— Хватит на сегодня, Маша!
Маруся бросила лукавый взгляд на озабоченное лицо Солнечного Друга, приветливо кивнула ему и, шепнув мужу: "Не напивайтесь, как сапожник, Ваше величество", грациозно удалилась, а Ричард передал меч оруженосцу, подошёл к землянину и хмуро поинтересовался:
— Он сказал, где был?
— Отчасти, — уклончиво сообщил Валентин, покосился на инмарских воинов и тихо сказал: — Не здесь, Ричи.
— Тогда в тронный зал.
Валечка согласно кивнул, и друзья оказались на ступенях перед троном. Отработанным движением, Солнечный Друг вынул из-под трона бурдюк, и Ричард угрюмо вздохнул:
— Всё настолько плохо?
— Он учит Стасю сражаться.
Землянин плюхнулся на ступени и сотворил бокалы.
— С кем, чёрт возьми, он собрался воевать?
— Боюсь, он сам не знает. — Валя попробовал вино, кивнул и, наполнив бокалы, добавил: — Похоже, Дима здорово влип.
— Где же он был целый год? — сквозь зубы процедил инмарец, присаживаясь рядом. — Не думаю, что он по доброй воле покинул Лайфгарм накануне собственной свадьбы.
— Согласен. Но вопрос в другом: он сам сбежал или его отпустили?
— Сплетничаете? — прозвучал весёлый голос временного мага.
Полы радужного плаща взметнулись, в шоколадных глазах мелькнуло озорство. Артём втиснулся между друзьями и протянул землянину пустой бокал.
— Подслушиваешь? — ехидно поинтересовался Ричард.
— Да нет, выпить захотелось. А тут такая тёплая компания, — язвительно отозвался временной маг и, дождавшись, пока Валечка наполнит его бокал, провозгласи: — Давайте выпьем за успех нашего безнадёжного предприятия!
— И ты туда же, — буркнул Солнечный Друг. — Я думал, ты оптимист.
— Я тоже так думал, — хмыкнул Артём, и уголки его губ поползли вниз. — До некоторых пор.
— Всё не так...
Ричард поднял бокал и стал рассматривать вино на свет. Валечка сделал микроскопический глоток и осторожно поинтересовался:
— Тебя не устраивает качество напитка, Ричи?
— Наша пирушка больше напоминает поминки.
— Да уж. — Временной маг понюхал вино и пробормотал: — Жаль, что я не успел научить Веренику боевой магии.
Внезапно он вскинул голову, и шоколадные глаза встретились с голубыми. Дима ободряюще улыбнулся Тёме, кивнул побратиму и протянул бокал землянину. Валентин молча налил ему вина, и, сделав глоток, Дмитрий одобрительно качнул головой:
— Вполне приличное. И почему вы не пьёте?
— Тебя ждали, — грустно улыбнулся Ричард.
— Не кисни, Ричи, тебе не идёт.
— Что всё-таки происходит?
— Ничего.
— Ты обзавёлся новым хозяином?
— Я справлюсь, Ричи. Я всегда справляюсь.
— Кто он?
Словно не расслышав вопроса, Дима залпом выпил вино и бодрым голосом произнёс:
— Кстати, хочу поздравить тебя с женитьбой, Ричи.
— Ты хотя бы знаешь, кто он?
— Надеюсь, Маруся счастлива.
— Ты больше не доверяешь нам? — Инмарец хлопнул ладонями по коленям. — Не узнаю тебя, побратим!
Дмитрий окинул друзей виноватым взглядом и, помолчав, заговорил:
— Я всё время был в Лайфгарме... Тот, кто пленил меня, рядом... Я не знаю, кто это, но... это кто-то... знакомый...
Выронив бокал, маг тяжело опустился на ступени, и в голубых глазах заметались искорки холодного белого света. Диму била дрожь, но он упрямо продолжил:
— Я узнаю, кто он... и убью...
Маг приглушённо застонал, закашлялся, сплёвывая кровь, и Солнечный Друг протянул руку, чтобы помочь, но Дима отвёл её.
— Я сам, — упрямо произнёс он, и изо рта хлынула кровь.
Ричард, Артём и Валентин в ужасе смотрели на расползающееся по ковру пятно, а Дмитрий, сохраняя каменное спокойствие, ждал, пока кровотечение остановится.
— Мы ещё повоюем, Ричи! — вытерев губы, почти весело заявил он и потянулся к бурдюку: — Выпьем! Красное вино очень полезно при кровопотерях, не так ли, Валя? — Дима хлопнул по плечу временного мага. — Прекрати трястись, Тёма! Ты же Смерть. Что ты смотришь на кровь с таким испугом?!
— Ты ещё можешь смеяться? — возмутился Артём, губы его дрожали, а в ледяных шоколадных глазах метался страх.
— А что остаётся? — нерадостно улыбнулся Дмитрий и залпом выпил вино. — Если есть другие предложения, я готов их выслушать.
— Какие тут предложения, — проворчал инмарец.
— Пусть будет, как будет! — Временной маг безнадёжно махнул рукой, опустошил бокал и протянул его землянину. — Не зевай, Валя! Я собираюсь упиться вусмерть. А ты, не смей меня протрезвлять!
Артём погрозил Дмитрию кулаком, и тот покладисто кивнул:
— Не буду: Напьёмся все вместе.
И четверо друзей одновременно подумали: "Надеюсь, не в последний раз"...
Временной маг вернулся в Литту под утро. Он крался по коридору, натыкаясь на стены, роняя вазы и не замечая испуганных лиц придворных, с опаской выглядывающих из-за дверей. Перемещаясь в Литтийский дворец, Тёма ошибся совсем чуть-чуть, но сто метров, которые отделяли его от спальни Вереники, дались с превеликим трудом: в покои царицы Лирии маг вполз на четвереньках, а до кровати добирался уже по-пластунски. Наконец нелёгкий путь завершился. Артём поднялся на колени, уткнулся лицом в одеяло и простонал:
— Ника...
— Тёмочка, милый, что с тобой?
Вереника выбралась из-под одеяла, села на пол рядом с Артёмом и положила руки на его подрагивающие от рыданий плечи.
— Ника... — всхлипнул временной маг. — Ника...
Девочка с нежностью погладила жениха по спутанным пшеничным волосам, поцеловала в лоб и ласково сказала:
— Я люблю тебя, Тёма. Ты самый замечательный, самый хороший. У нас всё будет хорошо, Тёма.
— Ника... — разрыдался Артём, уткнувшись в её живот. — Не оставляй меня, Ника. Мне страшно.
— Глупый, я всегда буду рядом, — сквозь слёзы улыбнулась девочка и потянула мага за руку. — Забирайся на мою кровать, Тёма! Всё равно до своей не доберёшься. Фиг с ними, с приличиями.
Не переставая рыдать, Артём заполз на кровать, обнял подушку и мгновенно заснул, а царица Лирии довольно кивнула, стащила с жениха сапоги и легла рядом. Она гладила любимого по волосам и гадала: что или кто мог довести временного мага до нервного срыва.
Солнечный Друг решил не возвращаться в Керон, а перенёсся в дом Витуса, прятавшийся в центре Инмарских гор. Пожилой гном вставал рано, и Валентин застал его в лаборатории — целитель готовил магическое зелье. Над жаровней висел видавший виды котелок, в воздухе витал терпкий аромат горных трав и мёда.
— Помочь? — с готовностью предложил Солнечный Друг и, пошатываясь, приблизился к учителю.
— Спасибо, нет, — ехидно ответил гном и поинтересовался: — Где напился-то? В Заре?
— Ага. Все напились. И пошли со своими женщинами прощаться.
— Прощаться, значит. — Витус, не оборачиваясь, протрезвил ученика и наставительно произнёс: — Неприятности нужно встречать с ясной головой! О чём ты хотел поговорить?
— О мамочке. Не могу понять, что происходит, но, кожей чую: со дня на день грянет буря... Мне не хотелось бы волноваться ещё и за мамочку. Ты позаботишься о ней?
Гном снял котелок с огня и поставил на стол:
— Мог бы не спрашивать. Ты знаешь, как я отношусь к Розалии. Конечно, я присмотрю за ней.
— Теперь я спокоен.
— Ну, это ты врёшь. Тревога за мамочку ушла, но спокойствия тебе это не принесло. Хотя, чему удивляться? Я знал, что когда Дима вернётся, покоя не будет никому, — проворчал целитель, разливая зелье по тёмным бутылочкам. — С того дня, как он появился на свет, Лайфгарм перестал быть тихим, уютным миром. Дима вечно оказывается причиной всех бед. Удивительная способность наживать неприятности!
— За что ты так не любишь его?
— А за что мне его любить? Между прочим, из-за него я однажды умер! Он мог бы остановить Артёма, но не сделал этого. Более того, он стоял и бесстрастно наблюдал, как временной маг уничтожает членов Совета!.. В общем, Дима ничего путного в своей жизни не сделал, и, в отличие от всех вас, я не испытываю восхищения перед этим недоучкой.
От изумления Валентин аж присел:
— Недоучкой?
— Да! Маг, который умеет только разрушать, не может считаться полностью обученным!
— Эти претензии нужно предъявлять Олефиру! Он с детства учил Диму убивать, а на прочее времени не хватило. А Совет высших магов, между прочим, спокойно наблюдал за этим. Почему ты ни разу не сказал своему бывшему ученику, что он не прав?
— Иди спать, Валя! О Розалии я позабочусь.
Солнечный Друг фыркнул и исчез, а Витус тяжело опустился на табурет и задумался — чутьё никогда не подводило его ученика.
Станислава нервничала. Она знала, что брат всего лишь ушёл навестить Ричарда, но ничего не могла с собой поделать — страх вновь потерять его затмевал разум.
После того, как Хранительница стала невестой Смерти, жизнь её превратилась в сплошной праздник. Дима угадывал и незамедлительно исполнял все желания сестры. Стася никогда не подозревала, что мужчина может быть совершенным настолько.
"Это всё потому, что он маг", — думала Хранительница, с восхищением глядя на брата. Месяц, проведённый рядом с ним, воплотил в жизнь все мечты: Дима не отказывал ей ни в чём, и Стася делала, что хотела. Залы и галереи Керонского дворца украсили цветы и золотые канделябры. Каменные стены задрапировали шёлковыми тканями. Окна расширили и завесили тюлем и лёгкими занавесками. А керонские повара вовсю изучали земную кухню, и каждая трапеза во дворце превращалась в чудесный пир.
Хранительница лучилась от счастья. Она забыла страхи, отринула сомнения и с нетерпением ожидала свадьбы, которая должна была поразить воображение лайфгармцев. Сотни гостей, артисты и музыканты... Стася уже видела себя замужней великосветской дамой, с томным видом рассказывающей о семейной идиллии и демонстрирующей подругам своих детей.
Но в ночь перед свадьбой мечты рухнули. Дима не вернулся домой, и Станислава оказалась в ужасном положении. Мало того, что свадьбу века пришлось отменить, так ещё годарцы требовали невозможного — править страной. Люди видели в Стасе сестру Смерти и могущественную Хранительницу, способную принимать сложные государственные решения, а женщине хотелось запереться в комнате и выть. До исчезновения Дмитрия, она не задумывалась о том, что в нагрузку к беззаботной семейной жизни прилагается ответственность за целую страну. Но, слава Богу, обошлось. Розалия Степановна появилась как всегда вовремя и спасла Стасю от страшной участи королевы. Конечно, ей пришлось нацепить корону, но лишь для того, чтобы успокоить годарцев. Сразу после коронации женщина подписала указ о назначении Розалии наместницей, и заперлась, наконец, в своих покоях, чтобы предаться унынию и скорби, как и полагалось, по её мнению, благородной даме. Как будет жить осиротевший Годар, Хранительницу не интересовало. У неё был другое, боле важное занятие — жалеть себя и оплакивать порушенную семейную жизнь.
А потом Дима вернулся, и Станислава возродилась, точно феникс из пепла — впереди вновь замаячили свадьба и семейная идиллия. Однако радовалась Стася ровно два дня. На третий брат заявил, что займётся с ней боевой магией, и женщина пришла в ужас. Вместо тихих вечеров у камина Дима предлагал метать шары и молнии. Точь-в-точь как Олефир. Но отказаться Хранительница не посмела, и пришлось смириться с многочасовыми уроками, от которых ломило спину и руки и нещадно рябило в глазах. А уж когда к ней присоединился Валентин, стало совсем туго: бывший муж, которого Станислава считала лентяем и пьяницей, так рьяно взялся за учёбу, что оставалось только зубами скрипеть от злости. На фоне успехов друга, потуги сестры выглядели жалкими, и Дмитрий всё чаще хмурился, глядя на её кособокие шары и тусклые молнии.
А сегодня, не дождавшись Валентина, Дима вообще отменил занятия и, сказав, что ему нужно срочно повидать Ричарда, ушёл в Зару, оставив Стасю терзаться многочисленными страхами. Брата не было всего несколько часов, но Хранительница успела напридумывать неисчислимое количество мыслимых и немыслимых напастей, обрушившихся на его голову. Женщина металась по спальне из угла в угол, заламывала руки и молилась всем известным богам, не представляя, как будет жить, если брат пропадёт вновь.
Но страхи оказались беспочвенными — на рассвете Дима вернулся.
— Слава Богу!
Хранительница кинулась в его объятья.
— Ну, что ты так разволновалась? Я всегда возвращаюсь к тебе, — мягко упрекнул её Дмитрий, и Стася сквозь слёзы улыбнулась:
— Знаю. Но больше не оставляй меня так надолго.
— Я должен был поздравить Ричарда, — виновато произнёс маг, с нежностью поцеловал сестру, и они оказались в постели...
Король Инмара полулежал на ступеньках перед троном и лениво потягивал вино. Друзья давно разошлись, а он никак не мог собраться с силами, чтобы отправиться спать.
— Всё не так, — повторял инмарец и делал глоток.
— Идём-ка баиньки.
Ричард вздрогнул: он не заметил, как жена вошла в тронный зал.
— Идём, — повторила Маруся и ласково потрепала его по плечу. — Всё обойдётся.
— Мне бы твою уверенность, Маша.
Королева вздохнула и присела рядом с мужем:
— Что-то случилось?
— Ничего.
— Не обманывай меня, Ричи. С чего вы решили напиться?
— Дима вернулся.
— Это не новость. Он вернулся десять дней назад. Так почему вы решили напиться именно сегодня?
— Захотелось.
— А Розалия говорит, что вы всегда пьёте на ступенях перед каким-нибудь троном, если случаются неприятности. Что произошло?
— Пока ничего.
— Послушай, Ричи, своими недомолвками ты меня совсем запугал!
— Я, правда, ничего не знаю, Маша. Одно могу сказать — грядут перемены. И, скорее всего, к худшему.
— Тогда пойдём спать. Перемены лучше встречать во всеоружии. И проспавшимся.
Ричард покосился на жену и пробурчал:
— Не так уж много я пью.
— А кто говорит, что много? — хитро прищурилась Маруся. — Просто я считаю, что пить в одиночестве — дурной тон.
— Так составь мне компанию.
Инмарец обнял жену, но та ловко выскользнула из объятий, встала и многообещающе улыбнулась:
— С удовольствием, но не на холодных ступенях, а в тёплой постели.
— Искусительница!
Ричард отшвырнул бокал, вскочил и, подхватив Марусю на руки, зашагал в спальню.
Глава 2.
Попутчики.
Ослепительное белое солнце стояло в зените, бросая обжигающие лучи на невысокие светло-коричневые барханы. По гладким склонам текли пыльные каштановые струйки. Горячий ветер подхватывал песок, и колючие низкорослые кусты, жавшиеся к барханам, обдавало песчаной изморосью. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась величественная безжизненная пустыня, и лишь далеко на горизонте виднелась бледно-зелёная полоска.
На пологом склоне стояли двое молодых мужчин в тёмных плащах. Коричневая позёмка хлестала их сапоги, но мужчины ничего не замечали — они внимательно разглядывали друг друга.
— Привет, — сказал наконец один и широко улыбнулся.
— Привет, — сухо ответил второй, отвёл голубые глаза от пшеничных волос незнакомца и огляделся: — Где мы?
