Страна надежды (Край белых птиц)

— Послушайте, вы... — глаза Себастьяна налились кровью.

— Это ты меня сейчас послушаешь и очень внимательно. Мериам выйдет за меня замуж и станет тем, кем захочет. Это первое. Второе — не дорос со своей кандидатской степенью мне перечить. И третье — я не человек, могу не сдержаться, и ничего мне за это не будет.

Высказавшись, Шардаш спокойно опустился на место и налил себе и Ветрувии ещё настойки.

Речь профессора провела на Себастьяна неизгладимое впечатление. Он замер с открытым ртом, вытаращившись на Шардаша. В Онве никто и никогда не смел повышать голос и угрожать Себастьяну Даргону, даже возражать боялись.

Оправившись от потрясения, Себастьян выставил Мериам и жену, заявив: ему с профессором нужно поговорить.

Ветрувия обняла внучку за плечи и провела мимо хмурых родителей, но спасти от неприятной беседы не успела: Зарина ухватила Мериам за руку и потащила наверх. Адептка упиралась, с мольбой смотрела на бабушку — Арелис велел той не вмешиваться. Он поднялся вслед за женой и дочерью и захлопнул дверь перед носом любопытной Аиши.

— Если тебя кто-то спас, это не повод с ним спать! — зашипела Зарина, толкнув Мериам на кровать. — Была бы младше, выдрала бы. Совсем от рук отбилась, даже девичью честь сберечь не смогла! Вся Школа судачит, какая Мериам Ики давалка. Самой не противно?

— Мама, как ты можешь?! — возмутилась Мериам. — Я... Никто... Хотя бы Инессу спроси!

— Это кто, твоя развратная подружка, которая двух парней за год сменила? Эх, надо было оградить тебя от её влияния! Поздно теперь, шила в мешке не утаишь. Дурочка, все всё знают, загубила своё будущее! Кто, скажи мне, кто станет уважать девицу, переспавшую с учителем?

Зарина, в волнении заламывая пальцы, расхаживала по комнате, а Мериам сжалась на кровати, предчувствуя порку. Родители могли простить жениха-оборотня, но не моральное падение дочери.

— Молчишь? — продолжала бушевать Зарина. — Да в старину за такое дёгтем ворота мазали! Вся Школа, вся Школа знает... Хотя бы не беременна? Честно ответь, он тебя обрюхатил? Наверняка успел, потому что оборотень, у них это быстро. Нечисть, нечисть в семье Ики! Да нас же все сторониться будут!

— Ладно, угомонись, — подал голос Арелис, — дурость уже не исправишь. Она, вроде, не беременна, хотя твоя мать странно её опекает. А то, что тёмный оборотень... Я тоже не в восторге, но он её дважды от смерти сберёг, ради этого смирюсь. Наведу справки, узнаю, можно ли ему верить, в Школу съезжу, с директором переговорю. Но блуда, Мирри, — он строго посмотрел на дочь, — не допущу, будете спать в разных комнатах. И пусть предложение при нас повторно сделает, чтобы не отвертелся.

— Она же жизнь себе загубила, Арелис! — взвыла Зарина и упала на стул. — Всё, всё прахом! Не выйдет из неё мага.

— Ничего, диплом получит, практику заведёт...

— Да какой диплом! Она и так звёзд с неба не хватала, а теперь всё: семья, муж, дети... Откуда времени на учёбу взяться? А если и не бросит Школу, начнёт халявить, зная, что муж прокормит. Нет бы повременить года три... Решено: выйдешь замуж, когда закончишь Школу и будешь дипломированным магом. Ничего, если твой Тревеус любит, дождётся. И никакого сожительства!

И тут Мериам сделала то, чего мать от неё не ожидала: встала и направилась к двери. На вопрос, куда она собралась, ответила: 'Обедать. Я, в отличие от вас не ела'.

— Ты хотя бы слышала, что я говорила? — насупилась Зарина.

— Слышала, — кивнула Мериам. — Только замуж выйду через месяц — так по обычаям клана Тревеуса положено. И никакого повторного предложения он мне делать не будет, хватит с него унижений! И с меня тоже.

Она сама не понимала, откуда взялась эта храбрость, но сидеть и молчать адептка не могла.

А внизу сидел Шардаш, который поколебал авторитет деда-мага, того самого, которого Мериам боялась до дрожи. Он некогда сёк её линейкой за ошибки и кляксы в тетрадях.

— Арелис, ты слышал?! — взвилась Зарина, метнув умоляющий взгляд на мужа. — Она смеет огрызаться!

Арелис промолчал, но из комнаты дочь не выпустил.

— Папа, я не маленькая девочка, ты больше меня в угол не поставишь. Да, я не оправдала ваших ожиданий, но осталась Аиша. Она умнее, серьёзнее и прочее, и прочее. А я не хочу идти по стопам дедушки, слышите, не хочу! И не буду великим магом! Не дадите согласия на брак, поженимся так и никогда к вам больше не приедем.

Мериам расплакалась, уткнувшись носом в дверной косяк.

Зарина завела речь о дочерней неблагодарности, но Арелис оборвал её:

— Ты уже высказалась, мы не выслушали Мирри. Раз она взрослая, пусть объяснится. Итак, Мериам, я внимательно слушаю. Мама тоже. Где, когда и как ты познакомилась с оборотнем, что он действительно из себя представляет, как развивались ваши отношения, не повлияли ли на успеваемость, что с твоей репутацией и, главное, действительно ли ты его любишь? Я не хочу, чтобы моя дочь сглупила и связала судьбу не с тем мужем. Разводов у оборотней нет, предупреждаю, Мирри, поэтому я бы на твоём месте не торопился.

Мериам взглянула на отца, взяла его за руку и прошептала:

— Я действительно люблю Тревеуса, жизнью за него пожертвую! И он самый лучший, не соблазнял меня, а наоборот...

— Ты сама себя предлагала?! — Зарина вскочила так резко, что опрокинула стул. — Ты слышал, Арелис, твоя дочь — шлю....

— Замолчи! — рявкнул Арелис. — И иди вниз, послушай, о чём твой отец с женихом Мирри разговаривает. У меня уже уши болят от твоего визга, надоела!

Зарина зашипела и будто плюнула ядом:

— Забыл, кто мне в любви клялся? Да я стольким женихам отказала ради тебя, тогда ещё адепта сопливого! Баталию с отцом выдержала, доказала, что только ты мне нужен, а теперь: 'Надоела!'?

Арелис досчитал до десяти и спокойно ответил:

— Остынь. Дело серьёзное, а ты слишком эмоциональна. Пойди-ка, солнышко, к матери, узнай, что она думает. И я тебя люблю, хотя ты, Зарина, иногда порядочная стерва.

Зарина разгладила платье на пышной груди, подошла к мужу и прошептала:

— Сегодня долго мне это будешь доказывать. Очень долго.

После поцеловала Арелиса в висок, одарила Мериам испепеляющим взглядом и ушла.

— Ничего, через часик остынет, — успокоил адептку отец. — Если твой с Себастьяном поладит, мать его как сына примет. А ты не молчи, рассказывай. Пока что я отвечаю за твою жизнь и, между прочим, тоже хлопотал, когда узнал о том страшном приговоре. В министерство ездил, через тестя пытался до верхушки министерства добраться, но где наш Онве, а где Наисия!

Арелис вздохнул, обнял дочь, усадил на кровать и сел рядом.

Мериам коротко рассказала о Шардаше, стараясь представить его в лучшем виде. По этой причине она умолчала об убийствах, конфликте с Белой стражей и договоре с Темнейшим. Зато не забыла упомянуть о положении в ордене Змеи, нежности, заботе, подвигах во имя любимой. Закончив, Мериам с надеждой посмотрела в глаза отцу, ожидая вердикта.

— Хорошо, — неохотно согласился Арелис, — я приму твой выбор. Надеюсь, осознанный. Но справки наведу и сам ещё раз поговорю. Ты девочка наивная, а любовь частенько делает нас слепыми. Даже возраста его не знаешь, а ему наверняка не тридцать, Мирри. Хорошо, если мой ровесник, а если нет? И тёмный. Был бы светлым — другое дело, но тёмный... С другой стороны, паладином не каждый может стать. Только не торопитесь со свадьбой, обождите до весны. Я хочу, чтобы это было не тихое семейное торжество — всё же ты Ики.

— Спасибо! — просияла Мериам и поцеловала отца.

Тот улыбнулся в ответ и предложил спуститься вниз, чтобы узнать, прошёл ли проверку Тревеус Шардаш у Себастьяна Даргона. Его слово было решающим.

Мериам ожидала чего угодно, но не деда, расспрашивающего Шардаша о каком-то заклинании. Профессор терпеливо объяснял, а Себастьян записывал на салфетке, любезно поданной Ветрувией. Сама она стояла за спиной мужа и загадочно улыбалась.

Зарина и Аиша дулись в гостиной. Судя по всему, их партия проиграла.

— Вот, пожми руку будущему зятю, — кивнул зятю на Шардаша Себастьян. — При положении, в колдовстве лучше меня разбирается, с Министром магии знаком и ради твоей дочки дюжину высших кровопийц порешил. Пространственные коридоры без палочки открывает! Представляешь, отсюда в Бонбридж! Я проверил: действительно море, порт, лавчонки всякие. Словом, не обсуждается, девчонка будет Шардаш. А я уже правнуками займусь, по математике так же, как эту рыжую натаскаю.

Мериам застонала, вспомнив методы обучения деда. Такого она и врагу не пожелает!

Арелис кивнул и извинился перед профессором за недружелюбный приём. Подумав, действительно протянул руку. Шардаш пожал её и в свою очередь попросил прощения за грубость в Тассе.

Ветрувия, напевая, прошествовала мимо обескураженной Мериам, не верившей в столь скорый благополучный исход, и послала Аишу за бутылкой игристого вина из собственных запасов — отпраздновать помолвку внучки.

Вместе с Аишей ушла и Зарина — развеяться. Вернувшись, она уже сквозь зубы улыбалась Шардашу и заверяла, что именно так представляла себе будущего зятя.

3.

Ролейн Асварус с тоской посмотрел на стол, накрытый на четверых.

Пламя свечей в серебряных подсвечниках дрожало в гранях бокалов, золотистый магический свет клубился под потолком, создавая иллюзию тепла и уюта — будто солнечный полдень проник сквозь стрельчатые окна и навеки остался в комнате, попав в ловушку.

Магистр хотел, но не смог отказаться от приглашения Темнейшего: между ними только-только начали восстанавливаться нормальные отношения.

Император исполнил всё, что обещал, попытался исправить цену страшной ошибки. Увы, создавать души Темнейший не умел, поэтому ограничился воскрешением пары дроу, которых не успели досуха выпить вампиры клана Вечности. Жертвы аромитов, увы, были безнадежны, от них остались тела без душ и ауры. Император предложил сделать зомби, но родственники отказались, предпочтя похоронить своих мёртвых.

Стараниями Ионафана между Империей и Туманными землями, страной тёмных эльфов, был вбит клин. Должно пройти не одно столетие, чтобы дроу забыли о реках крови и волнах ужаса пяти страшных дней. Но Темнейшего, похоже, это не волновало: его заботило лишь отношение Ролейна Асваруса к своей особе. Только ради него он тратил время на каких-то дроу — существ низшего плана по сравнению с демонами.

Магистр тоже чувствовал себя виноватым. Он понимал, подозрения императора пали на него не случайно, а из-за той безумной выходки в порыве гнева. Асварус в который раз убедился в пользе духовных практик и медитаций: они помогали жить разумом, а не эмоциями. Если бы магистр поговорил тогда с Темнейшим, а не приставил меч к его горлу и не пырнул кинжалом, виня в предательстве, тот не поверил бы уликам Ионафана.

Но, несмотря на душевные терзания, Асварус не горел желанием воспользоваться щедрым подарком друга и породниться с его семьёй. Магистр дал это понять ещё на балу по поводу Новолетья, и Темнейший вроде бы согласился с его доводами, заверил, что нисколько не обижен. И, кажется, действительно не обиделся, просто сделал так, чтобы Асваруса всё время окружали женщины семейства ФасхХавел. Нет, они не строили глазки, не кокетничали, но магистру приходилось танцевать с ними, приносить напитки, не давать им скучать, развлекая светской беседой.

Потом, вроде, всё утихло, а теперь Темнейший пригласил друга на ужин.

Асварус не горел желанием лицезреть обеих императриц, а, судя по количеству приборов, придется, и дружеские посиделки, в итоге, перерастут в скучнейшую беседу. Марикеш наверняка станет соблазнять мужа, желая вновь забеременеть, а Ларилея утомит эльфийской поэзией и аристократической ревностью к демонице. Странно, но вторая супруга императора, продолжая так же, как и прежде, ненавидеть демонов, после рождения сына благосклонно относилась к мужу-демону в постели. Тот в её спальне давно не бывал, удовлетворив тестя-эльфа двумя детьми в заведомо политическом браке. Вот Ларилея и изводила Асваруса беседами о высоком. Радовало одно: с каждым годом императрица становилась всё холоднее и молчаливее, считая себя единственной достойной собеседницей своей особы. Магистр даже сомневался: высокомерная эльфийка завела любовника.

Асварус остановился в дверях: по этикету ему надлежало занять место последним.

Слуги заканчивали расставлять блюда, зажигали ароматические свечи — бергамот и герань, любимые ароматы Джаравела ФасхХавела.

— Девочки, как всегда, не торопятся, — на плечо Асваруса легла рука с чёрным ногтем.

Магистр вздрогнул — император умел подходить бесшумно, сказывалась кровь вампиров. Впрочем, демоны тоже, если желали, могли не потревожить ни единой нити пространства, недаром их выделяли в отдельную категорию среди высших тёмных.

— Расслабься, я в хорошем настроении, — рассмеялся Темнейший и чиркнул ногтем по шее друга, выказав расположение к собеседнику.

Император подошёл к столу, зыркнул на слуг, и они со скоростью падающей звезды закончили работу и удалились.

Темнейший держал в руках кубок со смесью вина и крови, магистр ощущал её солоноватый запах. Он невольно напоминал об Аскании и тех жутких днях, которые она провела в подвалах дворца, питая кровью вампиров. Интересно, кому сейчас резали вены ради услаждения императора? Тот признавал только свежую, ещё тёплую кровь.

— Хочешь? — император обернулся к Асварусу и протянул неизвестно откуда взявшийся второй бокал. — Содержание крови минимально, я подправил магией вкус.

Магистр кивнул, принял фужер из рук Темнейшего и сделал глоток.

Своеобразный, ни на что не похожий напиток обволакивал горло, разливался теплом в желудке.

Убедившись, что слуги ушли, император расслабился и опёрся о каминную полку:

— Пока девочки собираются, у нас есть пара минут, чтобы поговорить. Не хочу, чтобы для тебя это стало сюрпризом.

Асварус удивлённо поднял брови, гадая, что приготовил для него Темнейший. Тот лениво отпил из бокала и, отставив его, сообщил: сегодня знаменательный день в жизни друга.

— Нет, правда, мне обидно: ты до сих пор наслаждаешься свободой, пока все тянут на шее жён и детей, — рассмеялся император.

Он стоял так, чтобы к магистру был обращён левый, полный небесной сини глаз. Значит, Темнейший действительно пребывал в отличном расположении духа и желал облагодетельствовать собеседника.

— Я не создан для семейной жизни, — отмахнулся Асварус. — Это обуза, уж прости, Джаравел. Я воин, учитель, но никак не супруг.

— Можно подумать, я образцовый муж! — фыркнул Темнейший. — Ещё скажи, хороший отец! Я сознательно только двоих делал: по одному каждой жене, потому что надо. Остальные — так, случайность и мысли о том, что после себя надо кого-то оставить, чтобы усилия прахом не пошли. Но это я, а ты-то дроу! У вас в крови — женщина и супружеская постель. Да и имущество у тебя имеется, неужели Лаксене подаришь? Уж молчу, что родственники наверняка всю плешь проели, требуя остепениться. У нас-то проще: зачастую не родился, а уже женат. Так что не хмурься, я все проблемы разом решу.