Травма

— Лейтенант Ксэ, следственный отдел... Разве вы уже не должны быть там?

Ксэ слегка качнула головой в сторону.

— Должны.

Офицер ещё раз не торопясь изучил карточку Ксэ, перевёл взгляд на Сергеева.

— Не могли бы вы...

— Мы работаем в паре.

У офицера были тёмные, будто подведённые карандашом глаза, шелковистые чёрные усы, на волосатом указательном пальце — потёртое кольцо с облупившейся позолотой.

— Но я всё же настаиваю...

— Пункт третий статьи 272 ПСИ "Об оперативных и следственных подразде..."

— Проходите.

Закованные в броню рядовые безропотно пропустили полицейских за рамку, а вот офицер был явно раздосадован. "Синдром вахтёра", не иначе. Или же тут что-то ещё... подстава?

Два лестничных пролёта и короткий эскалатор, пустые, как в постапокалиптическом сне, вывели на поверхность. В зеркальных гранях лобби играл тусклый утренний свет. Впереди раскинулась похожая на озеро вязкой серой массы площадь. Гладкая полимерная плитка отражала исполинские светящиеся буквы "SARP" на крыше здания напротив.

По озеру плавали глянцевые чёрные куртки — следователи ДКП, нелепые светло-голубые френчи — аналитики из "Стап", апельсиновые халаты работающих вместе с ними коронеров из "Арморики", нежно-лазурные комбинезоны врачей "скорой помощи". А в центре — странный, вносящий хаос в идеальную картину, размытый штрих.

Ксэ стояла рядом неподвижно, в глазах, как в двух больших призмах, носились красные блики рекламы. И откуда в людях такое спокойствие.

Годдар посмотрел в окно и задёрнул занавеску.

— Она тут.

Тьери вставил заново заряженную обойму и передёрнул затвор. Чоу щелчком бросил на пол окурок.

— Деньги остаются с вами. Вы всё знаете.

— Мы всё знаем... — зевнул в кулак Чоу, другой рукой похлопав нагрудный карман клетчатого пиджака, который он всегда надевал прямо на водолазку вслед за каким-то своим любимым программистом. Годдар сам подавил заразительный зевок. Ожидание истощает. В прежние времена за такое изменение сроков в последний момент... ээх.

Годдар грузно поднялся, отряхнул брюки и вышел. Стоявший за дверью Малик тут же спрятал телефон, неконтролируемым движением поправил пистолет в кобуре и пошёл вслед за боссом — прямо по коридору и вниз по лестнице, где бабник Рубио уже рассматривал гостью в дверной глазок.

— С ней какой-то мужик.

Годдар отстранил его и посмотрел сам.

— Не плачь, всё сложится, — прокомментировал Малик. Рубио шутливо пригрозил ему кулаком.

— Всё нормально, — решил Годдар и лязгнул замком.

Он видел эту женщину впервые. Короткие чёрные волосы, обтягивающая сиреневая ветровка, умный взгляд. Необычные светло-лиловые глаза. Не совсем то, что представляешь себе при словах "инженер электросетей". А парень... погодите-ка... ну ладно, не время. Парень.

Рубио пропустил двоих внутрь и запер дверь.

— Мы, кажется, просили одного специалиста, — начал Годдар дружелюбно.

— А это я и есть. И я, возможно, ещё кому-нибудь когда-нибудь понадоблюсь. Хочу остаться в живых — на этот случай.

Малик невпопад хохотнул, Годдар улыбнулся.

— Хорошо. Только пускай тогда оружие будет у одного из вас, не у двоих сразу.

— Конечно-конечно, на мне ничего, — ответила женщина тем же шутливым тоном и демонстративно подняла руки вверх.

Рубио проверил.

— Всё в порядке... А это что за ножичек?

С пояса парня — он в апреле месяце ходил с едва не голым торсом — свисало нечто, напоминающее охотничий нож в металлических ножнах.

— А чё?

— Ладно, потом пообщаетесь. Как мне вас называть... bribri13?

— Невада.

— Невада?

— Да. Как штат. Забудьте брибри. Все в жизни ошибаются, и с никами тоже.

— Хорошо. Невада. Идёмте на второй этаж, у нас ещё час на то, чтобы ввести вас в курс дела.

Рубио остался охранять вход, только недоверчиво поглядел вслед парню в красном плаще. Годдар и Малик проводили Неваду и её глазеющего на всё вокруг спутника наверх. Малик снова примостился на своё место у двери и потянулся за телефоном, а остальные прошли до конца коридора, в пыльную конторку с двумя стульями и привинченным к полу столом. Годдар с трудом протиснулся в дальний угол и уселся за стол, Невада села напротив, парень в плаще прислонился к стене у выхода и уставился в потолок. Почему он кажется таким знакомым, почему...

— У вас оригинальный способ сообщать о принятии заказа, — Годдар улыбнулся.

— Спасибо, — ответила Невада, качаясь на стуле. Каждый разгружает обстановку по-своему — кто шутками, кто привычными механическими действиями, а кто просто отвлекается на всё подряд. Можно и покачаться.

— В этой информационной клетке невольно начнёшь искать новые способы.

Годдар посмотрел вежливо-сочувственно, но добавлять ничего не стал. Взглянул на часы, поправил выбившийся из-под пиджака рукав рубашки.

— Пожалуй, начнём. Для начала, речь идёт не совсем о реакторе.

Я говорила им. Говорила, а они не слушали. Секции 9-12 на компенсацию, поправка на ветер 0,14. Мне плевать на них, я могла бы и не говорить, но сказала. А они своё. Они создали меня и так ничего обо мне и не узнали, до сих пор. Будь прокляты такие родители. Замена транспортного модуля секций 1 на транс-2, секции 5-8 и 20-24 в состояние готовности, задержка перед следующим прыжком 2,3 секунды. В этом городе такие удобные, плоские, близкие друг к другу крыши, ничего общего с баллистическим безумием на тренировках. Интересно, почему ещё никто не придумал проводить здесь какие-нибудь сборища, провозить контрабанду, или вроде того? Поправка на ветер до нулевой. Я привыкла ничего не чувствовать. Даже когда я осторожно глажу волосками по всему телу, извлекаю секции 1 и 30, чтобы расслабиться полностью — даже тогда во мне больше дискомфорта и отвращения, чем чего-либо ещё. Они думают, это до сих пор так. Угол наклона 25о, компенсация на скольжение 32%. Но то, что появилось недавно... Как раз тогда, когда меня определили на это задание. Уверена, всё дело в нём. Это беспокойство, предвкушение, томительное ожидание чего-то сладостного — я так и чувствую, как рот наполняется кисло-сладкой слюной, а на спине, там, где под шеей большой выпуклый позвонок, выступают капельки пота. Что-то очень вкусное. И сегодня оно проснулось. Рано утром, вместе со мной. И я сказала им: ваш "пакет с секретными сведениями" сейчас в городе и вот-вот скроется, берите же его! Но нет, нет!! И передатчик, который каждый 7 минут должен доставлять мне новые указания, уже давно молчит. И послали меня только сейчас, когда сигнал пропал где-то здесь, вот, за этой крышей — подъём на 3 этажа, дальность 16,3 м, ускорение 3-8, 20-25 — да, точно здесь.

Я вижу площадь, разрезанную, как торт, на много кусков тонкими бороздами. И что это там, в центре...

Значит, вот кто это был.

Мир наполнен шумом. Неважными звуками, которые отвлекают от важных.

Сейчас Ксэ прикрутила звук Сергеева, инспектора Доннелли из ДКП, постепенно растущий гул машин, звук шагов и короткие реплики коронеров, гудение одинокой сирены "скорой"... Было что-то гораздо более важное в этой картине, что-то такое, что не получалось ни разглядеть, ни угадать.

Широко раскрытые глаза с уже высохшей радужкой, расширенные зрачки. Взлохматившиеся от пота чёрные волосы до плеч закрывают половину лица. Цвет кожи — тёмно-оливковый, типаж явно азиатский, но сложно сказать точно. Теперь туловище...

Ксэ ещё раз посмотрела в глаза мертвецу, затем слегка отстранилась. Тело в оранжевом спортивном костюме, распростёртое навзничь на холодных плитах. Багровая дыра во всю грудь, различить отдельные повреждения невозможно. Во все стороны от тела расходятся прямые линии кристаллических осколков, возможно, стекла. Лучи. Да, лучи. Осколки глубоко вошли в покрытие площади; у пострадавших только сквозные ранения. Основываясь на предполагаемой силе взрыва, можно сказать, что взрывное устройство не находилось в прямом контакте с телом жертвы. Есть вероятность, что на жертве было надето что-то, что приняло на себя основной удар...

— Шеф.

...но тогда встаёт вопрос, почему отсутствуют другие повреждения на теле. Не кажется вероятным, что направленный взрыв мог бы...

— Шеф!

— Да.

— ДКП запросили ордер на вскрытие и всё, что связано с медэкспертизой. Ордер выдали четыре минуты назад... Мы теперь не можем даже стоять рядом с телом.

— Хорошо.

Ксэ пружинисто поднялась с колен и медленно, смотря под ноги, отошла на десять шагов от тела. И снова ничего. Ни про задержку официальной информации, ни про выданный в мгновение ока ордер, ни про ухмыляющуюся физиономию Доннелли... Иногда я просто не понимаю, думал Сергеев. Кто-то говорит "подставь другую щёку". Но тут ведь что-то иное, правда?..

Сергеев вернулся к "чёрным курткам", чтобы получить окончательное решение о разграничении полномочий — формальность, не более того. Ксэ окинула взглядом площадь. Переделанная из старого сквера, слишком просторная для загромождённого зданиями центра города. Под сапогом хрустнуло стекло. Ксэ присела. Издалека, перекрывая монотонный гул машин, донёсся рёв мотора — приближался, становился всё выше, как сирена при бомбардировке, и задохнулся где-то совсем рядом. Голубые и оранжевые униформы собирали оборудование и понуро тянулись к автостоянке в дальнем углу площади.

— Уфф... уф. Я опоздала.

В мотоциклетном комбинезоне она была совсем на себя не похожа — на обычную себя, с блокнотом и вечно убегающим куда-то взглядом. Лицо раскраснелось, причёска сбилась набок, даже движения изменились — от обыденного "я не знаю, куда деть руки и ноги" не осталось и следа.

— Ты ничего не пропустила, Лито. Нас просто убрали с места преступления... так что, в каком-то смысле, ты вовремя.

— Да нет же, нет... Здравствуйте, лейтенант... — Нансен пыталась одновременно отдышаться, осмотреться и привести в порядок причёску, что вызывало обратный эффект — движения рук становились всё более хаотичными, а волосы по-прежнему вились и топорщились. — ...нет, нет... всё не так. Они, — Лито подняла указательный палец, показала в сторону собравшихся вокруг тела сотрудников ДКП; опустила голову, вдохнула, выдохнула. — Они уже опросили двух очевидцев. Нет, пострадавших. Очевидцев. Это совершенно в голове не укладывается. Я уже навела справки, и... и...

Похоже, запас адреналина вышел — Лито сжалась, поникла головой, начала путаться в словах — привычная стажёр Нансен вернулась.

— Спокойнее. Расскажи, что именно произошло. — Сергеев подошёл ближе; Ксэ всё ещё стояла в отдалении, разглядывая что-то под ногами. Лито подняла на сержанта дикие, почти испуганные глаза.

— Раненые рассказывают — после взрыва — осколки хрусталя...

Лито и Сергеев одновременно обернулись. Ксэ держала в руках почти треугольную прозрачную пластинку размерам с ладонь.

— Этот осколок не вонзился в землю, а просто упал. Судя по характеру повреждений на теле, речь идёт о направленном взрыве. Не в воздух.

Лито растерянно переступила с ноги на ногу — только сейчас Сергеев заметил, что из-под чёрных мотоциклетных штанов выглядывают носки офисных туфель.

— И ещё...

— Подождите, что это всё может значить? Парящие осколки? Вообще... осколки?

— Не смотрите на осколки. Смотрите там, где их нет. Вот она — прямая линия, с юга на север, из центра города.

Не говоря ни слова больше, Ксэ повернулась и пошла прочь от места преступления, к выходу с площади. Двое её помощников недоумённо переглянулись и направились следом, держа дистанцию в десяток метров, будто боясь разрушить непонятный им самим транс.

Шершавые полимерные плиты с тонкой сеткой сочленений. Совершенно чистые, ни единой блестящей крупинки. Прямая линия.

Ксэ остановилась у кремового десятиэтажного здания старого образца — толстые рамы из потускневшего металла, мутные стёкла с выглядывающими тут и там изнутри выцветшими рекламными плакатами. Прошла немного дальше по узкой усаженной деревьями улице, вернулась обратно — Сергеев и Лито озадаченно посторонились.

— Здесь след обрывается. — Ксэ стояла на углу, снова глядя себе под ноги, погружённая в свои, далёкие мысли. — Здесь должно быть что-то.

Сергеев сделал шаг вперёд.

— Шеф. Мы сможем помочь, если вы расскажете нам, о чём идет речь.

— Всё логично. Как направленный взрыв мог разбросать осколки по такой большой площади?

Теперь Сергеев спрятал глаза. Секунды и ещё секунды без единой догадки.

— В воздухе?

Ксэ бросила взгляд поверх головы Сергеева.

— Взрыв был в воздухе? — повторила Лито.

— Да.

— Потом можно будет даже установить... высоту. И мощность, по диаметру разлёта осколков...

— 40-70 метров. Если принять за данность, что найденный труп непосредственно относится к бомбе. О мощности говорить рано — мы всё ещё не знаем, каким образом тело уцелело. Но в эту сторону проходит прямая линия — без осколков, без мусора, без пыли. Как аэродинамический след. Возможно, речь идёт о какого-то рода снаряде или ракете. Нужно обыскать соседние крыши, прежде всего — вот эту... — Ксэ подняла голову вверх, — ...и окрестности.

С насквозь проржавевшей телеантенны устаревшей модели, выглядывающей из окна второго этажа, на одной ручке свисала чёрная спортивная сумка. Подул слабый ветер; сумка не шелохнулась, лишь задёргалась болтающаяся внизу свободная лямка.

Ксэ щёлкнула застёжками, которыми её плащ крепился к поясу, затем ступила на подоконник, поднялась, непостижимым образом ухватилась за край оконной рамы второго этажа, подтянулась на одной руке и молниеносным движением сбила сумку на землю. Через мгновение она снова была на земле, прямая, статичная, как всегда.

Ксэ присела на корточки рядом с сумкой.

— Бирка. Пустая. Сумка новая, без видимых повреждений. Но эта ручка наполовину порвана, а на боку следы побелки, по всей вероятности, оттуда, — Ксэ указала наверх — последние два этажа здания были выкрашены не кремовым, а грязно-белым. — На ценнике — текущий год.

Лито застрочила в блокноте; Сергеев встал напротив; Ксэ потянулась к молнии.

— 14 апреля, 10:02, начинаю осмотр улики на месте преступления.

"Может, подождать подрывников?" "Может, делать всё по уставу?" "Может, передать её ДКП, как и следует?.."

Ксэ открыла клапан и раздвинула створки.

...

— Что это?

Ксэ не отвечала. Ещё секунду посмотрела внутрь, закрыла сумку и поднялась на ноги.

— Это нужно отвезти в участок. Мы с Сергеевым осмотрим крыши. Через минуту. Сейчас мне нужно позвонить.

Ксэ отошла в сторону, на ходу доставая коммуникатор. Лито еле слышно выдохнула.

— Что с ней происходит?

Сергеев выдавил улыбку.

— Я думал, ты привыкла за два месяца. Хотя сегодня действительно что-то особенное. И случай необыкновенный. Я знаю, в конечном счёте всё объяснится и разрешится. Или осядет где-нибудь в архивах. Но сейчас — ты права — в голове не укладывается.

Лито спрятала руки в карманы и нахохлилась, то и дело бросая любопытные взгляды на сумку. Дыхание уже успокоилось, но сквозь смуглую кожу всё ещё проступал дикий румянец. Светлые волосы до плеч разметались по лбу и щекам, голубые глаза с какой-то поволокой от перевозбуждения бегали от одного предмета к другому.