Цена свободы

— Что тебе нужно? — тихо спросил он.

Закарий молчал, помаргивая.

— Я же предупреждал вас. Я выразился непонятным языком? Где твой приятель?

— Никого нет, я один здесь, — выдавил Закарий, бледнея.

Старик нахмурился еще больше.

— Что? — он явно не понимал.

— Я сам пришел. По собственному желанию.

— Зачем?

— Я хотел узнать...

— Что за бред! Ну-ка поезжай-ка домой, приятель, и чтобы духу твоего здесь не было!! — рыкнул старик.

Закарий огромным волевым усилием подавил рефлекс и остался на месте.

— Дело в том, — выдохнул он, — что я исследую обычаи копателей. И мы с экскурсии как раз наткнулись на вас. Я подумал, возможно, вас не затруднит дать мне пояс...

— Хорош кудахтать! Дай сообразить, — старик озадаченно почесал бороду, — Копатели, говоришь. Хе! Ну вы там все и двинутые, в вашем Городе, как я посмотрю. С какого перепугу называть сельчан копателями? И вообще, у тебя как с головой, нормально все? Ты почему не в Городе?

— Не знаю. Не могу объяснить, — сник Закарий.

Старик с головы до пят окинул его подозрительным взглядом. В сторону биота он и вовсе не смотрел.

— Оружие есть?

— Всегда при себе. Личное. Но вам я его не отдам, даже не просите, — предупредил Закарий, на всякий случай отступив на шаг.

— Очень надо, — фыркнул старик. — Предупреждаю тебя, парень, что если фокусы выкидывать будешь, я тебе живо голову снесу. Смотри у меня. Даже на возраст не посмотрю. Сейчас дикие времена. Я не понимаю, зачем ты заявился сюда и болтовней насчет копателей меня не купишь, ясно тебе?

— О да, — закивал Закарий, — Я даю вам слово...

— Нужны мне твои слова, — старик сплюнул и побрел на юго-запад, в обход шахты.

Закарий постоял какое-то время и осторожно зашагал туда же.

— Правильно, парень! — крикнул старик через плечо, — Держись от меня подальше и не путайся под ногами!

И разразился диким, демоническим хохотом. Закарию стало не по себе.

За холмом обнаружилась небольшая рощица и речка. Самая обычная речка, которую можно перейти вброд. Возле рощи приютился двухэтажный дом, окруженный частоколом и приусадебными постройками. Когда они подошли к изгороди, старик, приложил руку к спрятанному сканнеру, и периметр лазерной защиты исчез.

— Я фермер, — сказал старик, — Ковыряюсь в земле, чтобы с голоду не помереть. Мог бы еще порэйдерствовать, но годы свое берут. В общем, однажды, когда сложились обстоятельства, я осел здесь. Нужно было срочно найти пригодный для жилья дом, и мне попался этот. Ничего, так себе. Жить можно, если умеючи. Есть хочешь?

— Нет.

— Я же вижу, что хочешь. Привык там в своем Городе протеиновые каши хлебать, нормальной еды и не видел, верно? Сейчас я тебе накрою.

И правда, такой странной пищи Закарий никогда не пробовал. Убедившись, что она съедобна и не отравлена, он тщательно жевал ее, пытаясь понять вкус. Старик был прав насчет пищи Города, но у Закария дома питались не только кашами, но и морепродуктами, а также грибами. Закарий поинтересовался, откуда все эти органические плоды? Все просто — гидропоника. Старик отвел его на задний двор в большой парник, где росли грядки огурцов, лука, фасоли и еще множества всяческих растений.

— Но это же нерационально! Масса энергии тратится впустую. Плоды вызревают слишком медленно, а есть надо каждый день, — сказал Закарий.

— У меня обширные плантации. Здесь собраны лучшие образцы, которые я отбирал годами. Пойдем, покажу тебе мои загоны.

Старик отвел парнишку в удлиненное здание без окон, похожее на гараж для техники. Там Закарий увидел животных — больших и маленьких, с рогами и гривами. Животных было столько и от них так нестерпимо несло, что парнишка не выдержал и под смех старика выбежал вон.

— Вы один следите за всем этим? — изумлялся он потом.

— Нет. У меня есть пара помощников на дальних плантациях. Это не так трудно, как тебе кажется. Главное — понять и привыкнуть, тогда работа делается быстрее.

— Вы разрешите мне наблюдать за вашей работой?

— Делай что хочешь, — сказал старик и пошел чинить вездеход.

Тогда Закарий достал портативную камеру и нажал на запись. Несколько часов он скрупулезно снимал каждое действие фермера, задавал вопросы, если повезет — получал ответы, пока тот возился с машиной, ползая под ее днищем. Потом старик сказал, утирая промасленные руки тряпкой:

— Ты случайно не ночевать здесь собрался? Чеши к себе, пока не стемнело. А то зираксы твой квадроцикл на части разберут.

— Зираксы? Что это?

Старик как-то странно посмотрел на Закария.

— Это самое страшное, что тебе здесь может повстречаться.

Закарий помчался домой со всех ног.

В то время стоял засушливый сезон. Горячий ветер гнал пыль с востока, а солнце нещадно жгло землю. Но это не стало помехой Закарию в его визитах к старику. Как и контроль со стороны родителей, потому что в воскресенье он мог делать абсолютно все, что захотел. Чаще всего Закарий наведывался к фермеру после обеда. Перед этим он составлял подробный список вопросов, касающихся любой мелочи в быту старика. Вопросы быстро кончались, поскольку старик не желал отвечать на основную их часть. Закарий понял, что делать что либо тут бесполезно. Ему и так не приходилось скучать; всюду таскался он за фермером по пятам — наверно так же, как его преданный биот за своим хозяином.

— Как звать твою собаку? — однажды спросил его старик, закончив выгребать навоз из стойбищ.

— Это не собака, и не животное. Это самый обычный биот, базовая модель.

— Ну-ка растолкуй мне, что еще за биот?

— Синтетический организм, запрограммированный на определенную цель. В данном случае мой биот выполняет функцию телохранителя.

— Хм, — погладил бороду старик, — Хм. Вон оно что. По сути-то он вылитый пес. А у него есть имя?

— Есть серийный номер.

— И ты обращаешься к нему, называя этот номер?

— Могу так, а могу просто позвать его. Он знает мой голос, и отреагирует.

Фермер помолчал.

— У каждой твари на этой земле должно быть имя, покуда она имеет дело с человеком.

— Но это применимо к живым существам...

— Ну и что? Так веселей. Назови его! А хочешь, я его назову?

Закарий в полной растерянности пожал плечами — как пожелаете.

— Раз он биот, — старик засопел, уперев руки в бока, — так пусть будет Бибоп. Называй его Бибопом.

— Бибоп, — повторил Закарий, — Хорошо. Введу ему новое имя в память.

— Вот и отлично. Пойдем, я покажу тебе, как полоть картошку.

Старик сел за комбайн, который проводил между грядками манипуляторами борозды.

— Чем вы там вообще занимаетесь, в своем Городе? Биотов штампуете что ли, сутки напролет? — спросил он, перекрикивая жужжание комбайна.

Тут Закарий горячо принялся рассказывать ему о великой цели Города, о роли горожан в его процветании. Первые люди, жившие в Городе, говорил он, были мудры и предусмотрительны. Они прекрасно знали, что легче всего расстаться в этом мире с жизнью, поэтому старались сберечь ее и продолжить. Обитатели Города постоянно сражались и сейчас вынуждены сражаться за свое существование — с природой, со временем, с другими людьми и монстрами. Основные силы людей уходят на то, чтобы поддерживать стены Города в надлежащем состоянии и как-то прокормиться. Если нападений, неурожаев нет, люди занимаются самосовершенствованием. Люди Города поняли одну истину. Раз у человека из прошлого не получилось изменить окружающий мир, его следует оставить в покое. Надо менять себя.

Старик ловко маневрировал механическими клешнями, комья земли разлетались в разные стороны. Казалось, он совершенно не слушал Закария, поглощенный своим занятием, а после сказал:

— Понятно.

Закарий целую неделю думал потом об их разговорах. Стал рассеянным и апатичным. Неужели все копатели такие? И как их много, копателей? Почему, почему они такие? Родители обратили внимание на странноватое поведение сына. Закарий заверил их, что нашел новое увлечение. "Надеюсь, это не помешает твоим занятиям биохимией, — сказал отец, — Учти, твое будущее предопределено. Ты станешь микробиологом. Мы готовили тебя к специальности с нулевого класса. Ты должен оправдать наши ожидания".

— Это не помешает избранному мной пути, — успокоил их Закарий.

Один раз, как обычно в воскресенье, он приехал к ферме старика, но обнаружил ее запертой, оплетенной красными нитками лазерного периметра безопасности. Охранная система реагировала исключительно на старика. Чужаки подвергались уничтожению без предупреждения. Старик сам объяснил. Закарий обошел вокруг фермы несколько раз, покричал-покричал, посидел немного на камнях. И уехал ни с чем. Вот тогда-то парнишка обнаружил, что скучает по старому копателю. Не то чтобы сильно... Не так чтобы очень, но отсутствие старика разочаровало его. Этот человек может запросто исчезнуть в один прекрасный день, размышлял Закарий, систематизируя записи. Словно его и не было никогда. Одни записи от него и останутся.

Из обрывочных рассказов старика о своем житье выходило примерно следующее. Вставать нужно рано. Сразу же проверять генератор, систему водоснабжения, безопасности, охранные блоки. Если все в порядке, можно перейти к элементам жизнеобеспечения, куда входят водоконденсаторы, холодильники, отопления, ветряные мельницы, и прочее. Если сбоев нет, что случается крайне редко, тогда можно смело приводить себя в порядок и идти в хлев — кормить скотину. Включать систему поливки огорода. Попутно осматривать, все ли в порядке. А потом думать, как существовать дальше.

Равнина не так мертва, какой кажется. К югу от фермы старика была метеорологическая станция. Там жило пятнадцать человек. Они установили баки с водой, раздобыли где-то наземную технику и оружие, окопались и стали собирать с редких путников дань. Старик говорил, что с ними можно договориться, если у обоих сторон есть ствол в руках: ты им излишки урожая, они тебе — запчасти, смазку для комбайнов, и еще кучу всякого добра. Вот эти человеческий язык понимают. Есть другой вариант обмена. Приезжаешь к стенам Города, раскладываешь артефакты, продукты, и ждешь, пока ваши из дыр свои носы высунут. Час ждешь, два. И прекрасно знаешь, что тебя заметили. А они боятся выходить наружу. Не все из вас такие. Кто-то самый смелый, в основном солдат, покажется, и я начинаю с ним торг. У вас в Городе есть некоторые вещи, которые мне позарез нужны. Ты, парень, не думай, будто я перебиваюсь только тем, что под задом имею. Равнина — жестокое место, за право жить здесь постоянно надо бороться. Такие как я все время находятся в поисках ценных вещей, которые остались от предков в наследство. Последние годы ничего серьезного не попадается — или поработал конкурент, или само сгнило. Равнина давно поделена на зоны бандами рэйдеров и каждая банда промышляет строго в границах отведенной зоны. Таких крестьян как я сотни, и каждый корячится на своем куске земли, посещает сходки и платит дань. Да, здесь опасно, но жизнь сама по себе полна опасностей, и я сильно не жалуюсь.

— В Городе гораздо легче жить! — возмутился Закарий, — Вы могли бы перебраться туда и сделать себе...

— Нет, — отрезал старик, — Может быть я стар, но я еще окончательно не свихнулся, чтобы... штопать себя. Лучше бы придумали, как очистить природу.

— Человек должен оставить природу в покое и не мешать естественным процессам. Давным-давно наша цивилизация пошла по неверному пути и мы отказались от этого направления развития.

Старик долго молчал.

— Закарий. Ты живешь за стенами Города всю свою жизнь и теперь, когда увидел равнину, что ты чувствуешь?

— Тут постоянно дует ветер. Я... Страх. Я чувствую опасность. Только за стенами Города мне хорошо, потому что...

— Это твой дом, — улыбнулся старик.

— Верно, — Закарий тоже улыбнулся, краем губ, немного смущенно. — Но сейчас мне на самом деле не так страшно, наверно от того, что я не один.

... Была у старика одна комнатка, ключ от которой он всегда таскал в карманах своих мешковатых штанов. В комнатке этой фермер хранил редкие безделушки — вещи, продавать которые жалко, равно как и выбрасывать. Комнату он обставил на древний манер, насколько ему это виделось. Стены комнаты покрывали цветастые обои. Пол выложили паркетом, а сверху прикрыли куском узорчатой шерстяной ткани. Окно было завешено более тонкой тканью. У окна расположился стол, сделанный из дерева и стул из того же материала. Широкий диван, платяной и книжный шкафы стояли бок о бок. На стенах висели куски бумаги с различными изображениями. В углу — комод, на нем горшок с цветком. Возле горшка бутыль воды и распрыскиватель. Под потолком висело сооружение из гнутых металлических стержней, цветного стекла и ракушек. У противоположной стены, справа от дивана на стене висела отражающая поверхность, в которой Закарий впервые увидел себя с головы до ног. Это было сродни откровению: вначале он испугался собственного движения, а потом, когда понял, что стоит перед зеркалом, очень долго и тщательно изучал свою внешность. Сняв респиратор и защитные линзы, перчатки и фуражку, он впервые видел свои глаза и свою кожу, он щипал свою светлую и мягкую кожу, еще не тронутую изменениями. Вот он, такой, каким его наградила мать. Вот его волосы, они отпадут. И на их месте останется лишь череп. Закарию стало не по себе.

Старик передвигался по комнате на цыпочках, словно то был музей. Глядя на него, Закарий недоумевал, как такой здоровенный и на вид грубый мужик может аккуратно переставлять вещи и сдувать пылинки со статуэток. Закарий сидел на диване, когда старик сказал ни с того, ни с сего:

— Бывает, придет тебе что-то важное в голову, приснится или выскочит перед носом, пока работаешь — и исчезнет. Ты дни напролет думал об этом, искал, не находил, мучился, и вот, когда ответ здесь, ты не можешь его толком ухватить. И он ускользает от тебя, понимаешь?

— Вроде бы, — шмыгнул носом Закарий, — но не совсем.

— Я говорю о вещах, имеющих для человека первостепенное значение. О смысле нашей жизни. Ты задумывался когда-нибудь над смыслом своего существования в этом мире? Нет, вряд ли. Потом, все это потом, еще успеешь. В какие-то моменты, Зак, начинаешь остро ощущать, что подошел вплотную к разрешению проблемы. Но стоит тебе сделать один неверный шаг — и оно исчезнет, растворится, оставит после себя воспоминание. Когда-нибудь это случится еще раз, успокаиваешь ты себя.

— Что вы хотите сказать? — осторожно спросил Закарий.

— Никогда не упускай возможности открыть новое. Лучше идти, чем стоять, врастая в землю. Но не теряй при этом корней. Иначе потеряешь сам себя и уже никогда не найдешь, и сам себе ты принадлежать не будешь!

Закарий долго молчал.

— Даже если путь опасен?

— А безопасных путей не бывает, если они действительно того стоят. Это не главное. В древности была такая поговорка: под лежачий камень вода не течет.

— Что она означает?

— Она говорит о том, что человек должен действовать. Всегда. На протяжении жизни. Только действием можно понять этот мир и происходящее в мире. И чем сильнее сопротивление извне, тем сильней ты должен преодолевать его, иначе сломаешься, и грош тебе цена.