Легенда об Астерии

Ариадна взглянула на Сказителя Чала, но не смогла угадать по лицу старика его мыслей.

— Это были Хранители Поднебесья? — повторил Андрогей. — Федра?

Девочка молчала. Казалось, она к чему-то внимательно прислушивается.

— Астерий идет сюда, — наконец произнесла она.

— Да! — Андрогей вскочил на ноги.

"Как только ему это удалось в цепях?" — подумала Ариадна и тут же поняла, что и сама стоит прямо.

Голубое сияние озарило ладони детей — совсем как в тот раз в доме Элуно. Не думая, что делают, они протянули руки к окошку темницы. В то же мгновение окно заполнило всю стену, и как будто из ниоткуда в подземелье спрыгнул Астерий. За ним устремились девять прекрасных всадников. Знакомый голубой свет даже не окутывал, а прямо вырывался из ладоней Астерия и его спутников.

Ариадна потерла запястья, на которых уже не было цепей. Хотела обнять Астерия, но тот произнес:

— Давай немножко потом. Сначала нужно помочь остальным.

Федра протянула наполненные светом ладони к Сказителю Чалу. Тот остановил ее.

— Посмотри вокруг. Здесь многие нуждаются в помощи больше, чем я.

— Мы займемся больными, — вмешался один из всадников. — А вам, Сказитель, сейчас можно для разнообразия и о себе позаботиться.

И Федра была очень благодарна.

— Ну что, у всех все в порядке? — наконец спросил самый юный Хранитель. — Тогда нам пора отправляться.

— Куда мы идем? — спросила одна из женщин.

— В мир духов, — сказал юноша. — В замке Тавра оставаться небезопасно. У нас вы отдохнете, а потом... потом начнется битва.

Федра сидела в плетеном кресле в залитой солнцем комнате. Рядом устроился принц Чино — самый младший из Хранителей. Федра любовалась юношей, так похожим на героев старинных легенд, чьи изображения украшали дворец Миноса. "Впрочем, — подумала девочка, — он и есть герой старинной легенды".

— Чино, — спросила она. — А что случилось с тем зайцем, с которым ты... соединился?

— Он — это я, — ответил Чино. — Я знаю все, что знал заяц. И знаю все, что знал принц Чино. Мы стали одним существом.

— И ты помнишь, как ты переплывал озеро, когда был зайцем? Нам Сказитель Чал рассказывал.

— Конечно, помню, — Чино улыбнулся. — Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы погонять этого парня с серебряными стрелами.

Оба засмеялись.

— Но ты говорил про битву, — напомнила Федра. — Мы все будем в ней участвовать?

— Не все, — ответил Чино. — Против Тавра будем сражаться мы с братьями, а также дети Миноса.

— То есть мы, — серьезно закончила девочка.

Надо сказать, что сердце у нее застучало, как никогда в жизни, но не показывать же принцу, что ей страшно... немножко.

— В мире духов время идет по-другому, — продолжал Чино. — Так что пока мы все можем отдыхать. А вот завтра — бой.

Засыпая, Федра смотрела на звезды, сияющие во тьме — потолки во дворце Хранителей были прозрачными. В ее памяти звучала древняя песня, которую иногда исполняли музыканты при дворе Миноса. Федра не понимала слов — язык был старинным. Но мелодия всегда пробуждала в сердце девочки какое-то прекрасное чувство, желание совершить в своей жизни что-то важное.

Наутро все гости провожали детей Ачи и детей Миноса. Сказитель Чал по очереди обнял каждого из ребят. А те с удовольствием вновь прикасались к оружию родного мира — тому, которое взяли из дома.

Девять коней мчались сквозь пространство, и солнечным лучам было не угнаться за ними. Астерий сидел впереди принца Чино, любуясь космосом. Чарующая мелодия разливалась в межзвездном мире. Она была похожа на ту песню, что не так давно явилась Андрогею, но еще прекраснее. Казалось, что поет сама Вселенная.

И вот, наконец, в космическую пустоту ворвались краски Поднебесья. Мир духов сменился миром живых.

Астерий обнаружил, что ласково гладит свой меч. Похоже, что для клинка из Королевства Зеленых Лугов настало время.

Вот показался дворец Тавра. Ясное дело, Астерий и раньше не испытывал любви к этому месту. Но теперь было по-другому. Угроза, казалось, была в самом воздухе, который вдыхали его легкие. Астерий поежился, но тут же взял себя в руки. Сейчас не время для страха.

И вот тогда появилось Нечто. Сначала Астерию показалось, что это огромный скат, чья чернота будто бы поглощала свет. Но, конечно, никакой это был не скат. Ни одна рыба (и никакое другое животное) не стали бы служить Тавру — будь они сделаны из мрака или из чего-либо еще. А перед ними было даже не существо — просто сгусток Зла, повинующийся Хозяину.

Несколько таких же созданий появились с разных сторон, окружая всадников. Чино взглянул на старшего принца — предводителя войска. Тот кивнул.

И тогда свершилось Превращение. Астерий не заметил, как все произошло, но лошади под ним больше не было. Сын Миноса висел в воздухе без всякой опоры, будто волшебный мальчишка из сказки. Конь же его рассыпался белыми искрами, которые тут же соединились в сияющий шар. А принц Чино...

Очень симпатичный заяц парил рядом, поглядывая темными глазками.

Спутники Астерия и Чино были тут же. Андрогей, Ариадна и Федра плавали в воздухе, как и их брат. А рядом с ними Астерий разглядел пантеру, журавля, дракона, медведя (интересно, травоядный или нет?), пингвина, жабу, кота и сову. Все принцы Поднебесья приняли обличье животных, что жили в их душах.

Ариадна вырвалась вперед, натянула лук. Серебряная стрела блеснула на тетиве. И вот одно из порождений Тьмы сгинуло — без крика, без звука. Но подходили другие...

Это была странная битва. Мечи Андрогея и Астерия впивались в чуждые создания, разрывая их, как грязные тряпки. Луки девочек посылали серебряные стрелы, уничтожая порождения зла. Без промаха разили врага когти и зубы зверей. И каждый раз, когда кто-то из воинов Света начинал слабеть, сияющая искра вырывалась из одного из девяти волшебных шаров — и у бойца прибавлялось сил. Дух радости и боевого задора царил в отряде принцев двух миров — и полная тишина в войске противника.

Казалось, Жизнь сражается со Смертью.

И вот уничтожено последнее порождение зла.

— Мы победили? — произнес Андрогей.

Старший принц Поднебесья не ответил ему, вглядываясь в какую-то точку на горизонте.

— Еще один? — спросила Федра.

Нет, пожалуй, слова "еще один" не подходили к появившемуся созданию. Оно было гораздо крупнее остальных, и в нем чувствовался настоящий разум. Прежние были просто сгустками злой силы — но это было Существом.

Дети схватились за оружие, приняли боевые позы принцы-животные, но Астерий остановил их.

— Подождите.

Оторвавшись от товарищей, он направился к врагу всех живущих. Существо не двигалось. И в тишине прозвучали слова Астерия:

— Я узнал тебя, отец.

Впервые он назвал Тавра этим словом.

— Я знаю все, — продолжал Астерий. — Знаю, зачем ты привел меня в этот мир. Я был рожден твоим орудием, отец. Моим предназначением была гибель Королевства Зеленых Лугов, которое дало мне любовь и научило человеческим чувствам. Ты хотел, чтобы я погубил короля Миноса, которого я считаю своим настоящим отцом. Так вот, я отказываюсь исполнять твою волю. Я отказываюсь от своего предназначения, Тавр.

Вопль вырвался из глубин Темной сущности. Ее очертания стали меняться. Сгусток мрака принял форму человека, быка, снова человека... Наконец, Тавр обрел свой собственный облик.

Но ничего зловещего уже не было в этом человекобыке. Хотя и рожденный в другом мире, Тавр был теперь обычным смертным.

— Сдавайся, — прозвучал голос.

Сказитель Чал? Нет, Астерий никогда раньше не слышал этого голоса. Он поднял глаза на незнакомца.

Человек в золотых одеждах и вправду напоминал Сказителя Чала выражением лица, но в самих его чертах было гораздо больше сходства с принцами Поднебесья.

— Вставай, Тавр, — сказал Император Ачи. — Теперь ты должен идти со мной. Дальнейшую твою судьбу решат Хранители Миров.

Ачи достал из кармана прозрачный шар. Глаза Тавра наполнились страхом. Он пытался отвести взгляд, но безуспешно. Рука его против воли легла на шар, а затем бывший Владыка Зла исчез в ослепительной вспышке.

— Ура! — вдруг закричал самый старший из принцев Поднебесья, кидаясь на шею к отцу.

— Осторожно, осторожно, — говорил Ачи, хотя по щекам его струились слезы радости. — Не раздавите собственного отца, мальчики. Я ведь теперь уже не каменная статуя.

— Как я понимаю, Поднебесье свободно, — произнес Андрогей.

— И теперь нас ждет праздник и много фруктов, — добавила Ариадна.

— Стойте! — воскликнула Федра. — Лекарство для мамы с папой! Мы его так и не нашли!

— Лекарство найдется во Дворце духов, — ответил Ачи. — Сказитель Чал обладает познаниями не только в искусстве. И он не сидел без дела все это время, можете быть уверены.

Принцы вскочили на звездных коней, которые уже приняли свой настоящий облик, помогли сесть ребятам, и скоро земля осталась позади. По дорогам и мирам, сквозь Свет и Тьму мчались волшебные всадники, и впереди на самом гордом коне скакал законный Правитель Поднебесья.

После всех торжеств, после того, как Император Ачи наградил каждого из детей Миноса Орденом Солнца — высшей наградой Поднебесья, Ариадну подозвал к себе Сказитель Чал.

— Вот то, за чем вы пришли, — сказал он, вручая девочке пузырек с прозрачной жидкостью. — Когда вернетесь в ваш мир, омойте этой водой лица своих родителей — и злые чары рассеются.

— Спасибо, Сказитель, — поклонилась Ариадна.

— Называй меня другом, — улыбнулся Чал. — И давай будем на "ты".

— Спасибо, друг, — сказала Ариадна. — И пусть всегда звучат в Поднебесье твои песни!

Обратное путешествие не заняло много времени. Когда ребята оказались в волшебной пещере, Ариадна подняла над головой заветный пузырек — и через мгновение их окружали стены родного дома. Встретил их Верховный Жрец.

— Мы вернулись! — объявил Андрогей.

— Где мама и папа? — проговорил Астерий.

— С возвращением вас, дети, — сказал Жрец. — Идемте за мной.

Они нашли Миноса и Пасифаю в маленькой уютной комнате. Видимо, люди Жреца перенесли их сюда, чтобы избежать нежелательных слухов.

Ариадна вынула пробку, смочила ладонь водой из Мира духов, омыла лица спящих. Затаив дыхание, все ждали чуда.

Но ничего не изменилось в лицах Миноса и Пасифаи.

— Подождите! — воскликнула Федра. — Самое-то главное мы и забыли!

Наклонившись к лицу Пасифаи, она поцеловала маму в щеку. И тогда веки королевы дрогнули. Рядом застонал, пробуждаясь, король Минос. Через минуту родители заключили детей в объятия, и радости не было конца.