У тяжелой двери останавливаемся. Здесь я никогда не был, поэтому расположения помещений не знаю. С другой стороны, а не похрен ли? До крайней стены дома осталось метров пятнадцать-двадцать, звуков боя уже не слышно, так что стоит поторопиться. Распластавшись на полу, приоткрываем дверь. В щель видно удерживаемого блокирующей сетью стоящего на коленях князя, перед которым расхаживает одаренный молодец, вещая что-то о величие клана. Антонина Викторовна в луже крови лежит в углу залы, а вот Машу я не вижу.

— Гаси всех, кого надо вытащу! — шепотом отдаю приказ.

— Уверен?

— Делай!

Вечно голодный источник не подводит: заозиравшийся чужак, слепо полагавшийся на свои магические силы изо всех сил пытается что-то накастовать, не понимая, что этим только облегчает работу гасителю. Пока он мечется, пытаясь разобраться, второй одаренный, державшийся до этого вне поля зрения, бросается к князю, но очередь моего автомата утихомиривает его пыл, одна из пуль попадает в голову, а с такими ранами трудно выжить даже магу.

— Достаточно! Контролируй проход! — одаренный противник мешком осел на пол, второй, раненый мной уже давно не дергается.

На этот раз Борьке требуется меньше времени для возврата контроля: то ли "наелся", то ли адаптировался. Дождавшись кивка от гасителя, бросаюсь внутрь.

Мне повезло: измотанный схваткой с князем и его охраной одаренный мало чем отличался от обычного человека, хотя до сих пор оставался в сознании. Из последних сил он продолжал тянуться к автомату, валявшемуся в метре от него. Откинув оружие, указываю на него Чёрному:

— Выпей, сколько сможешь, но не убивай!

— Могу не сдержаться!

— Туда ему и дорога, но лучше сдержись!

Мужчина, раненый моей очередью, еще еле-еле дышал, но шансов на спасение без оперативного вмешательства у него не было. Без зазрения совести добиваю страдальца и осматриваю остальные тела. Трех солдат с повязками связываю их же ремнями и только потом бросаюсь выпутывать князя.

— Машка, свои! — ору на шатающуюся девчонку, выбравшуюся из незамеченного ранее укрытия и отчаянно сжимающую пистолет.

Борис подлетает к княжне, выворачивая из пальцев оружие, и прижимает к себе содрогающееся в истерике тело.

— Черный, пару пощечин, пусть идет и смотрит мать! На тебе вход!

Укоризненно глянув на меня, товарищ подводит плачущую княжну к телу Антонины Викторовны, в котором еле-еле теплится жизнь. По уму требуется сначала заняться ею, но князь тоже выглядит не лучше. А он быстрее возьмет на себя руководство, чем раненая женщина.

Связываюсь с Земелей:

— Что у тебя?

— Чисто!

— Шаман?

— Добивает последнего, до хозяев еще не добрался. Галька ранен. Шота тоже и сильно.

— Бл...ство! Насколько сильно?

— В живот, нужна помощь!

— Бл..! Бл..! Бл..! — в бессилии стучу кулаком по полу. Два браслета с лечилками я уже разделил между ранеными хозяевами, а еще неизвестно, что будет с их сыновьями. Сам я почти пуст, а Метлы тоже может на всех не хватить — он явно потратился утром на учебе.

Трубка разбитого в пылу схватки телефона наводит на мысль. Целый находится в соседней комнате, но связи нет, видимо, нападавшие позаботились об этом.

— Боря, умри, но найди работающий телефон, возможно в дежурке внизу есть, если нет — лети на набережную, я там будку видел!

— И?

— Вызвони мою мать, пусть срочно сюда приезжает. Скажи, очень срочно!

— Может проще скорую вызвать?

— Скорая полицию вызовет, а у нас тут непонятно что творится. Делай!

Раненых собираем в столовой. Стол и спешно стащенные кровати принимают княжеское семейство, немногочисленных выживших слуг и охрану. Мы с Метлой мечемся между ранеными, стараясь найденными медикаментами и доступными крохами сил поддержать их до приезда мамы. Наверняка где-то в доме есть еще "лечилки", но мелкая не знает, где их искать, так что ждем, когда очнется кто-то из взрослых. Браслеты Шамана украшают руки Вениамина, которому досталось больше всех — помимо огнестрельных ран ему перерубило одну ногу и практически отсекло вторую, Земеля пожертвовал "лечилки" Шоте и найденной раненой горничной. Чудесный повар, искусством которого я так восхищался в гостях, а также его помощники в этой мясорубке не уцелели. И, кстати, судя по четырем трупам с резаными и колотыми ранами — дорого продали свою жизнь, уменьшив количество нападавших.

Мама, вихрем ворвавшаяся в помещение, первым делом бросается ко мне, проверяя на отсутствие незапланированных природой дырок. Вырвавшись из рук родительницы, коротко обрисовываю обстановку. А дальше мы стали свидетелями чуда исцеления в исполнении профессионала. Внимательно оглядев фронт работ, госпожа Васильева начала раздавать четкие и уверенные указания:

— Борис, за дверь! Желательно подальше. Без обид!

— Понял.

— Девочку прихвати, пусть поесть найдет.

— Пойдем, Маша, — потянул он за руку княжну, сцеживающую по капле силу жизни родителям и братьям.

Машка попыталась было взбрыкнуть, но напоровшись на строгий взгляд целительницы, сдулась и послушно вышла, поддерживаемая Чёрным.

Первым пациентом был назначен Вениамин, но тут я уперся — князь в этой неразберихе был важнее. Не став тратить драгоценное время на препирательства, маменька точечными вливаниями заживила многочисленные раны Кирилла Александровича, и, дав ему возможность самостоятельно прийти в себя, бросилась к старшему сыну.

В плюсы водяного лезвия могу сказать, что срезы от него получаются ровненькие, просто загляденье, никакого сравнения с давнишней Шамановской раной. Вовремя наложенный жгут остановил кровотечение, а золотые руки целительницы сделали все остальное. Попеременно ассистируя, мы с Метлой слушали пояснения, что, зачем и почему. И если Иван просто благоговейно внимал, стараясь не упустить ни крупицы, то я еще и смотрел.

Из остатков целебного сна князь вышел рывком, свалившись с кровати.

Оглядев нашу живописно заляпанную кровью компанию, его взор сфокусировался на мне. Отхожу от стола, где потрошат Шоту и приближаюсь к хозяину дома.

— Что произошло?

Короткими фразами докладываю:

— Проплывал мимо, заметил нападение, вмешался. Нападение отбито, вся ваша семья ранена кроме Маши. Еще уцелело пять человек, к сожалению, других выживших мы не нашли.

Горькая складка собирается на лбу мужчины, но он быстро берет себя в руки.

— А мои?

— Живы, сейчас их жизнь вне опасности, но всем потребуется долгая реабилитация.

— Кто эти люди?

— Целительница — моя мать, Васильева Дарья Дамировна. Ассистирует ей мой друг — Метелица Иван. Охраняют нас мои родичи, они на первом этаже. Позвать кого-то еще без вашего разрешения я не рискнул.

— Сколько времени прошло?

— Сейчас вечер, примерно полседьмого. Когда на вас напали мне неизвестно, мы подошли около четырех, может, в полпятого — не засекал.

— Я нанимаю ваше агентство, Егор!

— На что?

— Пока на охрану и доставку семьи и раненых к нам в имение, потом... — жесткий взгляд князя показал, что ответный визит вежливости состоится в ближайшее время.

— Охрана и доставка — без вопросов, катер стоит под окнами. Остальное — будем обговаривать отдельно, — влезать во внутриклановый конфликт, не имея понимания, было глупо. Хотя, и так уже увяз выше крыши, а ведь зарекался сам себе! Мало мне ПГБшников и церковников, теперь еще и тут отмечусь! Но в любом случае метаться поздно: теперь у меня только один путь — с князем до конца.

Пока мы занимались выжившими, Михалыч отогнал трофейные катера на обычную платную стоянку неподалеку: мало ли какие в них сюрпризы. В разрушенном холле среди остатков былой роскоши дежурили Олег с Лехой, сюрреалистически смотрящиеся на фоне трупов и аккуратно сложенного и приготовленного к возможному бою трофейного оружия. Патронов было маловато, но князь недрогнувшей рукой отдал нам на разграбление свою оружейку, после чего и мы, и "Касатка" обзавелись еще несколькими убойными штучками.

— В клановые службы я обращаться сейчас не могу — непонятно, чьи приказы они будут исполнять, — объяснил свое решение Кирилл Александрович, — И пока я их вызову, пока они доберутся — пройдет время, а оно у нас на исходе — надо срочно уходить. В имении у отца есть бойцы, больше врасплох нас не застанут. Из нападавших кто-то выжил?

— Трое простых бойцов, взятые рядом с вами, и пятеро были на катерах. Из одаренных — только тот, что разговаривал с вами, когда мы подошли. Я его в вашу же сеть упаковал.

— Семена? Вот это отлично! Егор, а как ты их различаешь?

— Кого?

— Одаренных и неодаренных?

— У него на рукаве был ваш герб, что-то я не припомню ни одного кланового, чтоб был неодаренным. Слабенькие — встречаются, а вот совсем без источника — никогда не видел, — выкрутился я.

— Логично. Всех на борт взять сможем?

— Да, катер большой, сами же "Касатку" сосватали.

— Тогда грузимся!

До имения мы дошли без приключений, то ли Фортуна устала испытывать меня на прочность, то ли просто пожалела. О посещении школы на следующий день не могло быть и речи — усадьбу перевели на осадное положение. Собственных бойцов Яминых для этого хватало, а мы не рвались влиться в их дружный коллектив, предпочитая отдыхать и копить силы для следующего рывка. А еще Яминым-Задунайским страшно повезло, что на ближайшую неделю мама смогла отпроситься и согласилась сопровождать раненых, все-таки уровень у нас с ней был несопоставимым: там, где я брал количеством энергии, она добивалась того же результата умением и качеством. А, учитывая, что жизнь у нас была развита примерно на одном уровне — отдача от нее шла на порядок выше, чем от меня даже на самом пике формы.

Хотел бы сказать, что завтрак проходил в теплой дружественной обстановке, но так сильно соврать не смогу — атмосфера за столом была та еще, а на нас периодически сходились неприязненные или просто оценивающие взгляды. В основном, на злобу исходил невесть откуда взявшийся Ельнин, не участвовавший во вчерашнем побоище, да парочка неизвестных местных. Отношение остальных, в том числе и хозяина — патриарха семейства — было нейтральным.

Старый князь Александр Георгиевич, восседавший во главе стола, чем-то напоминал деда — такой же суровый и неприступный. Видимо, власть накладывает свой отпечаток, потому что такое же ощущение исходило и от бывшего императора, и еще от нескольких встреченных мною в высшем свете стариков. А с подобными кадрами ухо надо держать востро — это я крепко запомнил.

Место хозяйки пустовало, но вчера ночью нас представляли пожилой женщине, сопровождавшей испуганным взглядом каждые носилки, затаскиваемые в дом.

По правую руку от отца сидел недолеченный и, похоже, не спавший ночь Кирилл Александрович, умудрившийся вчера отделаться множественными, но в целом несерьезными ранами. Если б не истощение, вызванное боем и нашими с Чёрным действиями, скакал бы уже козликом, а так только-только начал восстанавливаться.

На следующем месте — грустная Машка. Борькина атака и ее хорошо вчера потрепала, но молодой организм почти справился с нагрузками, говорить за психику не берусь. Дальше расположилось несколько человек, из которых знал только фонтанирующего негативом Ельнина, да еще парочку видел мельком при летнем визите.

А вот по левую руку, на почетном гостевом месте усадили маменьку, потом нас с Борькой, а дальше Земелю с Шаманом. Для чего я это так подробно описываю: просто с моего места было очень хорошо видно расчетливые взгляды Задунайских, бросаемые в сторону родительницы. И мне эти взгляды очень, ну просто очень не нравились. В кои-то веки даже обрадовался, что армейский контракт связывает мать надежно и как минимум — еще три года. С чего я так взъелся? А с того, что одаренного красавца и балагура-болтуна с труднопроизносимым именем Хабибжон Рахмангуллович, который был семейным доктором этих людей, я опознал исключительно по редкой марке часов на руке — несколько контрольных выстрелов превратили голову в месиво. Та же беда приключилась и с его помощницей — совсем молоденькой слабой целительницей Гульсум — девушку удалось идентифицировать по сумочке с паспортом. За время короткого знакомства я запомнил их милыми улыбчивыми людьми, а теперь тела будут хоронить в закрытых гробах.

А еще кроме них осталось лежать в особняке четырнадцать человек охраны и двенадцать тел обслуживающего персонала, а печалились собравшиеся на завтраке отнюдь не от их потери, а от собственных проблем. Это я тоже запомнил.

— Егор, задержитесь, — попросил Кирилл Александрович, когда по знаку хозяина завтрак был закончен.

Ну и как тут удержаться от цитаты: а вас, Штирлиц, я попрошу остаться...

Кроме меня в столовой остались еще несколько человек, устроившись за прибранным столом.

— Про благодарность я уже вчера говорил, но еще раз повторюсь: большое спасибо от имени всей моей семьи, что спасли. Когда остальные встанут — поблагодарят лично. А это — чтоб у вас не было проблем, — подсовывает мне Кирилл Александрович переданные исполняющим функции секретаря пожилым человеком стопку листов и ручку.

Не имею привычки подписывать никакие бумаги, не глядя, поэтому внимательно вчитываюсь в текст. Стандартный договор на охрану, выписанный задним числом, снимает с нас все возможные обвинения за вчерашние действия. Вот только сумма, проставленная в документе, далеко не обыденная: десять миллионов за один день работы "Кистеня" — таких удачных дел не было и вряд ли будет у любого другого агентства. Чек, приложенный сюда же, подтверждает, что это не шутка и не описка.

— Вы же понимаете, что мы ввязались не ради денег? Честно скажу: будь это любой другой дом — проплыли бы мимо! — внимательно смотрю на Кирилла Александровича, прежде чем поставить подпись.

— А как вы, кстати, узнали, что нужна помощь? — вопросом на вопрос отвечает князь.

Упс, довыпендривался!

Но какое-никакое объяснение я уже заготовил:

— Со стороны реки были заметны вспышки выстрелов в окнах. Сначала даже не подумал на стрельбу, мало ли, что могло дать такой эффект, но трещины на стеклах заставили насторожиться. Решили подойти поближе. А тут еще подозрительные незнакомые люди на причале в клановой форме, но с повязками. Опять же, не начни они стрелять первыми, а наври нам что-нибудь правдоподобное — могли бы и повернуть восвояси, — про то, что к моменту причаливания мы уже были готовы к бою и уходить никуда не собирались, молчу, как партизан, — Дальше сами понимаете, раз ввязались, требовалось идти до конца.

— Как-то все очень удачно складывается: при каждой заварушке появляешься, как черт из табакерки, и раз! — спаситель! Как будто заранее знаешь! Не находишь, что это странно? — вылезает с претензиями Ельнин.

— У вас, Артем Игоревич, тоже удачно получается, как происшествие — так вас на месте нет! Я же молчу на этот счет! — то, что судьба раз за разом сближает меня с Задунайскими, я уже почувствовал, но никакой вины лично за собой не ощущал, так что наезд начальника охраны оставить безответным не мог.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓