Землепроходцы (крестоносцы 3)

— Ишь ты, даже секретной важности, ну пойдем в дом, коли так, потолкуем.

Впрочем, серьезность вопроса дошла до него довольно быстро, тем не менее, Ляшков тщательно скрывая внутреннее ликование, терпеливо дождался, пока Титовы выложат всю информацию об обнаруженном месторождении железной руды и только после этого приступил к самому интересному — торгу. Нет, конечно, проще было сразу же национализировать территорию будущего рудника со всеми вытекающими отсюда последствиями, но с другой стороны: поступив так, он на корню рубил любую инициативу подданных. Кроме — того месторождение кто-то должен был разрабатывать, а у казны ни средств, ни людей для этого не было, оставалось одно передать процесс добычи руды в частные руки, но при этом установить верхнюю ценовую планку на руду и железо, приемлемую для остальных новоросских мастеров. Монополии следовало давить в зародыше. Условие было достаточно жестким; установленная Илларионом цена, не должна была превышать пятой части от стоимости сырья завозимого из Старого Света. Оружейник долго дергал себя за бороду, клялся и божился, что добыча обойдется дороже, но князь был непреклонен и старик, недовольно попыхтев, согласился. Получив на руки грамотку удостоверяющую право владеть участком земли, содержащим в своих недрах вожделенный ресурс, Титовы стали собираться восвояси, но Егор остановил его: "погодь Илларион Филиппыч и ты Мартын Илларионыч, присядьте пока, есть у меня к вам еще одно дело".

— Ишь загнул государь — Илларионыч — нахмурил кустистые брови старый мастер — молод еще по отчеству величаться.

— Так, по заслугам и величание — развел руками Егор.

— Ну, ну — фыркнул оружейник, тем не менее, по его довольной физиономии было заметно, что почет оказанный князем младшему сыну, ему польстил.

— Есть у меня заказ для вашей фирмы — продолжил Ляшков после того как вышколенные слуги внесли блюда с закусками и кувшины с медом и вином, и расторопно расставив их перед гостями, моментально исчезли — надо детали отковать для одной хитрой машины.

— Заказ то оно конечно — Титов осторожно, опасаясь раздавить огромными ручищами хрупкую вещь, поставил на стол стеклянный кубок — и детали откуем, чего же не отковать-то, вот только не обессудь княже, нету у нас никакой фирмы. Коли уж без нее совсем никак, так ты скажи, что за механизма эта — фирма твоя, а еще лучше нарисуй, а мы сработаем, не впервой чай хитрую механику для тебя мастерить.

— Хм — теперь настала очередь Егора задумчиво чесать в затылке, но тут уж сам виноват, кто за язык тянул. Пять лет уже живет в шестнадцатом веке а нет, нет да проскочит не аутентичное словечко — как— бы тебе объяснить то попонятнее... . В общем не забивай голову пустяками. Чертежи механизмов тебе передаст Коперник, он же будет и подсказывать, что к чему приставлять. На расходы денег казначейство тебе выделит, бумагу я подпишу.

— Вот-вот подпиши государь и печать поставь — усмехнулся новгородец — а то ить не даст, за каждый грош душу вынет. Знаю я казначея твоего — кремень баба, и как только Лексей с ней управляется, ума не приложу.

— Вот так и управляется — улыбнулся Ляшков — сказал к маме, значит к маме.

— Женок надо в строгости держать, я и сынам про то завсегда толкую — "прикола", слегка захмелевший Титов, никогда в жизни не видевший рекламы по телевизору, естественно не понял, но иронию в голосе уловил — ибо даже в писании сказано: жена да убоится мужа своего. А уж при должности бабу держать, такого и вовсе никогда не бывало. Ну, разве что акромя Марфы-Посадницы вот уж властная была боярыня, застал я те лихие времена, молодым был... .

Оружейник обвел слушателей слегка осоловевшим взглядом, и сделав добрый глоток замолчал, казалось не намереваясь продолжить рассказ.

— Ты рассказывай Илларион Филлипыч, рассказывай — нетерпеливо заерзал в кресле Егор. Еще бы из первых рук, от очевидца услышать о делах давно минувших. Мечта любого историка.

Мастер, вняв уговорам, продолжил: "У Марфы то первый муж помер. Двух сынов оставил, да и тех господь прибрал. В море сгинули. Это уж после она за посадника Исаака Борецкого пошла. А уж его сын Дмитрий степенным посадником стал. Крепко тогда Борецкие власть держали. Все супротив Ивана народ мутили, а пуще всех сама Марфа, да боярские вдовы Анастасия и Евфимия. Люди поговаривали: "мол, хотели от Москвы отшатнуться да литовскому князю Казимиру поклониться". Многие тогда на Софийской стороне ее поддержали. Князя Холмского, что из Москвы приехал, и уговаривал вече против Ивана не выступать, слушать никто не стал, убить хотели. Насилу бояре народ уговорили отпустить его с миром. Решили воевать. Войско собралось большое. Семнадцатый годок мне об ту пору шел. Да точно семнадцатый, аккурат тот год к Настене сватался. Дурь в голове взыграла в кончанское ополчение пойти хотел, да батюшка мудрый был человек, царство ему небесное, не пустил. А вот брата своего младшего, моего дядьку родного удержать не смог. Там на берегу Шелони он и остался. Много народишку животы там сложило. И Дмитрий — посадник головы лишился. А потом московское войско к городу подошло. Не устоял Новгород...".

В этом месте Титов снова прервался, чтобы хорошенько промочить пересохшее горло и как следует закусить.

— Казнили Борецкую?

— Нет — мотнул головой Илларион — простил ее Иван. Да только Марфа не успокоилась. Сына оплакала и снова давай народ мутить. Сколько лет прошло пять, али семь сейчас и не упомню, да только опять пришло московское войско. Вот тогда то и подмял под себя князь Иван вольный город. Вече разогнал, колокол снял и к себе на Москву увез. А про Борецкую всякое люди тогда болтали: "дескать, постригли ее и в монастыре держат". А иные сказывали: "мол, померла дорогой, да не своей смертью". Да только кто же ее, правду-то знает...

Егор, прихлебывая небольшими глотками, пряный хмельной напиток внимательно слушал воспоминания гостя. Живой экскурс в историю вольной Новгородской республики был очень интересен и познавателен для того, кто эту историю изучал по учебникам. За интересным разговором время летело быстро и солнце начало уже клонится к закату, когда гости, будучи уже изрядно навеселе распрощавшись, укатили домой, а радушный хозяин попал в объятья недовольной супруги.

ГЛАВА 3. Фактория Игнатово

Округлый борт лодьи с глухим деревянным стуком коснулся тесаных плах причала. От небольшой группки встречающих отделилась парочка молодых парней, они подхватили брошенный с борта швартовочный конец и сноровисто его петлю на толстую, дубовую плаху причального кнехта. Егор соскочил с планшира невысокого лодейного борта и осмотрелся. В этом углу своего княжества ему до сиих пор побывать как-то не доводилось. Фактория Игнатово, названная так в честь ее основателя — казенного приказчика Игната Постолова, разместившаяся в устье реки называемой местными обитателями Ленапевихиттак, в том месте где она впадает в Южный залив, как уже наверное поняли сведущие в географии читатели, располагалась на месте современного нам Уилмингтона. Ничего примечательного на первый взгляд она собой не представляла. Примерно пятиметровой высоты, широкая башня блокгауза и двухметровый частокол из за которого выглядывали крытые тесом крыши нескольких строений, вот пожалуй и все. Важно было другое, фактория являлась самым южным пунктом новоросских владений на восточном побережье континента. Ляшков еще раз окинул взглядом неказистые, но добротно слепленные бревенчатые постройки и направился к встречающим.

— Здрав буди княже — приложив руку к груди, учтиво поклонился русобородый, среднего роста мужик в крытом синим сукном кафтане, стоявший во главе небольшой группки людей — поздорову ли княгиня с княжичем? Легка ли дорога?

— Здорово Игнат — Егор в нарушение всех дворцовых этикетов крепко пожал сухую, твердую как доска ладонь — нормально все, добрались и ладно. Ну, сказывай чего тут у вас.

— Беда у нас Егор Михалыч, басурмане немирные большой силой поднялись. Ленапы бают одним им никак с ворами не совладать а у меня войско всего раз, два да и обчелся — казенный приказчик Игнат Постолов, оправдываясь, ткнул в сторону небольшой группки своих подчиненных: четверых европейцев и двоих туземцев тесной кучкой собравшихся поодаль.

— Чего им смирно не сидится?

— А бес их знает княже, взбеленились ровно псы бешенные — развел руками приказчик — намедни малец прибег, что у Пауля на Саскаханкском посту в обучении жил. Бает пятого дня, нашли на них людишки ирокезские числом великим да и побили всех, товар пограбили, а пост пожгли.

— Кто такие? Саскуханоки?

— Нет княже, эти воровать не будут. Им с нами торговать, а не воевать выгоднее. Парнишка бает, вроде каюги были.

Действительно, торговый пост организованный новороссами на берегу реки Саскуэханна, недалеко от современного нам Хейгейстауна, был предназначен для торговли с проживающими в этом районе саскуеханноками. Индейцы вполне были довольны подобным соседством и за два года, а именно столько существовала фактория, ни одного случая вражды не было. Проживавшая на посту семья ливонских поселенцев и трое молодых делаваров находившихся у них в обучении на плохие взаимоотношения с аборигенами ни разу не жаловались. Каюги же с самого начала оказались довольно хлопотными и неудобными соседями. Отряды их молодых воинов, в погоне за славой и добычей, не раз пытались атаковать небольшие поселения и отряды новороссов и дружественных им индейцев. В прошлом году дело дошло даже до открытого боевого столкновения, в ходе которого Корневу, ценой больших потерь удалось разгромить большой отряд каюгов и заставить их отступить. Очевидно, теперь ирокезы, поднакопив сил, решили взять реванш за прошлогоднее поражение.

Ляшков нахмурился, получалось, что крупное выступление немирных соседей разведка княжества просто прозевала. Впрочем, Егору было чем встретить врага. Помимо шести десятков гвардейцев с борта двух больших лодей, за его спиной, выгружались двадцать два добровольца — ополченца. Почти две третьи бойцов имели огнестрельное оружие от кремневых мушкетов стрелков, до фитильнымх пищалей волонтеров. Те же, кому огнестрела не досталось, поголовно были вооружены арбалетами. Если при этом учитывать, что в снаряжение гвардейцев обязательно входили шлемы, кирасы и толстые, прошитые кожаные куртки, а из числа охотников в экспедицию набирались лишь те, кто имел приемлемое защитное снаряжение, надо ли говорить, что отряд, представляя по здешним меркам достаточно грозную силу. Главной огневой мощью маленькой армии был трехфунтовый фальконет, установленный на легкий колесный лафет влекомый парой испанских мулов, и новое совершенно секретное оружие кое перетаскивали на своих плечах пятеро неразговорчивых безопасников.

Большая надежда была и на ленапов, чьи селения как всегда стали одной из первой жертв нападения. Именно от их вождей Ляшков и узнал о выступлении каюгов. Гонец с фактории со скорбными и тревожными известиями прибыл гораздо позже, когда в Форте Росс уже вовсю шли сборы по сути карательной экспедиции.

Именно в это время отряд делаваров не меньше сотни копий, под командой военного вождя Амикозоу должен был выйти к сожженному посту и там соединится с союзниками.

К своему удивлению среди готовых к походу воинов Ляшков увидел и Постолова с его людьми.

— А ты Игнат куда собрался?

— Дак ясно куда — растерянно развел руками приказчик — с тобой государь, басурман воевать пойдем.

— Э нет, вот ты то, как раз, никуда и не пойдешь.

— Да как же? Что ж мне делать то?

— Выделишь нам проводника, а сам остаешься со своими людьми здесь. Укрепитесь здесь на фактории, будете нашей тыловой базой.

— Чем будем государь? Не пойму я, уж больно слова мудреные говоришь.

— Припасов у нас собой видишь, мало. На своем горбу много не упрешь — объяснил Егор — так вот, завтра должны еще лодьи подойти. Привезут продовольствие и фураж для мулов. Все это перегрузишь на свои дощаники и поднимешь их до Саскуеханки. Думаю, если все будет нормально как раз к полудню четвертого дня, мы туда выйдем. Я под твое начало оставлю еще десяток ополченцев, будут тебе охраной. Там у сожженной фактории встретимся. Все понял? Смотри на тебя вся надежда. Неизвестно, насколько все это дело затянется, а то будем потом кору жрать.

— Как можно! Сделаю Егор Михалыч. Все до последней крошки привезу в срок. Не сумлевайся.

Дождавшись, когда небольшое войско, наконец, закончит выгрузку Егор отдал приказ к выступлению. Расстояние предстояло преодолеть немаленькое, и нужно было торопиться.

Проводив взглядом "хвост" исчезающей под сенью желтеющей листвы воинской колонны Постолов облегченно вздохнул. Честно говоря, идти пешком через заросшие лесом горы, рискуя попасть в индейскую засаду, ему совершенно не хотелось. Нет, трусом он не был. Такие на фронтире попросту не выживали. Да и постоять за себя при необходимости приказчик вполне мог. Но будучи по натуре человеком осторожным и рассудительным, он всегда предпочитал избегать ненужного риска.

Игнат повернулся к бестолково столпившимся подчиненным.

— Ну чего встали, рты раззявили. Ратных людей и лодейщиков накормить и разместить, пущай отдохнут с дороги. Да сами не зевайте, за лесом приглядывайте. Не ровен час и к нам беда нагрянет. Времена нынче вишь какие — Постолов еще раз вздохнул, перекрестил тропу, по которой ушло княжеское войско, и пробормотав короткую молитву, осенил крестом самого себя и развернувшись зашагал к распахнутым воротам.

Ожидая неприятностей, он и сам не подозревал, насколько недалек был от истины. Именно в этот самый момент две пары глаз из лесной чащи внимательно наблюдали за каждым его движением.

— Я подожгу большие лодки, и когда белые бросятся их спасать, твои воины, Танцующая Змея нападут и убьют их всех — после недолгих раздумий предложил высокий, худощавый воин со шрамом на лице.

— Нет, Красная Птица — покачал головой его собеседник — их сейчас слишком много. Дождемся когда те, что приплыли по соленой воде, уйдут обратно и убьем оставшихся.

— С каких пор храбрые каюги боятся убить слишком много своих врагов? — с издевательской ухмылкой поинтересовался Красная Птица.

— Ты мохок — глаза Танцующей Змеи полыхнули гневом — что для тебя чужак кровь людей моего племени? Один раз уже каюги послушали тебя и напали на людей Белого вождя, не рассчитав свои силы. Многие могучие воины погибли из-за самонадеянности вождей послушавших твоих советов. Ты говоришь, мы боимся? А ты сам? Говорят, Красная Птица не смог убить Стоящего Медведя даже ударив его в грудь ножом. Что случилось? Разве бледнолицый сделан из камня, а оружие моего брата из бизоньего навоза? Многие мохоки мертвы, а те, которые выжили, признали чужака вождем и отдали ему свою землю, и теперь ты учишь меня воевать?

— Каюги дали мне кров и пищу, и поэтому я хочу, чтобы их не постигла судьба моего народа. А Стоящего Медведя я не смог убить потому, что мой нож сломался об его железную рубашку...

— У этих тоже есть железные рубашки. И гремящие палки. Если мы нападем сейчас, когда наши силы равны, то опять проиграем битву. Нет, мы ударим, когда будем сильнее нашего врага. А до тех пор будем терпеливо ждать.