Дэвид сорвал со своего лица медицинскую маску и вытер ей пот — еще немного и из-за его ошибки могло случиться то, о чем ему пришлось бы долго сожалеть. Конечно, он не считал себя полностью виновным в том, что произошло, но видимо где-то не досмотрел. По всем показаниям больная умерла, сердце не билось около десяти минут, и это только под их контролем, но ведь оно остановилось еще в пути.

— Надо будет описать этот случай, — подумал он, — и понаблюдать за больной дальше, такие длительные остановки сердца не остаются без последствий.

Дэвид точно знал, что при такой длительной гипоксии поражение мозга неизбежно, а вот в чем конкретно оно проявится, вопрос. Скорее всего будут нарушения в мыслительной деятельности, возможна амнезии, нарушение координации... Да много чего возможно, тут все зависит от индивидуальных особенностей. И вообще дежурство сегодня вышло тяжелым, ночью привезли сильно пострадавшую женщину, семьдесят процентов ожогов. Да каких ожогов, местами кожа просто обуглилась. Как только ее увидели, сразу поняли — не выживет. Но продолжали делать все возможное, чтобы вырвать ее у смерти, бывали же случаи. Не получилось, пострадавшая постоянно лишалась сознания, произошли три остановки сердца, и в последний раз запустить его не удалось. Да какое там запустить, все уже видели начало агонии... По времени провозились с ней около семи часов, и все напрасно. Следом привезли девушку, спортсменку, анафилактический шок от обезболивающего и остановка сердца. И снова попытки реанимации и снова работа всей группой в течение десяти минут. Видя отсутствие даже намека на результат, Дэвид дал команду прекратить попытки запустить сердце. И надо же, одновременно с отключением приборов больная самостоятельно с громким всхлипом сделала вдох. Сначала это приняли за проявление агонии, но за первым вздохом последовал второй, и только тут все поняли, что сердце самостоятельно включилось в работу. Удивительно, но обычно после такого, сердце еще какое-то время работает нестабильно — кислородное голодание тканей, остатки лекарственных препаратов... В этот же раз, судя по показаниям приборов, все мгновенно пришло в норму. Так не бывает. И вообще с этой девушкой происходило что-то странное, что вступало в противоречие со всем опытом Дэвида, а его опыту могли позавидовать многие.

Мысли вяло текли в голове, и были они совсем не о том, о чем должны были быть в такой ситуации.

— Надо попросить, чтобы прислали сантехника, а то подводка к душевой лейке расслоилась и стала сильно перегибаться, временами перекрывая поток воды. И коврик надо новый купить, а то старый уже не очень хорошо выглядит.

Вспомнилось ощущение льющейся сверху теплой воды, и даже почувствовался запах любимого шампуня. Следом мысли перескочили на текущие проблемы. Впрочем, какие могут быть проблемы? Все необходимые документы оформлены, она уже де факто не владелец компании. Что-то царапнуло, какая-то неприятность. Нет, хочется думать только о чем-то приятном. Скоро домой, в Россию, пора заняться дачей, а то уже лет пять туда ни ногой, все работа и работа. Снова что-то царапнуло, опять появилось чувство чего-то важного, но неприятного. Засвербело в носу, Ирина потянулась рукой, но ничего не получилось, что-то мешало. Однако свербело терпимо, и продолжать попытку дотянуться до носа прекратила. Через некоторое время незаметно провалилась в сон.

Глаза открылись раньше, чем проснулся мозг. Потолок без единой морщинки, мягкий свет, льющийся откуда-то сзади, и абсолютная тишина. Снова засвербело в носу, на этот раз руке ничего не мешало почесать источник раздражения. Но помогло это мало, можно сказать даже наоборот и Ирина дважды судорожно чихнула, от этого сонное состояние мгновенно пропало и сознание включилось в работу. Стоп! Рука! Ирина уставилась на свою руку. Не обгоревшая, но она прекрасно помнила, как почерневшая кожа лохмотьями слезала с запястья, когда она, теряя сознание, пыталась открыть входную дверь квартиры. Как тлели на теле остатки махрового халата. Как с каждой секундой все труднее становилось смотреть, как застилала глаза белесая муть. А может это был сон? Нет! Слишком много было нечеловеческой боли, во сне такого не бывает. Ирина снова посмотрела на руку и замерла — рука не ее, как ни ухаживала она за своими руками, но возраст делал свое дело, а тут. Неужели?! Срочно нужно зеркало. Здесь есть зеркало? Полцарства за зеркало!

Глава 3

Здравствуй это я, твоя паранойя.

Попытка встать закончилась неудачно, сразу подскочила медсестра и потребовала до прихода доктора сохранять лежачее положение. Причем четко спросила, понимаю ли я ее! Ответить не получилось, вместо голоса вырвались какие-то хрипы — горло довольно-таки сильно болело, как будто песок внутрь попал. Когда успокоенная медсестра отошла, начала осторожно себя рассматривать и ощупывать. Ну что сказать, тело явно не мое, совсем не мое, и оно молодое... Только сейчас начала ощущать боль в груди, а следом и в голени. Увидела на груди здоровенный синяк. Хм... откуда? А ступня оказалась перетянута бинтами, обычно такие повязки накладывают при вывихе, если не пытаться шевелить ступней, то боль вполне терпима, хотя и ноет постоянно. Ну и естественно следы от крупных игл на сгибе обеих рук. Потихоньку начали появляться воспоминания последнего моего дня, не то чтобы эти воспоминания были яркими, но и не как сон, когда чем больше пытаешься вспомнить, тем больше забываешь. Кажется, начинаю понимать, что произошло, но это еще нуждается в уточнении, а сейчас надо подумать над своим дальнейшим поведением. Про девочку я ничего не знаю... На всякий случай прислушалась к себе..., или знаю, но как-то смутно на уровне далеких воспоминаний, ладно это потом. Если не удастся вспомнить придется симулировать амнезию, банально до невозможности, что-то сходное с... не знаю чьими сериалами, никогда этой ерундой не увлекалась. А есть другой выход? Нет. Но так просто не пойдет, все надо делать как полагается, в соответствии с заболеванием, а так: здесь помню, здесь не помню, опытный психолог раскусит на раз. Надо бы литературу по этому поводу почитать, а пока импровизируем, но осторожно. За рассуждениями и составлением сценария, прошло около часа, наконец, в палату, палату?, стремительно ворвался врач, буркнул приветствие сестре и подошел ко мне:

— Как себя чувствуете, — спросил он, и бесцеремонно отжав веко, заглянул в глаз.

Я молча уставилась на него и, как могла, изобразила озадаченность.

— Вы понимаете меня? -снова задал он вопрос.

'Так не пойдет, надо что-то отвечать', мелькнула у меня мысль, но тут вмешалась медсестра:

— Она из России, доктор Дэвид.

— Ах, да! — Чуть не хлопнул себя по лбу врач, — неужели она совсем не знает английского языка? Когда будет российский представитель?

В ответ он получил только недоуменное пожимание плечами.

— Вот ведь засада, — промелькнуло у меня в голове, — я ведь ни сном, ни духом, знает ли девочка хотя бы зачатки английского. Тут что мелькнуло в голове. Нет, вроде не знает.

Не получив ответа врач раскрыл папку и зашелестел бумагами:

— Так, так, — обрадовался он, читая в бумагах, — Julia Zabelina, семнадцать лет, спортсменка.

— Ну, вот, уже что-то, — мысленно обрадовалась я, — откуда девочка занимающаяся спортом может знать английский язык? Да если и знает, то, скорее всего, как у нас раньше говорили 'Со словарем'. Чуть не срезалась. Вот была бы потом потеха, девочка с амнезией заговорила на английском.

В голове опять что-то мелькнуло, вроде как согласна с рассуждениями. Да что за ерунда происходит?

Эскулап еще немного почитал бумаги и тяжело вздохнул:

— Без российского представителя, мы не сможем оценить психическое состояние пациентки. Что ж подождем.

Он небрежно откинул пластиковую папку на столик, потом, завернув простынь, осмотрел мою грудь:

— Да, напугали вы нас мисс. В моей практике такое произошло впервые. Кто-то явно перестарался, делая вам искусственное дыхание, но ребра целы, так что через пару недель синева сойдет. — Осматривая ноги, хмыкнул, — да, здесь травмы все профессиональные, множество гематом и вывих, если так пойдет дальше потребуется дорогостоящая операция.

Врач вернул простынку на место и задумался, через минуту внимательно посмотрел на меня:

— Жаль ты не говоришь на английском, такой случай стоит исследовать, более десяти минут клинической смерти не могут обойтись без последствий. Вот только пока их не видно.

Это что, он себе объект для исследований нашел? Щас! Всю жизнь мечтала побыть в качестве лабораторной мышки... Хотя... Надо обдумать — девочку, то есть теперь уже меня, просто так без опеки не оставят и с первой же оказией переправят в Россию, никто фунты и доллары сверх необходимого в англиях тратить не будет. А у меня здесь еще есть кое-какие дела. Но если этот вивисектор не будет требовать дополнительной оплаты, то руководитель спортивной делегации, или как он там сейчас называется, вполне может спихнуть свалившиеся на него заботы на местных эскулапов. Да и с деятелями от спорта лучше встречаться поменьше, и уж совсем ни к чему возвращаться вместе с делегацией. Но с другой стороны, здесь жизни тоже не дадут, замотают с анализами. Хм, дилемма. Ладно, оставим все это на волю случая, посмотрим, куда кривая вывезет.

Покормили отвратительно, в качестве еды предложили какую-то гадость, очень похожую на болтушку из муки и горсть таблеток, ну как же без этого? После такой кормежки желудок, естественно, взбунтовался и мне, как и окружающим, на протяжении четырех часов пришлось слушать его возмущения, хорошо хоть до персонала дошло, что морить пациента голодом себе дороже. Ближе к вечеру заявилась какая-то фифа от нашего околоспорта и с ходу попыталась меня оформить с вещами на выход. Ну что я могу сказать — шок это по-нашему. Естественно в шоке был весь зарубежный медперсонал. С их точи зрения, я до сих пор находилась на грани жизни и смерти, а эта дама без всякой задней мысли заявляет, что готова подписать любые документы, но сей лежачий труп будет долечиваться уже в России. Однако! Девочку, в теле которой я находилось, мне стало откровенно жаль. Нет, я понимаю, что спорт жесток, и к концу карьеры эти девочки вряд ли являются эталоном здоровья, но такое отношение уже перебор. К чести доктора Дэвида, сие недоразумение он разрешил просто, заявив, что в соответствии с каким-то там законом, он не может передать пациентку, не убедившись, что принимающая сторона имеет всё необходимое для сохранения здоровья пострадавшей. Вот так, молодец мужик, я даже его зауважала, другой бы на его месте оформил пару бумажек и прощай, тем более, что на неграждан этой страны тот закон не распространяется. Но это он знает, ну и я по случаю, а фифа нет, поэтому ее напор сразу иссяк. Попытка обратиться к моей совести напрямую и с ее помощью выдернуть меня из зарубежного лечебного учреждения естественно провалилась, я сделала вид, что ничего не понимаю, и вообще мне не просто плохо, а очень плохо.

Второе явление представителей нашего спорта народу состоялось часа через полтора. Я так подозреваю, та дама, что пыталась вытащить меня из-под крыла империалистов, вынуждена была обратиться на более высокий уровень, а там решили 'горячку не пороть' и прислали кого-то с большими полномочиями.

О чем они там договорились с доктором, не ведомо, никто даже не посчитал нужным поинтересоваться моим мнением. Гадство, надо скорее привыкать к своему нынешнему статусу, никого в данном случае не интересует мнение несовершеннолетней. И вообще в этом информационном вакууме с ума сойдешь. Да понятно, что так и должно быть, но не привыкла я так — время идет, а ничего не меняется. До зуда захотелось спрыгнуть с навороченного медицинского лежака и бежать к Дэвиду, чтобы прояснить свое будущее. Все. Стоп! Надо прекратить истерику, это нервы, все-таки тело подростка, а оно продолжает жить по своим правилам. Еще не раз мне это аукнется, и слезы без видимых причин, и истерики, и буйство гормонов — будь они не ладны, но как бы то ни было, с этим надо справляться, и так по мне психушка плачет.

Через минут двадцать доктор с нашим функционером и еще какой-то женщиной предстали передо мной.

Видимо женщина эта, была раньше хорошо знакома с девочкой, поэтому кивнув, сразу перешла ко мне:

— Ну и напугала ты нас, Юленька, вот даже в больницу тебя пришлось доставить. Врачи здесь оказались очень хорошие, быстро тебя на ноги поставили, — при этом она покосилась на Дэвида. Хотя это она напрасно, тот ни слова не понимал на русском, — как ты себя чувствуешь? Может, хочешь поехать домой?

Что-то в памяти опять смутно мелькнуло, вроде как это помощница тренера и отношение к ней не очень хорошее, а то, что она сейчас так ласково, так это профессиональное — игра на публику. Да тут и так все понятно, эта 'мать Тереза', от вопроса 'как себя чувствуешь?' мгновенно перешла к вопросу 'поехать домой'.

Ну, что же, в эту игру можно играть вдвоем. Непонимающим взглядом затравленно шарю по палате, судорожно сжимаю руками край простыни, под которой до сих пор лежу и натягиваю ее под самые глаза — как бы спряталась. У женщины на лице удивление, доктор тоже внимательно наблюдает за моей реакцией.

— Юля, ты чего? Не узнаешь меня что ли?

Активно мотаю в отрицании головой и обозначаю попытку отодвинуться подальше, что вряд ли может получиться, но ведь важен не факт, а само намерение.

Женщина растерянно оглядывается на функционера, и я хорошо ее понимаю, надежда на быстрое разрешение проблемы рухнула и теперь надо искать что-то другое, а тут уже простых решений уже быть не может.

Наш чиновник не стал ничего скрывать от доктора и в общих чертах объяснил проблему, на что тот, пожав плечами, заявил:

— Я предупреждал вас, что с большой вероятностью у девочки амнезия. Вообще удивительно, что последствия оказались не столь тяжкие как должны были быть. На моей памяти это первый случай, когда нет видимых поражений мозга.

— То есть, вы хотите сказать, что потеря памяти это наименьшее из зол? — Удивился функционер.

— Я не то хотел сказать, — смутился Дэвид, — просто в других случаях пострадавшие полностью теряли способность к связанному мышлению, а иногда и способность управлять своим телом. Нужно провести хотя бы предварительное обследование, чтобы наметить курс лечения, и потом, чем раньше начнем, тем больше уверенности в успехе.

— М...да, — чиновник на несколько секунд задумался, — все то, что вы сказали понятно, однако у нас нет возможности оставить здесь нашу соотечественницу. Страховка предусматривает только оказание экстренной помощи, лечение должно проводиться в России.

— А если связаться с родственниками? — Наивно спросил эскулап, на что ему активно замотали головой.

— Вы даже не представляете, насколько дороги ваши услуги для обычных людей. Как стало мне известно, девочка из неполной семьи, у нее только мать, она конечно имеет работу, но... Даже кредит в банке ей не дадут — отдавать будет не с чего.

Теперь уже Дэвид взял паузу на размышление: