Принц из ниоткуда Книга 1 Часть 1

— Ну, может же так не повезти! — с досадой воскликнул я.

— Зря ты сюда приехал. Жить здесь просто невозможно.

— Можно подумать я выбирал! Проснулся, и уже здесь. До сих пор не могу в это поверить.

— Здесь вообще ни во что нельзя верить!— он опять опечалился.— Кто-то верит во всесильного президента, кто-то — в светлое будущее, другие — в неисчерпаемость человеческих сил... а я ни во что не верю. Ни во что, понимаешь! Я поэтому и орал на каждом шагу о том, что все погрязли в этом болоте. Кто бы слушал! Стал это делать с друзьями, и вот...

— Вертиклюй, давай отвлечемся, — я постарался оторвать его от грустных мыслей.— Ты говорил мне про касты. Как это понимать?

— Обыкновенно! Ты что не знаешь, что такое касты?— старый революционер быстро оживился.

— У нас это было чуть-чуть по-другому.

— Сейчас я тебе все объясню.— Он подпрыгнул ко мне поближе.

Но нас снова прервали. На стене замаячила дверь.

— Как же так?— забеспокоился мой сосед по камере.— Два раза в день?

— Во, гады что делают! — возмутился я.

Дверь стала открываться. Мы схватились за что попало в надежде продержаться хотя бы минуту. Но пред нами предстала Лира.

6.

— Собирайся, ты нам нужен, — провозгласила она из тьмы, открывшейся за дверью.

— А мне и собирать-то нечего,— я в нерешительности оглянулся.

— Тем лучше.

Я посмотрел на своего друга. Он утирал скупую слезу.

— А его? — спросил я.

— А ты уверен, что тебя выпускают? — ехидно спросила кошка.

В глазах Вертиклюя появился животный страх. Он попытался мне что-то сказать.

— Не стоит, — прервала его Лира. — Его не на расщепление, — и спокойно добавила,— пока еще.

Дверь за нами захлопнулась, и я оставил маленького бунтаря в тесной камере ожидать исполнения своего приговора.

— Как вы смеете так поступать с заключенными!— взорвался я.— Ты посмотри, что вы с нами делаете!

— Остынь, — холодно бросила она.

Но я не мог успокоиться.

— Слушай ты, мне плевать, что вы сейчас со мной сделаете, но знай, что я, так же как и Вертиклюй выступаю за право кактусов на самоопределение и за пересмотр всей вашей поганой системы, ясно? И я требую помиловать Вертиклюя!

Она расхохоталась. Представьте хохочущую черную кошку в темном тюремном коридоре. Не правда ли, воспринимается пугающе? Но ей, по-моему, действительно весело.

— Ты, что... решил, что...— она задыхалась от смеха,— ты действительно думаешь, что — Вертиклюй Вертиклюй XIII, наследник десятимиллиардного состояния ждет своей казни?

— Ну, а что же я должен думать, по-твоему?

— Да с жиру он бесится! Его мамаша умоляла нас заняться его воспитанием, а то ее сынок больно распоясался в последнее время. Пусть думает, что его хотят расщепить — быстрее успокоится.

— Ну и методы, — заметил я. Она меня не слушала.

— Это надо же придумать, право кактусов на самоопределение?! Ну, ты завернул!

— Но я думал, что он борец за права своего народа.

— Ха-ха-ха! Мы такие же люди, как и ты. Только более развитые.

— Да, конечно, как это я сразу не заметил?! Мы совершенно одинаковые, только у тебя мозгов больше.

— Иронизируешь ты зря. То, что я в образе ни о чём не говорит.

— Что значит 'в образе'?

— Мы можем принимать любые образы, но придерживаемся каких-то определенных.

— А почему не человеческих?

— Чтобы отличать таких как ты, от нормальных людей.

"Нормальных людей"— весело звучит, да?!

— А мы не нормальные?

— Вы — низшая каста. Вы не способны на многое, что для нас не составляет труда, — продолжила она.— В силу своей ограниченности...

— Постой, это что получается, если я не могу прикинуться крокодилом, то я дегенерат, так что ли?

— Смысл не только в принятии образа. Это частность. Но если ты можешь моделировать свою внешность, облик, пренебречь некоторыми физическими законами, значит, ты можешь многое другое. И это делает тебя почти всемогущим.

— И что же ты можешь?

— А зачем тебе это знать?

— Ну, как... Я пройду курсы повышения квалификации...

— Никаких курсов ты не пройдешь,— резко отрезала она.— Ты "примитивный" и точка! Между прочим, — она лукаво стрельнула глазами, — я оказываю честь, что говорю с тобой.

— Можешь в задницу засунуть свою честь! Понятно?

Она гоготнула.

— Ты точно как с Луны свалился. Да за одни эти слова, стоит мне пальцем шевельнуть, ты будешь гнить в тюрьме до конца своих дней.

— Да неизвестно, что лучше. Там сидеть или тебя слушать!

— Туда ты еще успеешь вернуться, — спокойно парировала она.

— А мне там было совсем неплохо. По крайней мере, Вертиклюй не такой баран как ты и Его Сиятельство.

— Если ты решил, таким образом, нас оскорбить, то у тебя это не получилось, — ехидная стерва пакостно ухмыльнулась.

— Это почему? — не понял я.

— Это своего рода комплимент, — она была явно довольна, чем раздражала меня еще больше, — именно этот образ моделирует наш президент. Так что, сравнение с ним, лично мне, приятно. Его Сиятельство, наверняка, также оценил бы это.

— Ты хочешь сказать, что ваш президент — баран?

Она кивнула.

— Он моделирует именно этот образ.

— Что ж не свинью?

— Образ барана выражает мудрость.

— Серьезно? Мудрость. Очень интересно.

— Я не понимаю твоей иронии, — она покосилась на меня.

— Да так. А я то думал просто есть умные люди, а есть не очень.

— Хо! Это заблуждение, дорогой мой. Далеко не все люди могут совершенствоваться. И далеко не у всех людей существуют благородные потребности. Таким как мы нужны знания, накопленные цивилизацией, мы их используем, накапливаем и переосмысливаем. А такие как ты, в них даже не нуждаются. У вас иные потребности. Поэтому и появилась каста людей — тех человеческих существ, которые достойны носить это имя, — она недовольно посмотрела на меня. — Ты мне начинаешь надоедать.

— А я от тебя не отстану, — я придал своему лицу умный вид. — Если ты — высшая каста, то я, получается, самая низшая?

— Представь себе, да.

— А сколько всего каст?

— Три.

— Неужели есть кто-то тупее меня?

— Не надейся. Ты держишь пальму первенства.

— А если без оскорблений?

— Есть еще одна каста — "слуги".

— Такие сосискообразные?

Она рассмеялась:

— В общем-то, да.

— Признаться, мне свой облик намного больше нравиться.

— Ты себе льстишь.

— Может быть, перестаем ругаться и продолжим урок?

— Валяй.

7.

— Почему именно кошка?

— Мы выбираем свой образ исходя из характера, положения, работы. Вертиклюй — кактус, потому что он бунтарь. Он хочет быть для всех неудобным, колючим...

— А ты, значит, такая мягкая кошечка. Ну, прямо любуйся и гладь.

— Не забывай, что у кошки есть когти.

— Хорошо, а Саблезубый почему такой красавец?

— Его Сиятельство?

— Да, да, его мать сиятельство!

— Потому что горилла — это власть, сила, уважение всех.

— Ты хочешь сказать, что он похож на гориллу?

— Как две капли воды, — простодушно ответила она.

Теперь я посмеялся вволю.

— Да горилла, по сравнению с ним, маленькая беззащитная мышка!

— Не знаю, почему ты так говоришь, Его Сиятельство подчерпнул этот образ из очень достоверных источников.

— Странно только, что в эти источники не входил зоопарк.

— А что это такое?

— Ты не знаешь?

— Нет, — она, похоже, растерялась.

— У вас, что животные живут только на воле?

— Те, что остались, — конечно. Да их всего-то ничего. Насекомых — несколько десятков видов, а млекопитающих два — летучие мыши и панцирные крысы. Ну, крысу ты видел.

При воспоминании о ней я передернулся и покрылся мурашками.

— Что, это всё???

— Да, больше животных на планете нет.

— Постой, а что же вы едите, уж не крыс ли?

— Нет, крыс мы не едим.

— Значит насекомых? — я поморщился.

— В каком-то смысле, мы не едим вовсе.

— Понятно, вегетарианцы.

— Разве я про растения не сказала?

— Нет.

— Растений осталось очень мало.

— А как же еда?

— Мы обходимся без неё.

— То есть, как?! — складывается такое ощущение, что Лира умеет врать так, как даже я не могу.

— Это трудно объяснить. Есть способ... не знаю, как проще сказать... мы заряжаемся энергией, что-то вроде того.

— Что???

— Да, да, все, что находится вокруг нас, — продолжала она, — даёт нам энергию. Солнце, воздух, вода, люди...

— Люди? Что, я тоже? — Вот ещё не хватало, чтобы они тянули из меня энергию.

— Да. Но не подумай, что мы такие ужасные вампиры, — она сделала страшные глаза, — я ведь тоже отдаю тебе часть своей энергии. Так что, боишься ты зря — то, что я у тебя взяла, я же тебе и верну.

— Может тебе ещё и спасибо сказать?

— Спасибо мне говорить не обязательно. Но посуди сам, так жить намного удобнее.

— Это чем же?

— Повышается жизнеспособность. Мы уже не зависим от еды или питья. В любых условиях мы выживем.

— Как можно жить без пищи, никак не пойму?

— Но ты ведь можешь.

— Я???

— Ты находишься здесь достаточно долго, но я ни разу не слышала, чтобы ты попросил хотя бы попить.

— С чего ты взяла? Ты же не сидела со мной в камере.

— Это не значит, что я не могла за тобой наблюдать,— многозначительно ответила она. -Если бы ты хотел пополнить свои силы не с помощью энергии, которую ты получаешь здесь отовсюду, — кошка сделала паузу и хитро посмотрела в мою сторону,— ты бы довёл меня до истерики своим нудливым голосом, умоляя чего-нибудь покушать, — окончание фразы Лира простонала гаденьким голосом.

— Ничего, до истерики я тебя доведу каким-нибудь другим способом, — ласково ответил я.

Она рассмеялась. Я пожал плечами и в очередной раз подумал о том, как немилосердна бывает судьба.

8.

Как же все странно! Мир без животных, растений. Голая пустыня, где живут люди, которые питаются только чужой энергией, носят странные образы, причем у каждого образ свой. Значит, все люди настолько разные!

— Вы что, действительно не похожи друг на друга?

— Все без исключения. В этом проявляется наша индивидуальность.

— Подожди, а как же деторождение?

— Его нет.

— Ха-ха, как так?

— Ой, это долго рассказывать. Времени мало.

— Нет, ты расскажи, я очень интересуюсь этими вопросами.

— Неужели?

— Я занимаюсь практическими аспектами этой проблемы.

— Ну, хорошо, я попробую.

— Я весь во внимании. Только давай подробней.

— Какой ты любознательный!

— Почему бы и нет.

— Ладно. Около трех тысяч лет назад, задолго до объединения, на Земле сильно обострилась демографическая ситуация. Планета страдала от перенаселения. К тому же неравномерное распределение ресурсов, в первую очередь питьевой воды и плодородных земель, усиливало напряжение во многих регионах планеты. Естественно это привело к тому, что часть человечества, обладающая в избытке этими ресурсами, процветала, а другая, большая часть, страдала от их нехватки и, соответственно, постоянно деградировала.

— Угу, — кивнул я. У нас немного наоборот, но кто знает, долго ли будут терпеть богатые, но при этом бедные ресурсами, страны такую ситуацию?

— Здесь ещё важно отметить,— продолжала Лира, — что в силу большого влияния национальных и религиозных аспектов многие страны не стремились шагать в ногу со временем. У других стран были внутренние проблемы, из-за чего они также не могли быть вовлечены во всеобщие процессы, которые двигали человечество вперед.

— Ты можешь говорить как-нибудь попроще? — спросил я.

Она уничижительно посмотрела на меня.

— До твоего уровня я не хочу опускаться. Если немножко напряжешься, поймешь, а если нет... тогда зачем рассказывать?

Я скорчил гримасу.

— Ладно, напрягусь. Продолжай.

— В итоге сложилась ситуация, когда развитые регионы Земли созрели для того, чтобы перейти в новую эру, к совершенно иной форме цивилизации, остальная же часть мира была к этому, мягко говоря, не готова. В этот момент уже можно было говорить о формировании в развитых регионах планеты людей новой формации, способных мыслить на гораздо более высоком уровне. Однако, разногласия из-за форм и качества распределения питьевой воды и продуктов питания между странами, попытавшимися решить проблему дефицита воды и продовольствия, и теми странами, кто в этом нуждался, привело к общемировым конфликтам, в результате которых пострадали не только люди, города и страны. Самое печальное, что из-за этих войн погибли целые экосистемы, что только ухудшило всеобщую ситуацию.

— Как всегда, — вздохнул я. — И что было дальше?

— Люди повсеместно стали недоедать. Даже в самых благополучных странах. Узурпация же некоторыми группами отдельных зон, приводила к ещё более ожесточенным столкновениям. В результате экологическая ситуация ухудшилась настолько, что исчезли леса, животные. К какому-то моменту сельское хозяйство перестало существовать как таковое. Поэтому, в этот момент возникла мысль о создании на Марсе глобальной сельскохозяйственной провинции, которая могла бы обеспечить десятки миллиардов землян продуктами, притом оттянув на себя какой-то процент населения.

— Так.

— Не буду объяснять почему, это слишком долго, но до конца идею не удалось воплотить в жизнь. Марс заселили, но проблем от этого не убавилось, скорее даже прибавилось. В итоге, почти две тысячи лет назад, через двести лет после заселения Марса, люди дошли до точки, когда поняли, что еще столетие и цивилизация погибнет.

— И что?

— Человечеству пришлось найти выход, возможно, не самый гуманный.

— Какой? — спросил я. Внутри у меня похолодело.

— Более цивилизованные народы уничтожили остальные...

— Ты, надеюсь, шутишь?

— Думаю, у них не было другого выхода. Ситуация зашла слишком далеко.

— И ты так спокойно об этом говоришь?!

— Послушай, — в её голосе появились нотки раздражения, — мир всегда был разделен. Одна часть человечества постоянно двигалась вперед, другая же просто не хотела идти дальше.

— Ага, ненужный балласт!

— В какой-то мере да, — она продолжала более уверенно.— И от него пришлось избавиться.

— Ах, как всё просто,— я всплеснул руками.

— Подожди, дай мне сказать. Прежде чем упрекать, подумай, разве не эти культуры, страны, люди были виноваты в том, как они жили.

— Виноваты?

— Ну а кто нерадиво распоряжался данным природой богатством? Кто как не они сами загоняли себя в нищету? Кто как не они безостановочно плодились, не думая о будущем? Их культуры исчерпали себя. Их цивилизация — в техническом отношении была слаба. Эти люди не желали и не могли развиваться! В интересах человечества было отсечь эту засохшую ветвь!

— Я не понимаю, как цивилизованный человек может это говорить!

— Я не вижу ничего удивительного, — фыркнула она

— Выходит, ты одобряешь это...

— Я говорю о том, что это было неизбежно.

— Я не понимаю, что нельзя было построить города под землей, под водой, в космосе, наконец?