Шепот в темноте

Восторг от увиденного испортил Роутег, мрачно заявив:

— Слушай меня внимательно, Манзи.

— Маделин! — мгновенно разозлившись, поправила я.

Развернулась, встретила хищный стальной взгляд, выдержала его, не опустив глаза. И к слову все лицо у Роутега тоже было хищным и неприятным, как и он сам.

— Хо-ро-шо, — глядя на меня, четко, по слогам произнес он.— Слушай меня внимательно, девка Вихо.

Я дар речи потеряла. Он удовлетворенно кивнул, явно довольный тем, что ответа не последовало и продолжил:

— Это изолированная территория — дюны, что ты видишь вокруг не просто пустыня, это зыбучие пески. Не знающий об очень узкой лазейке между ними гарантированно погибает. Мне доводилось видеть, как беглецы тонули в песке в нескольких метрах от преследующего отряда. Не буду говорить о том, что помочь таким идиотам нет никакой возможности. Повторяю, девка Вихо, выйдешь за пределы города — сдохнешь. Ясно?

Я молча, с нескрываемой ненавистью, смотрела на него. Роутег повернулся к городу, видимо принадлежащего ему, и продолжил:

— В остальном можешь делать все, что тебе вздумается, ты здесь навечно.

После всего услышанного, город несколько утратил в плане привлекательности. Но это не значит, что я от расстройства лишилась практического подхода к жизни.

— Где я буду жить? — с трудом сдерживая ругательства, спросила у оборотня.

Роутег скривился. Так скривился, как даже от лимона не кривятся. Задумался, словно вообще ранее этот вопрос не приходил ему в голову и произнес:

— Для начала в моем доме...

— Ясно, — перебила я его, — лучше поживу пока на улице под каким-нибудь деревом, или найду себе работу и смогу снять жилье.

С этими словами я повернулась к машине, залезла в нее, достала рюкзак, раскрыла, из него вытащила кепку, бутылку с водой. Кепку надела, бутылку просто взяла, рюкзак привычно перекинула за спину, помахала Келу на прощание и потопала с пригорка к сказочно красивому городу, возвращая ощущение волшебства и праздника в душе.

Положа руку на сердце я была... счастлива.

Не знаю, что имел ввиду Роутег, говоря 'ты здесь навечно', но как минимум небольшую передышку эти койоты мне своим похищением обеспечили и я просто радовалась тому, что не встречусь сегодня с Вихо. О, как же я была этому рада! Просто петь хотелось! Да, зная Вихо не приходится даже сомневаться, что он меня и тут достанет, но по факту, сама мысль, что я его сегодня не увижу, уже приводила в неистовый восторг.

До города я спустилась минут за двадцать, и тут же мне на встречу выскочили собаки, рыжевато-серые, с умными остренькими мордочками, большими ушками и вообще забавные такие. Я остановилась, с улыбкой глядя на эту стаю, и уже когда налетели, начали обнюхивать, вспомнила, что кажется это как раз не собаки, а койоты. Протянула ладонь, погладила ближайшего — зверь зарычал, а потом неожиданно лизнул руку — так и познакомились. Потом вся стайка вокруг меня запрыгала и затанцевала, а затем умчалась обратно в кусты, и побежала, кажется по параллельной улице. Я же решительно направилась к главной, благоразумно предположив, что именно здесь должны быть магазины, ресторанчики и тому подобные заведения, в которых я гарантированно смогу найти себе работу, а может даже и жилье.

Городок даже вблизи не терял сказочного очарования — очень уж был чистый, выбеленный и в целом невероятно уютный. Я прошла мимо явно административного здания, перед которым переливался и журчал круглый фонтан, прошла дальше, пока не узнала в третьем от начала города доме магазин, по крайней мере витрина и масса выставленных в ней товаров недвусмысленно на это намекали.

Свернув с залитой солнцем дороги я поднялась на порог, толкнула дверь, которая тут же отреагировала звякнувшим колокольчиком, на звук из глубины лавки раздалось:

— Да-да, уже иду.

Я осторожно вошла в прохладное помещение, где тихо гудел кондиционер, охлаждая воздух, оглядела странный магазин. Почему странный — я вовсе не увидела кассового аппарата. То есть тут была торговая стойка, имелись огромные холодильники с напитками, молочными продуктами, яйцами, соками и прочим, стеллажи с крупами и другими товарами, а вот кассового аппарата не было...

И вдруг послышался топот ножек по ступеням, дверца со звоном колокольчика распахнулась, и в магазинчик вбежала маленькая рыжеватая девочка, крикнув с порога:

— Бабушка, в городе чужой! Ой... — заметила она меня.

— Привет, — сказала я, с интересом разглядывая ее короткое потертое платье с бахромой, кажется из кожи.

— Ой, — повторила малышка еще раз, пятясь к двери. — Ой-ой...

И тут из двери, ведущей в служебное помещение, вышла высокая седая женщина, в длинном платье тоже с бахромой и кажется тоже кожаном, с прической собранной в небрежный пучок, и передником, в котором словно что-то раскладывала. Она подняла голову, увидела меня и удивленно остановилась. То есть совершенно остановилась без какого-либо движения, только крылья носа трепетали, улавливая мой запах. Я же с интересом смотрела на нее, говоря откровенно, впервые вижу женщину-оборотня.

Я же с интересом смотрела на нее, говоря откровенно, впервые вижу женщину-оборотня так близко и без очков.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась я. Женщина все так же молчала, пришлось продолжить:

— Меня зовут Мадди, я в городе впервые, ищу работу и место для ночлега, умею делать практически все, что не умею быстро научусь. Может вам нужны помощники, или вы знаете кого-нибудь, кому понадобились бы расторопные и исполнительные работники? Она выдохнула, затем посмотрела куда-то за меня.

Я соответственно тоже обернулась — за мной с самым недовольно-раздраженным выражением лица стоял Роутег, который каким-то образом вошел, не потревожив колокольчик на двери. Оборотень, не глядя на меня, мрачно произнес:

— Уна, ты свободна.

И эта седовласая женщина, низко поклонившись, ответила:

— Да, повелитель.

"Повелитель"?! Я не ослышалась?! Она сказала "повелитель"?! Возмущенно посмотрела на Роутега, тот холодно на меня, мне и сказал:

— Ты показала свой нрав, достаточно. Но работать тебе не нужно, я в состоянии полностью обеспечивать. Поживешь в моем до...

— Нет! — четко и решительно сказала я.

В глазах оборотня вспыхнуло бешенство, и он явно собирался выдать что-то вроде "Знай свое место, девка Вихо", но тут уж я не дала ему сказать не слова, быстро и четко объяснив:

— Я не знаю, кто ты такой, но ты мне не нравишься. Жить в доме с человеком... точнее с оборотнем, который мне неприятен — увольте. Одно дело Вихо, но с тобой категорически нет. Я слишком ценю себя и свое душевное спокойствие, так что предпочту искать себе работу, пусть даже самую тяжелую, и спать на улице, но быть полностью свободной от тебя, мужик. Надеюсь, я предельно четко выразила свое отношение к данному типу. Ко всему прочему, если опустить тот момент, что меня фактически спасли, пусть и ненадолго, как я подозреваю, то данные индивиды меня практически похитили. То есть я сейчас жертва похищения. Как жертва похищения имею право на моральную компенсацию в виде отсутствия крайне раздражающих и полных негатива факторов по имени Роутег.

Оборотень выслушал всю мою реплику, выдохнул, свирепо двигая крыльями носа и поигрывая желваками на скулах, после чего практически прорычал:

— Женщина, я снизошел до...

— А вот не надо снисходить, пожалуйста, — снова перебила я, — оставайтесь там, где были, а я как-нибудь сама устроюсь в городе. Про запрет его покидать все поняла, впечатлилась и уяснила, спасибо. Всего доброго. До свидания. А лучше без каких-либо свиданий, так что прощайте. Можете прощать уже прямо сейчас, в смысле уходить. Уверена, с таким то званием как целый повелитель вам непременно есть чем заняться, вот и занимайтесь, наверняка дел по горло. Прощайте. К моему искреннему счастью Роутег развернулся и вышел, неожиданно громко хлопнув дверью. Уже где-то на улице раздалось сквозь рык:

— Да хоть сдохни, мне все равно!

Меня такая позиция вполне устраивала, и я развернулась к лавке, сейчас уже пустой, и позвала:

— Эм... Уна, можно вас на минуточку?

Дверь в служебное помещение приоткрылась, женщина-оборотень вышла, со смешанным чувством недоумения и неверия глядя на меня, и спросила:

— Нужна работа?

— Да, — я даже закивала радостно.

Но тут Уна, пожав плечами, произнесла:

— Деточка, милая, у нас в детородном возрасте не работает никто из женщин. Это уже потом, когда дети внуками обзаведутся, город можно покинуть, а так...

— А так сидят дома, смотрят за детьми и домом! — прорычали сзади.

Нет, вот и чего он вернулся? Полностью игнорируя оборотня, я продолжила уговаривать Уну:

— Ну это ваши женщины, а я не из ваших, детей нету, дома тоже нет, зато я могу помогать в лавке, раскладывать товары, обслуживать покупателей, убирать — любая работа сгодится, правда. Тут дверь снова открылась и вошел Кел. Посмотрел на меня недоуменно, почесал затылок и осторожно сказал:

— Слушай, Мадди, тут такое дело — держать тебя взаперти бесчеловечно, ты же ничего плохого вроде как не сделала. Но и отпускать тебя одну шататься по городу как бы не правильно — свободная женщина, она общая женщина, тебя такое не порадует. Вот уж точно!

— Ко всему прочему ты добыча Роутега, так что обеспечивать твою безопасность и надобности обязан он, ну... или могу я.

— Это вариант, — неожиданно согласился Роутег.

Кел просиял улыбкой, главный оборотень развернулся и уже даже за дверь взялся, чтобы выйти, но во всем этом что-то насторожило меня, так что я прямо и спросила Кела:

— И что конкретно входит в обеспечение моих надобностей?

Оборотень неожиданно замялся. Взгляд отвел, как-то явно ища поддержки, глянул на Роутега. Ну-ну, мне многое стало понятно, я уже достаточно знала о любвеобильности оборотней.

Сжав удерживаемую в руке бутылку так, что хруст раздался на всю лавку, я начала крайне неприятный разговор:

— Ребят, тут видимо кто-то что-то не до конца понимает, и мне придется объяснить. Так вот, да, я девка Вихо, и это факт. И рано или поздно, Вихо меня вернет. Вы осознаете, что будет с тем, кто рискнет попользоваться моим телом?!

Роутег развернулся, отпустил дверную ручку, затем подошел ко мне и произнес, глядя с нескрываемым презрением:

— Так говоришь он расстроится, если я попользуюсь твоим телом? Звучит заманчиво.

Полностью повторив и его взгляд и его позу, его же тоном ответила:

— Я думаю, он скорее разозлится, причем до такой степень, что разделает тебя на ремни для собственных брюк.

Роутег усмехнулся и ответил:

— Это вряд ли, идем.

Мне лично вовсе не хотелось идти за ним, но, похоже, выбора особо не было. И махнув на прощание Уне, я поспешила вслед за оборотнем, Кел остался в магазине.

'Повелитель' быстро и не оглядываясь прошел по главной улице, совершенно безлюдной кстати, я же едва не бежала следом, подмечая по ходу дела магазины, магазинчики, лавочки, пекарню заметила и в ней веселую улыбчивую девчонку, приветливо махнувшую мне рукой, лавку мясника с худощавым высоким мужчиной, который разделывал мясо за стойкой, потом несколько книжных магазинов, и магазинов с видеодисками, потом Роутег свернул, я побежала за ним и остановилась перед фонтаном, который переливался высокими струями в центре полного воды голубого бассейна в форме индейского символа орла, воды в нем было по колено где-то.

— Маделин! — послышался окрик.

Я повернулась к дому... Белоснежное здание в колониальном стиле с шестью белыми колоннами на террасе утопало в зелени сада. Тянулась ровная дорога меж выстриженной густой травы, удивляли объемными стволами величественные деревья, манил тенью и обещанием отдыха сад... Чудесный дом!

Но Роутег явно злясь, стоял на подъездной дороге и раздраженно ждал.

Сорвалась на бег, подбежала, остановилась, демонстрируя готовность продолжать путь к такому-то дому. Оборотень, коротко глянув на меня, продолжил путь, снизойдя даже до разговора:

— Я редко бываю в этом доме, — произнес Роутег, идя медленнее, чтобы я успевала за ним. — Рюкзак тяжелый?

— Не отдам.

— Это я понял.

Разговор утих.

Мы прошли по подъездной дороге, поднялись по ступеням на террасу с колоннами.

— Я не подумал сразу о том, где тебя разместить. — Продолжил оборотень. — Поживешь пока здесь, парни возвращаются в город, так что это для твоей безопасности. Потом переселю тебя к вдове Сохино.

Он говорил ровно, на меня старался вовсе не смотреть, и создавалось впечатление, что я его безумно раздражаю, настолько, что он едва терпит. Меня такое отношение вполне устраивало.

— Выберешь себе любую спальню на втором этаже, кроме запертой. Дом в твоем распоряжении, но в кабинет лучше не суйся. Продукты привезет Кел, если что-то понадобится электрокар в гараже, лавки найдешь сама. Передвижение по городу со скоростью не выше двадцати пяти миль в час — здесь много детей. Через двенадцать дней начнется период весенних песен, в это время в городе вводится комендантский час, так что после заката носа из дому не высовывать.

Мы подошли к двери, Роутег посмотрел на меня, скривился и сказал:

— Дай руку.

Так же скривившись, протянула ему свою ладонь — оборотень раскрыл ее, разместил на двери вертикально, накрыл своей... И вдруг, отчетливо зарычав, отпрянул, словно ожегся. Я, продолжающая держать руку все в том же положении, удивленно повернулась и вопросительно посмотрела на него. Роутег отпрянул далековато — аж в тень колонны, и вот показалось, что у него глаза засветились там.

Хотя почему показалось, оборотень же.

— Слушай, и долго мне так стоять? — поинтересовалась я.

Мужик ничего не ответил.

— Видимо долго, — пробормотала с нескрываемым недовольством.

Стою. Роутег стоит в тени колонны и кажется рычит. Я стою, все так же лапая дверь. Дверь стоит индифферентная к моим лапаниям и Роутеговым рычаниям. А кругом красота, кругом птички поют, и шум листвы, и даже не верится, что вокруг вообще пустыня.

Прошла прорва времени, с минуту точно. Я снова повернулась к Роутегу, ну очень вопросительно посмотрела и таки поинтересовалась:

— Все еще стоять?

Оборотень жутко-быстрым рывком вышел из тени, приблизился, отчетливо скрипнув зубами, разместил свою руку поверх моей... в двери что-то изменилось, раздался щелчок и она открылась.

— Исчезни! — прорычал мой негостеприимный домовладелец, он же мой похититель по совместительству.

Ну я не гордая, вошла в дом.

За мной с остервенением захлопнули дверь.

Дом оказался впечатляющим — огромный холл, красивая ведущая наверх широкая лестница, внушительные широкие окна, заливающие все пространство мягким светом, ковры мягкие на полу и на ступенях, все в таком классическом южном американском стиле, в общем замечательный такой дом.

И тут дверь позади все так же стоящей меня открылась, едва не ударив, Кел, ощутив сопротивление створки сначала заглянул, потом попросил:

— Отодвинься.

Ну раз просят, подвинулась. Кел явился с двумя пакетами полными продуктов, скомандовал мне 'иди наверх, бросай рюкзак и спускайся, кормить буду', и утопал видимо в направлении кухни. И я снова осталась одна. Постояла. Подумала. Пошла наверх выбирать себе спальное место.