Четыре грани 3.2

— Уйди! Отойди, Тесс! Он не соображает ничего и не узнает тебя! — метнулся Аслан перехватить жену, но не преуспел.

Потому что Ренальд среагировал быстрее.

Напрасно они все думали, что он ослеп и оглох одновременно. Нет, перед глазами так же плавала кровавая муть, и голоса доносились приглушенно, потому что собственная кровь грохотала в ушах, а ее вкус подбивал на безумства. Хотелось рвать, душить и терзать тех, кто стоял по ту сторону, намереваясь не выпустить его из ловушки. Позади была стена, но это еще не конец. Просто стратегически не слишком удачное решение обороны. Сзади никто не нападет, но и прорываться к выходу надо так, чтобы не оставить преследователей за спиной. Это Рени помнил из интересных учебников по тактике и стратегии ведения рукопашного боя, что подсовывал ему Аслан.

Только вокруг все были сейчас врагами, желавшими, чтобы ему снова было невыносимо больно и стыдно, не хотелось жить. Ему уже было тошно... и только слабый, как дуновение ветерка в жаркий полдень голос издалека коснулся его слуха... чем-то до боли родным царапнул в груди, заставив задохнуться. Ему и так не хватало воздуха. Легкие ходили, как мехи в оружейной кузнице.

— Тесса!!!

А вот это имя взорвалось осколками солнечного дня на берегу лесного озера. Рени вздрогнул и словно прозрел. На мгновение марево боевого дурмана разметало в клочья, и он явственно увидел прямо перед собой испуганные глаза своей женщины, которую у него намеревались отнять. Рванув испуганно ахнувшую девушку на себя, спрятал за свою спину. И вновь оскалился, приготовившись рвать зубами и голыми руками любого, кто посмеет претендовать на нее.

— Ни хрена себе! — присвистнул Айдар.

Аслан же побелевший, как полотно от страха за жену, не обратил внимания на слабый протест Мансура, пытавшегося сказать, что о Тессе-то как раз, кажется, волноваться и не следует.

И в следующий миг невольные соперники, похожие сейчас на смертельно опасных хищных зверей, не поделивших самку, одновременно взвились навстречу друг другу. И стремительно столкнувшись, сшибая друг друга с ног, покатились по полу в яростной схватке...

10.

На стороне Аслана были годы тренировок и боевой опыт. Но бешеная сила Рени, не понимавшего, что он сейчас творит, точнее находящегося в плену собственного разума, подстегнутого бурлящим в крови адреналином и отравленной провокационным снадобьем кровью, заставляла его драться на смерть. Сбивая сваленные возле лежанки волчьи шкуры, они чуть не опрокинули треногу огромного очага. Несколько угольков вылетели через край, но к счастью, плотный войлок, которым был устлан пол, не занялся.

И лаэр уже не боялся причинить своему озлобленному на весь мир Котенку боли. Это был взбешенный зверь, а не его дорогой мальчик, заслуживающий искренних светлых чувств. В этот момент невольно Рени заставил своего хозяина считаться с ним, как с равным. Заставляя забыть, стирая у Аслана все остатки памяти о себе, как о простой, хоть и безумно ценной игрушке для удовлетворения похоти, в которой по воле судьбы и своей жены увидел человека с его слабыми и сильными сторонами.

Аслан не собирался проигрывать, потому что и свою жизнь оценивал в достаточной мере. Хотя бы потому, что знал, как огорчит Тессу, если он посмеет оставить ее молодой вдовой...

Чудом увернувшись от сокрушительного удара кулака варвара, летящего в лицо, но пришедшегося вскользь по плечу, Рени оказался сверху. И мгновенно воспользовался скудным преимуществом, прижав коленями его руки, навалился всем телом, лишая Аслана возможности маневра. И тут же яростно вцепился в мощную шею предавшего его человека. Который сначала заставил вспомнить, что он раб не по рождению, а по воле независящих от него обстоятельств, а затем растоптал ростки самолюбия и гордости, и теперь хотел отобрать последние крохи теплого света, что дарила ему Тесса.

Все произошло настолько стремительно, что никто толком не успел среагировать.

Айдар ошалело взирал на светопреставление, устроенное парнями. Лихорадочно соображая, что бы такого опустить Рену на голову, иначе ведь придушит Аслана, идиот малолетний!

Тесса отчетливо поняла, что прямо сейчас может потерять сразу обоих. Сначала мужа, а потом и любимого мальчишку, потому что смерть хозяина рабу ни за что не простят. А уж тем более тому, кто покусился на сына Правителя не в честном поединке, не во время военных действий, а вот так, из-за помутившегося рассудка. И смерть Рени не будет такой же быстрой и легкой, как та, которую он готовил для своего господина. По древним законам (обязательно прилюдно) с непокорными рабами расправлялись слишком жестоко и бесчеловечно, дабы вселить в мятежные души ужас и напомнить о последствиях тому, кто решиться повторить 'подвиг'.

Девушка не была готова жертвовать кем-либо из них двоих. От страха за их жизни, ее душа ухнула в пятки. И Тесса сейчас отчаянно визжала бы, или грохнулась в обморок, как полагается в таких случаях прилично воспитанной аристократке, но с этим у нее всегда было проблематично.

Страшась отвести взгляд от их смертельной схватки хоть на миг, она все же судорожно искала надежное средство, способное остановить их, но, как нарочно, ничего толкового в голову не приходило от сковавшего ее ужаса. Подскочить и просто вклиниться между ними щитом, уповая на то, что они остановятся в назревшем выяснении отношений, было нереально. Оба сцепились намертво, и вряд ли ощутят такую смешную преграду. Сунувшийся было разнимать их Мансур, только подтвердил неутешительное предположение. Степняк отлетел, сбитый дерущимися с ног, и теперь матерясь, поднимался, чувствуя себя так, будто по нему проехалась груженая телега.

Спазм перехватил горло Тессы. Голос пропал. Ей казалось, что она кричала, но с пересохших от страха губ слетало только еле слышное, отчаянное, повторяемое словно мантра: 'Нет, не надо... Рени... Аслан... Нет!!!'

Оказавшись поверженным на обе лопатки, лаэр захрипел, не в силах скинуть с себя взбешенного парня, отчетливо понимая, что он не в состоянии остановить этого обезумевшего монстра, который завладел разумом его мальчика и управляет закаленным полугодовыми тренировками телом.

А Ренальд, снова окунулся в иное течение времени. Для него оно практически остановилось, как вчера, во время транса перед ритуалом нанесения татуировки, заставив воспринимать остальных присутствующих ленивыми мухами. Парню и оставалось-то только надавить посильнее на выпирающий кадык своего главного обидчика, но он зачем-то посмотрел ему в глаза, и невольно сдержал свой первый порыв разом покончить с этим 'долгом'. Собственное отражение перекошенного бешеной злобой лица Ренальду не понравилось, но он не отвел взгляда, пытаясь понять, что его смущает. Он уже вынес свой приговор лаэру, который не заслуживал пощады и снисхождения, но...

В свои последние минуты в глазах его господина не было ответной всепоглощающей ненависти, не было отчаянного страха, а только бесконечное сожаление, и, пожалуй, тревога...

Это было неправильно, нечестно, подло!

Рени моргнул. Глаза резануло болью, словно кто-то резко содрал с них мутную розовую пелену, через которую он смотрел на мир буквально секунду назад. Все посторонние звуки будто померкли. Зрение обострилось в разы, но как-то странно. Выхватив из полумрака шатра, четко выделяя лишь этот взгляд пульсирующих зрачков с шоколадной радужкой.

'Упоительное состояние смотреть вот так сверху вниз на поверженного врага, ясно понимая, насколько он зависим от твоей власти', — отстраненно мелькнула мысль в голове парня.

Соблазнительно и искушающе удовлетворить тот инстинкт, который настойчиво взывал к немедленной мести. Покрасневшие от лопнувших сосудиков белки таких знакомых глаз раздражали и вызывали неуместное сочувствие пополам с брезгливой жалостью. Но вот сам взгляд буквально завораживал, проникая слишком глубоко внутрь, туда, где, видимо, в испуге сбились все хорошие воспоминания, связанные с этим человеком, чья жизнь была в его руках.

Ренальд хотел зажмуриться, чтобы не видеть, не чувствовать чужое влияние на его сознание, которое каким-то образом гасило его озлобленность и ожесточение, но не мог. Потому что ледяной осколок в груди, в том месте, где располагалось сердце, вдруг стремительно начал таять. А холод, пронизывающий душу, закованную в ледяной панцирь, устремился в затылок, в голову, где все еще яростно клокотало желание уничтожить...

И руки юноши дрогнули, непроизвольно ослабляя хватку на горле жертвы, судорожно пытающейся сделать так необходимый вдох.

Ренальд передернул плечами, отгоняя неправильные мысли, абсолютно запутавшись в своих ощущениях. Потому что теперь на самых кончиках пальцев чувствовал совершенно неуместный зуд. Хотелось дотронуться до красных отпечатков на дубленой коже шеи своего господина, чтобы стереть их. Боевой дурман, безумной алой жаждой охвативший его разум, отступал, оставляя в голове звенящую пустоту. И теперь Рени с пугающей до дрожи ясностью осознавал, что он был всего лишь в шаге от совершения непоправимого в своих последствиях поступка. Аслан — не враг. Людям свойственно ошибаться, иначе их можно было бы смело записывать в святые. И то, сколько заботы и участия этот мужчина проявил по отношению к нему, искупая добровольно признанную вину, в разы перевешивало неприязненное чувство, требующее отплатить обидчику за свое унижение в прошлом...

Тот кровавый монстр, который теперь жил внутри, ворчливо успокаивался, оползая в закоулки сознания и уступая Ренальду право решать самому, кто достоин помилования на суде его собственной совести и чести.

Аслан все еще судорожно глотал воздух, проталкивая его в поврежденное горло, но уже видел почти нормальный, разумный, только какой-то вымораживающе-холодный взгляд своего Котенка. Разум и сердце, слава Великим Духам, преодолели разбуженные чужим вмешательством инстинкты безжалостного убийцы, которые дремали до поры до времени в редкой крови, доставшейся Ренальду от предков.

Он уже не был похож на бешеного зверя, он справился с испытанием! Но предугадать, как парень поступит в следующий миг, лаэр пока не мог. Кто знает, насколько статично такое состояние? И не вызовет ли любое неосторожное движение новый приступ агрессии...

Слишком нестабильна ситуация, нужно еще немного времени, чтобы убедиться, что все уже позади.

Аслан с неподдельной тревогой вглядывался в незнакомое, суровое лицо нависшего над ним парня, и судорожно думал о том, что в любом случае надо увести отсюда Тессу. Его женщину, которую сам привел. Ну и что, что она настояла. Он обязан был ее оберегать от любой угрозы!

Никто из свидетелей происшествия не успел сообразить, что все уже окончилось, они даже не увидели этого замешательства, все еще интуитивно заставляющего остывающих парней не двигаться, отстраняясь друг от друга.

Не найдя ничего лучше, чем ковш в котором Мансур растопил немного снега, чтобы умыть метавшегося в жарком бреду подопечного мальчишку, Тесса подскочила к ним и выплеснула воду, отрезвляя обоих.

Аслан вцепился в предплечья дернущегося от шокирующего душа Рени, испугавшись, что тот слишком однозначно воспримет вызов от нового объекта, и снова даст выход своему гневу.

Юноша зашипел от боли, буквально пронзившей там, где была нанесена татуировка. Сомнительный дар, еще недавно защищающий его от подобной напасти, блокируя чувствительность тела, перестал действовать. Но это понял только Аслан, мгновенно разжав пальцы, и мысленно костеря себя на все лады за то, что в пылу короткой схватки даже не подумал, чем это грозит Рени, поврежденная иглами кожа которого еще не успела зажить. В тот момент он слишком испугался за жизнь своей девочки, не сумев здраво оценить патовую ситуацию.

Айдар, воспользовавшись благоприятным моментом, подскочил, оттолкнув несопротивляющегося Рени, и Мансур одной рукой рывком отодрал Аслана от пола, подняв того на ноги. Лаэр, которому помощь уже не требовалась, все еще полупридушенно сипя и утирая слезившиеся глаза, молча вывернулся из надежных объятий сородича, пытающегося на взгляд определить степень возможных увечий. Айдар, переживший за эти несколько ужасных минут целую бурю эмоций, теперь, словно в отместку за свой страх и безжалостные слова друга детства, усомнившегося в его верности, полоснувшие по сердцу отравленным кинжалом, грубо скрутил Ренальду руку, болевым захватом заведя ее за спину. Он не собирался причинять ему вред, просто хотел обезопасить остальных. Но благодаря инстинктам, вбитым с детства, интуитивно воспользовался преимуществом мгновенно определять самую уязвимую точку на теле противника. И татуированная конечность юноши оказалась весьма удобна для этих целей.

Ренальд вновь дернулся и зашипел, стараясь совладать с собой, чтобы не ударить в отместку за причиненную муку. Он уже осознавал, что заслужил подобное обращение. В загустевшем воздухе буквально разливался чужой страх, будоражащий его обоняние, заставляя хищно раздуваться ноздри. Он сумел остановиться, не переходя невидимый рубеж, четко определив, где свои, а где чужие. Но остальные, видимо, пока что не поняли этого. Вправе ли он обвинять их за то, что перестраховываются? Очевидно — нет.

К счастью, Рени слишком смутно помнил шальной вид своего кровожадного дяди, явившегося забирать мать из Обители. Сознание милостиво лишило его подробностей того черного дня, когда закончилось детство. Брата отца не остановили ни мольбы, ни просьбы, ни невинные жертвы его эгоистического желания добиться цели любой ценой. Неужели и он сумел продемонстрировать находящимся в шатре такое же кошмарное поведение, прежде чем справился с диким безумием?

Осознание собственной ничтожности, захлестнуло обжигающей плетью стыда за недопустимое поведение и вытянуло последние силы. Ренальд горестно простонал от ужаса накрывшего его откровения, почти перестав чувствовать выламывающую боль в профессионально выкрученном суставе. С мокрых волос, растрепавшихся в ходе короткой схватки, по его лицу все еще стекали капельки воды. И Рени жадно слизнул их, не ощущая удовлетворения жажды.

Мельком взглянув на живого и относительно здорового мужа, девушка, у которой от столь бесцеремонного обращения с ее Солнышком потемнело в глазах, кинувшись к Ренальду, звенящим от едва сдерживаемого гнева тоном произнесла:

— Отпусти, Айдар! Немедленно!!!

Степняк, все еще надежно удерживающий вынужденного подчиняться парня, неприязненно скользнул взглядом по хозяйке Замка. Но ослушаться не посмел. Слишком не привык слышать столь властные нотки в голосе истиной владетельницы земель, на которой он был сейчас всего лишь гостем.

Тесса с трудом удержав себя от того, чтобы не влепить пощечину слишком ретивому поборнику справедливости (хотя вообще-то с трудом представляла ситуацию, когда она смогла бы кого-то унизить подобным образом), отпихнула варвара. От неожиданности Айдар послушно отступил в сторону. И не успел снова перехватить взвившегося пружиной Рени, стремительно развернувшегося, опуская поврежденную руку вдоль тела, а здоровой рукой обнявшего безрассудно подставившуюся девчонку. Тесса только пискнула, не успев отшатнуться. Хозяйка Замка отчаянно старалась подавить острые шипы безотчетного страха. Обняв юношу за талию, словно в попытке удержать от очередного всплеска безумия, она придушенно прижимаясь щекой к груди наложника мужа, в которой глухо бухало его сердце,