Обещание полночной звезды 2. Родные незнакомые звёзды.

— На вот, — поставила рядом стакан с каким-то отваром Велия, — знахарка твоя забегала, велела сварить. Хорошая она девонька, правильная.

Понятно, не только с Элисаром побеседовали.

— Жаль только юность её уже давно отцвела, а у нас многие по первой крови замуж выходят. Есть, конечно, кто и в девках засиживается, особенно коли, красотой боги не обидели, да всё равно не позже двадцатой весны. Вот, Диадора в самую пору вошла, сражаться за неё по осени многие будут.

— В каком смысле?

— В прямом. Ежели девушка заранее не сговорена, знать, родня хочет, чтоб её обладатель сильнейшей крови за себя взял. А кровь сильнейшую иначе как в сражении не прознать. Вот по осени, после сбора урожая, турниры и назначаются.

— С моей мамой тоже так было? — вспомнил я подслушанный ночной разговор.

— А то как же. Бархорим тогда против воли богов пошёл. И то ведь, единственная дочь и по сговору, да ещё и с иноземцем, который даже лично пожаловать не удосужился. Небывалые развернулись сражения, некоторые и насмерть бились, хоть так и не положено.

— А почему Бархорим против воли богов пошёл, если у вас обычай такой?

— Так жрицы богини Судьбы Цхайлы ещё в день рождения Иоланты велели яраму нашему после пятнадцатой весны её в жёны южанам отдать. А он заупрямился, мол, не бывать тому. Долго его уговаривали, прежде чем уступил. Уступить-то уступил, но с условием, что биться южане с северянами за неё будут, и только после победы заберут. Так и случилось.

И вздохнула Велия так удручённо, что не понять причину её печали, даже если бы захотелось, не получилось бы. Нда, не очень удачно вышло.

— Думаешь, если бы мама осталась здесь, было бы лучше?

— Само собой. Кровь северная самая сильная, и Бархорим бы без законного наследника не остался. С тебя-то такого, какой спрос? А вот вышла бы Иоланта за настоящего воина, глядишь, и потомство бы принесла крепкое.

— И умерла бы от моровой хвори. Вместе с потомством.

Старуха пренебрежительно фыркнула, но промолчала. А что тут возразишь, ведь могло же такое быть? Могло. Так что богине Судьбы виднее. А есть ли здесь какая-то связь с тем, что мне пришлось сюда отправиться? Или правильнее будет сказать — вернуться? Это ведь только Але цыганка про чужие звёзды говорила, в то время, как во мне течёт и северная кровь...

Придёт же в голову такая глупость. Нет, никакой связи и смысла нет. Разве что сложись в своё время всё иначе. Не будь я изменённым бастардом, например. Нет, я не стыжусь, потому что уже давным-давно принял себя таким, какой есть. А что толку попусту страдать и жаловаться на вселенскую несправедливость? Обратно всё равно ничего уже не вернёшь.

Вскоре после завтрака принесли мои вещи. Вешек, который был среди пришедших воинов, даже вызвался помочь поднять их на второй этаж, сообразив, что самому мне с этой задачей не справиться. Только сундуков почему-то оказалось больше, чем надо.

— Этот не мой, — разобравшись, указал я на лишний.

— Твой-твой, — заверил мой вчерашний сопровождающий, — принц Альберт велел передать, как прибудем.

А вот мне Альберт ничего про это не сказал.

Велия только глянула на меня и мигом увела гостей обедать.

Я достал свои ключи. Их было только два. Или мне забыли передать тот который от этого сундука, или к нему должен подойти один из моих. Я опустился на пол, попробовал. Так и есть — замок с тихим щелчком открылся. Я откинул крышку и заглянул внутрь. Оружие: лук с колчаном стрел, куртка из плотной ткани, в которой множество внутренних карманов с тонкими острыми клинками и меч. В Дайвире мне нельзя было ничего из этого иметь. Даже ученического. Я присмотрелся повнимательнее и обнаружил на рукоятке свои инициалы. Значит, всё это было не просто изъято из каких-то запасов, а сделано на заказ. Специально для меня.

В самом низу оказался ещё один свёрток с большим вязаным пледом. Тонким, тёплым и лёгким. Ручная работа. Я узнал бы манеру исполнения из тысячи. Мама.

Когда они успели? Неужели за то время, что я был в Лавирии? Я ещё раз осмотрел переданные мне вещи, и впервые подумал о том, что было с ними, с моими родителями, когда выяснилось, что их единственный ребёнок исчез из дворца. Меня не было несколько месяцев, и никто не знал жив ли я ещё... а они ждали. Любили. Меня... друг друга. До сих пор любят, и вряд ли это когда-нибудь изменится. За что же Цхайла так с ними? Ведь она знала, должна была знать, что счастья эта любовь никому не принесёт. Или у неё на нас всех свои планы? Мама должна была уехать, и уехала, я должен был вернуться — вернулся.

Ещё вчера, кажется, речь шла о каком-то пророчестве. Велия мне сегодня рассказала о том, что касалось мамы. Возможно ли, что там было что-то и обо мне?

========== Глава 5. Ставки. ==========

Аля пришла только ближе к вечеру. Раньше я и не ждал — не только же мне надо было обустраиваться и разобрать вещи. Она рассказала, что на ночлег их с Лешим определили к очень радушной и словоохотливой женщине, а наутро предоставили один из свободных домиков практически у самой стены. Первой, по древней традиции, за порог была отправлена кошка, которая сразу же забралась на лавку подремать — хорошо хозяевам на новом месте жить будет. Потом Леший оставил сестру хозяйничать, а сам, взяв краюху хлеба, отправился знакомиться с лесом.

— Вот, только-только управилась, и сразу к тебе, — Аля достала из своей котомки аккуратный свёрток, — посмотрим, впору ли тебе будет.

Она ловко развернула широкую хлопковую тунику и велела примерить. Надо заметить, обновка мне не помешает, многое из моего гардероба ещё на корабле пришлось расшивать.

— Великовата, — констатировала она.

— Не страшно, скоро ещё вырасту, — успокоил я.

Расти, конечно, больше не хотелось, но тут уж никуда не денешься. Плохо только, что уже сейчас иногда сильно ныла поясница, и неприятно тянуло внизу живота. О том, какие ещё сюрпризы меня ожидают, я старался вспоминать как можно реже... или, по возможности, вообще не вспоминать.

— Нас с Якимом вчера спрашивали о тебе. Здесь никогда мужчин в тягости не видели...

Я кивнул, давая понять, что договаривать необязательно. Люди везде люди, и новости, привезённые с юга, наверняка, уже расползлись по всему городу со скоростью лесного пожара на исходе засушливого знойного лета. Кто бы сомневался. А из этого следует, что стоит только выйти за порог этого дома, пристального внимания мне не избежать.

— И ещё, — совсем погрустнела Аля, — муж твой, оказывается, этой осенью собирался бороться за одну девушку. Говорят, у них уже всё слажено было. Все знали, что именно он возьмёт её перед богами в жёны. Равных ему среди воинов Белогорья нет, а она уже давно отдала ему своё сердце.

Бооооги, да что ж такое-то, а? Я думал, хуже просто некуда. Опять ошибся. Вечно ты, Габриэль, всем жизнь портишь. Но, если у Элисара была невеста, зачем он взять меня за себя согласился? Бархорим заставлять бы не стал, напротив, руку дам на отсечение, ещё и отговаривал. Ради власти? Тоже не очень похоже... Возможно, из чувства долга — ярам не вечен, законных преемников нет, и не предвидится, надежда на то, что кто-то ещё на подобный брак согласится, ничтожно мала. Видимо, ему совесть не позволила клан на произвол судьбы оставить, пришлось чем-то пожертвовать. Хороший правитель всегда сделает правильный выбор, если на одной чаше весов благополучие целого государства, а на другой — всего лишь личное счастье. Мой муж будет хорошим правителем.

Только менее виноватым я всё равно себя не почувствовал. Получается же, семью разрушил. Хранить мне верность Элисар не обязан, однако на то, чтобы опорочить честное имя девушки, да ещё той, что любит, тоже никогда не пойдёт. Невероятно, он ведь меня ещё и жалеет...

С другой стороны, не мне оспаривать чужие решения или нести за них ответственность. И до осени ещё многое может измениться.

На ужин Аля не осталась, потому что вскоре уже должен был вернуться Леший. Почти сразу после её ухода появился Элисар. Усталый, но сосредоточенный. За столом все опять молчали, а за окном сгущались тени, предвещающие ночную мглу.

Июнь месяц. В Дайвире пора белых ночей, здесь такого не бывает, зато бывают дни, когда совсем не рассветает. Мама рассказывала, что тогда все ветра стихают, звёзды сияют особенно ярко, снег лёгкий словно пух, а ледяная стужа пробирает мгновенно до самого нутра. Сказочно прекрасное, смертельно опасное белое безмолвие обычно длится около недели и надёжно запирает всех живых существ в укрытиях, которое те успевают найти, если хотят ещё когда-нибудь встретить долгожданный рассвет.

— Завтра утром мы вместе пойдём в замок, — уже в спальне сказал Элисар.

— Зачем? — спросил я, зябко кутаясь в одеяло.

— Нам с Бархоримом надо представить тебя на верховном совете всем старейшинам клана, чтобы подтвердить моё законное право стать преемником ярамовой власти.

— Хорошо. Есть что-то, что мне необходимо знать?

— Да, среди старейшин много недовольных. Против ярама они не пойдут, однако тебе всё равно не обрадуются. Особенно учитывая твоё нынешнее положение.

— Не сомневаюсь.

— Дело не только в его исключительности и противоестественности.

— А в чём ещё?

— В том, что для них в твоём чреве сейчас находится ещё один потенциальный наследник по крови.

Я непроизвольно вздрогнул. Нет. Втянуть этого ребёнка в политические интриги никто не посмеет. Мне дали слово. Оно не может и не должно быть нарушено!

— Ты ведь помнишь, что это не так? — мне очень не понравилась дрожь в собственном голосе.

— Помню. Но они об этом узнать не должны. К тому же, возможно со временем ты передумаешь.

— Не передумаю.

— От этого может зависеть очень многое. Законы крови выше всех прочих.

— Всё равно. Иначе всем станет известно, что это не твой ребёнок.

— Но он ТВОЙ, — спокойно напомнил Элисар. Будто я мог об этом забыть. — Ты можешь рассказать правду, выставить и меня и себя в неприглядном свете, но это ничего не изменит. В жилах твоего ребёнка будет течь кровь северных правителей, род которых идёт ещё от Даргрима Льдистого. Он будет прямым потомком и наследником, в то время как я только преемником... Некоторые старейшины надеялись, что следующим ярамом станет кто-то из них.

— Но они же знали, зачем Бархорим отправился на юг.

— Как и то, что у него не было на тебя никаких прав с того момента, как твоя мать женой вошла во дворец дайвиранского короля.

Верно. Власть ярама велика, но и для него существуют нерушимые законы. Например, девушка, выходя замуж, больше не принадлежала семье своего отца, как и её дети. Более того, учитывая мой пол и возраст, не будь я изменённым, пришлось бы и моего добровольного согласия спрашивать.

— У меня может родиться девочка, — глухо выдавил я.

— Тогда её муж будет моим преемником.

И так пока в династии не появится мальчик. Логично. А меня, оказывается, повысили — теперь я не беременная диванная болонка, как мог бы стать с Анри, а священная корова клана. До тех пор, пока не станет известно, что за условия я поставил перед свадьбой. Ведь их же выполнят, правда?

— Я никогда на это не соглашусь, поэтому, по-прежнему, рассчитываю, что все обязательства с вашей стороны будут исполнены.

— Ты сомневаешься? — кажется, искренне удивился Элисар.

— Мне не нравится этот разговор. И я прекрасно понимаю, насколько уязвим сейчас.

— Не беспокойся. Мы верны своему слову, но попытаться убедить тебя не оставлять Белых соболей без сильнейшей крови — обязаны.

— И именно поэтому меня сразу же отвергли, — не смог удержаться от ядовитой шпильки, до сих пор помню брезгливость и ярость на лице деда, когда мы впервые встретились.

— Для Бархорима увидеть тебя таким было тяжёлым потрясением, — убеждённо произнёс муж. — Вы с матерью остались последними из рода, и в пророчестве Цхайлы ни слова не было про то, что ты... такой особенный.

— А что там было? В этом вашем пророчестве?

— Как и во всех пророчествах — океан тумана.

— И всё-таки?

— "Нераспустившийся северный бутон, когда минет пятнадцатая весна, согреет южное солнце. И не поглотит забвение Шайи сильнейшую кровь могучего племени, явив миру воина — достойного потомка славного пращура".

— Да уж, это явно не обо мне, — признал я.

— Но никого другого не осталось, и, если речь шла не о тебе...

Ага... ОГО, так выходит, и в самом деле, было ради чего жертвовать личным счастьем. И жалость тут совсем не причём. Интересно, кто из посвящённых сообразил быстрее? Наверно, всё-таки Элисар, раз решил обсудить моё предложение, в то время как ярам стремился поскорее выставить меня за дверь. Удар я нанёс дражайшему дедушке даже больше, чем мог себе представить. Мало того, что сам надежд не оправдал, так ещё и ребёнок у меня нагулянный. Такого, пусть и трижды распоследнего, в Белогорье не привезёшь. Повезло, что будущий преемник такой ответственный. Только дальше-то что? На мою сознательность надеялись? Что я проникнусь бедственностью положения и отдам ребёнка? Или при ином исходе, собирались с опекуном договариваться? Наверняка, не поскупились бы.

— Всё равно, нет, — заключил я и отвернулся от мужа, показывая тем самым, что разговор окончен, решение окончательное и нам давно пора спать.

— Будь по-твоему, — Элисар погасил свечу и тоже лёг, — но помни, что пока об этом никто не должен узнать. Это для твоего же блага.

А как же, хорошо хоть честно предупредил, что завтра меня ожидает, мягко говоря, не самый тёплый приём. Не мудрено. Сколько я амбициозных планов своим появлением разрушил.

Придётся смириться с тем, что мне предстоит очередная игра, в которой опять известны не все правила. Люди везде люди, политики везде политики. Что ж, будем играть, раз ничего другого не остаётся. Только нельзя забывать, что ставки в этой игре запредельно высоки.

========== Глава 6. Верховный совет. ==========

Утром, умывшись и быстро собравшись, Элисар покинул спальню первым, чтобы лишний раз меня не смущать. Хотя какое уж тут, к чертям, смущение.

Я, в свою очередь, над тем, что надеть на свою первую встречу с верховным советом, тоже особо голову не ломал. Насколько мне стало известно, подковёрные интриги старейшинам не чужды, но модные тенденции их всё равно волнуют мало. Поэтому простенькая тонкая туника, брюки и куртка, присланная Альбертом. Та самая — с клинками. Не хочу идти туда совсем безоружным. Волосы я забрал в высокий хвост и на этом успокоился. Элзу бы удар хватил оттого, в каком виде её подопечный собрался идти на столь важный официальный приём. Плевать, сейчас на повестке дня проблемы посерьезнее.

— Что, ведёшь овечку на закланье? — спросила за столом у Элисара Велия.

— Чем раньше, тем лучше, — хладнокровно подтвердил тот.

Я уткнулся в свою тарелку, обдумывая чудесное сравнение. Овечек в волчье логово лучше не пускать. Только, если здешняя знать похожа на дайвиранскую или лавирийскую, то её уместнее будет сопоставить, скажем, с серпентарием. Волчье логово мне, пожалуй, нравится куда больше.