Партизан.

— Василь, слышь Василь, — Говорил недавний знакомец, — Синцов приказал документы задержанных готовить.....

— Куда? — Удивился часовой Василий.

И это — старый знакомец, определил Серега.

— Да куда надо, — горячечно шептал Карпенко, в то время, как арестанты притихли и прильнули к щелям в стене, превратившись в одно большое ухо, — Сказал, что вывезти их не сможем, проверять их некогда, а из центра по телефону приказ дали....

— Какой? — задал вопрос часовой.

— Какой, какой, — разозлился Карпенко, — Не знаю какой, не мне приказывали....., только Синцов пулемет готовит,..... Ой чую — не к добру это,..... Чую — возьмем грех на душу...

— Тише ты, — отшатнулся Василий, — Урки услышат — пасть нам порвут,.... Тебе не все ли равно...

— Да урок не жалко! — Кипятился Карпенко, — Но там же не только они!

— Ага, пока ты их сортировать будешь, нам немец самим зеленкой лоб намажет.

— Чаво?

— Таво! Деревня! Куда мы с ними денемся? Машины нет, до железки далеко, их — дюжина, нас — трое..... . Если что, они нас либо — сами порвут, либо — сбегут, либо еще чего удумают,.... А нам думать некогда — нам решать быстрее надо — прав Синцов с начальством.

Услышав такой расклад, ушастый присвистнул, — Сильвестр, чего это они, а как же суд, мы ж не изменники родины, мы ж, как есть, пролетарии...., — горячечно зашептал он.

— Замолкни, Филька, — Зашипел Пахан, — Если красноперые тебя учуют, я тебе сам, до них, башку сверну!

— Ты что, Сильвестр?!

— Умолкни, я сказал.

— Все, все, мол......

Сильвестр только стрельнул глазами в сторону болтуна и Ушастый замолчал на полуслове.

Вояки за стеной перестали трепаться, Карпенко убежал куда-то, видимо к лейтенанту, а часовой вернулся к воротам.

— Че затихли, арестанты? — Рявкнул Василь.

— Да отдыхаем Вашими молитвами, — Ответил Сильвестр, — Тут, либо спи, либо жри, выбор не большой, а поскольку жрать нечего, то мы спим..... Пахан ухмыльнулся, — Когда ужин, начальник.

— Ха, харчь вам подавай, — Загоготал часовой, — Друг друга грызите....

— Вот урод, — Высказался Филин.

— Это кто там каркает? — Вскинулся часовой, — Это в чей огород камень?

— Это Филька на новенького наехал, — Нашелся Сильвестр, — Тот на его шконку без спроса сел....

— А-а-а, ну поучите этого колхозника уму-разуму, — Хмыкнул Василь, — Нам меньше возни будет, коли перецапаетесь, — Уже себе под нос пробурчал он.

Арестанты, кто с растерянностью, кто со злобой переглядывались между собой. Им не хотелось верить в худшее, но никто не торопился их переубеждать.

Сильвестр подошел к Сереге, наклонил голову к его уху и прошептал, — И как ты уходить собирался? — Помолчал и добавил, — А, главное, куда?

— А война план покажет, — Так же шепотом ответил Серега.

3. Запах пороха.

Николай с Андреем брели по лесу, казалось, уже целый день. Приходилось, местами продираться сквозь заросли кустарника, местами обходить болота. Они шли на север, именно в том направлении ушли к земле три парашютных купола, решено было проверить судьбу, постигшую их спутников.

— Андрюха, погоди, .... Не могу больше, — Мокрый и заляпанный грязью по пояс, в прожженной летной куртке Николай, тяжело дыша, уселся на подвернувшемся пеньке, — Сколько на твоих натикало, а то мои, видимо, стряхнулись, а по солнечным, я ничего не понимаю.

Выглядевший несколько свежее, Андрей улыбнулся и посмотрел на часы, — Если часовой пояс совпадает, то уже восьмой час, .... Местное время можно узнать только у местных, ..... но лучше с ними не встречаться.

— Думаешь, все настолько серьезно? — Сказал Николай, вытаскивая из кармана мятую пачку сигарет, — Будешь?

Андрей отрицательно покачал головой, — Я уж лет десять не курю, .... Здоровый образ жизни, понимаешь....

— А-а-а, ... ну-ну, — Николай достал бензиновую зажигалку, зажав сигарету губами, — А я б еще и выпил!

— А вот это — всегда-пожалуйста, — Усмехнулся инструктор, — Если в меру, то — на пользу, — Вдруг лицо его напряглось, — Бросай курить .... Быстро! Убирай сигарету, кому говорю?

— Ты чего, — Пилот недоуменно уставился на собеседника, но сам уже одной рукой сноровисто засовывал так и не прикуренную сигарету за ухо, а другой тянулся к ракетнице.

— Крадется кто-то, — Прошептал бывший десантник, доставая из чехла нож внушительных размеров, — Причем не один...., — И прижался к дереву, подобравшись, как хищник для прыжка.

Николай, не отрывая напряженного взгляда от партнера, взвел ракетницу и осторожно сполз на землю.

Вскоре мужчины услышали, как кого-то стегнула ветка дерева, причем, прозвучало это как выстрел, в ответ на что, кто-то сдавленно ругнулся на немецком языке, а еще через пару минут из кустов появился натуральный фриц, одной рукой сжимающий автомат, а другой держащийся за правую щеку, на которой проступал красный рубец. Немец изумленно выпучил глаза, сказал, — Luder**, — попытался схватить МП — 40* двумя руками и умер, хрипя разрезанным горлом. А Андрей ускользающей тенью метнулся в сторону. В это время из кустов справа, на Николая выскочил дюжий вражина в камуфляже с закатанными рукавами, направляя на него ствол пистолета-пулемета. Пилот, не целясь, нажал на курок, откатываясь в сторону, а на том месте, где он только что находился, злобно воющие пули взметнули в воздух траву и щепки от пня.

*МП-40 (МП-38) -пистолет-пулемет Генриха Фольмера пр-ва Erfurter Maschinenfabrik (ERMA)

**Сука(нем.)

Затем немец с шипящей и плюющейся красными искрами левой глазницей , не прекращая огня, стал заваливаться на бок и его пули стеганули по кустам, из которых раздался стон и ответная очередь.

Вдалеке раздался винтовочный выстрел, затем еще один и короткий басовитый рык чего-то, посерьезнее немецкого пистолета-пулемета. Из-за деревьев слева, кто-то от души поливал из автомата, не жалея патронов. Николай всем телом вжался в землю, боясь хоть немного приподняться или пошевелиться. Вражеские пули свистели над самой головой. В то время, как фриц за деревьями отвлекся на пилота, инструктор вытащил из-за голенища сапога мертвого фашиста две колотушки М-24*, свинтил предохранительные колпачки, выдернул чеки и, кувыркнувшись, послал оба гостинца в сторону оставшегося фашиста. Раздался глухой сдвоенный взрыв, зашумели, качнувшись, ветви деревьев и все затихло.

Мы с Маринкой спали в кустах под деревом, тесно прижавшись, друг к другу. Я проснулся, а девушка все еще сладко посапывала во сне. Все-таки сон — это лучшее средство для снятия стресса, особенно вкупе с небольшой дозой крепкого алкоголя. Усталость и нервное напряжение прошли, только очень хотелось курить и есть, но я боялся потревожить свою спутницу. Вдруг где-то не далеко хрустнула ветка. Я напрягся и потянулся одной рукой к ТТ, другой рукой зажав рот Маринке. Она проснулась, испуганно тараща на меня свои зеленые глаза, а я, прижав ствол пистолета к губам, показал ей, чтобы она не шумела. Я постарался как можно тише взвести курок, слава Богу, я додумался, ложась спать, передернуть затвор — это невозможно произвести бесшумно, сердце билось в груди с бешеной скоростью. Снова послышался тихий шорох, а через несколько минут мы услышали приглушенные голоса, но я ничего не мог понять и только через несколько секунд я понял почему — разговор велся не на русском языке, .... а на немецком. Через пару минут голоса немцев стали удаляться и я с облегчением вытер выступившую испарину со лба.

— Они собираются кого — то ликвидировать, — Голос девушки дрожал.

До меня не сразу дошло, о чем она говорит, — Ты что — понимаешь немецкий?

Маринка утвердительно кивнула, — Ага.

— Что еще они говорили?

Она внимательно посмотрела мне в глаза, затем, видимо что-то решив для себя, сказала, — Они кого-то заметили недалеко отсюда, решили, что на пригорке, в двухстах метрах отсюда, разместится снайпер, а остальные попробуют подобраться поближе и, по возможности, взять кого-нибудь живым.....

Я тихонько приподнялся, взял СВТ и постарался через снайперский прицел рассмотреть сложившуюся ситуацию. Увиденное меня, мягко говоря, не порадовало. Действительно, на пригорке копошился снайпер, расчехлявший свой маузер, чуть в стороне, по лощине, продвигался отряд немецких диверсантов из пяти человек с пистолетами-пулеметами МП-40. Левее, метрах в ста пятидесяти, располагался пулеметчик с МГ — 34*. Все — в отличном камуфляже и были еле различимы на фоне листвы.

*М-24 — Stielhandgranate — немецкая противопехотная ручная граната с деревянной рукояткой.

**МГ-34 — немецкий единый пулемет Maschinengewehr 34

Я нервно сглотнул, снял СВТ с предохранителя и снова припал к прицелу. Снайпер уже занял позицию и был еле заметен, но это еле — было нижним срезом задней части каски. Пулеметчика же, я видел во всей красе — в профиль. Между тем, автоматчики скрылись среди деревьев. Наступила пугающая тишина, вдруг разорванная диким сдвоенным воплем. Затем бахнул одиночный выстрел, в ответ раздались сухие автоматные очереди и я, еще сам не соображая, что творю, подвел прицел под каску снайпера и нажал на спуск. Раздался громкий выстрел, в плечо ударила отдача, зато немецкий снайпер, уткнулся носом в траву и больше не шевелился. Я, не теряя времени, повернул винтовку в сторону пулеметчика, он не стрелял, видимо, боясь задеть своих, но, услышав выстрел сбоку и чувствуя приближение неприятностей на свою задницу, сноровисто крутил оной, поворачивая ствол МГ в мою сторону. Мы встретились взглядами одновременно, но я успел нажать на курок первым — как в замедленном кино было видно дернувшуюся голову пулеметчика, красный цветок, выросший на месте его левого глаза и сгустки крови, выплеснувшиеся на ствол березы, находящейся за немцем и всполохи огня из дула пулемета. Справа от меня в воздух взметнулись комья земли и трава, вырванные пулеметной очередью, но на мое счастье пули ушли стороной, видимо мой выстрел сбил прицел пулеметчику, либо не дал закончить свое дело. В это время в лесу, в той стороне, куда ушли диверсанты, развоевались не на шутку — бухал карабин, строчили автоматы, но после разрыва двух гранат все затихло. Я почувствовал, как что-то толкнуло меня в плечо, и обернулся, оказалось, что это Маринка, дрожа от страха, притащила мне ППД и протягивала его мне трясущимися руками. Я схватил пистолет-пулемет, передернул затвор и впился взглядом в сторону затихшего боя. Через несколько минут из-за деревьев показалась чем-то знакомая богатырская фигура, я припал к прицелу СВТ и не смог поверить глазам, в мою сторону напряженно всматривался парашютный инструктор Андрей, а за ним маячил мужик в летной куртке.

— Гитлер капут! Свои! — Крикнул я, затем на всякий случай добавил, — Пароль: адронный коллайдер!!!

Лицо Андрея поменяло выражение с напряженного на растерянное, и он пробормотал — ....... Макдональдс!

— Ура!!! — Завопила Маринка

Синцов докуривал уже третью папиросу, но все никак не мог решиться идти выполнять приказ руководства. ДП* буквально жег его руки, но надо было что-то делать, как можно быстрее, так как грохот канонады слышался все отчетливее, немецкие самолеты постоянно крутились в воздухе, а своих, советских, лейтенант не видел ни одного за целый день. Ко всему прочему, Михайловский, приехавший днем из Гродно, говорил, что видел, как фашистские самолеты сбрасывали парашютистов. Его раздумья прервали чьи-то поспешные шаги на крыльце. Это оказался Карпенко, он, торопливо постучав, вошел в комнату и, вытянувшись по стойке смирно, доложил, — Товарищ лейтенант госбезопасности, все готово, боец Мелин, несущий караульную службу у объекта, предупрежден.

— Ну, готово, так готово, — Пробурчал Синцов, — Ну что, пошли, рядовой, — Лейтенант затушил окурок в пепельнице, встал со стула, перекинул ремень Дегтярева через левое плечо и двинулся на выход, следуя за Карпенко, предупредительно придерживающего входную дверь.

*ДП — 27 — ручной пулемет Дегтярева(Дегтярев Пехотный), обр. 1927г.

Они подошли к арестантскому сараю через 5 минут, Синцов передернул затвор ДП, встал напротив ворот сарая и, прикурив очередную папиросу, сказал, — Открывай!

Рядовые, перехватив мосинские карабины наизготовку, бросились исполнять приказ. Ворота, заунывно взвыв ржавыми петлями, распахнулись на всю ширину.

— Граждане задержанные, выходим по одному и строимся в две шеренги напротив оврага! — Громким голосом скомандовал лейтенант и стволом пулемета указал арестантам направление.

— Ну, вот и славненько, — Себе под нос пробормотал Серега.

— Что именно, москвич, — Тихо спросил сзади Сильвестр.

— Первое, что всех выводят скопом, а не по одному, а второе — овраг,...... только вот, насколько он глубок и куда ведет?...— Шепотом ответил Сергей.

— Ну, давайте выходите, — Карпенко передернул затвор карабина, — Что вы как сонные мухи?.... А ну пошли к оврагу.

Арестанты гурьбой поплелись на указанное место и столпились у края оврага.

— Вы что, мать вашу, построиться не можете, — Взвизгнул Карпенко.

— Отставить, — Оборвал его лейтенант, — Пусть стоят, как встали......, а Вы с Мелиным встаньте по флангам....

Рядовые исполнили приказ командира, направив стволы карабинов на безоружную толпу.

— Граждане задержанные, в условиях военного времени, когда сапог врага пятнает родную землю, в прифронтовой полосе при угрозе появления фашистского десанта, ...... — голос лейтенанта звенел от нервного напряжения.

— Ну, вот и все, — Прошептал Серега.

— При попытке к бегству или бунту, — Продолжал НКВДшник, — Все неблагонадежные лица подлежат..... расстрелу......

Вдруг где-то недалеко в лесу раздались автоматные очереди, затем дважды что-то рвануло. Солдаты и офицер отвлеклись на шум боя, задержанные тоже вытянули шеи в сторону леса.

— Давай, — Зашипел Сильвестр, схватив Сергея за рукав, прыгнул в овраг, увлекая его за собой. За ними сиганул шустрый Филька и колыхнулись остальные арестанты, но вояки уже опомнились, наверху застрочил пулемет и забухали карабины.

Они мчались по оврагу, как зайцы, мотаясь из стороны в сторону, а вокруг свистела смерть. Филимона пули достали метров через сто, а Сильвестр упал, пробежав еще метров сорок. Серега подхватил его за шиворот и юркнул в спасительные кусты.... Одна пуля чиркнула пахана по правому бедру, а вторая прошила левое плечо. Погони не было, а над поселком кружились два мессера.

Встреча прошла бурно, объятия и все такое. Затем, первым делом, мы обшмонали трупы фашиков. Улов был по настоящему богат: снайперский карабин маузер '98 к', пулемет МГ — 34 с тремя лентами и одним барабанным магазином, два парабеллума и четыре МП — 40, правда, два из них были сильно повреждены, несколько финок, десять гранат М-24 на длинных рукоятках и куча пистолетных и винтовочных патронов. Помимо оружия, наши трофеи пополнились картой, компасом, двумя флягами со шнапсом и сухим пайком вермахта, а также обмундированием. Мы завернули все богатства в три камуфлированные плащ-палатки немецких диверсантов и быстрым шагом направились в чащу леса, на юго-восток, справедливо полагая, что стрельба и взрывы непременно привлекут излишнее внимание либо немцев, либо наших, а встреча с кем-то из них не входила в наши планы. Отмахав километров десять, уже глубокой ночью, мы остановились на небольшой поляне. Нарезав веток, в кустарнике соорудили два шалаша. Получилось неплохо, удобно и, по крайней мере, ночью не заметно для посторонних глаз. Затем выкопали углубление для костра, обложив еще и дерном. Поужинали разогретой тушенкой с хлебом и завалились спать, предварительно договорившись об очередности дежурств. Первым на часах выпало стоять мне. Я подхватил '98 к' с прекрасной цейсовской оптикой и с относительным комфортом устроился в кустарнике на бугорке, метрах в тридцати от шалашей. Мне казалось, что двухчасовое дежурство длилось бесконечно, глаза слипались. Но, наконец, меня сменил Андрей, и я провалился в сон.