Испорченные. Четыре маленьких жеребёнка

— Как ты это сделаешь? — спросил Спайк. — Ты с Рарити даже не знакома...

— О, я что-нибудь придумаю. Нужен всего лишь небольшой девичий разговор с ней. Я немного поговорю о тебе, и тогда она будет УМОЛЯТЬ о свидании с тобой. А потом ты начнёшь выходить в свет, и довольно скоро ты станешь интересным вариантом. А когда ты станешь чуть старше, ты сделаешь ей предложение во время романтического путешествия на воздушном шаре! А потом вы поженитесь в Кантерлоте! И я буду твоей свидетельницей!

— Хм, невеста выбирает свидетельницу.

— Я буду свидетельницей жениха! — сказала Твист без намёка на иронию в голосе.

Спайк засмеялся.

— Это звучит... и правда неплохо, — сказал он. — Хотя я не представляю, как ты подружишься с Рарити...

— Хорошо, оставим это пока, — сказала Твист. — Что насчёт меня? Если я когда-нибудь соберусь завести друга-жеребца, я должна стать красивой.

— Твист, я говорю тебе, ты УЖЕ...

— Спайк, я серьёзно! — сказала Твист. — Приятно от тебя это слышать, но если даже я и красива, я не иду ни в какое сравнение с остальными кобылками в моём классе. Я такая... невзрачная. Можешь придумать способ, как мне стать красивой?

Спайк был в недоумении. Для советов по вопросам красоты он был ужасным выбором. Он попробовал ткнуть пальцем в небо.

— Гммм, спа?

— Неа, это просто роскошная ванна, — сказала Твист. — Мне нужно полностью изменить внешность! От головы до копыт!

— Тогда, скажем, макияж?

— Да! Или рошкошное новое платье!

— Роскошное новое платье... роскошное новое платье! — Спайк хлопнул себя по лбу. — Я такой глупый! Твист, решение обеих наших проблем — это увидеть Рарити!

— Ой, но у меня совсем нет денег...

— Не беспокойся об этом! Рарити — самая щедрая пони в городе! И самая прелестная... и самая умная... и самая элегантная... и самая очаровательная... — Спайк умудрился остановить себя, прежде чем увлёкся как Твист. — Но всё равно! Я уверен, она будет рада оказать тебе услугу и сделает тебе платье в подарок.

Спайк вскочил и побежал вниз по склону.

— Идём! — сказал он. — Я знаю пони, с которой нужно поговорить!

Свити Белль сидела на качелях за школой, чувствуя себя абсолютно поверженной. Весь день она пыталась, она действительно пыталась, но не смогла уговорить ни одну одноклассницу пойти домой вместе с ней. Она начинала разговоры с кобылками с намерением заманить их к себе домой, к своей сестре, но всегда меняла тему прежде, чем перейти к делу. Хотя жизнь Рарити висела на волоске, она просто не могла сделать это.

— Что мне делать? — пробормотала она самой себе. — Уже вечер... если я вернусь домой одна...

Свити посмотрела в небо.

— Пожалуйста, Селестия, — прошептала она. — Пожалуйста, помоги мне спасти сестру... как-нибудь... Я думаю, она в конце концов начнёт становиться лучше... пожалуйста, не забирай её сейчас...

Вечернее небо было необычайно тихим.

— Это несправедливо! — крикнула она в небо. — Я никому не хочу причинить боль, но я не хочу, чтобы с моей сестрой что-нибудь случилось! Почему ты заставляешь меня выбирать? Принцесса, почему я должна это делать?

Свити упала с качелей и растянулась на земле.

— Я не могу это сделать... — сказала она. — Знаю, что я должна, но я НЕ МОГУ...

— ЭЙ, СВИТИ БЕЛЛЬ!

Свити подняла взгляд от травы и увидела Спайка, бегущего к ней и махающего рукой. Не похоже, чтобы он слышал, что она говорила. Свити поднялась на копыта и надела самую убедительную улыбку.

— Привет, Спайк! Что случилось?

— Мне нужно одно одолжение... Я целиком буду тебе обязан за это!

— М-м, я немного занята сегодня... — сказала Свити, избегая зрительного контакта с маленьким драконом.

— Это не займёт много времени, обещаю! — сказал он. — Ты ведь знаешь Твист, да?

Именно тогда Свити заметила неуклюжую кобылку в очках, бегущую вниз по холму следом за Спайком. Добежав, она выкрикнула Свити весёлое приветствие, как это сделал Спайк. Свити вяло помахала ей.

— Да, так Твист интересуется... понимаешь, дело в том, что она могла бы выглядеть по-другому...

Подождите.

— Или, более конкретно, изысканное новое платье!

Нет. Принцесса, нет. Только не так. Ты не можешь...

— Так, я полагаю, вопрос в том...

Почему ты делаешь это таким лёгким? Почему, после целого дня...

— ...как думаешь, сможет ли Рарити увидеть Твист сегодня?

Скажи "нет". Просто скажи "нет" и уйди. Они никогда ничего не заподозрят. Ты всё ещё будешь в состоянии себя терпе...

— Да.

Тон Свити был полностью лишён эмоций.

— Да, моя сестра сможет сегодня увидеться с Твист. Я уверена в этом.

— Ох... — сказал Спайк, слегка застигнутый врасплох поведением Свити. — Ну, приятно слышать...

— Это ВОСХИТИТЕЛЬНО слышать! — сказала Твист, радостно подпрыгнув в воздух. — Мы можем пойти прямо сейчас, Свити?

— Да. Мы можем пойти прямо сейчас... — сказала Свити Белль. — М-м, но сперва... мне нужно... м-м... я кое-что забыла в школе... я сейчас вернусь!

И, сказав это, Свити так быстро, как только могла, понеслась к школе. Для Спайка это выглядело так, как будто она пыталась кого-то опередить. Она не остановила свой неистовый бег до тех пор, пока не оказалась в школьном здании, где её не могли увидеть. Учебный день закончился, и здание было совершенно пустым.

Свити захлопнула за собой дверь, закрыла лицо копытами и закричала. Она не произнесла ни слова; лишь долгий вой страдания. Она должна была выпустить это из себя. Всё это. Она не могла показать Твист или Спайку ни единой эмоции. Она должна была сжечь их все здесь и сейчас.

Крики угрожали превратится в рыдания, но Свити заставила себя не плакать. Они могли бы заметить, что она плакала.

Это заняло всего пару минут. Её копыта заглушили большую часть звука, а стены довершили остальное. Когда она появилась из школы, её выражение было полностью нейтральным.

— Ты нашла, что искала? — спросила Твист.

— Ммм, нет. Наверное, дома оставила, — сказала Свити. — Ну... пошли.

— Отлично! — сказала Твист, снова радостно подпрыгнув. — Пока-пока, Спайк! Я обязательно замолвлю за тебя словечко Рарити!

— Увидимся позже! — сказал Спайк, помахав подруге.

Две кобылки направились к дому Рарити. Прямо перед тем, как он пропал из виду, Свити услышала, как Спайк ей кричит:

— СПАСИБО, СВИТИ БЕЛЛЬ! — сказал он. — ТЫ ЛУЧШАЯ!

Твист была почти уверена, что это лишь игра воображения, но в этот миг она могла бы поклясться, что увидела, как Свити Белль содрогнулась.

3. Пип и чудовище

Однажды, шесть месяцев назад, Пипсквик, как обычно, шёл домой из школы. Он попрощался с друзьями и свернул на тропинку, ведущую к дому. Он был один, но это его не беспокоило. Понивилль был одним из самых безопасных городов в Эквестрии. Одинокая грязная дорога через лесистую местность была такой же безопасной, как и суетливый центр города. Пип радостно шёл по ней, как и бессчётное количество раз прежде.

Это случилось очень быстро. Шорох в кустах, а потом всё потемнело.

Он очнулся слепым. Он не мог видеть и не мог пошевелиться. На глазах у него была повязка... и он был к чему-то привязан? К стулу? Что происходит?

— Привет? — спросил он, неуверенный в том, есть ли здесь кто-нибудь, кто мог бы его слышать. — Где я? Что происходит?

В ответ раздался смех.

Он был жестоким, издевательским. Производивший его голос был определённо женским, но больше ничего нельзя было разобрать. Кто бы это мог быть?

Пип за всю свою жизнь слышал лишь одну кобылу, смеявшуюся так. Это какая-то игра? Его любимая принцесса подшучивает над ним?

— Принцесса Луна? — спросил он с надеждой. — Это в...

Сильный удар по щеке заставил его замолчать. Рот юного жеребёнка заполнился металлическим вкусом его собственной крови. Мгновением позже он был вынужден что-то выплюнуть. Что это такое? Это ведь зуб, да?

— Простите, Принцесса, — сказал он. — Я сделал что-то непра...

Он услышал свистящий звук хлыста за секунду до того, как ощутил его: кошмарная, жгучая боль на груди. Это было больнее всего, что он когда-либо чувствовал. Он и не представлял, что какая-то вещь может причинить СТОЛЬКО боли.

Это не Луна. Не может быть она. Она бы не стала делать это с ним. И кто бы это ни был, они с ним не играли. Пип заплакал.

На его слёзы не последовало никакого прямого ответа, но в следующие пару минут он слышал чьё-то тяжёлое дыхание и иногда тихий стон или два. Что же происходит? Его пленило чудовище?

— Пожалуйста... — сумел Пип произнести между рыданиями. — Я хочу домой... Я хочу к маме!

Он ощутил, как что-то влажное и мягкое движется вверх по его задней ноге. Оно медленно проделывало путь к его груди. Пипу потребовалась пара секунд, чтобы понять, что это.

Нечто лизало его. ПРОБОВАЛО его.

— О нет! О нет-нет-нет, пожалуйста! Пожалуйста, не ешьте меня! — жеребёнок заметался, борясь с путами. — Я буду отвратительным на вкус! Пожалуйста, лучше дайте мне уйти...

Чудовище, или что ещё это было, не слушало. Оно неторопливо лизало его грудь, а потом начало... что оно делает? Это поцелуи. Оно целовало его.

Чем бы это создание ни было, оно попеременно целовало и лизало его живот. Оно по-прежнему не издавало ни звука, не считая тяжёлого дыхания, которое, казалось, всё убыстряется.

Пип не понимал. Зачем чудовищу кого-то целовать?

Тем не менее, поцелуи не были пугающими или угрожающими. Теперь, когда он был достаточно уверен, что никто не собирается его есть, Пип начал понемногу расслабляться. Чем бы ни было играющее с ним существо, непохоже, чтобы оно хотело сделать ему больно. Поцелуи на его маленьком теле в целом ощущались... приятно.

Пип слишком отвлёкся, и поэтому не заметил, куда именно следуют поцелуи. Медленно, но неуклонно чудовище продвинулось вниз по его груди, спустилось ниже пупка и прямо к его...

— Ох... ох стойте, стоп! — сказал он. — Моя мама говорит, что никому нельзя там ко мне прикасаться!

В день перед тем, как он впервые пошёл в школу, мать Пипсквика усадила его и самым серьёзным тоном сказала ему, что никому не позволено трогать его за то место, из которого он писает. Если кто-то это сделает, то он должен сказать "нет" так твёрдо, как только сможет, а потом сказать взрослым.

Но здесь не было никаких взрослых. Только Пип и чудовище.

— НЕТ! — сказал Пип со всей силой и решимостью в голосе, какие смог собрать. — Это моё личное пространство, и вы не получали моего разрешения трогать меня там!

Он выучил эту реплику в школе.

Чудовище принялось истерически смеяться. Это отличалось от издевательского смеха ранее. Его будто позабавили, развлекли, и оно не проявляло злобы.

— М... я серьёзно! — сказал Пип вызывающе. — Вам лучше... вам лучше этого не делать!

Пип не совсем понимал, почему никто не должен его там трогать. Он мог лишь предположить — судя по серьёзности предупреждения его матери, — что тогда случится что-то совершенно ужасное. Может, будет сильно болеть? Может, он умрёт? Он не имел понятия. Но чудовище не казалось обескураженным его протестами.

Смех утих, и Пип вновь почувствовал язык чудовища. Он касался его живота и неуклонно двигался вниз.

— Вам не позволено! — сказал Пип. — Я скажу маме! Остановитесь сейчас же!

Чудовище не послушало. Оно проделало весь путь до... как те старшие жеребцы в школе называли это? Хуй? Оно проделало весь путь до хуя Пипа. Пип приготовился к близкой катастрофе.

Чудовище поцеловало Пипа прямо в кончик его хуя. Было совсем не больно, и не произошло ничего плохого. Это был просто маленький поцелуй.

По правде говоря, это был довольно приятный поцелуй. Пипу даже где-то захотелось, чтобы чудовище сделало так ещё.

Вместо этого он вновь почувствовал язык чудовища, начавшего полизывать его член. Почему это так хорошо? Что происходит? Он думал, что прикосновения к нему в том месте закончатся плохо. Но это было так замечательно.

И тут это случилось. Пип ощутил, как его естество стало расти. Так бывало несколько раз раньше, обычно когда он слишком плохо пописал, но никогда не так, как сейчас. Это было восхитительно, и это делало полизывания чудовища ещё приятнее. Он услышал, как чудовище издало довольный звук, когда его член достиг своего полного размера.

Какое-то время чудовище ничего не делало. Пип захотел было попросить его, чтобы оно ну пожалуйста, пожалуйста продолжало его лизать, но он боялся, что над ним опять посмеются. Потом он почувствовал нечто новое. Вместо языка Пип ощутил прямо на своём члене горячее дыхание. И затем... затем всё вокруг его члена стало тёплым и влажным, и это было так, так, ТАК хорошо! Он ощутил язык чудовища, но далеко не только это. Он был полностью охвачен каким-то чудесным мягким местом. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что чудовище взяло его член в рот и теперь нежно его сосёт. В целом мире не было ничего приятнее. Пип застонал. И тут, вдруг, чудовище остановилось.

— Нет! — сказал он, не раздумывая. Что ж, теперь уже поздно. — Пожалуйста... пожалуйста, не останавливайтесь...

И тут он услышал голос. Он был едва громче шёпота, но он прозвучал. Пип даже не обратил внимания на открытие, что чудовища, оказывается, могут говорить. Это было неважно.

— Я думала, ты говорил, что я не должна трогать тебя там... — прошептала чудовище. Пип не узнал её голос. — Ты сказал, что это плохо, и что ты расскажешь маме.

— Всё хорошо! — сказал маленький жеребёнок. — Вы можете трогать меня... вы можете трогать меня где захотите! Когда захотите! Только пожалуйста, не останавливайтесь сейчас!

— Ох, но я не хочу проблем, — вернулся шёпот. — Лучше мне сейчас уйти.

Этого не должно было произойти. Пип такого ещё никогда не чувствовал. Никогда. Его члену было так приятно, и в итоге всему его телу было так приятно, и каким-то образом он чувствовал, что должен продолжать, он абсолютно ОБЯЗАН продолжать, потому что все эти приятные чувства вели его к чему-то важному...

— Обещаю, я не скажу маме! — сказал Пип чуть отчаянно. — Я никому не скажу! Пожалуйста...

Чудовище хихикнула.

— Что ж, ты очень хороший жеребёнок, — сказала она. — А хорошие жеребята никогда, никогда не нарушают обещаний.

Чудовище медленно провела языком по незрелому члену Пипа, снизу вверх по стволу до самого кончика. Жеребёнок содрогнулся от удовольствия и всепоглощающей нужды.

— Так... — сказала она, — ты обещаешь?

— Обещаю! Даю супер-экстра-Пинки-обещание, что никогда-никогда не скажу! — сказал он. — Ну пожалуйста... не останавливайтесь!

Ещё один смешок, и затем чудовище взяло в рот яйца Пипа. Оно начало поглаживать член Пипа... копытами? Это пони? Неважно. Что важно, так то, что это так изумительно. Чудовище лизало и целовало маленькие яйца Пипа, потирая его член, а потом она переключилась, снова взяв его член в рот и принявшись потирать яйца.

На протяжении всего опыта Пип испускал девичьи визги удовольствия. Но он ощущал больше, чем просто удовольствие. Что-то нарастало внутри него. Он не знал, что, но как будто что-то собиралось достигнуть какого-то пика. Он не представлял, что ждёт его на другой стороне пика, но знал, что абсолютно обязан это выяснить...