Проклятый дар

Волшебник сгреб кучу монет в кассу, и тут же начал сортировать выручку по мешочкам, зачарованным от воровства, потери, сглаза и передачи проклятий (самолично заказывала!).

Однако...

— Не думала, что вы так хорошо разбираетесь в растениях, — произнесла я, все еще находясь под впечатлением.

Соши подпрыгнула с кресла и начала нервно расправлять фартук, ощущая эфемерную вину и не зная куда деть руки. А вот Гиль даже не вздрогнул. И, несмотря на то, что он продолжал стоять ко мне спиной, я явно почувствовалаего улыбку.

— И в торговле?

Я внутренне согласилась, что именно подсмотренное мною втюхивание товаров и имела в виду.

И ведь госпожа Цилила ушла абсолютно довольная собой, сделкой и моей лавкой, несмотря на потерю довольно крупной суммы денег, на что она явно не рассчитывала сегодня с утра.

— Вам стоило меня разбудить, — произнесла и тут же пожалела. Сосед проявил необыкновенную галантность, можно сказать вообще: по-семейному подставил плечо, а я тут недовольство выражаю. Нехорошо получается.

Гийльрей разогнулся, совершенно по-хозяйски упер руки в бока и сообщил:

— А вам бы стоило понизить цены на специи, в портовом городе это совсем не редкость, и загнуть на сувенирные горшочные растения. И посмотрел я на ваши счета, что-то ваши льготы в счет украшения городской площади в них не учитываются.

Высказал все это и вернулся к сортировке денег с прежней увлеченной сосредоточенностью.

А я стояла на пороге и хватала ртом воздух, открывая и закрывая рот, что рыба не берегу.

Иногда я невыразимо рада, что уступила жалости и приняла в ученицы девчонку без каких-либо способностей или талантов в моей профессиональной области, которая очень долго вникает в простейший материал, но зато в любой ситуации находится чрезвычайно быстро.

— Госпожа Мормори!

Соши подскочила ко мне, схватилась за руки и закружила-затормошила, приводя в себя и подталкивая в сторону кладовой. Я выкручивала шею до последнего, стараясь не выпускать Гийльрея зоны прямой видимости. Пока за мной не закрылась дверь.

— Госпожа!

В руках у меня оказался стакан с водой. Я автоматически хлебнула.

— Это что было? — риторически вопросила я потолок, неожиданно довольно сильно расстроившись. Неужели ревную свою лавку? И к кому? К заезжему магу без... Так, все, хватит. Пора прислушаться, что там Соши лепечет. И совсем не стоит на нее злиться, в одиночку бы она точно не справилась.

— Ой, госпожа, он такой здоровский! Вы знаете, да, знаете? Он обжег ваши горшки в руках, прямо у нас на глазах! Огонь такой в руках — пшшшш! Да-да, конечно! И зачаровал, это та-а-ак красиво выглядело, такие золотистые клубящиеся ленточки в воздухе, будто из солнечного песка, которые по спирали закручивались, а по ним бегали и плясали бордовые искры! Может, лучше бы мы эти горшки себе оставили, а? Как думаете? Точно, надо было себе оставить! Может догнать госпожу Цилилу? Я сбегаю!

Да, невыразимо рада я ученичеству у меня Соши Наяски только иногда.

Очень-очень редко.

— Не надо никуда бежать. — Ученица будто и не услышала, в восторге скакала по комнате, выписывая нездоровые перевозбужденные косички ногами. — Соши, уймись! Так-то лучше. Не надо догонять госпожу Цилилу, еще опомнится... Ты мне лучше вот что скажи, дорогая, вот пришла ты утром в лавку (во сколько, кстати? Я помню, что ты опоздала, и не думай, этот момент мы еще обсудим), меня не было. И что дальше?

А дальше вот что.

Гийльрей не растолкал меня, только я упала лицом в салат, ну, то есть заснула сидя за столом, а решил по доброте душевной дать мне выспаться. Но нет, он не повесил табличку "Перерасчет" на дверь магазинчика, как сделал бы любой другой человек в своем уме. Он, не оглядываясь на лень и свои дела (должны же они у него быть, верно, а то как-то совсем печально), переоделся в рабоче-нарядную одежду, нацепил ярко-зеленый фартук в веселенькую ромашку, вооружился учетной книгой и пошел меня подменять. В таком вот виде его и застала моя ученица. И нет, у нее не возникло никаких проблем с тем, чтобы моментально принять на веру все, что понаплел ей Гийльрей. Ну еще бы, он ведь проводил ее в дом, показал меня, словно редкий музейный экспонат, храпящую над кофейной кружкой, рассказал умильную историю, напоил чаем. Тьфу, беда с этой простофилей. А если бы это грабитель был? Ну, или злобный некромант, вознамерившийся провести в моем доме ритуал какой-нибудь?

Эх.

В общем, Соши подумала, что я наконец-таки обзавелась ну очень близким другом/любовником/женихом (статус с восторгом уточнить у меня самой), провела весьма бурную ночь (глядя на счастливое и умиротворенное лицо соседа, дорвавшегося до сладенького, и полностью вымотанную меня, вывод напрашивался, но Соши все равно получила профилактический подзатыльник) и теперь отдыхать изволю. Поэтому ученица провела экспресс-курс по дислокации "штучек-дрючек" (еще подзатыльник) на полках и в кладовой, охарактеризовала самое популярное, устроилась рядом суфлером-переводчиком, и моя бедная лавка распахнула двери всем страждущим и болезным.

Мда, хорошо хоть, что эти комедианты додумались господина Горго записать ко мне на прием, не хватало еще старичку охрометь и на вторую ногу, спускаясь в подпол для самоличного осмотра приготовленных для него сизых поганок. И крупный заказ на свадьбу они записали, о встрече договорились, но решать или на что-то соглашаться не стали. Ума хватило, и то хвала богам. Но тут уже надо Гийльрея благодарить. У Соши от жадности даже в кладовой глаза бесовским пламенем загорелись, она бы наверняка с три короба наобещала, лишь бы не упустить клиента.

— А тут еще приходит Марика, опять со своим блохастым котом, а он как сиганет в дом! Я забыла дверь на охранку поставить, да, я знаю, что вы предупреждали. И в суете, пока мы за этим котом носились, она луковицы дурман-чая себе в карман и сунула. И с таким недовольным видом стоит, будто мы у нее последний беляш отобрали, ну ей-ей же!

Ученица смаковала подробности. А я допивала уже второй стакан воды и с несвойственным мне смирением пыталась понять, чего же в ее речах больше: хвастовства или рекламы Гиля, который почему-то сразу пришелся ей по сердцу.

Хотя тут совсем не "почему-то". Как выяснилось, маг умел произвести впечатление. И закреплял его тоже мастерски: я совершенно не могла на него сердиться.

— А господин Гийльрей та-ак на нее глянул, словно молния небо располосовала! У нее от испуга дурашки сами из кармана и посыпались. Я думала ей лекаря придется вызывать, так она выбелилась вся, прям до волос. И на господина Гийльрея глядит, не отрываясь, а он — строго и укоризненно — на нее. Но нет, отошла, водички попила, кота орущего в авоську запихала и ушла.

Мне оставалось только качать головой.

Отправив выдохшуюся ученицу полоть грядки, я осторожно заглянула в комнату с прилавком и выставленными на показ самыми популярными или интересными для профанного взгляда товарами.

Посетителей не было.

Маг сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и с напускным интересом листал прошлогодний журнал для любителей зимней рыбалке.

— М-м...

Поднял взгляд на меня и вопросительно поднял бровь.

— Вы не думайте, что я неблагодарная свинья и совсем не ценю добрососедскую помощь и выручку, мои слова совсем не это значили, просто... Нехорошо это. Вы приехали со службы. Отдыхать. Выручили меня, приобрели себе дом, и вы имели полное право надеяться на спокойную жизнь и отсутствие такой раздражающей... таких раздражителей, как взбалмошная соседка, клиенты, что-то от вас требующие, проблемы, ответственность...

Брови нахмурились, приняв идеально изогнутую форму крыльев чайки. Я перехватила воздух, завороженная зрелищем и потерявшая мысль. Чтоб его!

— И вы... вам... мне...

Гийльрей наконец-то оттаял, ну, во всяком случае перестал изображать из себя ледяное изваяние. Осанка осталась прямой, но вот сам он как-то незаметно расслабился, сутуловатые плечи перестала сковывать вечная мерзлота.

— Думаете, если бы я хотел спокойного отдыха и уединения, я бы выбрал южный портовый город в самом разгаре курортного лета?

Упершись локтем на стол, едва-едва двумя пальцами дотянулся до чашки со свежим кофе, подтянул на свою половину стола, перехватил поудобнее и подал мне.

Наверное, сосед и сам сомневался в правильности своих действий. Или... просто боялся взбучки? От меня?

Осознание этого повторно выбило меня из колеи. Я просто неприлично уставилась на мага в упор. Гийльрей в ответ уставился с таким же искренним изумлением и почти шоком.

Так и замерли, держась за блюдце с разных сторон.

Резко взвизгнули колокольчики, дверь протянула сопрано "ииииууу". Я вздрогнула всем телом. От улики в виде блюдца мое паникующее сознание почему-то решило избавиться, как будто оно явило в тот же миг вошедшим все мои смертные грехи во всей своей тяжести и неискупимости.

Мозги мои странствовали где-то далеко, да, как иначе можно объяснить то, что кружку с горячем напитком я просто оттолкнула. Да не куда-нибудь, я прямо на Гийльрея.

Думала — перехватит, заставит зависнуть в воздухе, как проделал это с маслом сегодня утром. Но нет. Реакция подкачала, и вот уже маг подскочил, шипя от боли. Все брюки в кофе, спина согнута коршуном, посетители в ступоре.

— Ой! Простите, простите меня! — кинулась к магу, бестолково хлопоча: то похлопывая по плечу, то пытаясь вытереть впитавшийся кофе. — Добрый день! Извините за беспорядок, проходите, не обращайте внимания! — это уже посетителям.

Гийльрей шел и сам, жидкость давно остыла, оставив после себя только неприятные воспоминания, противно липнущую ткань и, скорее всего, ожег, но я почему-то суетилась вокруг, не зная куда приложить энергию. Поэтому то накидку мага одергивала, то волосы свои поправляла, то тут же начинала что-то советовать клиентам.

Довела мага до двери в жилые помещения, беспокойно оглянулась на оставленную без присмотра лавку.

— Простите! Я все возмещу!

Гийльрей схватил мои мечущиеся руки, сжал немного болезненно.

От этой неожиданной боли я пришла в себя, будто от оплеухи.

А именно ее и стоило мне отвесить. Балда! Что натворила, а?

— Риса.

Обычный голос. Осторожно заглянула в серо-голубые глаза — ни отвращения, ни злости. Досада. Веселье и удивление.

— Возвращайтесь к делам и не волнуйтесь, — маг усмехнулся. — Я справлюсь, и я вовсе не в обиде. Забавно вышло.

Забавно?

Глядя вслед соседу по дому, я думала о том, что не хочу знать, что же тогда он считает неудачей, если сия ситуация показалась ему только забавой. И поспешно вернулась в лавку, на ходу натягивая улыбку.

Дальше стало не до посторонних размышлений.

Хотя, если быть откровенно, нет-нет я так и закусывала ноготь, прокручивая в голове произошедшее. Покупатели переспрашивали, прокашливались, недовольно поджимали губы. Я встряхивала головой, сбрасывая дурную задумчивость, и возвращалась к делам насущным.

Больше всего меня печалило то, что я так и не попробовала приготовленный магом напиток. Ни в первый раз, ни во второй. Вот такой вот странный выверт сознания.

Следующие два дня соседа я не видела.

Ну еще бы. Я бы в нашей ситуации сумасшедшей домовладелице вообще не показывалась. Как минимум полгода, а лучше всего — никогда.

В первый день мне приснилось, как я выливаю магу на голову настойку синильного кактуса из полулитровой стеклянной банки. Еще в воздухе жидкость становится светлой и мутной, от соприкосновения с ней кожа покрывается волдырями и лопается. А я почему-то валяюсь на обломках стены и гляжу на приближающуюся ко мне страхолюдин: руки вытянуты, походка как у умертвия. Да почему "как"? Мертвец и есть, поднятый. Я в ужасе отползаю назад, но тело будто ватное и не мое. Громоздкое и незнакомое, со слишком длинными конечностями и бестолково-сильное, я ведь не умею этой силой распорядиться. Нашариваю дрожащей рукой нож за голенищем солдатских полуботинок, выкрикиваю что-то неразборчивое, поднятый труп сам натыкается на лезвие, на котором светятся руны.

Проснулась от ужаса в четыре часа и семнадцать минут. Самыми жуткими мне почему-то показались мои собственные руки. Но я не помнила, почему.

После такой бодрой ночи я нашла в себе силы встретиться с Иядом Горго. Дедушку без лекарственной грибной настойки разбирали приступы и конвульсии, а приобрести неприятные как по запаху, так и по виду сизые поганки в нашем городе можно было только у меня. Пакостно переплетающиеся и льнущие друг к другу склизкие шляпки с кокетливой серой бахромой слизи предпочитали влажные тропики и портились моментально, скукоживаясь и сгнивая через шесть часов после среза, в холодильной камере ли их перевозили, в углях или вакууме — все едино, а потому доставке в отдаленные от тропиков районы не подлежали.

Старик Горго специально переехал Уннидбу четырнадцать лет назад, когда ему поставили диагноз, чтобы иметь постоянный доступ к жизненно необходимым поганкам. Он глубоко уважал маму за профессионализм и виртуозное мастерство. А ко мне, унаследовавшей ее дело и клиентов, относился с подозрительным скептицизмом, а потому стремился проверять каждое мое движение, даже кивок головы, буде он был направлен на его драгоценные сопливые мухоморы.

А тут еще садоводы-любители прискакали на крыльях ветра, держа в охапке кучу веток — образцов с новой древесной болячкой. Пришлось оставлять лавку на Соши (недавнее их с Гийльреем самоуправство произвело нужное впечатление, и я ограничилась всего получасовыми наставлениями перед отъездом) и мчаться к зараженным деревьям.

Под вечер я так измоталась, что была абсолютно уверена, что упаду на подушку и благополучно впаду в кому.

Счастливые ожидания обманулись.

Дрожащее от зноя в восходящих потоках ряби небо злой синевой резало глаза, раскаленный песок прожигал колени до самых костей. Боль в висках откликалась в протяжно ноющих плечевых суставах. И тишина. Ни голоса, ни шороха на всем обозримом пространстве. Попытки закрыть больные и сухие глаза отозвались резким всплеском рези, будто скальпель кто-то в затылок воткнул, и небо распласталось, я сама стала небом, растекаясь дальше и дальше, жадно раскидываясь так далеко, как только могу дотянуться. Все шире, как можно быстрее, до первого каравана.

День начинался с насупленных туч, гром ворчал где-то в вышине, но дождем не делился — жадничал для таких бестолковых и никчемных людишек. А людишки бегали по двору и собирали белье с сушилки, затаскивали в дом садовые качели, разбросанные пледы и подушки, стягивали прикрепленное к дубу дальполотно.

Я смотрела на деловито таскающую вещи с улицы Соши и мрачно мешала чай ложкой.

Дурная голова голове же покоя не дает. Что? Нет-нет, это я не про ученицу, в то утро она соображала гораздо лучше меня. И пользы от нее было больше.

Говорят, что яркие сны — это признак психического расстройства. Где же я это слышала? От мамы? Нет, она не любила попусту трепать языком. От отчима?.. А, не важно.

Мои яркие и цветные сны последних ночей откровенно тянули на шизофрению. Ну а что, такое потрясение, следом непрекращающееся нервное напряжение на протяжении долгого времени... так не то что шизофреником, психопатом-убийцей станешь.