Бывший муж

* * *

Игорева Ирка защитила свой диплом, тема у нее, между прочим, была интересная — Центр искусств, и проект вышел что надо. Чего не отнять, она была талантлива. Работать пошла все в тот же Горпроект, ее охотно приняли. Игорь по-прежнему работал на том же заводе, возился с ребенком и еще успевал подрабатывать. За это время произошло еще одно событие. Умер Иркин отец, Игорев тесть.

Лёня работал в Аэропорту, ему там нравилось, правда, в силу природной нетерпимости к любым проявлениям несправедливости, он вечно имел трения с начальством. Не мог промолчать в тряпочку. Борец, блин, за правду.

Сергей и Рубен звонили, время от времени.

Сергей увяз в свих семейных дрязгах и все время балансировал на грани развода. Его сынок Никола уже вовсю бегал и лопотал. Жизнь, короче.

Кубик-Рубик успел за это время жениться на своей 'королеве' Инге. Свадьбу сыграли в столице. Рубик никого из ребят не пригласил, и даже не стал извиняться или объяснять почему. Приезжал на новый год, проведать родителей. Его королева осталась дома. Он выглядел нервозным, пожалуй, слишком нервозным для человека, который только что счастливо женился. Встречался с ребятами. Посидели в ресторане, Рубик разошелся, его понесло в воспоминания о студенческих временах, парень хохмил, сыпал остротами, совсем как раньше, он просто ожил и расцвел на глазах. Потом речь зашла о его семье, Кубик стух, сказав, что все просто отлично. Денег валом, жена красавица, что еще бедному армянину нужно? И правда, что еще человеку нужно? Видимо нужно, потому как выглядел он не очень-то счастливо. Вспомнили про Серегу, выпили за его здоровье, помыли ему косточки. Проницательный Рубен заметил, что и Игорь тоже не слишком весело смотрит. Он понимающе взглянул другу в глаза, но тот упрямо дернул головой, не желая признавать, что был неправ, когда не захотел никого слушать.

Один Лёнька радовал глаз здоровой холостяцкой уверенностью в завтрашнем дне. За ним, правда, устроила охоту некая Ляна, одна девица, у которой он пару раз просто был в гостях, даже без всяких намеков на интим, но она на этом основании решила, что пора хватать Лёню за шкварник (ээээ... пардон, за галстук) и тащить в ЗАГС. Ага. Щаззз. Лёнька сказал:

— Живой не дамся.

Ребята посмеялись и разошлись каждый в свою жизнь.

Глава 5.

Шутки шутками, а эта Ляна здорово оболожила Лёньку. Она постоянно звонила, приходила в гости, хотя баба Соня с каким-то особым удовольствием выказывала ей личную неприязнь, совершенно не скрываясь. Ляна приносила тортики к чаю, норовила посидеть подольше. В общем, парень от нее зигзагом бегал. Сталинка, в которой жили Лёня с бабушкой, находилась в старом районе города, рядом была районная библиотека, в ней он пасся все время, пока учился, еще сквер, военный комиссариат, кафешка и старый маленький кинотеатр. Масса мест, куда можно сходить не слишком удаляясь от дома. У Лени на работе в субботу был как всегда парково-хозяйственный день, он возвращался голодный как волк, а время было около двух. И тут он увидел Ляну.

— Боже, какое счастье, что она стоит спиной и меня не видит... — пробормотал пойманный врасплох Дартаньян-Лёня и заметался в поисках выхода.

Перед ним по обе стороны улицы были спасительные двери аж четырех заведений, где бы он мог укрыться, но его светлый мозг мгновенно оценил ситуацию. Кафешка сразу же отпала из-за стеклянной стены, за ней не спрятаться — все видно, оставались кинотеатр, камиссариат и библиотека. Но из маленького старого кинотеатра, у которого даже фойе толком не было, доносились звуки какого-то фильма, значит уже и не войти. Выбор сужался, пока Лёня вертел головой, словно почуяв его, Ляна стала поворачиваться, и он как последний трус, как заяц, юркнул в ближайшую дверь, оказавшуюся дверью библиотеки.

Наш герой, слившись с антуражем, прятался за стеллажами и следил в окно, как его настойчивая поклонница прохаживается по улице так, словно уже взяла след, когда услышал легкое покашливание, переходящее в сдавленный смех. Он обернулся и увидел сидящую на библиотекарском месте девицу в очках. Захваченный ею за столь малодостойным занятием, Леонид вовсе не собирался признаваться, что банально прятался от знакомой. Он расправил плечи и, стараясь все-таки оставаться вне пределов видимости со стороны улицы, пошел, блестя очками, к библиотечной стойке ленивой походкой прогуливающегося светского льва.

— Здравствуйте, а где Лидия Власовна?

Так звали добрую пожилую тетечку — библиотекаршу, которая Леню знала как облупленного.

— Ушла на пенсию, — ответила девушка, весело блестя очками, — Теперь это моя вотчина.

Она обвела помещение жестом, показывающим, что все пыльные тома на этих старых стеллажах и в хранилище в полном ее распоряжении. Девица с невозмутимым видом, который несколько нарушался ехидным блеском глаз из-под очков, спросила:

— Вы что-то хотели почитать? Или у Вас были какие-то другие цели, когда Вы вошли в библиотеку?

Она явно издевалась. Но Лёня был не из тех, кто не примет бой. У него самого язык был неплохо подвешен. Он сделал таинственное лицо, приблизился к ней и страшным шепотом провещал:

— Я секретный агент 007, и скрываюсь здесь от преследования. За мной охотится десятка шпиков противника.

— Эээээ... Я видела Вашу десятку. Она прошла вооон в ту сторону, — девушка негромко рассмеялась, и показала рукой в сторону автобусной остановки.

— Не врете? — Лёня оживился от облегчения.

— Не верите, так выйдите и посмотрите сами.

— Э, нет! Я уж лучше с Вами тут посижу! Позволите?

— Разумеется, это же библиотека, берите книгу и сидите на здоровье, — и она собралась вернуться к чтению.

Что? Его игнорируют? Его? Нееет!

— Простите, а что Вы читаете?

Она притворно вздохнула, а потом с улыбкой ответила, показывая обложку:

— Легенды и мифы древней Греции и Рима.

— О! А я грек! — улыбнулся Лёнька, — И зовут меня Леонид. Ээээ, триста спартанцев, помните...

— Как же, 'Молон лавэ'!

— Ага! 'Приди и возьми'! — откровенно обрадовался Лёнька, — А Вас как зовут, прекрасная незнакомка?

— Льстец... — она подкатила глаза, но все-таки ответила, протягивая руку, — Валентина, Валя.

В тот день Лёнька просидел в библиотеке до самого закрытия, но не потому что прятался от Ляны, про нее он уже забыл. Ему было ужасно интересно болтать с новой знакомой, которая оказалась начитанной и веселой девчонкой. Потом они сидели в кафе, потом в кинотеатре, потом в сквере, потом он провожал ее домой. Шли пешком и болтали всю дорогу. Возвращался он тоже пешком. По двум причинам, во-первых, трамваи и троллейбусы уже не ходили, а во вторых у него было так легко и хорошо на душе, что он просто не смог бы усидеть в закрытом пространстве.

Домой он пришел почти под утро. Бабушка, которая все это время ждала блудного внука и сидела, как на иголках, хотела было устроить ему разнос, но вглядевшись в светящиеся Лёнькины глаза, все поняла, махнула рукой и пошла, наконец, спать.

Вот так Лёнька влюбился.

Они виделись каждый день, и все время ходили пешком, болтая и взявшись за руки, как два детсадовца. Со стороны парочка выглядела очень забавно. Оба очкастые, он высокий, а она маленькая, еле ему до плеча доставала. А еще, если вам приходилось видеть парочку павлинов, вы поймете. Павлин такой, весь из себя красивый, яркий, с потрясающим хвостом, а пава маленькая, серенькая, но он ее усиленно обхаживает и старательно распускает хвост, чтобы не дай Господь, его даму сердца соперники не переманили. Вот так и красавец Лёня 'веерил хвост' и ревниво оберегал от всех свою Вальку, которая была совсем и не красавица, обычная серенькая девчонка. Впрочем, в ней была своя красота и очарование, такую красоту не увидишь сразу, а увидев, ни на что не променяешь, только видеть дано не всем. Была в ней еще спокойная, уверенная и какая-то уютная сила. Их отношения развивались стремительно и, естественно, в один момент по взаимному любовному помешательству перешли на другой уровень. Прижимая к груди светящуюся от только что пережитого счастья Вальку, Лёня сказал, щуря глаза:

— Ну все, теперь старый солдат замарширует под знамена своей прекрасной дамы! Нам, знаете ли, прекрасная незнакомка, осталась одна дорога — в ЗАГС. И не вздумай отнекиваться!

Валька заливалась счастливым смехом:

— А как же право девушки подумать?

— Вот у девушки такое право было, а у тебя уже нет, — Лёнька приник к ней поцелуем, — Так что, милая, говори да.

— Да! Да! Да! Уговорил, черт языкатый!

— Ах, я черт?! А ты?! Ты кто тогда?! — накинулся он целовать и щекотать Валю.

— А я ангел! — шутливо отбиваясь, пищала Валя, — Аааа! Спасите!

* * *

И Валя переехала жить к нему. Что интересно, бабуля Соня, которая на дух не переносила прежних Лёньких пассий, Валю приняла без всяких возражений, даже наоборот, отвела ее в сторонку и шепотом сказала, указывая пальцем в сторону замершего и превратившегося в слух внука:

— Если он будет плохо себя вести, ты мне скажи. Я ему задам!

— Бабуля!!! — Леонид демонстрировал притворную львиную ярость, а его женщины смеялись.

Глава 6.

На свадьбу к Лёньке приехали все ребята вместе женами и детьми в полном составе. Молодожены сияли от счастья, чем вызывали непонятную грусть и легкую зависть у друзей. Просто удивительно, как это удалось Лёниной Вальке, но она умудрилась легко подружиться с тремя женами сразу, даже царственная Инга через пятнадцать минут уже весело хихикала вместе со всеми. Четверка теперь уже семейных мужчин, покуривая, стояла в сторонке, издали наблюдая за занятыми разговором женами. Рубик вздохнул:

— Повезло тебе, Лёнька...

Серега вздохнул тоже. Они в Верой так и не смогли притереться друг к другу. Видимо будут разводиться. Он смотрел на свою кругленькую, похожую на пушистую белочку светловолосую и светлоглазую Верку, и думал, чего же они все время ссорятся, почему у них не так. Потом пришел к выводу, что понять это все равно невозможно.

Тяжелее всех было Игорю.

Отношения с женой окончательно зашли в тупик. Они стали совершенно чужими друг другу. Но не он мог снять с себя ответственность за Иру и бросить ребенка, даже если она и жена уже ему вовсе, не такой он был человек. Игорь знал о ее изменах и она знала, что он знает, но ее это нисколько не смущало, даже наоборот, в Иркиных поступках появился какой-то кураж. Если при жизни тестя его существование еще можно было с натяжкой назвать терпимым. То после его смерти... Ирка словно с цепи сорвалась, а теща стала откровенно неприязненно к нему относиться, в глаза называла его тряпкой. А на его слова:

— Не говорите подобных вещей при моем ребенке, —

Однажды позволила себе нечто ужасное:

— Да твой ли это ребенок вообще? Что-то я сомневаюсь!

Вот так. Убийственное, презрительное замечание, брошенное с нескрываемым удовольствием и желанием посильнее уязвить.

Удар был страшен. Игорь от боли закрыл глаза, вдохнул глубоко и, взяв ребенка на руки, ответил:

— Яна моя. Мне все равно, какие гадости могут родиться в вашем воспаленном мозгу. Это мой ребенок.

Он обнял маленькую дочку и ушел в спальню.

Игорь Бабинич был сильным, смелым мужчиной, он никого не боялся, драться мог с кем угодно.

Но этого он не мог — воевать с женщинами.

Сейчас Игорь невольно вспомнил тот кошмарный разговор, разъедавший его душу последнее время, и помрачнел еще больше. Он бросил тяжелый взгляд на жену, которая в это время кокетничала с одним из гостей, потом опустил голову и подтвердил:

— Да. Лёньке повезло.

* * *

Прошел месяц. Ира вернулась из командировки, в которую она ездила с начальником отдела, своим любовником. Она распаковала вещи, вытащила новые шмотки, явно им купленные, двигалась по спальне так, словно муж, стоящий рядом, пустое место. Игорь, глядя, как жена раздевается, ходит по комнате, спросил:

— Зачем?

Она остановилась, повернулась к нему, подняв в удивлении брови.

— Зачем ты делаешь это?

Ира пожала плечами и отвернулась, не желая с ним разговаривать. Он снова спросил, не позволяя прорваться обиде и раздражению:

— Скажи, черт бы тебя побрал, что я делал не так?!

Она резко обернулась и, оскалив зубы как волчица, зло ответила:

— Всё! Ты все делал не так. Начиная с того дня, как мы поженились, ты все делал не так! Мне с тобой скучно! Мало того, что ведешь себя как тряпка, так ты еще и импотент, — она замотала головой, — Отстань от меня, короче.

— Скажи, раз уж у нас вечер откровений, Яна мой ребенок?

Ира цинично расхохоталась:

— А ты как думаешь? Ты мне тогда очень удачно подвернулся. Можно сказать сам напросился.

— Я думаю, ты врешь. Ты к ней настолько безразлично относишься, что она точно моя дочь.

— Неееет! Ты меня достал... Ты надоел мне! Понимаешь? Надоел! Что еще мне надо сказать, чтобы ты ушел?!

— Ничего.

Теперь действительно ничего.

Он просто встал и ушел. В том, в чем был, и больше не возвращался. К родителям он не пошел, не хотелось слышать 'вот мы тебе говорили', не хотелось ничьей жалости.

Ничего не хотелось.

Он мужчина. Это был его выбор, он не рассчитал свои силы и проиграл. Так вышло. Никто не виноват.

С вокзала позвонил Лёньке, тот приехал, привез какую-то одежду и денег. Они молча обнялись, и Лёня ушел, а Игорь уехал к деду в деревню. Дед взглянул на него пронзительным взглядом старого партизана, и не стал задавать вопросов. Игорь прожил у деда почти год, работал в совхозе, копался в огороде, оброс бородой. Не забывал, однако, регулярно отправлять деньги на ребенка. Одному Богу известно, каким трудом он эти деньги зарабатывал. Потом его вызвали. Жена подала на развод. Он приехал, подписал все бумаги и снова уехал.

Так прошло еще полтора года. Умер его отец. Когда Игорь уезжал на похороны, дед сказал ему:

— Довольно, начинай жить заново.

Дед был прав, надо было начинать жить заново, хотя бы ради дочери. Что бы там не говорили жена с тещей, он считал ее своей.

На похороны Игорева отца приехали Рубен и Серега. Лёнька был со своей Валей. Серега развелся, а у Рубена и Лёньки, оказывается, успели родиться дочки. У Рубика Тата, у Лёни Алина.

Игорь старался как мог утешить мать. В конце концов, она решила перехать к сестре в Минск, а квартиру оставила Игорю. Он остался один. Рубен, имевший к тому времени обширные связи, помог ему устроиться на работу. Ирина на похороны бывшего свекра не пришла. Она к этому времени уже успела выйти замуж за одного из своих любовников и переехать в Москву. Дочку забрала с собой. Все это сообщила Игорю бывшая теща через дверную цепочку. Хотя он и входить-то не собирался.

Глава 7.

Трудно было начинать заново жить. Он часто приходил к Лёне, погреться застывшей душой о чужое счастье. Валя снова ждала ребенка. Наблюдая за их семейной жизнью, Игорь все удивлялся:

— Лёня, ты такой скот, мусоришь везде, носки грязные где попало разбрасываешь, орёшь дурным голосом, свинячишь, как порось. Как тебя только терпят?

— Я? Свинячу? Да у меня три женщины в доме!