С.Арсеньев. Расист.

Придётся идти, в лесу врача не сыщешь. Кое-как сплели из веток носилки, Макс пожертвовал на подстилку свою куртку, Алёшку переложили на эти носилки и пошли. Надо выходить к людям. Только осторожно выходить, люди — они разные бывают.

Вот и идут ребята уже третий день, на юг идут, по компасу. Жилья за это время не встретили никакого. Елена сказала Максу, что раньше даже не думала, что в Америке такие леса есть. Она думала, что тут везде дороги и города, а, оказывается, есть и такие леса, тайга прямо.

Тут Макс заметил, как спереди между деревьев мелькнула фигурка Верки Маслаченко, которая быстрым шагом приближалась к основному отряду. Верка вместе с Викой в передовом дозоре были, дорогу разведывали и вообще смотрели, что там впереди.

Подойдя поближе, Верка что-то торопливо и взволнованно стала рассказывать Елене, а та периодически прерывала её какими-то вопросами. Наконец, Верка выдохлась. Макс вопросительно посмотрел на Елену, которая и объяснила ему:

— Через милю впереди дорога, недалеко от дороги какая-то ферма.

— Думаю, на ферме должны быть нормальные люди, не бандиты. Давай я схожу, разведаю что там. Может, удастся получить помощь. В крайнем случае, у них наверняка есть какой-нибудь транспорт и они должны знать, где можно найти врача.

— Так-то оно так, только вот проблемка небольшая есть.

— Какая?

— Понимаешь, горит ферма. Хорошо так горит, душевно. И ещё кричит там кто-то. Очень громко кричит и очень страшно. Похоже, обитателям фермы самим помощь нужна.

— Та-ак. Они что, и сюда уже добрались?

— Очень может быть. Поэтому сделаем так...

* * *

Мимо снова прошла девчонка, и капрал армии США Марк Ковальски привычным образом нырнул. Он вот уже третий час так делал — периодически нырял и всплывал. В силосной яме нырял, больше спрятаться тут было негде. Ковальски давно привык и к запаху, и к мерзкому вкусу (жижа иногда попадала в рот), и к тому, что стоять ему приходилось на трупе, иначе ноги до дна ямы не доставали.

Скользкий труп на дне ямы, на котором стоял босыми ногами Ковальски, был трупом младшего сына хозяина фермы, куда они сегодня с утра приехали дабы "освободить захваченных сепаратистами заложников". Нет, понятно, никаких сепаратистов на ферме не было (если бы были, чёрта лысого они припёрлись бы сюда). А вот заложники, которых нужно было освободить от сепаратистов, заложники были. Конечно, штурм у них получился бы в любом случае не слишком удачным, заложники бы погибли при штурме, но разве это важно? Зато можно было бы сообщить наверх, что уничтожена ещё одна банда, терроризировавшая местное население. Не, не "уничтожена", а "рассеяна", так лучше. А то могут трупы бандитов попросить предъявить, а трупов-то и нету. А так, рассеяли банду — ну и ладно. Заложников же сепаратисты перед бегством перебили. С особой жестокостью перебили, да (ах, какая жалость!). Трупы заложников даже и журналистам показать можно. Ах, какие нехорошие сепаратисты, какие звери!

Всего на ферме двенадцать человек обитало. Хозяина и пятерых наёмных рабочих убили сразу. Жена хозяина была слишком старой и никого не заинтересовала, так что ей распороли живот, вытащили кишки, а затем развели внутри живота ещё живой женщины костёр. Она так орала!

А вот пятеро хозяйских детей... это да. Собственно, если на чистоту, то ради них они и приехали. Ну, Смит, понятно, сразу в овчарню рванул. Ему с овечками интереснее, они совсем безотказные. Мышка и Слониха (ха, они сами такие имена придумали себе; Мышка под полтора центнера весит, а Слониха и до сорока не добирает, смешно), они двух дочек забрали. Симон, Перес и братья Родригес старших мальчишек, близнецов тринадцатилетних, взяли. Ну, а Ковальски самый младший достался, семилетний. А ему как раз такие и нравились, шести-восьми летние. Девять лет — край, дальше ему уже не интересно.

И так хорошо всё было поначалу! Фермерский дом подожгли (а просто так, от нечего делать). Потом с добычей своей разбрелись развлекаться, у кого сколько фантазии было. Один из мальчишек так забавно орал, когда ему глаза выковыривали вилкой! А Ковальски не торопился, удовольствие растягивал, купался в страхе и отчаянии семилетнего мальчишки. Куда ему торопиться, успеет.

Потом же у Симона лопнула голова. Вот, была голова, и сразу вдруг лопнула. После этого почти одновременно взорвались кровавыми брызгами головы обоих братьев Родригес. Ковальски чуть в стороне находился, быстро сумел оценить ситуацию и понял, что его сейчас убьют. Неважно кто. Родственники фермера, Серые Спинки, просто безымянные мстители. Какая разница, его убьют сейчас!!

Недолго думая, он столкнул в силосную яму семилетнего сына фермера (чтобы не выдал), и прыгнул туда же следом за ним. Ковальски даже порадовался, что заранее избавился от всей своей одежды, которая иначе мешала бы ему сейчас.

Утопить сына фермера удалось достаточно быстро, тот был не слишком тяжёлым и сильным. А вот потом... потом Ковальски и самому пришлось несколько часов просидеть в этой вонючей силосной яме, ныряя с головой при приближении любой девчонки.

Да, напали на них неизвестные девчонки, лет так тринадцати-четырнадцати. Наверное, красивые, но Ковальски было, во-первых, не до того, а во вторых, он и так девочками не интересовался. Девочками у них в капральстве Мышка со Слонихой занимались. Ну, так они не в обычной части служили, а в недавно образованном "легионе Радуги". У них там все такие, слегка повёрнутые. А то и не слегка. Смит с его овечками и козочками вполне себе за середнячка сойдёт.

Когда Марк увидел в составе напавшего на них отряда афроамериканца, то даже обрадовался сначала. Может, тот поможет ему скрыться от этих страшных белых девчонок, говоривших между собой на непонятном языке? Но потом... потом, когда Марк увидел, как бережно этот афроамериканец вынес из сарая явно мёртвую белую фермерскую дочь с распоротым животом, как аккуратно он положил её на землю, а затем буквально силой вырвал винтовку из рук одной из белых девчонок и высадил весь магазин прямо в жирное брюхо Мышки (хотя та тоже была афроамериканкой, парня это не остановило), вот после этого Марк серьёзно задумался и решил, что конкретно этого афроамериканца о помощи лучше не просить. Мало ли, КАК ИМЕННО тот решит "помочь".

Ковальски просидел в вонючей силосной яме до темноты. Он увидел, что атаковавший их отряд состоял только из молодых белых девчонок, одного афроамериканца лет пятнадцати и белого мальчишки. Белый мальчишка, вероятно, был ранен, так как не вставал с носилок. Все они расположились на ночлег в свинарнике (дом фермера сгорел) и до утра явно не собирались никуда уходить.

А Ковальски, дождавшись, пока тьма плотно покроет землю, осторожно и тихо-тихо вылез из своей вонючей ямы и пугливо, на четвереньках, иногда замирая, припустил прочь от страшного места, где сегодня погибло всё его капральство. Голый и весь облепленный вонючей жижей, Ковальски спешил на север. Стоявшие на посту Светка и Верка его не заметили...

* * *

...РУКАМИ И БЕЗ ОРУЖИЯ! ПОВТОРЯЮ. СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕССМЫСЛЕННО, ВЫ ОКРУЖЕНЫ. ВСЕМ СДАВШИМСЯ ГАРАНТИРУЕТСЯ ЖИЗНЬ!! ВЫХОДИТЬ...

— Максимка, ну пожалуйста, пожалуйста!

— Хелен, я не могу!

— Максимка! Ну, некому ведь больше, некому! Ты один можешь! Максимка!

— Ты... Ты понимаешь, чего ты просишь?!

— Да, понимаю. Ты мужчина. Ты сильный. Ты должен. Должен! Это твоя обязанность, помогать тем, кто слабее. Исполни же свой Долг, Мужчина!

— Но...

— Максимка, но ведь и правда больше некому. Только ты спасёшь их.

— А как же вы?

— Ну, нас голыми руками не взять, мы кусаться больно можем.

— Хелен. Не пытайся обмануть меня, я не дурак.

— Хорошо, ты прав. Мы остаёмся умирать. Ты это хотел от меня услышать? Так я это не отрицаю. Мы все умрём и мы все знаем это. И что? Ты всё равно Должен. Должен, Макс, Должен!!

— Они в любом случае догонят нас.

— Как? Тут до дороги триста метров, а у нас двенадцать стволов. Чтобы намертво блокировать дорогу хватит двух. Не забывай, кто мы. По военным меркам, мы тут все снайперы. А ведь даже один снайпер на открытой местности легко остановит взвод. На чём они пройдут мимо нас? Танка у них нет, сам видишь, а ничего другого мы не пропустим. Да и был бы танк, то не важно. По дороге танку за джипом не угнаться ни за что. Вы уйдёте, Макс, уйдёте. У вас отличные шансы спастись.

— Пусть кто из твоих ведёт, а я останусь. Хелен!

— Из моих машину хоть как-то водить может только Воробьёва. Но это именно "хоть как-то". На уровне "завести и снять с ручника", не более. Остальные это искусство только в кино и видели. К тому же, Воробьёва, наш лучший стрелок. Она даже лучше меня стреляет, если честно. Я не хочу лишиться её.

— Я буду стрелять вместо неё.

— Максимка! Ты отличный парень, Максимка, но я ведь видела, как ты стреляешь. Из тебя стрелок, как из говна пуля. Ты и в стену сарая не попадёшь, даже если сам внутри него находиться будешь. Извини, но это правда, согласись сам.

— Хорошо. Я сделаю это, Хелен. Сделаю. Но... в машине ещё есть место. Я могу взять с собой двоих.

— И как ты себе это представляешь? Макс, мы ведь обычные девчонки. Мы можем казаться крутыми, особенно если в руках у нас оружие, но всё равно мы все ужасные трусихи. Я же своих как облупленных знаю. Никто, никто из них не осмелится поехать с тобой. Они все струсят. И я струшу. Я не смогу. Бросить своих и уехать... это... Даже и слов нет. Макс, тут у нас хоть какая-то надежда есть, а та, что уедет с тобой, не сможет жить дальше, просто не сможет.

— А я? Я смогу?

— Ты не уезжаешь, Макс, ты УВОЗИШЬ. Это разные вещи. Тебе вот как раз нельзя оставаться, потому что без тебя они все пропадут. Макс, ты ОБЯЗАН!

— Боже мой, Хелен. Если выживешь, то я не сомневаюсь, что тебя ждёт грандиозное будущее. Станешь работать менеджером по продаже снега зимой эскимосам. У тебя они его с руками оторвут, ты любого уболтаешь.

— Смешно...

...Полчаса спустя голубой джип с разноцветными эмблемами "легиона Радуги" на бортах на скорости порядка сотни миль в час нёсся по раскалённой солнцем дороге Флориды на юг. За рулём джипа сидел Макс, на заднем сиденье, заняв все три места, лежал в бреду потерявший сознание Алёшка. Рядом с ним, на полу, сидели близняшки Роджерс, удерживая Алёшку и не давая тому упасть на пол. А рядом с самим Максом, на переднем сиденье, сидел Стивен, единственный оставшийся в живых член семьи фермера Тернера. Место на лице, где у Стивена раньше были глаза, покрывала окровавленная повязка.

Вот, после очередного поворота, показалась окраина небольшого городка. Около въезда — бетонные блоки и оборудованные пулемётные гнёзда. А над приземистым зданием мышиного цвета флаг... Какой флаг? Это не привычный Максу звёздно-полосатый флаг США, это старый и почти уже забытый флаг КША!

Подлетев к перегораживающим проезд бетонным блокам, Макс резко остановил машину и вылез наружу. Навстречу ему, от здания с флагом, выдвинулись трое белых, держа Макса под прицелом винтовок. Подойдя ближе, старший из них хотел что-то сказать, но тут взгляд его упал на красивую разноцветную эмблему "легиона Радуги" на дверце джипа. Он переменился в лице и, прежде чем Макс успел открыть рот, с силой ударил того прикладом в живот и ядовито поинтересовался:

— Что, обезьянка, заблудилась, да?

И опять на помощь Максу пришли близняшки Роджерс. Они кубарем выкатились из двери джипа, Лиз повисла на руке ударившего Макса человека, а Кэтрин обхватила согнувшегося пополам от боли Макса за шею, прикрывая его своим телом.

— Это что тут такое происходит? — вывел всех из внезапного ступора громкий властный голос. Со стороны здания с флагом приближался рослый человек в сутане. — Ну, что? Отвечайте!

— Так вот, отче, черномазого поймали.

— Поймали?

— Ну, то есть, он сам приехал.

— Сам приехал? К нам?

— Заблудился, наверное.

— Не трогайте его! Это наш, свой! Он хороший! — заорал Стивен, наконец-то справившийся вслепую с замком на двери и вывалившийся на улицу. — Он спас меня! И девчонки там наши, они погибают! Помогите! Там ниггеры, много! Помогите нам, люди!

— Так, — задумчиво потеребил нос человек в сутане. — Значит, ниггера поймали, да?

— Ну... мы так думали, отче, — смущённо сказал человек, ударивший Макса прикладом в живот. — А теперь смотрю, он какой-то и впрямь не такой. Какой-то ненормальный ниггер, неправильный.

— Неправильный? — взгляд человека в сутане остановился на сёстрах Роджерс, которые уже вдвоём обнимали Макса за шею и гладили его по щекам и по волосам, потом на Стивене с окровавленной повязкой вместо глаз, а потом и на видневшемся через открытую дверь джипа бесчувственном теле Алёшки. — Неправильный, говоришь? А, может, наоборот, Джон Тэтчер? Может, как раз этот ниггер и есть правильный, а?

* * *

— ...Почему они не идут?

— Боятся. Трусы.

— У нас шесть патронов на четверых, ещё одну атаку нам не остановить. Нечем.

— Ага. Только они-то про то не знают.

— Ну, миномётами шарахнуть.

— Наверное, больше некому. Воробьёва им два расчёта на ноль помножила. Оставшиеся, небось, не знают, с какой стороны заряжать их нужно. А уж попасть разве что в океан смогут, если прямо на берегу поставят свою пукалку.

— И что теперь?

— Ждём.

— Чего?

— Ну, а что случается, если полевые части сталкиваются с укреплением, которое взять не в силах? Либо авиация будет, либо артиллерия. Ещё вариант — бронетехника, танки нам тоже останавливать нечем.

— Да нам и пехоту нечем останавливать. Шесть патронов! Смех один.

— Они боятся, Свет, они же не знают про шесть патронов. Да если бы и знали! Шесть патронов — это шесть трупов. И умрут те, кто пойдёт впереди. Кому при таком раскладе впереди идти захочется? Боюсь, что никому.

— А у Воробьёвой сегодня День Рождения, я помню. Ей пятнадцать лет исполнилось. В прошлом году мы в кафешке отмечали, помните? Серёжка Степанов ей такой букет огромный приволок, что она его еле поднять смогла. А потом ещё...

— Не надо, Лен.

— Девчонки, а я боюсь. Воробьёвой-то хорошо. И другим нашим тоже, им уже не страшно, а я боюсь. Знаете, что с нами сделают, если живыми возьмут? Это ведь не люди. Видели, что они с фермерскими дочками сделали, скоты эти? Нам как бы ещё и хуже не было.

— Куда уж хуже-то?

— Не знаю. У меня фантазии не хватает, но вдруг эти придумают? Как-то вот не хочется на себе их фантазию испытывать.

— И что ты предлагаешь, Нин?

— Может, ну их нафиг, эти шесть патронов, а? Давайте, у нас не шесть патронов будет, а два. Ну, а четыре патрона мы... в общем, вы поняли.

— Пусть у нас четыре патрона будет. Если вы ляжете рядом в затылок друг другу, то я и одним выстрелом смогу вас всех троих сразу. У меня получится, не волнуйтесь. А мне уж последний останется.

— Тоже вариант.

— Ну что они тормозят-то, блин? Нам четыре патрона израсходовать нужно. Не в воздух же нам их выстреливать!

— Девки, похоже, не придётся нам с двумя патронами мудрить, нам помогут.