Мерсийская волчица Глава 4-5

Отложив арбалет в сторону, девушка смотрела, как постепенно исчезают очаги сопротивления наемников и наконец, ополченцы добили последних. Над полем смолк звон оружия и стали слышны крики, стоны и хрипы раненых, пронзительно, с надрывом ржал не добитый конь. Некоторые раненые пытался встать или ползти, от этого, поляна как будто шевелилась и казалась живой. Многие ополченцы, находясь в боевом угаре, продолжали ходить по полю в поисках противников, некоторые, выглядели удивленными, как люди, которые сделали то, чего не ожидали от себя. Женя увидела Сэма, ее знакомый сидел посреди поля и смотрел вокруг себя ошарашенным взглядом. Вот, в сторону вражеского обоза проскакали конные разведчики, захватили его и приказали возницам выезжать на поляну. Для девушки это стало неким символом окончательной победы, нервное напряжение, державшее ее во время битвы, отпустило и она почувствовала, что сильно устала. Ноги отказались держать, и она, со стоном села на землю, откинувшись спиной на колесо телеги.

— Устала я, Лайошен, — ответила она на его немой вопрос,— ноги не держат. — Отдыхайте госпожа, а я, сбегаю на поле, посмотрю как там. — Беги, — махнула ему рукой Женя, — попутно, собери болты, сделай милость.

Остальную часть дня ополченцы собирали брошенное оружие в общую кучу. Находили своих раненых, выносили с места побоища и укладывали возле телег, в тень. Ими занимались те, кто хоть немного умел вправлять вывихи и перевязывать раны. Доспехи, снятые со своих убитых, убирали на телеги, чтобы вернуть родным, а остальные, в общую кучу, рядом с оружием. Специально назначенные костровые, уже оборудовали лагерь и начали готовить пищу.

Женя не стала отрываться от остальных, немного отдохнув, заставила себя идти на поле и помогать. Нет, если бы она осталась сидеть на месте, ни кто её не стал осуждать, все-таки девушка и дочь рыцаря. Но, она сама не захотела сидеть, когда остальные работают. В начале, хотела предложить помощь кашеварам, но вдруг осознала, что такое занятие ей невместно по статусу, а идти к костоправам не позволило отсутствие нужных навыков. Вот и собирала, вместе с Лайошеном, стрелы, болты и копья. По началу, от вида крови и рубленых тел, мутило, приходилось держать себя в руках и усмирять свой желудок. Тем более, она оказалась не единственная, кого мутило, в войске оказалось много молодежи и сейчас, собирая добро, некоторые, цветом своего лица не отличались от нее.

К вечеру, Женя валилась с ног от усталости, поэтому, не стала ждать ужин и, найдя свою телегу, легла спать.

А лагерь, отдыхать еще не собирался, к тому же, в котлах доходила трофейная конина, и мясной дух вился над поляной. Ополченцы, приготовив свои ножи и ложки, крутились возле костров, ожидая еду, а вокруг отдельного костра старосты собрались в круг, на совет. В захваченном обозе нашлась посуда рыцарей, запас эля и медовухи, поэтому, возле каждого деревенского головы стояло блюдо с мясом, кружка или кубок, в которые они наливали один из этих напитков. Наполнив свою кружку, Огер передал мех с элем следующему, а сам спросил, обращаясь ко всем сразу: — Много у нас погибших?

— Почти половина, — мрачно ответил Стефан, — из них, шестьдесят человек убитых, остальные раненые, наверное, к утру, умрут ещё полтора десятка. — Довезти бы, их до дому. — Добавил один из них. В ответ повисло тягостное молчание, а Огер, произнес:— Да уж, потрепали нас.

— Понимаешь, — отозвался Кром, жуя кусок мяса — мы-то опасались рыцарей, а они что — молодые, горячие. Когда госпожа Эвина плюнула в их мужскую гордость, у них ум и отключился, поэтому и погибли так. Но главная сила оказалась не в них, а в наемниках. Ты, Огер, сидя в лесу, не видел, как они красиво шли, вот где выучка и опыт. Если бы не твой удар в тыл да храбрость Якоба, упокой его душу Единый, то конец нам тогда.

— А, что леди Эвина кричала им? — поинтересовался староста "Медвежьего". Тут все начали плеваться.

— Срам один, — произнес Эрмет, — такой, что и повторять его среди хороших людей стыдно и где, только, она про такое услышала?

— Не знаю, — прокаркал Кром, — но от ее слов два отряда легли на кольях под нашими стрелами. Мы, с ними почти и не сражались, но я хотел сказать о другом...

Тут его перебил один из старост: — А где сама, госпожа Эвина, почему не сидит с нами или наше общество не подходит для неё? Все-таки, мы сражались по ее плану, и команду Огеру, она крикнула в нужный момент. Я думаю, что долю в добыче, ей нужно дать!

Все начали это обсуждать, а Гийом поднял руку, призывая успокоиться.

— Ее нет среди нас потому, что она спит. Если уважаемое собрание настаивает, то ее сейчас пригласят.

Все выказали такое желание, и он отправил за девушкой первого, подвернувшегося бойца. Ждать пришлось некоторое время и вскоре, к ним присоединилась заспанная и взъерошенная Женя. Тут же, ей дали кружку с медовухой и протянули нож с нанизанным куском мяса. Гийом, кашлянув в кулак, произнёс:

— Прости леди, за то, что разбудили, но наше собрание так решило, что вы должны быть с нами. Отведайте мяса и помяните павших односельчан, может совет какой, скажите. У вас, хорошо получается их давать.

— Гийом, а ты в молодости дипломатом не служил? — Спросила девушка, пряча зевок. — И для чего вам понадобился совет женщины? Не боитесь уже, что я вас за прялки посажу?

— Не держи на меня обиды, леди, — отозвался Тит Хитрец, — не прав был, но и ты подумай, подходит девчонка и как опытный сотник, начинает нам про ратную науку рассказывать! Как бы ты, себя повела, на моём месте?

Тут вклинился Кром: — Мы собирались обсудить, что нам делать дальше. Я как раз, мысли свои сказать хотел, а меня перебили.

— Тогда, продолжай, — предложила Женя, а сама, хлебнув душистой медовухи, принялась за мясо.

— Так вот, мы победили, — начал Кром, — но, есть ещё один отряд, с другой стороны тракта. Спрашивается, как поступит его командир, когда узнает о нашей победе? А, если сообщит наместнику и тот, еще один отряд пришлет? Как нам следует поступить, разойтись по домам или продолжить свой поход? Только хочу сразу сказать, ещё одно такое сражение, мы не выдержим, нас просто не останется, так что давайте подумаем.

— Да, Кром, — проговорил кто-то, — умеешь ты, праздник испортить. Все задумались, молча выпивая и закусывая. Женя, маленькими глотками пила медовуху, которая, ее расслабила и начала бить в голову, заодно, обдумывая слова ветерана. Вспоминая нашу историю и анализируя сегодняшнее событие, она поняла, что просто так, взять и разойтись по домам, уже не получится. Ведь ополченцы совершили чудо, и весть об этом разлетится по всему лесу. Очнувшись от раздумий, она заметила, что все смотрят на неё и ждут ее мнения. Она глотнула из кружки ещё, для смелости и начала говорить:

— Прав ты, Кром, нужные вопросы задал, только забыл ещё кое-что. Вы, сегодня, разбили маленький кусочек армии короля. До сего дня, считалось, что они непобедимы, но тут, появляетесь из чащи вы и разрушаете этот миф. Ваша победа, теперь, как сигнальный костер для всех, кто хочет драться, и у наместника нет другого выхода, как уничтожить вас и ваши деревни. Да, так извести, чтобы в народе, даже памяти о вас не осталось. Своим деянием, вы, сами того не подозревая, объявили войну королю Нортумбрии. Вы можете завтра разойтись по домам или напасть на второй отряд, разницы для вас, уже нет. Пройдет месяц, а может год, но я уверена к вам придут, чтобы карать, можете не сомневаться.

Женя замолчала и смочила горло медовухой, а кое-кто загомонил: — Какая война, что ты несешь, женщина, вот уж воистину, волос длинен, а ум короток. И откуда, ты можешь знать, как поступит наместник, а может, ты, нашими руками, за свой замок хочешь мстить. Вот шиш тебе, разобьем второй отряд и по домам, а там, даст Единый, может про нас и не вспомнит ни кто! А ты, леди, если не любишь ткать гобелены, иди и сама воюй.

Женька, неожиданно почувствовала себя настоящей дочерью рыцаря, аристократкой. Выкрики ее разозлили, кровь прилила к щекам, она вскочила на ноги:

— Я удивляюсь вам, почтенные! Вы — мужчины или базарные торговки, вы еще мерсийцы или уже, стали нортумбрийцами? Враг пришёл на вашу землю, простой люд угоняют в рабство, насилуют ваших дочерей! Почему у захватчиков не горит земля под ногами, почему не летят в них из засады стрелы? Вы, попрятались в своих дебрях, заплыли жиром и думаете, что пронесет? "Моя хата с краю...", так да, а вот, не пронесло, как видите. Покойный король, поставил вас границу стеречь, вольности дал, а вы? Враги прошли через ваш лес, и ни одна стрела не ударила в них! Спросите себя, может Горлойсу, в его битвах, для победы не хватило ваших мечей? Вот, что я вам скажу: у вас теперь два пути, первый — бежать к наместнику, падать в ноги и виниться, ведь повинную голову меч не сечет. Да, кого-то покарают, но остальные-то, останутся жить, правда, в ярме. Но, ничего страшного, подумаешь, и в ярме, люди живут, человек ко всему привыкает.

И есть второй путь, он труден и кровав — это взять мечи и идти сражаться за свои вольности и королевство. Конечно, идя по нему можно погибнуть, не все доживут до победы. Спросите у себя, готовы ли вы, на этом пути, хоронить своих сыновей и близких, жертвовать собой и своим имуществом. За свои свободу и вольности надо драться, ни кто вам их не поднесет на золотом блюде!

Помолчав немного, Женя добавила: — Один умный человек, когда-то сказал: мы бы умерли, если бы не умирали. То есть, мы бы умерли, как народ или королевство, если бы не умирали на полях сражений. Выбор за вами, думайте!

Она, уже хотела уйти, но остановилась и добавила: — И вы правы, я хочу отомстить, хочу убивать тех, кто лишил меня родных, замка и имущества. Я завидую вашим женам и дочерям, они не знают, как это, пропустить через себя десяток солдат. — Она дернула головой, чтобы стряхнуть слёзы с ресниц. — Не знают, что чувствуешь, когда на твоих глазах прибивают к воротам полуживого отца. Я рада, что у них есть вы, а вот у меня, не осталось никого, кто мог бы защитить мою честь, приходится, как-то самой.

После этих слов, она ушла, покачиваясь на нетвердых ногах, оставив за спиной тишину. Лучшие мужи деревень сидели в задумчивости, стесняясь смотреть друг другу в глаза. За тем, кто-то разочарованно произнёс:

— Вот и спросили совета, надо было, ей меньше наливать. — А я, согласен с ней, — тихо сказал Гийом, вороша палкой в костре. — Нам, действительно теперь, или идти до конца или бежать прятаться. В остальном, она, то же права. Мы, за своей сытой жизнью забыли, для чего нас поселил здесь король. Пришло время, что бы вспомнить об этом и вернуть долг королевству.

— Тебе легко говорить, ведь посылать на смерть, некого, — возразил Огер, — а мне, жалко своих сыновей. Мы не рыцари, Гийом, а пахари, мы хлеб сеем.

— Верно, говоришь, не наше дело — война. Это вы, Темнодольские, все служивые, у вас и убитых меньше. А, мои парни, сегодня, уже собирались в лес бежать, хорошо Огер, во время ударил. На войну, он собрался, а с кем пойдешь, с ними? — Тит Хитрец кивнул в сторону ополченцев. — Да и не пойдёт ни кто, ведь скоро урожай созреет. Вот разобьем второй отряд, ещё добычи наберем и айда по домам.

— А как ты, Тит, врага бить собрался, с такими-то воинами? — Отозвался Кром. — Ведь утром нас больше было, а сейчас, только половина осталось или за нашими спинами встанете?

— А тамошних местных соберем! — Встрял Стефан. — Что мы, за них работу будем делать, пусть помогают. А как, беду отведем, то и домой можно, а придут к нам или не придут, видно будет. В конце концов, хлебопашец всем нужен, и Мерсии, и Нортумбрии.

И многие с ним согласились, отставив пока в сторону глобальный вопрос войны и мира, начали расходиться по своим отрядам. Только три старых друга из Тёмного Дола задумчиво смотрели на огонь.

— Старосты, правильно говорят, — очнулся от созерцания Эрмет, — долг свой нам выполнять не с кем. Они не воины, а смазка для мечей, сегодня, нам повезло, но так будет не всегда. И где, воинов брать, кто на это пойдёт, это не разбойников гонять по кустам, у Готлиба армия серьезная?

— Можно с молодыми парнями поговорить, — отпив из кружки, отозвался Кром, — у многих удаль играет в крови, в селе им скучно, да и добычи хотят набрать. До войны, самая бойкая молодежь в дружины к рыцарям нанимались, да к купцам в охрану, вот исподволь и поговорим с ними, пока наш поход длится.

— Все равно, мало таких парней найдется, — прервал своё молчание Гийом, — а надо, хотя бы, тысячу набрать и где оружие брать, провиант, повозки?

— У многих дома сожгли, родных убили, таких и будем звать, мстить. — Возразил Кром. — А на счёт остального, я думаю, на дороге засады устраивать будем. Доспехом и едой разживемся, ну и парни пообвыкнут. А ты, Гийом, домой уйдешь, прав Огер, не дело, когда староста села шатается неизвестно где.

— Вот так, так! Ты, Кром, я смотрю, уже план войны составил и за меня, решил. А не подумал, что своей ватагой, вы станете разбойниками, даже для своих рыцарей. Просто, ещё одна банда хулиганистых крестьян, ни один рыцарь такого не потерпит. Кто у вас за командира-то, будет?

— У нас, под рукой, только один аристократ — Эвина и причина, с нами идти, у неё есть. — Начал рассуждать Эрмет. — По ее словам, она видела смерть Эрвина и сама пострадала, после такого или в монастырь уходят, или мстить идут, она пошла с нами, значит, мести жаждет. Уже два раза, мы с ней, победу одержали, выходит, кто-то ее учил ратному делу. Присмотримся к ней, как поведет себя в бою против другого отряда. Вдруг, все ее советы и наши победы это воля случая, а если победим, принесем ей клятву верности, станем ее дружинниками. Я на себя стрелков возьму, а Кром, пусть из увальней пехоту делает, работа как раз по нему.

— А что и сделаю, только палку надо найти покрепче!

Гийом вздохнул: — Уходите значит, два матерых волка за молодой волчицей. Мне вас будет не хватать, друзья.

— И нам, друг, — прохрипел Кром, — только, засиделись мы в селе, закисли, пройдемся по мерсийским дорогам, пока сила ещё есть. Ну что ж, друзья, давайте по кружке за наш успех и на боковую.