Двенадцать Месяцев. Зима

Чуть успокоенная такими словами, Настя кивнула, да по сторонам огляделась:

— Мне бы одеться, а вещей своих найти не могу.

— Так нет их тут. Все у Никитушки в доме остались. Не понадобятся они тебе здесь.

'Это как же так? — опешила Анастасия. — Мне что, голой теперь ходить прикажете?'

— А как же...

— Не волнуйся так, — весело отмахнулась Матушка Зима. — Мы тебе новую подберем, еще краше прежней. Прости, Настенька, но твоя прежняя одежда не слишком подходит для нашего сказочного мира.

— Сказочного? — тихо переспросила девушка, удивленно посмотрев на Зиму. — Так я даже не в своем мире?

— Нет, милая, не в своем, — вздохнула тяжко Зима. — Как случилась та беда, так и принято было решение отгородиться от людей завесой, чтобы сохранить сказочных существ, дать в себя прийти, возродиться...

Настя даже застыла, вся превратившись в слух. Она так хотела узнать, что же случилось тогда. Почему их клан, да и, как оказалось, других людей, кара постигла такая? Что таит их прошлое, какую тайну ужасную? Да только спросить постеснялась. А тут и Зима Матушка сама разговор тяжелый начала. Так как не воспользоваться возможностью такой, не выведать все?

— Матушка Зима, расскажите, — взмолилась девушка, крепко сжав руки хозяйки приветливой. — Поведайте тайну, прошу.

— От чего ж не рассказать, Настенька. Расскажу, — согласилась Зима. — Ты только кушать не забывай.

Анастасия тут же с готовностью ухватила чашку, пригубив теплый чай. Любопытство любопытством, а хозяйку обижать негоже. Зла она ей не делала, только добром и лаской одаривала. Так неужели можно отказать ей в такой малости, угощение приняв? А Зима тем временем вздохнула глубоко, глаза прикрыла, с мыслями собираясь, да и начала рассказ свой горький:

— Давно это было, Настенька, очень давно. С той поры много зим и весен прошло. Лето жаркое не раз в права свои вступало, да осень золотая урожаем одаривала. Тогда еще постоянно у Месяцев спутники из вашего клана были. Помогали, за хозяйством смотрели, да не давали в силе раствориться, когда дети наши сезонную волшбу творили. В ту пору у сына моего, Февраля Месяца, в спутницах была Арина, красивая да шустрая. Везде поспевала, помощницей хорошей была. Он на нее нарадоваться не мог, баловал постоянно, подарками одаривал. Да и она его привечала всегда, ласково улыбалась так, с восхищением смотрела, — у Зимы из глаз слезинки две скатились, льдинками стали, да упав, мелкими осколочками разлетелись.

А у Насти сердце захолонуло, больно в груди стало от этого. Дыхание перехватило так, что и сказать не можно ничего. Видит, как тяжко женщине рассказ дается. Взяла холодную ладонь Зимы и к своим губам поднесла. Поцеловала осторожно, да и щекой к ней прижалась. Надеялась хоть так боль да тоску с хозяйкой зимней разделить, помочь немного печаль отогнать. Только Зима словно и не заметила ничего, рассказ свой горький продолжая:

— Мы, глядя на них, нарадоваться не могли, вот и не заметили, как из глаз ее карих веселость уходить начала. Пустота и холод в сердце поселяться стали. А когда внимание обратили, поздно стало уж делать что-то. Арина, пока спал Февраль, трудами своими уморенный, посох зимний украла, да тогда, когда он в мире хозяином полновластным был, когда волшба его сильней всего была. И захотела она всю силу волшебную себе забрать, мир наш под себя подстроить да хозяйкой единственной быть ему. Разгорелась война тогда страшная, много волшебных существ и людей простых погибло. Арина ведь не одна была. Ей все тати лесные, гады ползучие помогали. Когда только сговориться успела с ними. Люд разбойничий ей подчинялся беспрекословно, грабя все и всех, разоряя дома и поселения. Много горя хлебнули мы, много потерь перенесли. Сынок мой, Февраль, почернел с горя весь, все поверить не мог. Да только когда битва решающая пришла, не дрогнул, посох вернул, заточил безумную во льды вечные, вернул порядок и мир на землю нашу. Но не смирился и не простил, настояв, чтобы не было хода клану вашему к ним. А остальные Месяцы тоже поддержали его. У Мая Месяца ведь в той битве спутник погиб. Думали не переживет она этого, за ним вослед уйдет, да Земля Матушка спасла, выходила несчастную.

Замолчала Зима, дышит тяжело, словно сил много в рассказ вложила. И Настенька молчала, не зная, чем помочь. Только слезы тихонько вытирала, переживая горе прошлого.

— Ох, девонька, совсем я тебя расстроила, — встрепенулась Зима, глядя на заплаканную Настю. — Не дело это, начинать со слез горьких. Я рассказала тебе, чтобы знала, чего ожидать придется, ведь нельзя продолжать так дальше, не правильно это. Прошлое похоронить пора и дальше двигаться.

— Да как же так, Матушка? — Настя с удивлением посмотрела на нее. — Неужто простить такое можно? Ведь столько всего...

— Тише, девонька, — Зима, ласково улыбнувшись, прижала палец к ее губам. — Хватит горевать, да воспоминаниям страшным предаваться. Надо дальше жить и традиции старые возрождать. Для этого ты здесь, а об другом не думай.

Вздохнула Анастасия тяжко, но перечить не стала. Подумала, что хозяйке зимней виднее, что и как. Оставалось только послушаться и постараться на благо клана.

— Что-то засиделись мы с тобой, а наряды твои новые так и не посмотрели. Непорядок.

Хлопнув в ладоши, Зима к чему-то прислушалась, а затем довольно улыбнулась, когда из снежного вихря ледяница показалась. Наказав ей одежды принести, она отправила Настю в ванну, в порядок себя приводить. И опять ничего не сказала девушка, и лишь лежа в горячей воде, тяжко вздыхала все, вновь переживая рассказ. Теперь становилось понятно, насколько тяжело ей придется. От этого знания, что она вообще не имеет права на ошибку, хотелось спрятаться, да так, чтобы не нашел никто. Настя совсем уже было впала в уныние, когда возникшая ледяница со стопкой полотенец и лежавшим на них нижним бельем, немного отвлекла. Аккуратно положив принесенные вещи на стоящую рядом с ванной лавку, ледяная девушка с интересом посмотрела на Настю, чуть склонив голову на бок. Но как только пар от горячей воды достиг ее, встрепенулась, смешно наморщила носик и исчезла. Анастасия лишь недоуменно пожала плечами, решив, что ледяница просто никогда не видела людей. А спустя полчаса, девушка вернулась в комнату, да так и обмерла, глядя на кровать, заваленную разноцветной одеждой. Настя просто не ожидала такого разнообразия, да и не готова была к тому, что это окажутся только платья. Привыкшая всегда носить брюки, она была немного неприятно удивлена тем фактом, что придется так кардинально менять стиль одежды.

— Ну что же ты застыла, Настенька, — Зима быстро подошла к ней и взяла за руку. — Проходи скорее, наряды примерять будем. У нас еще очень много работы, их ведь под тебя подгонять надобно. Так-то они вроде по тебе шиты, но вдруг что-то не подойдет.

Потянув несопротивляющуюся девушку поближе к вороху одежды, Зима хлопнула в ладоши, и Анастасию тут же окружили четыре ледяницы. Не успела девушка ничего понять, как с нее сняли халат и, ухватив первое попавшееся платье, стали на нее надевать его. Насте только и оставалось крутиться на месте, да поднимать и опускать руки, пока ледяные девушки поправляли на ней наряд. Наконец, удовлетворившись своей работой, они отошли от нее, а Зима щелкнула пальцами, и перед ошарашенной девушкой появилось зеркало в полный рост.

— Ну как, нравится? — поинтересовалась хозяйка зимняя.

— Очень, — честно ответила Настя, разглядывая платье в зеркальном отражении.

Да и как оно не могло понравиться? Пышное, с открытыми плечами, насыщенного красного цвета, с вышивкой из золотой нити на лифе и подоле. Настя даже почувствовала себя какой-то принцессой собирающейся на бал. А когда ей предложили померить и туфельки в тон платью на невысоком, как она любила, каблучке, счастью вообще не было предела. Да только вдоволь налюбоваться ей не дали. Вновь ледяницы быстро раздели ее, чтобы начать надевать другое платье, теперь синего цвета. Но вот беда, только они отошли от нее, как лиф стремительно пополз в низ. Анастасия еле успела его подхватить, а комнату наполнил странный звук, напомнивший девушке перезвон льдинок. Заметив прикрывающих ладошками рты ледяниц, она поняла, что это их смех так разливается по комнате.

— Ах вы, шалуньи, — рассмеялась Зима, погрозив им пальцем, а в следующий миг взмахнула руками, и Настя почувствовала, как платье стало уменьшаться. — Так-то лучше, осталось туфельки примерить.

Следующий час Анастасия только и успевала поражаться красоте и разнообразию нарядов. Платья, шубки, шапки, муфты, сапожки, туфельки. Повседневная одежда. На выход, для праздника, даже несколько бальных платьев. И все надо было обязательно примерить, чтобы Зима Матушка уверилась, что все идеально сидит, и нигде ничего не топорщится. Под конец, когда Настя уже буквально валилась с ног, ледяницы надели на нее еще одно, темно синего цвета. Только оно, в отличие от остальных, совсем не было пышным. Сделанное с запа́хом, с рукавами три четверти, оно было с довольно глубоким декольте, облегая чуть ли не как вторая кожа, и лишь ниже талии свободно струилось.

— Это домашнее платье, — пояснила Зима, обходя девушку по кругу и придирчиво разглядывая. — Ну, как тебе?

После остальных нарядов, этот показался настолько легким и приятным, что Анастасия, не удержавшись, радостно улыбнулась, крутясь перед зеркалом. Длинная юбка от этих движений то разлеталась, то обвивала ноги. А девушка все не могла остановиться, разглядывая себя со всех сторон.

— Действительно хороша, — неожиданно раздался бархатистый мужской голос, заставив Настю резко затормозить, от чего она чуть не упала.

Обернувшись, чтобы посмотреть на того, кто ее так напугал, девушка заворожено застыла. Небрежно опершись о дверной косяк, в проходе стоял высокий беловолосый мужчина. В синей рубашке, расстегнутой до середины груди, в черных облегающих брюках и высоких черных сапогах, он производил просто неизгладимое впечатление. Заметив ее восторженный взгляд, незнакомец насмешливо приподнял бровь, заставив Настю смущенно потупиться.

— Ох, ты уже прибыл? — всплеснула руками Зима, а ледяницы вмиг окружили мужчину, что-то радостно рассказывая. Вот только Настя разобрала лишь мелодичный звон.

— Ну, хватит, хватит, — рассмеялся незнакомец, разгоняя ледяных девушек и подходя к Зиме. — Здравствуй, матушка. Я, как и обещал, прибыл за своей спутницей.

'Декабрь... Месяц... Декабрь... Молодой... Совсем молодой...' — забились мысли в голове у ошарашенной Анастасии.

— Настенька, что с тобой? — заметив ее состояние, обеспокоенно поинтересовалась Зима.

Переведя на нее донельзя удивленный взгляд, девушка обреченно спросила:

— А дедушка где?

— Какой дедушка? — недоуменно переспросила Зима.

— Ну... — бросив на парня смущенный взгляд, Настя вновь посмотрела на Зиму. — С бородой, веселыми глазами, в красной длинной шубе, шапке... с посохом, — под конец она уже еле шептала, начав стремительно краснеть.

— Ну, у тебя и предпочтения, — ошарашено выдал Декабрь, а комнату вновь наполнил перезвон льдинок, к которому присоединился мелодичный смех Зимы.

Настя просто не знала, куда себя девать от смущения. Она уже искренне жалела, что не сдержалась и ляпнула такое, не подумав. Но девушка до последнего почему-то была уверена именно в таком образе Декабря Месяца. Хотя и стоило бы подумать, что раз хозяйка зимняя не выглядит старой, то и дети ее совсем не благообразные старички. Ан нет, поставила себя в такое положение неудобное. И как теперь быть? Как оправдываться да прощения просить у Декабря?

— Простите, — расстроено прошептала Анастасия, да отступать принялась, желая спрятаться от взгляда мужчины.

Да только не дали ей возможности такой. Декабрь, резко шагнув вперед, перехватил ее, обвив одной рукой за талию, крепко к себе прижимая, а другой ее ладошку ухватив. Настя застыла, закаменела, напряглась в объятьях незнакомых, не зная, что делать и как вести себя дальше. Уж больно неожиданно произошло все.

— Ну, куда же ты убегаешь, глупая? — зашептал ей Месяц на ухо. — Не обиделся я, хорошо все.

А Настя совсем обмерла, не зная, как поступить. Вроде и из объятий неудобных вырваться надобно, а обижать не хочется. Да и нельзя ей. А вдруг и правда обиду затаит, как она тогда перед кланом оправдается, в глаза бабушке посмотрит? Не имеет она права на ошибку, даже на самую маленькую. Вот только пока думала, да размышляла, Декабрь за нее все решил. Подхватил на руки, к себе сильнее прижимая. Она и опомниться не успела.

— Матушка, мы уходим, — обернувшись к Зиме, сообщил Месяц. — А вещи Настеньки потом пришли.

В следующий миг их уже вихрь снежный окружил, заставив девушку испуганно прижаться к Декабрю, руками шею его обвить. Крепко зажмурившись, Анастасия старалась не закричать от страха. К такому она точно готова не была, вот трепету и натерпелась, пока из дома Зимы перемещалась. И лишь когда почувствовала, что ее на пол ставят, отважилась приоткрыть глаза и осмотреться. Они стояли в большом и светлом холле, выполненном в желто-коричневых тонах, что в купе с камином, в котором весело потрескивали дрова, создавало атмосферу тепла и уюта. Вернее должно было создавать, если бы не дувший откуда-то ледяной ветер.

— Это кто дверь настежь открыл, да дом выстудил? — возмутился Декабрь, отпуская Настю.

А та не преминула этим воспользоваться, чтобы подальше отойти. Да только и шага ступить не успела, как вскрикнула, на левую ногу припадая. Что-то больно впилось в ступню, раня ее. Настя от неожиданности чуть не упала, и только сильные руки, вновь обнявшие ее, удержали.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Месяц, поддерживая девушку.

— Вот, — коротко ответила Настя, кивком головы указывая на мелкие льдинки, рассыпанные на темно-коричневом ковре, устилавшим пол. — Я на них наступила и ногу поранила, — пояснила, немного приподняв подол платья.

— Ты почему босая?

— Так обуться не успела, — девушка выпустила подол, скрывая свои босые ступни.

— Ох, горюшко мое, — обреченно вздохнул Декабрь, вновь подхватывая Настю на руки и неся ее вверх по лестнице. — Что ж за спутница у меня такая?

Анастасия так и обмерла от слов этих. Неужто прогневала? Разочаровала его своей неуклюжестью? И опять глаза крепко зажмуривать пришлось, чтобы не полились слезы от боязни и безысходности. Чтобы еще больше не прогневать Месяца. И даже когда он посадил ее на что-то мягкое, не решилась глаза открыть, ожидая решения участи своей.

— Что такое, Настенька? Больно тебе? — раздался взволнованный голос Месяца. — Потерпи, маленькая, сейчас помогу.

А в следующий миг Настя широко раскрытыми глазами смотрела на то, как Декабрь, задрав подол ее платья, осторожно осматривал ногу, аккуратно водя подушечкой пальца вокруг ранки. Она даже дернулась от неожиданности, но мужчина держал крепко, поэтому ничего не вышло. Почувствовав, что щеки опалило огнем, Настя мысленно обругала саму себя.

'Ну что я как барышня кисейная? Он помочь хочет, а я тут дергаюсь и стесняюсь!' — бурчала девушка сама на себя, стараясь успокоиться.