Глубина Земляной А. Орлов Б.

Гошши лично отвёл новеньких в жилую комнату, и буркнув что-то непонятное исчез.

Спальня живо напомнила Виктору спальное помещение на его первой заставе. Небольшое помещение с серыми стенами. Койки в два ряда, только между ними стоят не тумбочки, а невысокие столики, типа прикроватных из спальных гарнитуров. Вся мебель совсем простая, из гнутого металла или металлизированного пластика.

А на кроватях лежала одежда! Виктор вздохнув про себя: 'Наконец-то!', и подхватил стопку с приглянувшейся ему кровати. Детальный осмотр подтвердил: настоящая одежда. Правда, крайне примитивная. Штаны, а вернее — длинные трусы на широкой резинке, майка типа 'футболка' и тапочки вроде тех, которые надевают дамы в бассейне. Только не резиновые, а сплетенные из чего-то вроде пластика. Он оглядел обувь и сделал неожиданное открытие: правая и левая и тапочки не отличались друг от друга ничем. Совершенно! Все равно какую на какую ногу надеть. 'Мило, — хмыкнул пограничник. — Идея, в принципе, неплоха: по тревоге натягивать быстрее. Но...'

Додумать, что именно 'но', он не успел: рявкнул противный, дребезжащий, до печенок пробирающий звук, а затем механический голос сообщил:

— Одеваться и выходить в левую дверь! Одеваться и выходить в левую дверь!

Процесс одевания занял у Виктора буквально десяток секунд, и он бодро двинулся к двери, когда неожиданно заметил нечто, совершенно неправильное. Остановился, огляделся и нахмурился.

Десяток парней одевался медленно и крайне неумело. Трое напялили футболки явно задом наперед, еще четверо неуклюже возились с тапочками, постоянно дуя на придавленные упругими краями пальцы, а еще двое умудрились, натягивая штаны-трусы, сунуть обе ноги в одну штанину. Теперь один из этих убогих сидел на кровати и недоуменно озирал получившийся результат, а второй... Второй умудрился встать на ноги и даже попробовал шагнуть. С вполне предсказуемым исходом. Теперь этот сирота-недоумок лежал на полу и дергался, точно раздавленный червяк. И над всем этим сумасшедшим домом надрывался невидимый динамик: 'Одеваться и выходить в левую дверь! Одеваться и выходить в левую дверь!'

— Твою-то мать! — прошипел Виктор, и принялся быстро, хотя и несколько брезгливо приводить своих соседей в порядок.

Он рывком поднял главпридурка с пола, швырнул его на постель и содрал с него штаны:

— Одень нормально, дебил! — рыкнул пограничник и швырнул штаны в обалделую физиономию.

Тот начал что-то лепетать и захныкал, но Виктор уже не обращал на него внимания, переключившись на остальных. Второй идиот тоже лишился штанов, затем дошла очередь до неправильно напяливших футболки. Один из мужичков попытался сопротивляться, хныча какую-то бредятину про то, что он устал и хочет спать и вообще — ы-ы-ы-ы-ы!..

Пограничник попробовал вернуть плаксу в нормальное состояние пощечиной, но вместо того, чтобы успокоиться, парень разразился оглушительным ревом и принялся размазывать по лицу самые натуральные слезы.

'Господи! Да кто они вообще такие?! — мысленно взвыл Виктор. — Они же как дети... Дети?!'

Эта мысль пронзила его, точно электрическим током. 'Постой, постой... — Он напрягся, соображая. — А ведь когда-то, очень давно — в детстве, читал я какую-то книжку про то, как в некоей стране специально ускорили рост детей-сирот, чтобы потом использовать их в качестве солдат... или камикадзе? Точно, камикадзе, вернее кукусуйтай или синье токкотай ... Та-а-ак... И кого же из нас здесь делать собираются? Вернее, с кем воюем?'

Он занимаясь с парнями, размышлял раскладывая всё то немногое что он знал по полочкам, а руки привычно и умело делали свое дело. В конце концов, ему не раз не два и даже не десять доводилось приводить в чувства и божеский вид сопляков-новобранцев. Если бы еще не этот постоянный скрежет 'Одеваться и выходить в левую дверь!', было бы совсем нормально.

Все на свете имеет конец, закончился и этот бедлам. Виктор оглядел последнего одетого, остался доволен результатом, построил всех в колонну по два и вывел в указанную репродуктором, или что там у них, дверь.

Они оказались в большом помещении, обстановка которого оказалась еще более спартанской, чем в спальне. Два десятка металлических стоек, с которых свисали с какие-то провода, стояли плотно одна к другой, вдоль стен, а в противоположной стене, была видна небольшая дверь с большой ручкой.

Напротив двери, на высокой тумбе сидел, уперев руки в колени, Гошши. Своей позой, и некоторой небрежностью в одежде — широкий комбез без рукавов на голое тело, он напоминал незабвенного Доцента в блестящем исполнении Евгения Леонова. Сходство усиливали татуировки — весьма многочисленные. Хотя исполнены они были куда лучше, чем блатная роспись персонажа 'Джентльменов удачи': красивые, многоцветные и каким-то невероятным образом даже объемные, словно бы голографические.

— Здорово, мясо! — радостно сообщил Гошши. — Сейчас посмотрим: стоит ли на вас тратить еду, или может быть сразу скормить Великому Океану?

С этими словами он встал со своего сидения и двинулся к вошедшей колонне. Но, хотя Виктор и стоял впереди, на него он не обратил никакого внимания. Ловко выхватил из команды того самого, который умудрился неправильно надеть штаны, он потащил вяло упирающегося бедолагу к ближайшей металлической стойке.

Совершенно неожиданно, пуфик оказался каким-то роботом, который приподнялся на своих четырех резиновых или пластиковых гусеницах и шустро, но бесшумно покатил к той же стойке.

Что делал с этим человеком Гошши, Виктор разглядеть не сумел, как ни старался. Внезапно раздался какой-то резкий писк, переходящий в ультразвук, и человек, теперь закутанный во что-то полупрозрачное вдруг взлетел вверх и завис ровно посредине между полом и потолком. Хозяин вновь уселся на своего робота-пуфика и принялся с жадным интересом наблюдать за тем, как испытуемый дергается между небом и землей.

Постепенно, до Виктора дошло, что движения висящего становятся более осмысленными. Теперь он словно что-то рубил, но делал это, словно в замедленной съемке. Рубанув нечто видимое только ему, аккуратно собрал это в комок, и стал укладывать. А потом ещё и ещё во всё ускоряющемся темпе.

— Неплохо, — каркнул Гошши и направился к колонне за следующим.

Пограничник следил за всем происходящим и пытался определить: к чему их все-таки готовят? Прорыв противолодочных сетей? Преодоление боновых заграждений акватории военно-морской базы? Ну, ведь не взятие же вражеской субмарины на абордаж?!

Тем временем он остался один. Все остальные уже дергались в воздухе, выполняя более-менее одинаковые движения. Гошши достал из кармана комбинезона небольшой футляр, вытащил из него нечто, похожее на большие толстые очки, которые и водрузил себе на нос. И тут же сам зашевелил руками, словно бегая пальцами по невидимым клавишам. 'Виртуальная клавиатура, — сообразил Виктор. — Ну, такое и у нас имеется, разве что труба пониже и дым пожиже...'

Подчиняясь командам, которые, по-видимому, отдавал Гошши, все испытуемые начали действовать слаженно, словно бы все вместе не то убирали сахарный тростник, не то рубили просеку в джунглях. 'Черт его разберет, — задумался Виктор. — А может, и в самом деле — абордаж подводной лодки?'

Внезапно всех разом опустило на пол. Робот-пуфик заметался между людей, снимая с них это полупрозрачное нечто, а к Виктору подошел Гошши:

— Отведи их в игровую, охотник, — велел он. — Отведи и возвращайся: проверим тебя и потренируем слегка.

— Игровая — это где? — деловито поинтересовался пограничник, отмечая, что испытанные ведут себя, словно дети, перекатавшиеся на карусели. Их качало, мотало, почти все охали. постанывали и уже привычно хныкали.

— За спальней следующая дверь, — бросил Гошши. — И поторопись: что мне весь день здесь с вами возиться?

Виктор кое-как снова построил своих новобранцев в колонну и потащил их за собой. Дверь в игровую отыскалась сразу: это была единственная дверь, грубо размалеванная в разные цвета. 'Словно психу дали разыграться с красками и малярной кистью', — машинально отметил Виктор и открыл разноцветный вход.

Внутренности игровой комнаты точно также били по глазам ярким разноцветьем. Ни одной пары предметов одинакового цвета. Стулья полосатые, в крапинку, в клеточку. Огромная рама экрана, должно быть — телевизор. Какие -то экранчики поменьше, а перед ними — джойстики, словно от игровой приставки. Кубики из пластика, кубики из резины, какие-то удивительных и даже диких форм куклы.

Справившись с первым впечатлением, он оглянулся на своих подопечных. И вот тут он окончательно убедился в том, что перед ним — дети. Выглядят, как взрослые, но это — дети. Только у детей могут быть такие лица, на которых написан восторг, сплошное счастье от исполнения извечной детской мечты: попасть в игрушечный рай.

Телевизор неожиданно заработал, и на экране появились герои, чем-то отдаленно напоминающие пару раз виденных Симпсонов. Только вели они себя, скорее, как волк и заяц из 'Ну, погоди!'

— Сидите и развлекайтесь, — махнул рукой Виктор.

Оставив великовозрастных малышей развлекаться и наслаждаться жизнью, он поспешил в тренировочный зал — опыт старого служаки подсказывал: вышестоящее начальство, оставленное в раздраженном состоянии, не стоит раздражать дополнительно. Ибо кого назначат козлом отпущения? Риторический вопрос.

В 'тренажерку' он практически вбежал, и, точно медведь на рогатину, налетел на уважительно-удивленные глаза Гошши.

— Однако, — хмыкнул он и посмотрел на браслет, на котором на экранчике высвечивалось время. — Полторы минуты — рекорд! Гошши между тем продолжал удивляться. — Я так понимаю, что ты даже мультфильм не остался смотреть? А что так? У тебя программа искажена?

'Вот только мне не хватало, чтобы ты сейчас в моих мозгах копаться начал — подумал Виктор, а вслух отчеканил, точно отдавая рапорт:

— Мне не интересно. Там про охоту ничего нет.

'Большой босс' аж языком прицокнул от удивления и удовольствия:

— Какой роскошный экземпляр! Ну, пойдем, покажем тебе охоту...

Возле металлической стойки Гошши поставил его почти стойке смирно, велел развести руки в стороны. Пуфик бодро зажужжал, высунул гибкие манипуляторы и Виктор почувствовал, как его тело окутывает нечто. Нечто оказалось то ли комбинезоном, то ли коконом... 'То ли вообще — ОЗК, только прозрачный, — мрачно подумал пограничник. — Или изолирующий противогаз... возможно — акваланг'.

Нечто охватило и голову, и лицо, и внезапно окружающий мир резко изменился. Только что это был тренажерный зал, но теперь перед глазами Виктора расстилался океан. Причем не поверхность, отнюдь. Виктор оказался на глубине, по его прикидкам — метров тридцать. И что удивительно — океан не только виделся, но и ощущался. Пограничник чувствовал, как струи воды мягко обтекают его тело, как вязко сопротивляется среда его движениям. А потом ощутилась еще и тяжесть в правой руке.

Виктор чуть повернул голову. Ого! В руке оказалось что-то, по виду — оружие. Впрочем, это совершенно точно — оружие! От него исходили сила и уверенность, которые всегда дает спрессованная, сжатая, точно пружина, вражеская смерть...

Он поднял оружие, поднес к глазам. Внимательно изучил свой новый 'ствол', подумал и обозначил его 'карабин'. Он и действительно походил на карабин: не очень длинный, прикладистый, рукоятка управления огнем удивительно удобно ложилась в ладонь.

'Та-а-ак... А сколько у нас имеется зарядов? Ага, вот это — точно индикация наполненности магазина, — он пристально осмотрел четыре прозрачных глазка на том, что определил как магазин. — Двадцать зарядов. Ну, поплывем, поищем врагов...'

Однако, прежде чем двинуться вперед — туда, где высились какие-то подводные скалы, он внимательно обследовал все свое снаряжение. Обнаружил два ножа: один длиной сантиметров двадцать в ножнах, пристегнутых к правой ноге, а второй почти полуметровый тесак — у пояса. Ножи несколько непривычные, а когда извлек тот что висел на поясе, и поднес к лицу, уловил тонкий, на грани слышимости, свист. Сосредоточился на собственных ощущениях и понял: вибронож.

'Неплохо!'

На левой руке имелся браслет с глубиномером, часами, индикаторами наполненности баллонов акваланга и трехкоординатным навигатором. На правой — такой же браслет, но с коммуникатором — что-то вроде радиотелефона, и клавишей, разворачивавшей голоэкран физических параметров: давление, пульс, сердечный ритм, что-то еще...

'Достаточно, для боя... или для охоты? Хотя, если мы — диверсанты, так это — та же охота... Эх! И предлагали же мне пойти в боевые пловцы'.

Он двинулся вперед, забирая чуть в глубину. Вот и скалы. Виктор проверил скорость, с которой он вскидывал карабин — вода все-таки не воздух, сопротивление среды намного выше. Скорость оказалась ниже, чем на воздухе, но пограничник остался удовлетворен. 'Сойдет'

Он начал осторожно забирать вправо, и тут на него молнией ринулось какое-то веретенообразное тело. Виктор извернулся словно кошка чтобы встретить опасность лицом, вскинул оружие к плечу и поймав нападающего в прицел нажал спусковую клавишу, но ни толчка отдачи, ни вспышки, ни грохота выстрела не последовало. Однако живое веретено резко дернулось, потом как-то странно вспухло, раздулось, потом обмякло и стало медленно опускаться в глубину.

— Э-э, нет, так не пойдет! — сообщил в никуда Виктор и нырнул следом за добычей.

Как оказалось — исключительно вовремя. Прямо над ним промелькнуло второе такое же существо. Карабин снова у плеча и двойной выстрел вдогон. Теперь Виктор сумел заметить, что в момент выстрела вокруг дульного среза появляется какое-то слабое голубовато-белое свечение. Второй хищник присоединился к первому, и их души вдвоем бодро отправились в страну счастливой охоты.

Пограничник догнал вторую тушу и принялся за изучение неудачливого зверя. 'Удивительное создание! Головы нет, во всяком случае — не видно. Глаз не наблюдается, ушей — тоже... Интересно, есть у него пасть?.. А жопа?.. Тоже нет? Как же ты живешь-то, бедненький?..'

Браслет коммуникатор ожил, замигал и закурлыкал. Виктор поднес его к лицу и ответил, с трудом подавив инстинктивную потребность отрапортовать 'Полковник Афанасьев...'

— Я!

— Охотник? — захрипел Гошши. — Брось энцитеров. Действуй дальше.

— Есть! — привычно бухнул Виктор.

Осекся, испугавшись, что выдал себя, но тут же успокоился. 'Подумаешь, ответил по уставу. Откуда Гошши может знать ТОТ САМЫЙ Устав?'

Подумав так, Афанасьев ушел еще метров на пять глубже, завис и огляделся. В тени от ближайшей скалы ему почудилось какое-то шевеление.

'А кто это у нас там? Цып-цып-цып-цып...'

'Цыпа' оказалась здоровенной и бесформенной. Куча перепутанных щупалец, два рта со здоровенными роговыми клювами. Щупальца метнулись к Виктору, но тот вовремя отпрянул и выстрелил в один из клювов. Эффект превзошел его ожидания: если до выстрела клюв напоминал нос попугая, то теперь роговые наросты отправились в самостоятельное плавание, превратившись в кровавое месиво. Второй выстрел — и туша обмякла, а щупальца безвольно повисли.