Ну и ладненько.

Он всё-таки решил более внимательно оглядеть таинственный агрегат и накрытый чем-то куб. Мало ли. Да и любопытство как таковое никто не отменял, всё же иная цивилизация, культура и достижения. А технари из местных были не в пример талантливыми, один этот город подземный чего стоил. Непонятно другое: столько понастроить, по-настоящему открыть нуль-тэ и бесследно исчезнуть. Немногочисленные аборигены, что жили там, на поверхности этой планеты под названием Датай, представляли собой жалкое зрелище и никак не годились на роль отцов-основателей данной системы. То были полностью деградировавшие особи, коих заботило лишь одно: чем прокормиться и согреться. Ими занимались, конечно, учёные-энтузиасты прежде всего, но интерес с каждым днём угасал безвозвратно. Не там надо искать ответы на многочисленные вопросы, а здесь, на месте. Кстати, этим тоже занимались. В отвоёванных районах, но пока тоже с переменным успехом. Вопросов, насколько знал Павел, стало ещё больше.

Недолго думая, он сбросил покрывало с куба и уставился на непонятное. Агрегат интересовал меньше — что-то типа трансформатора на двух внушительных колёсах. Хрен с ним. А вот это... Кубическое...

Павел начал сканировать куб всеми доступными способами. А способов этих, благодаря его автономному защитному комплексу марки "Отшельник" вкупе со встроенными в киб-шлем дополнительными причиндалами, имелось в достаточном количестве. И сразу выявились аномалии. Во-первых, куб виделся через пуленепробиваемое забрало шлема с рамкой наведения эдаким размытым светящимся пятном с тёмными кляксами по бокам. Клякс было три штуки. Во-вторых, поражала масса. КП вывел данные: что-то там в энной степени. И, в — третьих, штука эта была под завязку накачана энергией, отчего Павел сделал вывод, что сие очередной источник питания. Возможно, обеспечивающий энергией как раз весь этот этаж. Слишком уж её немерено. В килоджоулях полный беспредел. Хватило бы на поддержание автономности среднего фрегата класса "Витязь". И не на неделю, а на пару месяцев как минимум.

Он хотел почесать в затылке, но вовремя сообразил, что в шлеме такое невозможно. Вздохнул, поднял покрывало (фиг с ним, пусть разбираются, кому положено по статусу и положению, а он человек маленький, всего лишь десантник-бейбер), хотел было набросить обратно, но случайно задел локтем одну из клякс, самую верхнюю, и отскочил, как ошпаренный. Ибо куб тут же активировался. Мгновенным проблеском мелькнула перед глазами ослепительная вспышка-молния, куб словно раздался, распух в стороны и в высоту, и открылся вовнутрь чёрным зевом, где по низу с тихим шелестом двигалось что-то до боли знакомое. Когда он проморгался (вот ведь, даже поглотители не особо помогли!), то сразу понял, что это там, внизу. То были ступени. Обыкновенные ступени эскалатора. И они будто приглашали: пойдём, мол, прокатимся, парень. Как в детстве, помнишь? Почему бы и нет, подумал Павел, отбросил покрывало и шагнул вперёд, не забыв покрепче перехватить свой "Борей"...

Первое, что бросилось в глаза, когда он встал на ступеньки и поехал неспешно вниз, в неизвестность — отсутствие потолка как такового. Вернее, что-то такое массивное там, наверху, угадывалось. Освещение желало лучшего, вот тут-то как раз и казалось, что светится сам воздух, только света было катастрофически мало, не то, что в оставленном городе, метров двенадцать пространства вокруг и освещалось, причём, только вокруг человека. Оставшееся было во власти тьмы, и что-то шевелилось там, вздыхало и медленно ворочалось, будто укладываясь поудобнее. Павел облизал губы и оглянулся. Иррациональность происходящего тревожила, но пути к отступлению волновали больше. Проём, из которого он шагнул сюда, размазывался в большое прямоугольное пятно. Но оно было, существовало, и это вселяло надежду, что первооткрыватель из него получится, потому что открытия чего бы то ни было лишь потому открытия, что о них узнают другие. И тут вдруг подал голос "Отшельник" через КП: "Ощущаю сильнейшее ментальное сканирование. Пси-защиту вывожу на максимум. Сигнал не гасится, импульс усиливается. Рекомендую покинуть зону сканирования. Последствия не просчитываются". Как это и что это, Павел ощутил буквально в следующую секунду: будто огромной подушкой по голове треснули от всей души и тут же ещё добавили по ушам ладонями, да так, что слух неожиданно провалился в ватную тишину, от которой мгновенно стало не по себе. Он представить даже боялся, что было бы, если б не защита "Отшельника". Которая, кстати, на максимуме.

Он решил всё же вернуться. Хорошего помаленьку. Хоть и интересно узнать, что там, в конце тоннеля, но уж встречают тут как-то не гостеприимно, бьют пси-излучением да под дых, а на такое способны лишь пси-генераторы алгойцев. Неужели очередная засада?!..

Павел крутанулся на месте и рванул обратно, к выходу-проёму. Хоть и пришлось подставлять спину потенциальному врагу, но делать нечего. Пришла даже запоздалая мысль о кошках, которых понятно, что губит. Вот и из него вышел котяра, нормальный такой, русоволосый, под два метра ростом, до поры до времени осторожный и недоверчивый, а в итоге повёлся, как ребёнок маленький, который всё в рот тащит.

Обратно бежать не то, чтобы трудно, но дико неудобно, чуть ли не на корячках, ступени эскалатора так и норовили отбросить назад, на исходные позиции. Но темп подстёгивало непрекращающееся ощущение чьего-то взгляда на затылке, и ещё эта ворочащаяся, сопящая темнота вокруг. Словно в чей-то желудок засосало. Мимолётное сравнение Павлу абсолютно не понравилось, и он наподдал ещё, иногда отталкиваясь руками от ступенек. Сделаны те были из неизвестного сплава, как определили молекуляр-перчатки посредством вездесущего КП. Взгляд зацепился за порожки ближайших ступенек и проследовал за ними далее, до самого выхода, а мозг автоматически отметил, отсчитал — тринадцать штук. Чёртова дюжина. Тринадцать ступенек, не издевательство ли? Тринадцать ступенек до выхода, вот и не обращай внимания на суеверия. Он в очередной раз прыгнул и оказался на первой из оставшихся тринадцати. И тут же сознание вдруг поплыло, словно кусок воска над жерлом вулкана, а время, это статус-кво, перестало таковым быть. Для него, по крайней мере. Прошлое проснулось и властной рукой отстранило реальность, переставшую быть линейной. Далёкие и недавние события из его жизни неожиданно вклинились цветным безудержным калейдоскопом в его сущность, в плывущее, уходящее куда-то сознание, и заняли главенствующее место. Остальное, сегодняшнее, ежесекундное, — отошло на задний план, превратившись в потерянного статиста. Декорации заменили сцену. И ещё был некий Голос, даже не на втором, не третьем плане, совсем уж где-то на задворках, шёпотом проскальзывающий, просачивающийся сквозь щели трескающегося на части сознания:

— Начинаю автокорреляцию...

Шаг первый. Ему сейчас, кажется, лет шесть, может, семь. Пускают кораблики с братом в тихой речке за городом. Отец, ещё живой, с друзьями на пикнике тут рядом, на опушке. Там смех, веселье, возгласы, а ему почему-то обидно: он так старался сделать этот кораблик, даже парус прицепил из листа, а никто толком и не заметил стараний, как-то по-будничному отнеслись, даже брат, которому чуть ли не в рот смотрел. Тот старше на три года. И тоже ещё живой. Но почему-то воспоминание казалось светлым, пронизанным той ясностью, что бывает только в хороших снах.

— Корреляция невозможна ни в одну из сторон...

Шаг второй. Он идёт в лицей. Крепкая рука отца, рядом мама, ещё не поседевшая, не постаревшая. И брат в толпе сверстников, для него уже всё это рутина, но весело всё равно. Первый урок, учебный комп, а за окном брызги солнца по улицам, гомон птиц. Потом новые друзья, что на всю жизнь, Наставники и Наставницы. Вот ведь, не до конца, оказывается, стёрлось. Забылось наполовину, но не совсем. Каждый мечтает вернуться в детство, у него, кажется, получилось.

— Корреляция невозможна... Корреляция невозможна...

Шаг третий. Лицей позади, выпускной вечер, танцы до упаду. Он с Машей, первой своей любовью. До рассвета рука в руке. "Вместе навсегда?" "Навсегда!" "Любишь?" "Люблю!" Мир тонул в счастье и дарил себя без остатка. Через эту синеву любимых глаз, лучезарную улыбку. Молодость, свежесть, наивность и так мало ошибок. Потому что фактически нет пройденных дорог. Но на сердце потеплело.

— Ситуация аналогична. Корреляция невозможна.

Шаг четвёртый. Кэтти, водопад чёрных волос по обнажённым плечам. Почему-то всегда видел её в своих воспоминаниях именно такой — полуобнажённой, загадочной, необыкновенно красивой и желанной, хотя на самом деле в жизни Кэтти была обыкновенной, ничем особым не запоминающейся. Наверное, мы обожествляем внутри себя своих женщин, иначе грош нам цена как мужчинам. Застарелая боль рванула сердце. Прости, Маша.

— Корреляция на уровне...Уровень подбирается.

Шаг пятый, тут же шестой и седьмой. Время, застоявшееся до этого, вдруг рвануло куда-то галопом. "Я в медицинский, закончу, а там видно будет" "Ты всегда была милосердной, Маша" "Зато ты... не очень. Прощай!" И будто оборвалось что-то, тяжёлой глыбой рухнуло на душу. Первое предательство, первые разочарования, первые слёзы, и ощущение непоправимого тоже впервые. И чёрные дни. И снова Кэтти. Потом такие обычные будни, вереница дней, не несущих ничего, кроме усталости и однообразия, пока...