Правила Игры. Часть первая

— Ты про того чудика с БДСМом? — поинтересовалась невинным тоном Эва и потянулась за своей сигариллой.

Я одним прыжком оказалась на подоконнике и оттуда, с безопасного места, скорчила ей рожу.

— Нет, я про того идиота, у которого оказалась ревнивая жена, две любовницы и озабоченная теща. Я еле унесла ноги, пока эти достойные дамы делили бедолагу. Могли и меня порвать в клочья.

Эва закатила глаза и вновь застучала по клавишам. Судя по всему, информация была, но она добавляла к чеку какую-нибудь интересную циферку. Ладно, здоровье — душевное и телесное — много дороже денег.

— Ох, ладно, дорогая... он болен. Это, конечно, не афишируется, но — тоже мне секрет Полишинеля! И еще какая-то чертовщина была три года назад, когда он, не справившись с управлением, попал в аварию. Сильно пострадала его, гм, знакомая, но...

— Толком ты ничего не нашла, — язвительно закончила я.

— Почему же? Куча свидетелей, разбирательство, журналисты. Вроде как, он был пьян. Или тормоза отказали. Версий много, но докопаться до истины невозможно. В любом случае, его признали невиновным в аварии. Этой девушке было оплачено лечение, и в конце концов вся эта история заглохла и перестала интересовать журналистов. Ну что, напугала я тебя?

Прищурив один глаз, Эва насмешливо посмотрела на меня.

— Не особо, — я спрыгнула с подоконника. — Мне понравилось, как он водит машину. Уверенно.

— Ну, я счастлива угодить. Если найдется что-нибудь еще, я позвоню тебе, дорогая.

Продолжая улыбаться, Евлалия нацарапала на клочке тетрадного листа в клеточку сумму. Четырехзначную.

* * *

Не успела я добраться до своей скромной квартирки, и скинуть туфли, как позвонила Квинни. Трогательная забота, нечего сказать. Уклончиво ответив, что "нашла вроде жучка", я положила трубку. Больше всего мне сейчас хотелось рухнуть в ванну. Горячую. Я включила воду, стянула с себя платье и зарылась в чемодан в поисках какой-нибудь книги. Что-то же я с собой взяла, кроме тех двух справочников, которые получила от Рауля!

Зазвонил телефон. Проклиная звонящего на всех сколько-нибудь известных мне языках, я сняла трубку.

— Да?!

— Мадемуазель Флери?

Черт! Рауль Ренар! Его только не хватало.

— Да, — сказала я, стискивая зубы и не давая прорваться раздражению. Он что, каждый вечер будет требовать с меня отчета?

— Поздравляю, вы произвели на моего отца впечатление.

Хм.

— Мне показалось, мой милый Рауль, что ваш отец не поверил и слову из того, что мы с вами наплели, — заметила я, пинком распахивая дверь в ванную.

Этот козел может говорить сейчас что угодно. Но слушать его я буду, лежа в воде. Зажав трубку между ухом и плечом, я принялась за расстегивание бюстгальтера. Черт бы побрал застежки на спине!

— Мой отец просто тает в компании хорошеньких женщин, — убежденно сказал Рауль.

Хм. Дважды. Либо он так успешно это скрывает, либо я недостаточно хорошенькая.

Запустив бельем в корзину, я медленно, с наслаждением опустилась в воду. Телефон, конечно, оставался раздражителем, но ничего уж тут не поделаешь.

— Что ж, вам виднее, господин Ренар.

— Да, Шанталь, вы говорили с отцом... вы упоминали, что изучаете?

— Английский романтизм, — процедила я. Ясно, надо собраться и настроиться на длительный разговор.

— Мда... — протянул Рауль. — Скверно... Ладно, приезжайте завтра в наш офис. Мы сейчас подбираем мебель бидермайера для одного интерьера... скажете, что вам интересно это, и продолжите знакомство с моим отцом.

О да, я буду часто и подолгу мозолить старшему Ренару глаза, он влюбится непременно, и мы будем жить долго и счастливо. Пока он не умрет.

Зашвырнув трубку в корзину для грязного белья, где ей самое место, я с головой скрылась под водой.

Глава четвертая, о людях (продолжение)

1. Информация, которая у вас есть, не та, которую вам хотелось бы получить.

2. Информация, которую вам хотелось бы получить, не та, которая вам на самом деле нужна.

3. Информация, которая вам на самом деле нужна, вам недоступна.

4. Информация, которая в принципе вам доступна, стоит больше, чем вы можете за нее заплатить.

Четыре закона информации

Un autre aspect

Мадам Евлалия Монрое никогда не смешивала работу с личной жизнью. Даже в тех редких случаях, когда работа касалась близких друзей. Годы дружбы — любила повторять она — не обязывают меня отдавать человеку исподнее. Я не святой Мартин. Однако к некоторым людям Евлалия Монрое питала явную слабость. Взять, к примеру, Шанталь Флери. Эта девочка выгодно выделялась на фоне прочих клиенток. Многие жаловались на несчастную судьбу, которая толкнула их на скользкую дорожку. Да идите вы!... в прачки! Иные наоборот кичились своей расчетливостью, этакие женщины-крокодилы. Шанталь однажды ответила на прямо поставленный вопрос:

— Почему я взялась за это? А как еще я могу попасть в Венецию? Или на бродвейскую премьеру? Эва, я сгнила бы заживо в каком-нибудь архиве. В дешевом антикварном магазине — это в лучшем случае.

Словом, Шанталь Евлалии нравилась, и в исключительных случаях для нее можно было поработать сверхурочно. И бесплатно. Просто девочка никогда об этом не узнает, и все.

Обзвонив полдюжины своих "надежных людей", Евлалия выбралась из мягкого кресла, поругивая сидячий образ жизни — всего два вечера в неделю посещать йогу! Безобразие! Впрочем, в дальнейшем физических упражнений оказалось более чем достаточно. Открыв один из шкафов, Эва мрачно оглядела белые картонные папки, слепо надписанные по корешку серебристым маркером. Не шпионские штучки, нет, просто когда делаешь генеральную уборку, вечно под руку попадает какая-то дрянь. А все полезное непостижимым образом оказывается где-нибудь в спальне. А то и вовсе на кухне. В холодильнике.

Вернувшись к столу, Эва выдвинула верхний ящик, достала фонарик и, подсвечивая себе, взялась за поиск нужной папки. Вырезки-вырезки-вырезки... фото... не то... вырезки... не те... снова не то... а это что здесь делает?!

Через двадцать минут Евлалия пришла к выводу, что ее архив нуждается в еще одной генеральной уборке. И в нормальных надписях черным, красным, синими, — хоть канареечно-желтым по зеленому! — видным на картоне цветом. Впрочем, еще через три с половиной минуты ее поиски все-таки увенчались успехом. Подвинув ноутбук, Эва шлепнула папку на стол и упала в кресло. Морща нос и то и дело хмурясь, она погрузилась в изучение вырезок и справок, добытых праведными и, много чаще, неправедными способами.

Чем-то же ее заинтересовал года полтора назад этот Ренар... чем? Совсем память отшибло на старости лет!

Вот!

Схватив скрепленную степлером пачку газетных листков, Эва бегло просмотрела их, медленно бледнея. Затем, не глядя на часы — а было уже очень поздно, или скорее рано, — схватила трубку и набрала номер Шанталь.

Глава пятая, о непослушных девочках, идущих гулять в темный лес

Больной выздоровеет, пьяный протрезвится, черноволосый — поседеет, но глупец останется глупцом.

Шолом-Алейхем

Шанталь

Телефон захлебнулся наконец своим истеричным воплем и затих. Затем, чтобы секундой спустя заверещать вновь. Я оторвала голову от подушки, повернула плохо гнущуюся шею и посмотрела на часы. Половина четвертого утра. Даже я в это время предпочитаю спать! И кого нелегкая принесла?

Едва не свалившись с кровати, я потянулась за телефоном.

— ДА?!

— Шанталь, дорогая! Как хорошо, что ты еще не спишь!

Евлалия. Я очень ее люблю, но иногда я готова ее убить.

— Я спала, чудовище, и ты меня разбудила!

— Извини, — совершенно неискренне сказала Эва. — Я кое-что нашла для тебя, про твоего Ренара. Это срочно, душечка моя.

Давясь зевотой, я спустила ноги на пол и, пошатываясь, подошла к окну. Ночью из него приятно тянуло прохладой, но это не бодрило, а как раз наоборот — навевало сон.

— Эва, а это не могло подождать до утра, а?

— Дура! — рявкнула она так громко, что у меня позакладывало оба уха. — Слушай сюда и наматывай на косу! Звонишь этому Ренару. Сейчас же. Сейчас же, я подчеркиваю! И отказываешься от работы.

— Знаешь, Эва, — я зевнула. — Ты такая забаоувная, когдаоу, ох, разыгрываешь из себя мою мамочку...

— Дура! — на этот раз Евлалия заорала еще громче. — Этот твой Рене Ренар за семь месяцев четырежды чуть коньки не отбросил! Автокатастрофа, потом был пожар у них в конторе, потом что-то странное случилось у него в загородном поместье. И, наконец, на приеме в галерее Трезор семнадцать человек отравилось. Двое — с летальным исходом.

— Ну, устриц несвежих поели, — отмахнулась я.

Хотелось спать.

— Душечка, там такие деньги, что вы все несвежих устриц в скором времени покушаете. И цианидиком запьете. Без вкуса, между прочим, и запаха!

Ох, еще одна любительница блеснуть своим интеллектом.

— Эва, — сквозь дружелюбно стиснутые зубы просвистела я, — шла бы ты. Спать. Позвони мне часов в одиннадцать и сообщи все то же самое, но без истерик.

Опустив трубку на рычаг, я выдрала телефонный шнур из розетки, плюхнулась в постель и мгновенно отрубилась.

* * *

Эва действительно позвонила в одиннадцать на мобильный, и начала мое утро с восьмиминутной истерики. Справедливой — правда: я забыла включить телефон. Потягивая кофе с лимоном, я кивала и вяло вякала на все ее замечания.

— Ты меня не слушаешь, — со вздохом констатировала Евлалия.

— И что доказывают твои слова? Что он невезучий тип?

— Шанталь... — голос старушки Эвы стал нежным, ласковым и бесконечно терпеливым. — Шанталечка моя, душечка, я не верю в совпадения. К тому же всегда лучше перестраховаться, чем пострадать.

— Возражаю! — я отхлебнула кофе. — Перестраховка лишает жизнь остроты.

Эва фыркнула.

— Хрен с тобой! Поступай как знаешь! Но учти, на твои похороны я венков посылать не буду! И, дорогая, ты мне должна. За сверхурочные.

— Непременно, — пообещала я, отключаясь.

Что и говорить, слова Евлалии — тем более на свежую голову — не внушили мне энтузиазма. И я была с ней полностью согласна, это подозрительно. Если вам на голову дважды упал кирпич, это уже тенденция. Но из-за этой сомнительной тенденции отказываться от денег... Рауль Ренар, конечно, жмот — о, это так по-французски — но гонорара мне хватит на несколько месяцев спокойной жизни. А если положить деньги в банк... в конце концов, я ведь не собиралась всю жизнь быть компаньонкой. Никто из нас не собирается, да и наступает момент, когда мы становимся вторым сортом. К этому времени я планирую либо накопить достаточно денег для безбедной старости, либо выгодно выйти замуж. Либо просто выйти замуж, что, кстати, совсем не исключает ни денег, ни выгоды.

И, наконец, для бизнеса будет вредно, если я сейчас откажусь. Ну и что, что Ренар четырежды чуть не умер. Все равно он скоро отойдет в мир иной со своей, этой, аневризмой.

А еще я бываю жестокой, знаю.

Я оделась с особенной тщательностью. Квинни, а следом за ней и Жюли, мои боевые товарки, наряжались всегда с дальним прицелом — чтобы поэффектнее разоблачиться в конечном итоге. Я посмотрела на себя в зеркало. Мда, с кем поведешься...

Зашвырнув одежду обратно в шкаф, я натянула первое, попавшееся под руку. Ну вот, теперь я больше похожа на студентку этого, как его, Лейденского университета. Лейден! Ха, это же надо придумать!

До офиса "Трезора" я доехала на такси, чтобы не связываться по такой жаре с общественным транспортом, полным грубых и потных людей. В такси, равно как и в приемной "Трезора" работали кондиционеры, и хотелось жить. Я сумела изобразить самую радужную из своих улыбок и сказать миловидной, но строгой секретарше, что я здесь по личному приглашению господина Рауля Ренара. Секретарша окинула меня весьма странным взглядом и указала на кожаный диванчик.

— Присядьте, я сейчас ему доложу.

Я опустилась на диван, закинула ногу на ногу, расправила складки своей широкой белой юбки и взяла со столика журнал. Какая-то глянцевая чушь про антиквариат. Секретарша все еще разговаривала по телефону.

Наконец стеклянная дверь распахнулась, но вышел отнюдь не младший Ренар, а высокий представительный мужчина в солидном темно-сером костюме и галстуке в полоску. Ровесник, наверное, Рене Ренара. Хороший одеколон. А вот руки подкачали — пальцы коротковаты. На безымянном пальце левой руки тяжеловесный золотой перстень.

— Мадмуазель? Я Кристиан Брен, партнер Ренаров. Могу я поинтересоваться, почему вы хотите с ним увидеться?

— О-о-о... — такого я, честно говоря, не ожидала. Почему в досье Эвы ничего не было про этого Брена? — Мсье Ренар был у нас на семинаре — я стипендиатка из Лейдонского университета — и пригласил меня сегодня. Сказал, что я смогу ознакомиться с интерьерами бидермайера...

— Боюсь, мадмуазель, молодой Ренар не вправе приглашать кого-либо на закрытые совещания...

Планировщик хренов!

Честное слово, я откажусь от этого дела, вернусь на побережье и буду отбивать ослов у Квинни.

Я поднялась со смущенной улыбкой, которую почти не пришлось изображать.

— О, извините, мсье, раз так...

— Какие-то проблемы?

Я обернулась. Рене Ренар стоял в дверях, прижав к груди несколько папок, и внимательно изучал приемную. Оказывается, его глаза могут быть такими холодными. А потом он улыбнулся.

— Мадемуазель Флери! Какая приятная встреча.

— Меня пригласил мсье Рауль, — мрачно сообщила я.

— Не сомневаюсь, — кивнул Рене.

— Но если я не вовремя...

Ренар покачал головой.

— Кристиан, встреться с Мадам К. твой безупречный вкус вызывает ее восхищение, уговори ее купить бронзовые немецкие часы. Пойдемте, мадемуазель Флери. Кофе?

Я последовала за ним в сердце офиса. Аскетично, светло, естественно — много антиквариата и фотографий антиквариата. Элегантно. Неудивительно для компании, существующей уже больше двадцати лет.