Если бы...

— Тёма...

Муж только вопросительно выгнул бровь:

— Ждала кого-то еще? — в ответ я со всей силы вцепилась пальцами в рубашку супруга и, в который раз за день, разрыдалась.

— Ты вернулся, вернулся... — благодаря высоте стула я находилась почти на одном уровне с Артемом и, прижавшись к его ключице, всласть продолжала портить рубашку мужа слезами. Очень было страшно, что любимый может оказаться лишь бредом пьяного мозга, а я на самом деле уже без сознания. Ведь он никогда четырнадцатого февраля не возвращался раньше вечера. Или просто боялся еще больше поругаться, или я ему противна становилась из-за ненормального истеричного поведения? Как он сам сказал "будто меня подменили", будто я вовсе и не его. А сейчас он здесь, крепко-крепко сжимает в объятьях мое чуть вздрагивающее тело и тихонько шепчет ласковые успокаивающие слова.

— Тихо, Танюша, тихо. Я здесь, с тобой. Все будет хорошо, мы вместе справимся, со всем справляемся, и это у нас получится преодолеть. Не плачь, успокойся, — но я продолжала всхлипывать, не в силах остановиться. Может, свою роль сыграло спиртное, а может мне до сих пор страшно, что Тёма исчезнет. Ведь не смотря на выпитое, мыслить получалось очень даже адекватно, только чуть заплетался язык да координация пострадала, поэтому меня немножко шатало, и отпускать рубашку мужа было очень страшно.

— Тёма, только не уходи, пожалуйста, не уходи, — продолжая цепляться за мужа, я продолжала невнятно скулить в район его шеи. — Я больше не могу одна это нести в себе. Пожалуйста, пожалуйста, хотя бы побудь со мной.

— Ну, перестань, я никуда и никогда не уйду, — так и не добившись от меня ожидаемой реакции, Артем чуть отстранился и нежно коснулся губами моего рта. Его касание немного привело меня в чувство, хотя слезы помимо воли и продолжали катиться по щекам. Довольный, что добился нужного эффекта, муж продолжил покрывать лицо легкими поцелуями, иногда отрываясь от своего занятия, чтобы подкрепить успех словами. — Милая, сейчас я напою тебя крепким кофе, так как холодный душ — слишком жестоко, и ты мне обо всем расскажешь. Обо всем, а не будешь отделываться общими туманными фразами, как раньше, когда я пытался тебя расспросить.

Тёма попытался отцепить мои пальцы от своей рубашки, но не преуспел в этом и, подхватив на руки, понес в зал. Еще раз шмыгнув носом, я убедилась, что больше плакать не хочется и что теперь все будет хорошо, ведь мы вместе. Даже стало немного стыдно за свой ужасный вид перед мужем, потому как я все еще была в пижаме, растрепанная, зареванная, ну и ко всему в придачу нетрезвая. Мда, и почему при опьянении не страдает моя логика? Если бы мозг соображал поменьше, то не так сейчас противно и стыдно было. Ладно, главное, что Артем со мной, и он мне поможет, не бросит. Глупый, подсознательный страх. Муж ни разу не давал повода, усомниться в нем, и Сашеньку с Леночкой ни за что бы не оставил, а успокоиться так и не получается. И это из-за одного проклятого дня, когда мои нервы не выдерживают груза семилетней давности, и я просто срываюсь на близких, при этом несу абсолютный бред. Вот потом и страдаю, что Тёме это может, наконец, надоесть и, проснувшись утром, я его больше не увижу. Вот сейчас соберусь и все ему расскажу, хоть и больно будет обоим, точно знаю. Но ведь он обещал, что не уйдет? Значит, стоит попробовать, а там уже, как судьба решит.

* * *

В просторном зале, оформленном в теплых тонах, Артем попытался уложить меня на широкий диван, чтобы вернуться на кухню и сварить мне кофе, но я наотрез отказалась отпускать его. И, вздохнув, муж сам сел на диван со мной на руках. Свернувшись клубочком у любимого на груди и слушая размеренные удары сердца, меня постепенно начала одолевать сонливость. Артем еще и гладил меня по спине, спутанным волосам, рукам, поэтому никак не хотелось нарушать эту идиллию тяжелыми воспоминаниями. Но, видимо, муж понял, что еще чуть-чуть я и просто усну, а разбудить меня, особенно нетрезвую, ох, как непросто. Тёма наклонился к моему уху и попытался привести веские аргументы, чтобы пропало желание сейчас спать:

— Тань, не спи, родная, давай все выясним сейчас и я обещаю, что завтра, в пятницу, снова не пущу тебя на работу, а на выходные мы вдвоем куда-нибудь съездим. Мама не откажется провести больше времени с внуками, и так жалуется, что редко их привозим. Танюш, так, может, отпустишь меня ненадолго? Я тебе кофе сварю, — эх, прав любимый, во всем нужно разобраться сейчас. Только бы он не передумал со мной куда-нибудь ехать, после покаяния.

Подняв голову, я заглянула в такие родные и любимые глаза цвета неба, такие светлые, сейчас они не горели весельем как обычно, они были потухшие. Мне это не понравилось, совсем я его замучила, поэтому, чтобы хоть как-то отблагодарить мужа, провела по хмурому лбу Артема, погладила скулы. Нежно-нежно коснулась поцелуем кожи на шее, чтобы выразить всю свою благодарность и трепет перед любимым, показать, как много он для меня значит. Хотелось, очень хотелось поцеловать в губы, но знаю, что мужу будет противен вкус текилы. У Тёмы вырвался довольный вздох, и он уже сам принялся меня целовать не менее нежно, но муж будто просил своими ласками довериться ему, рассказать свою тайну. Похоже привкус текилы на моих губах его ни капли не смутил, хотя раньше в таком моем состоянии до нежностей ни разу у нас не доходило. Правда надолго ни одному из нас не удалось удержать эту легкость и трепет, поцелуй углубился, объятья стали крепче, его руки начали блуждать по моему телу. Мы за шесть лет брака так и не утратили эту непередаваемо сильную тягу друг к другу, возможно даже с каждым годом эта потребность становится все сильнее, и вряд ли она когда-нибудь пройдет. Когда рука Артема оказалась под моей майкой, он со смешком отстранился:

— Нет, хитрая плутовка, так не пойдет, — я и сама улыбнулась, уткнувшись ему в шею. Мда, как-то я не подумала, что при таком тесном контакте разговаривать будет сложно, тем более что рука мужа до сих пор нежно гладила мне животик, который у меня очень чувствительный. Еще и алкоголь усиливал эйфорию и бесшабашность, но Тёма как всегда прав.

— Прости, я не специально. Нам действительно нужно поговорить, но, боюсь, в таком положении это будет сложновато, — я красноречиво покосилась на его руку, которая тоже не специально и без ведома хозяина начала продвигаться вверх к груди. Прижавшись еще на миг к губам мужа, я все-таки слезла с его колен и уселась рядом. Наверное, мы просидели дольше, чем показалось первоначально, так как мой язык уже сносно меня слушался и можно приступить к рассказу. Ух, как же страшно! Заметив, что я начала нервничать, Тёма сел лицом ко мне, поджав одну ногу, и переплел наши пальцы, чуть погладил внутреннюю сторону ладони и ободряюще сжал ее.

Ну, что ж, пришло время доставать скелеты из шкафа. Еще раз глубоко вздохнув, я попыталась начать рассказ, глядя куда-то в район шеи любимого.

* * *

— Тема, давай я сначала расскажу, почему у меня происходят срывы именно четырнадцатого февраля, а потом, что является их причиной, — муж только кивнул, не произнося ни слова. Боится спугнуть что ли? Зря. Если я уже начала рассказывать, то обязательно завершу свое покаяние, тем более что текила хорошо развязывает язык. — Ну, что ж, тогда я продолжу. Хм, сколько себя помню, никогда не любила День всех влюбленных. Меня всегда тошнило от этих розовеньких сердечек, розочек, наигранных улыбок. Просто мне кажется, что если люди любят друг друга, то не нужно ждать этого праздника, чтобы показать чувства. Если есть любовь, то она ощутима между парой постоянно: будь то мимолетный взгляд, легкое касание, нежный поцелуй или страстная ночь. И это происходит на протяжении всего года, а не только в один день, когда это все больше похоже на глупый фарс. Создается такое впечатление, что кто-то очень давно придумал сценарий, и влюбленные должны ему следовать именно в этот день.

Так вот, ближе к теме. Мой негатив к четырнадцатому копился очень долго. И однажды, за пару месяцев до нашего с тобой знакомства именно в День всех влюбленных я рассталась со своим молодым человеком, довольно проблемно рассталась, но подробнее об этом чуть позже, — тут я начала тихонько дрожать от воспоминаний, а по щекам вновь покатились слезы. Черт! А ведь рассказать мужу оказалось не так-то просто! Артем легонько кончиками пальцев провел по моему запястью, успокаивая и подбадривая, затем чуть наклонился вперед и губами собрал слезинки, и лишь на миг коснулся моих губ. Что ж, немного легче. Благодарно улыбнувшись ему, я сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и продолжила исповедь.

— Хм, вот после расставания с Егором у меня началась затяжная депрессия. Ну, ей, конечно, предшествовали слезы, но не истерика, истерики вообще не характерны для меня...обычно. Таким образом, еще одно негативное обстоятельство добавилось в копилочку четырнадцатого февраля. Как ты помнишь, мы с тобой познакомились в начале июля, ну, а предложение ты сделал в ноябре. Следующий День всех влюбленных должен был быть нашим первым совместным, и я уже была готова натянуть на себя радостную улыбку ради тебя и нашего ребеночка, ведь тогда уже был месяц, как я забеременела. Но дело в том..., — еще несколько дыхательных упражнений, — дело в том, что накануне вечером мне рассказали новость, которая сильно меня потрясла, настолько сильно, что тогда просто была в ступоре и на абсолютном автомате легла спать, ни словом не обмолвившись с тобой, ну, а утром ты стал свидетелем моей истерики. Я не знаю, как благодарить Бога, что тогда мой срыв не навредил Сашеньке или я его вообще не потеряла. Черт, да почему эти слезы все время льются? — муж протянул руку, чтобы стереть мокрые дорожки с моих щек, а потом, скорее всего, намеревался обнять, но я отклонилась и сама сильнее сжала его левую руку. — Тёма, не надо, а то я сейчас разревусь навзрыд, но мне еще очень много нужно тебе рассказать.

— Об этом Егоре? — эх, в кого он у меня такой проницательный?

— Угу, ну и еще кое о чем, — так, соберись немедленно, иначе мы не выдержим следующего Дня всех влюбленных. — На следующий день после этой истерики, пятнадцатого февраля я сильно перепугалась и поняла, что не вынесу сама все, что свалилось на меня, еще и очень за Сашу переживала, но все равно не смогла тебе рассказать. Просто не знала, как ты отреагируешь, как впрочем, и сейчас не знаю. Я записалась на прием к психологу и ходила к нему почти год. Это был уже второй раз в жизни, когда я обращалась к специалисту. Он очень старался, использовал множество методик и ухищрений. Ему удалось не допустить у меня депрессии и принести покой, но искоренить мою ненависть к четырнадцатому так и не удалось. Психолог сказал, что у меня просто уже на подсознательном уровне это заложено, а после следующего срыва, когда я опять к нему пришла, он только развел руками и сказал, что, возможно это вылечит время и покой. Еще посоветовал все рассказать тебе, а именно в день моих срывов попробовать расслабиться: немножко вина, или музыка, или секс, в конце концов. Через год все опять повторилось снова, когда уже шел третий год нашей совместной жизни. Господи, как же мне стыдно сейчас, тогда напиться мне помешал только ты, напоив с помощью хитрости снотворным, а ведь я тогда уже Леночкой была беременна. Но, вот на четвертый год нашей совместной жизни ты не выдержал, и когда я с утра начала скандалить, забрал детей и ушел. Это был словно удар под дых. Тогда я впервые напилась, вспомнив, что психолог советовал, но так как не переношу ни вина, ни водки, а шампанского казалось недостаточно, то купила текилу, так продолжается и сейчас. Я испытываю отвращение ко всему, что связано с алкоголем, но только он хоть как-то помогает мне пережить этот день, — так, нужно немного передохнуть, перед самой неприятной частью рассказа и постараться изложить так, чтобы Артем меня правильно понял. А хотя, как ни рассказывай, понять по-другому меня нельзя.

Пока я сидела, опустив голову и крепко двумя руками сжимая руку мужа, Артем заговорил:

— Танюш, с выбором даты понятно, все последующие скандалы в этот день я отлично помню и то, какая ты виноватая и несчастная ходишь потом некоторое время. Но, если я правильно понимаю, то это не все, что ты хочешь рассказать, так как для такой реакции недостаточно этих обстоятельств. Я вот что подумал, может, ты не будешь мне рассказывать про Егора и то потрясение, которое непосредственно спровоцировало тот первый срыв. Ты не подумай, что боюсь что-то узнать про тебя, нет. Просто ты и так никакая, лучше бы ругалась, чем эта опустошенность и вина в твоих глазах, — Тёма пальцами за подбородок поднял мою голову и заглянул в глаза. — Ну, что скажешь? Или можем хотя бы отложить этот разговор до завтра.

Я отрицательно покачала головой. Нельзя останавливаться, потом вряд ли мне удастся вернуться к этой теме и нужно говорить, пока текила в крови.

— Нет, милый, нужно именно сейчас со всем покончить, я больше не хочу это от тебя скрывать. Так что все расскажу и про Егора, и про причину первого скандала. Только сначала принеси мне, пожалуйста, что-нибудь попить, а то в горле пересохло, — со смущенной улыбкой попросила я.

Артем понимающе улыбнулся и пошел в кухню, но у двери обернулся:

— Может все-таки кофе тебе сделать?

— Нет, спасибо, не надо. Мне сейчас трезветь нельзя, а то вдруг опять скандалить начну? — Артем недовольно нахмурился.

— Частично ты еще сама себя накручиваешь. Уже предварительно знаешь, что этот день должен быть именно плохим. Так нельзя, с этим надо бороться. — Больше ничего не сказав, он вышел.

Когда муж исчез с поля зрения, я устало спрятала лицо в ладонях и глубоко вздохнула. Ну же! Не трусь! Нужно сделать над собой усилие и все рассказать, а там будь, что будет. Артем не уйдет, он должен понять. Ведь он знает меня как никто другой, все мои мысли и чувства, и муж мне уж точно сможет помочь.

Пока я настраивалась, вернулся Тёма со стаканом минеральной воды. Осушив его залпом, я уселась на диване поудобнее и опять вцепилась в руку мужа.

— Пожалуй, начну немного издалека, — когда я начала говорить, воспоминания полились сплошной рекой, а вслед за ними и мой рассказ. А пришедшая отрешенность не позволит мне разрыдаться или закричать от безнадежности. — Как ты уже знаешь, все произошло в тот год, когда мы с тобой познакомились. К тому времени мы с Егором уже встречались два года, мне только-только исполнилось восемнадцать, и я училась на первом курсе юридического. Я тогда хотела карьеры, увидеть мир, а Егор настаивал на том, чтобы съехаться, вести общий быт, завести детей. Я, в свою очередь, отказывалась, пока не достигну желаемого. Тогда он просто взял и сделал мне предложение, на одном колене, с розами в руках, в ресторане. Господи, как банальны предложения руки и сердца! Когда он получил довольно жесткий отказ, то сильно обиделся и ушел. Егор тогда еще напился и ждал меня у подъезда, где мы сильно поругались. Я ведь поняла тогда, что была тоже частично не права и хотела помириться. Но он совершил ужасную глупость. Егор оставил дурацкую прощальную записку для меня у своих родителей и уехал в Россию. Ведь это я его обидела, не остановила беду, все могло быть по-другому, — мне не сразу удалось продолжить свой рассказ. Артем все это время сидел с непроницаемым лицом и чуть опущенными веками, но за руку пока меня держал и то хорошо. Пару раз глубоко вздохнув, мне удалось заговорить вновь, — его там, в подворотне, гопники убили, когда он оказал им сопротивление при ограблении. Так банально и глупо... Его мать не позволила мне прийти даже на похороны, обвинила в гибели сына. Как будто я без нее этого не понимала. Мне долгое время плохо было, ведь Егор моя первая любовь, а я его погубила. Тогда я впервые попала к психологу.