Мерсийская волчица Глава 4-5

Глава 4

Кэтрин разбудила Женю с первыми петухами. Девушка быстро привела себя в порядок, спустилась на кухню и села за стол. Все обитатели усадьбы уже собрались здесь, включая работниц Кэтрин и наемного батрака.

Гийом встал, держа кружку с элем, и начал прощальную речь. Просил молиться за ополченцев Единому, попросил у всех прощения. Кэтрин часто всхлипывала и вытирала глаза платком, девочки сидели с печальными лицами. Завтрак прошёл быстро и в молчании, шутить и смеяться никто не хотел, только ковырялись в тарелке. Вскоре, Гийом поднялся из-за стола: — Что ж, пора.

Женя поднялась к себе и надела свой дуплет. Ее руки, уже привычно, затянули пряжку поясного ремня и пристегнули меч с кинжалом. Шлем решила не одевать пока, повесила его за ремешки на пояс и присела на дорожку.

-Ну что, Женя, пойдём играть в мужские игры, — со вздохом сказала сама себе. Встала, повесила на плечо щит, арбалет и мешок, окинула на прощание комнату и пошла на выход.

Гийом ждал возле ворот, уже в кольчуге и шлеме, на боку висел меч, а за спиной, круглый щит. Милица и Стана прижимались к нему сбоку, обнимая за пояс, а он, гладил их по голове. Напротив него стояла Кэтрин и слушала последние распоряжения, увидев Женю, обняла мужа, а ее дочери, отпустив отца, по очереди обняли девушку. Гийом произнёс:

— Кэти, и вы, доченьки, прощайте, и храни вас Единый! Не провожайте, долгие проводы, лишнее расстройство.

Поклонился им и пошёл на выход, подхватив копье. Женя поблагодарила хозяйку за приют, поклонилась и побежала догонять старосту. Кэтрин зарыдала и наложила охранный знак им в след.

За воротами села, на перекрестке, ополченцы строились в походную колонну. Воины подходили, в окружении жен, детей или подруг, прощались и вставали в строй. В середине колонны стояли две телеги — обоз, на одной, лежали два котла и мешки с припасами, на второй, стояла бочка с водой. Над отрядом вился гул от разговоров, плачь и причитания. Отряды из других деревень, поднимая пыль, уже пересекли поляну и втягивались в лес.

Гийом прошёл в начало отряда, поприветствовал друзей, Кром осматривал отряд, проверял, все ли собрались, рядом стоял Эрмет и беседовал с женой, там же находились Якоб, в старом дуплете и Микал, в новой кольчуге. Женя осмотрела отряд, заметила, сразу за телегой, своего знакомого — Сэма и встала рядом. Парень удивился, когда увидел ее, но задавать вопросов не стал. А вот остальные, принялись посмеиваться и ехидничать, правда, в полголоса, между собой. Через некоторое время, Гийом вышел из строя и прокричал: — Ну что, все собрались, тогда двинулись!

Колонна тронулась, воины оборачивались и в последний раз прощались с родственниками. Мальчишки бежали вслед за отрядом, чья-то жена шла рядом с ополченцем, не осмеливаясь расстаться с мужем. У ворот стояли все женщины деревни, махали в след мужьям и детям и благословляли знаком Единого.

Как только деревня скрылась из вида, послышались шутки, смех, молодой ополченец рассказывал, как прощался с подругой, друзья подшучивали над ним и подсмеивались. Женя тоже улыбнулась, тоска от прощания развеялась, ведь грустить все время не возможно. Правда, вдруг начал раздражать щит, который при каждом шаге, хлопал ее по мягкому месту. Сэм шел рядом и наблюдал за ее мучениями, потом не выдержал и сказал:

— Вы бы, госпожа, положили свой щит с арбалетом в телегу, удобней идти будет. — Женя подумала, и с удовольствием последовал его совету.

— Скажи Сэм, а если враг нападет, а у меня все в телеге?

— А разведка на что, упредят, успеем подготовиться, да и я, вас прикрою.

— Вы и разведку выслали?

Парень усмехнулся: — А как же, госпожа, наши вожди опытные. Многие из них, по молодости, в дружинах службу несли.

— Что ж, это радует. А ты, в походы ходил?

— Нет, госпожа, только в охране караванов пару раз. Как война началась, торговля замерла, караваны ходят редко. Можно конечно, в дружины к баронам записаться, только наш староста запретил. Сказал, что нам это не зачем, убивать друг друга. Вот теперь и сижу постоянно на воротах.

На некоторое время разговор заглох, успокоились и шутники. Воины шли, молча, только топот шагов и грохот телег сопровождали колонну, да где-то в вышине, в кронах деревьев, пели птицы. Солнце начинало припекать, под курткой становилось жарковато.

— А скажи мне Сэм,— нарушила тишину Женя, утоляя своё любопытство, — Много воинов у Карадока?

— Говорили о пяти сотнях, из них, тридцать рыцарей с оруженосцами и слугами, — ответил Сэм. — Но я думаю, уже меньше, ему же, приходиться оставлять гарнизоны. Наверное, около четырёх сотен осталось.

— А нас, сколько идёт?

— Смотри сама госпожа, нас пять десятков, Огер Хитрец, из "Медвежьего" привёл сотню, с ним пришла артель смолокуров — человек десять. Стефан Корень, староста деревни "Огнищанское", четыре десятка. От "Лисянки", обещали восемь десятков и семь десятков от других деревень.

— Триста пятьдесят человек, маловато, — задумчиво произнесла Женя, — а далеко нам идти? — Сейчас, дойдем до перекрестка на "Лисянку", там соединимся с остальными. Затем, будем идти до вечера, а с утра, пойдём, пока разведчиков не встретим, — Женя в ответ кивнула, и разговор опять затух.

К обеду, колонна вышла к перекрестку, где их уже ждали другие отряды. Сделали короткий привал, минут на пятнадцать, и объединенный отряд двинулся дальше. Когда солнце коснулось макушек деревьев, вожди остановили воинов на первой попавшейся поляне и объявили привал.

Колонна распалась, ополченцы каждого отряда ставили свой лагерь. Телеги становились центром такого бивака, односельчане группировались вокруг них. Вскоре принесли дрова и задымили костры, воины ставили на них котлы, из бочек набирали воду. Вдруг, от одной телеги послышались возгласы, все увидели, как над бортом телеги появилась, взъерошенная голова Лайошена. К нему подбежал Гийом и стал его ругать, парень понурил голову и что-то мямлил, виновато вздыхая. Вот староста махнул рукой, мол, чёрт с тобой и ушел, а Лайошен, подпрыгнул радостно, взял с телеги свой мешок, нашел взглядом Женю и пошёл к ней.

Девушка отдыхала, сидя на земле, когда перед ней остановился паренек. Она посмотрела на него:

-О, Лайошен, ты никак, на войну из дома сбежал? — тот молча, кивнул.

— А ко мне, зачем пришёл?

— Дядя Гийом сказал, чтобы я возле вас был.

Она хмыкнула: — А он, случайно не сказал, зачем ты мне? В служанки не годишься, ты не девушка.

Парень покраснел: — Дядя Гийом сказал с вами быть, — упрямо произнёс мальчик.

— Без меня, меня женили, ладно будь, только не мельтеши, займись чем-нибудь.

Над поляной поплыл запах каши с мясом, воины потянулись к котлам и становились друг за другом с ложками в руках. Первый в очереди, черпал из котла и отходил в конец, пока он ел, очередь двигалась и потом, черпал вторую порцию. Женя впервые увидела, такой способ поглощения пищи. Она подходила к котлу несколько раз, пока не наелась, запила кашу водой из бочки и улеглась в телегу спать. Остальные воины, поев, тоже укладывались, костровые сдвинули котлы с остатками каши от огня и на поляну, опустилась сонная тишина.

Как только рассвело, дежурные начали будить командиров и раздувать костры, чтобы разогреть остатки каши. Поляна оживала, народ вставал, приводил себя в порядок, ездовые запрягали лошадей в телеги. Женю разбудил шум и движение на поляне, кряхтя, она вылезла из телеги. Хоть дуплет и послужил своеобразным матрасом, но бока себе, все-таки отлежала. Поэтому, скинув куртку, начала делать разминку и зарядку. Из-за телеги вышел Лайошен, с полотенцем на плече и ковшом в руке.

— Госпожа, а что это вы делали?

— Это разминка, чтобы разогреть тело. А ты что, подсматривал?

-Я умыться принёс, а тут вы, пляшите, — и протянул ей ковшик.

— О, спасибо, как раз то, что нужно! — и подставила руки под струю воды.

— Скажите госпожа, а мне можно эти упражнения делать? — Даже нужно, от них появится ловкость в теле и сила в мышцах. Я покажу тебе, но нужно заниматься каждый день, — пообещала девушка и, вытерев лицо, пошла к котлу.

Когда окончательно рассвело, воины свернули лагерь и отправились дальше. Ближе к обеду, ополченцы вышли на большую поляну, с высокой травой, наверное, чей-то не убранный покос. По ее краю разросся частый подлесок и заросли малины. В центре поляны, на дороге, их ждали трое всадников и, не слезая с седел, перекусывали хлебом и сыром.

— А вот и разведчики, — произнес Сэм.

Ополченцы, увидев их, сворачивали с дороги и располагались на поляне, а старосты собрались вместе и пошли к дозорным. Жене стало любопытно послушать, о чем они будут говорить и, сложив вещи в телегу, отправилась за ними. Когда подошла, разведчики уже закончили свой доклад и продолжили обед. Она окликнула самого молодого из них:

— Эй, разведка, доброго дня, — тот кивнул ей, продолжая жевать.

— До врага далеко? — парень, проглотив кусок, посмотрел на солнце, — За полдень здесь будут.

— Много их?

Тот пожал плечами: — Мы не считали, а если на глазок, то под четыре сотни, может меньше. Рыцари есть, отряд северян-варваров, а остальные — пехота и лучники, сила жуть. Утром лагерем стояли прямо на тракте, сейчас, наверное, уже выступили.

Женя кивнула ему на прощание и, найдя, взглядом Гийома пошла в его сторону. Старосты обсуждали, как лучше построить свои отряды. Один из них воскликнул:

— Что тут думать, у нас силы почти равны, перекроем своим строем поляну, крылья войска подкрепим телегами, а лучников, за строй, пусть навесом бьют!

— Не нравиться мне так, — скорчив лицо, произнес Кром, — Стефан, у нас бездоспешных много, рыцари с лёгкостью нас сомнут и выйдут в тыл, а их пехота, прижмет нас с фронта. Мы окажемся между молотом и наковальней, тут нам и конец!

Мужчина, названный Стефаном, развел руки: — Кром, ты самый опытный, придумай тогда план лучше.

Тот задумался, теребя свою бороду, остальные замолчали, ждали его решение. Женя стояла за их спинами и, осматривая поляну, размышляла. Неожиданно, она представляла вероятные ходы врага и возможные способы противодействия им. Словно опытный шахматист, который посмотрев на этюд, видит, как может пойти игрок и какими фигурами. Ее новая способность вызывала недоумение своим сверхъестественным проявлением, ведь особой любви к тактике, за собой, раньше не замечала. Видимо, тот бог во сне, не соврал и действительно, дал ей кое-какие способности. Главные героини в книгах, всегда получают суперспособность, магическую силу, например, или еще, что-нибудь, а у нее, появился вот такой талант. А сейчас, в силу своих новых способностей, она признавала доводы Крома правильными, мало того, появились кое какие мысли на этот счёт. Вот только, станут ли слушать девчонку эти опытные, много повидавшие мужи, кто она для них? Но отбросив сомнения, решительно дернула Крома за рукав. Тот вздрогнул и обернулся:

— Что вам надо, леди?

— Я хочу кое-что сказать, если достойные мужи позволят.

— Гийом, у вас в селе, девчонки тоже, ратную науку знают? — С усмешкой спросил Огнищанский голова.

- Стефан, с помощью ее, несколько дней назад, Темнодольские от наемников отбились. Она — дочь рыцаря, если кто не знает. - Пояснил для всех Огер и кивнул ей: — Говорите леди, а мы послушаем.

Остальные вожди с усмешкой посмотрели на неё, только Гийом и Эрмет, выжидательно. Женя достала кинжал и присев, стала рисовать план поляны на поверхности дороги.

— Ну и, что это значит? — спросил Стефан Корень.

— Потерпи, — отозвался Эрмет, — скоро узнаем.

Девушка, не обращая на них внимания, короткими штрихами закончила свой чертеж и, используя кинжал как указку, стала объяснять.

— Уважаемые мэтры, смотрите сюда, я предлагаю занять вот эту часть луга, — она указала рукой в нужную сторону, — здесь, он вдается в лес, как язык.

-Встанем здесь, — кинжал проводит линию, — наш строй станет короче и увеличится в глубину, шеренг станет больше, крылья строя прикроются кустарником. Если конница Корадока не увязнет в наших порядках и прорвется, то упрется в кусты и места для разворота у неё не будет. Они остановятся, а мы, будем бить их с боков. А перед первой линией, забьем кольев в землю на высоту травы, тогда кони начнут спотыкаться и атака, не будет сильной. Так же, за спиной войска телеги поставим, удар легче сдержать будет. Что скажите на такой план, уважаемые мэтры?

— Так ни кто не делает, — произнёс староста села "Лисянки" по имени Тит Пройдоха, — необычно, колья разные, может ну их. Навалимся разом, грудь в грудь, а там, если даст Единый, наша сила и переборет. А слушать девчонку в таком деле... Пхе, да над нами весь лес будет смеяться! Вы бы, леди, нам ещё прялки в руки взять, предложили!

Она повернулась к этому мужчине: — Если прялки в ваших руках могли принести победу, то я, так бы и сказала! Но Корадок матерый зверь, кого попало, командиром не поставят и его, так просто не одолеть, нужно действовать необычно.

Тут Огер спросил: — А, если он пехоту сначала в атаку пустит, что тогда нам делать?

Женя задумалась, что ж, вопрос правильный, она стала просчитывать в уме разные варианты. Ее сознание подсказывало только один способ, как заставить врага прекратить атаку и перейти к обороне.

— Можно спрятать небольшой отряд в засаде, вот здесь, — ее кинжал указал на часть леса за спиной предполагаемого противника, — будет нашим резервом. Когда силы Корадока увязнут в наших шеренгах, этот отряд, по сигналу, ударит им в спину, возьмём их в кольцо. — Она спрятала кинжал и встала, отряхивая колени.

— Резерв, значит... — задумчиво произнёс Огер, а Кром добавил:

— Однажды, наш отряд охранял караван одного купца и тот, на привале, принялся рассказывать про земли, где побывал. Так вот, на востоке, по его рассказу, некоторые королевства соседствуют с кочевниками. Воины этих племён вот так и воюют, заманивают врага, как будто отступают, далеко в свою степь, а часть сил в засаде прячут. Потом, с двух сторон нападают на измотанного погоней противника и бьют с двух сторон. Я думаю, дельный план, а в засаду, пусть Огер сядет, его отряд самый большой.

— А сигнал, леди, ты крикнешь, — добавил Гийом,— голос у тебя звонкий, встанешь за нашими спинами, среди лучников, оттуда видно хорошо. Мы же, в битве будем, а там, смотреть по сторонам некогда, только успевай крутиться.

— Сделаю, — кивнула девушки и повернулась к Огеру: — только, постарайтесь ударить единым строем, а не так, что самый прыткий уже добежал, а ленивый, только на поляну вышел и первая ваша цель — лучники.

— Не учи волка, на зайцев охотиться, леди.

Они согласовали между собой сигнал и разошлись. Староста "Медвежьего" пошёл собирать своих воинов, а девушка, найдя взглядом повозку с вещами, отправилась к ней. Воины, получив указания от своих командиров, активно занялся делом. Часть ушла в лес и вскоре, оттуда послышались удары топоров, другие, выстраивали телеги в нужном месте, выпрягали коней и уводили их в кусты. Появились первые лесорубы, неся охапки кольев в руках и тут же, начинали забивать их в землю. Лучники, под руководством Эрмета натягивали тетивы на свои луки, брали с телег пучки стрел и расходились по своим позициям. В общем, девушка шла через бурлящий муравейник, все торопились, ведь враг приближался.

Женя и Лайошен, заняли место возле своей телеги, она надела шлем, повесила на плечо щит и приготовила свой арбалет.

— Лайошен, доспеха у тебя нет, так что, если стрелы до нас долетят, лезь под телегу. — Парень кивнул и продолжил наблюдать за воинами.

Прошло часа два, и на поляну вылетел конный разведчик, погоняя лошадь галопом, он прокричал, что враг близко. "Вот, оно, сейчас начнётся" — подумала Женя и почувствовала, как леденеет все внутри и начинает бить озноб от страха. Парень, который стоял рядом с ней, весь напрягся:

— Не бойся, Лайошен, — решила Женя его подбодрить, — в случае чего, беги!

Тот отрицательно помотал головой: — Я останусь с вами до конца, госпожа!

— Ну и дурак. Жизнь новую не купишь. Ополченцы, услыхав выкрики всадника, быстро закончили приготовления и построились. Потянулись томительные минуты ожидания. И вот, послышался конский топот, и на поляну выехала пара конных разведчиков, уже чужих. Женя сразу поняла, что перед ней профессиональные воины, она видела это по их коням и доспехам, по тому, как они держались в седле, чувствовалась разница между ними и селянами. Они остановились на краю поляны и внимательно осмотрели строй, затем, один что-то сказал своему напарнику и, тот, развернув коня, поскакал обратно.

В это же время, по лесной дороге, во главе отряда, ехал сэр Корадок и со скучающим видом осматривал окрестности, за время похода, эти деревья уже успели ему надоесть. Еще, раздражали частые споры с вождем варваров, по поводу буйства его воинов в выпивке и грабежах. Он уже жалел, что позволил господину наместнику убедить себя взять эту банду. Хотя, понимал, что тот, старался убрать их подальше из города.

Устал, раз за разом, вразумлять своих рыцарей, чтобы не спешили рубить всех с подряд, а слушали приказы. Для этого похода, наместник отдал под его руку всех молодых рыцарей, младших сыновей баронов, и они старались, заработать себе имя и славу, а потом и надел. Молодые, горячие, они частенько игнорировали его приказы, чем его и раздражали.

Единственные, кто не доставлял проблем, это наемники. За время похода, они снискали его уважение четким выполнением приказов, своей выучкой и дисциплиной.

Сэр Корадок прикинул, что к вечеру, они должны выйти к крупному селу, где опять, придется кого-то вешать, отбирать оружие и вколачивать волю короля в глупые сельские головы. Интересно, кого он обидел, что его отправили в эту глухомань, где ни славы, ни богатств не найдешь. Тут подъехал один из разведчиков:

— Милорд, впереди селяне строем встали, хотят дать нам бой!

— Они собрались с нами драться? Ты не шутишь? Что ж, это хорошо, хоть какое-то разнообразие.

— Милорд! — Обратился к нему один из молодых рыцарей, — Позвольте нам, ударить первыми, клянусь, мы разгоним эту толпу древками копий!

— Нет, не позволю, сэр Оттон. Во-первых, нельзя их недооценивать, эти хитрецы могут быть очень упрямы. Во-вторых, это на руку, что все местные бунтовщики собрались в одном месте, нам не придется их ловить по лесу. По этому, воевать будем по всем правилам, вы поняли меня?

- Понял, милорд. — Насупившись, ответил рыцарь.

— Вот и хорошо. — Корадок обернулся и крикнул остальным командирам: — Мэтр Брюс и вы, Олаф, подгоните своих увальней, скоро нас ждет хорошая драка!

Женя смотрела, как из леса появился противник. С начало выехал сэр Корадок со своими рыцарями, в окружении оруженосцев. У Жени зарябило в глазах от количества разноцветных гербов на щитах, конских попонах и сюрко. Эти цвета, разбавлялись матовым блеском кольчуг и шлемов. Вся кавалькада приняла вправо от дороги и остановились. Кони под некоторыми рыцарями, начали горячиться, перешагивать и крутиться на месте, а оруженосцы передавали копья своим хозяевам.

Следом за рыцарями, появился отряд наемников и вот тут, Женьку проняло по-настоящему. Сначала вышла четверка воинов и остановилась в начале поляны. Следующая четверка встала сбоку от первой, и так продолжалось, пока пехотинцы не выстроили первую линию строя. Остальные становились за ними, формируя ровный квадрат. Ни кто не метался в поиске своего места, каждый боец точно знал куда встать. Такой выучки они достигли с помощью долгих тренировок или, заработав боевой опыт, и такая слаженность воинов в шеренгах, пугала. Мелькали щиты разной формы — круглые, овальные и разной расцветки. Из оружия, виднелись копья и секиры, короткие мечи, длинные кинжалы и шестоперы.

За наемниками, шумной толпой появились варвары-северяне. Мелькнули три кольчуги, на вожде и приближенных к нему воинах, остальные, довольствовались кожаными куртками, с нашитыми на груди и спине железными досками или пластинами из кости морского зверя. Кое-кто шел вообще без доспеха, прикрываясь только, плащом из шкуры волка или медведя. Вооружение их, оказалось разношерстным от простых дубин до копий и секир, причём, некоторые топоры оказались из камня. Они встали сбоку от наемников и начали кричать что-то оскорбительное и улюлюкать.

Последними вышли стрелки и заняли промежутки между отрядами, деловито распределяя по себе пучки стрел и болтов. На дороге, в глубине леса, остался только вражеский обоз из семи телег.

К сэру Карадоку подошли командиры на импровизированный военный совет. Глядя на это собрание, у девушки появились опасения, что их план боя может сорваться, если дать противнику время на раздумья. Еще, упаси бог, если у Огера кто-то выдаст себя, тогда точно все пропало. Надо срочно, что-то предпринять, чтобы враг бросился в атаку, потеряв голову. Ей на ум пришел только один способ их спровоцировать — попытаться обругать. Сгорая от стыда, она крикнула во весь голос:

— Эй, нортумбрийские собаки, вы пришли сюда, чтобы стать девочками? Или вы и так женщины, для ваших дружков-северян? А может, северяне для вас женщины?

Сэр Корадок, давал последние указания, когда послышался голос Жени. Услыхав оскорбления, он хотел крикнуть всем, чтобы не обращали внимания, но тут послышался рев со стороны варваров. Эти суровые воины поняли, что их, только что гнусно оскорбили. Со стороны рыцарей послышался угрожающий ропот и плевки. Сэр Корадок посмотрел на вождя: — Олаф, успокой своих людей, нас провоцируют!

Но варвары, распалив себя, уже бросились наказывать обидчиков, за ними, последовали некоторые из рыцарей, решив, что началась атака. За ними последовали остальные, не желая отдавать варварам победу. Им в спину долетел призыв их командира: — Стойте идиоты, назад, всем стоять!

Но его уже, ни кто не слушал. Всадники обогнали разозленных варваров и, выстроив клин, нацелили его на центр чужого строя, за ними скакали их оруженосцы. Сэр Корадок покачал головой, затем посмотрел на Брюса и его отряд. Наемники продолжали стоять, как ни в чем не бывало, и спокойно ждали команды.

— Брюс, придется твоим парням, спасать этих недоумков, командуй! Седой командир наемников, молча, кивнул, повернулся к строю и выкрикнул приказ. Отряд двинулся как один человек, следом, тронулись стрелки, периодически останавливаясь и пуская стрелы.

Женька, со своего места видела, как рыцари доскакали до заграждения. Колья не доставали до живота или груди коней, но их копыта запинались за них. Животные сбивались с галопа, некоторые падали, ломая себя и седоков. Те, кто ехал следом, не успевали свернуть и вламывались в эту кучу малу. Этим они увеличивали неразбериху, их кони топтали всех, кто упал. В эту свалку летели стрелы, поражая рыцарей и коней. Оруженосцы пытались спасти своих хозяев и тоже, попали под обстрел. Некоторым всадникам удалось проскочить линию укреплений и доехать до первой шеренги селян, где их тут же, принимали на копья. Над полем стоял грохот и лязг, к ним примешивались крики умирающих всадников, ржание их коней.

У девушки от этой картины смерти, по коже бежали мурашки. Где-то на задворках сознания, внутренний голос кричал ей: " Что же ты натворила, чудовище!" Но она старалась не думать об этом, ясно понимая, что таков этот мир, здесь или ты, или тебя. Неожиданно, появилось чувство удовлетворения, от хорошо сделанной работы, от того, что сейчас погибают не ее соратники, а враги.

Тут сверху начали падать вражеские стрелы. Девушка, вскинув щит, спряталась под ним, а Лайошен сиганул под телегу. Остальные лучники ополченцев, начали стрелять в ответ, игнорируя "серых гусей". Женя тоже разрядила свой арбалет, выбрав паузу между падением стрел.

На правом фланге, северяне добежали до кольев, прокричали боевой клич и принялись протискиваться между ними. В них летели стрелы и выбивали в основном, у кого не было доспехов. Остальные прорвались и вступили в схватку с ополченцами. Кого-то из селян им удалось зацепить, но варваров осталось мало и они быстро гибли.

Первый страх у ополченцев прошел. Видя, что два отряда противника не имели успеха, все воспрянули духом, даже кураж появился у некоторых, но уже подходили наемники, прикрывая себя щитами спереди, с боков и сверху. Их строй, сейчас походил на большую черепаху, которую интенсивно обстреливали ополченцы. Иногда, стрела все-таки находила себе щель между щитами и кто-то, из воинов, падал, но на его место вставал идущий следом и брешь в строю закрывалась. Наемников прикрывали стрелки, а ополченцы, не имея хороших доспехов и такой выучки, несли потери от их стрел.

Женя перестала обращать внимание на стрелы врага и стреляла без передышки. Две стрелы ударили в шлем и срикошетили, третья стукнула в плечо на излете, но дуплет выдержал. Ее арбалет щелкал тетивой, посылая болты во врага, а Лайошен, их подавал.

Наемники подошли к кольям, медленно прошли сквозь них и сошлись с ополченцами, раздались выкрики, лязг и стук оружия. Завязалась настоящая свалка, ополченцы пытались развалить строй, а наемники, его восстанавливали, щитами давили на них и кололи копьями. Оба отряда теряли бойцов, правда, ополченцы, быстрее. Вражеский отряд медленно, но неотвратимо вгрызался в шеренги ополченцев, затыкая бреши в своей обороне, свежими бойцами. Со стороны казалось, что стена их щитов нерушима, а все усилия ополченцев тщетны.

Женя работала как автомат: нагнуться и упереть арбалет в землю, выпрямиться, нога на рычаг, щелчок вставшей на взвод тетивы, вложить болт, поданный Лайошеном и прицелиться, выстрел. Страх и прочие рефлексии отошли на второй план, только холодок внутри напоминал о них, но думать времени не оставалось. Хотелось помочь ополченцам, своей стрельбой облегчить им работу, тем более, целиться становилось все легче, ведь враги приближались. Она успела заметить, как несколько ополченцев из последнего ряда, бросили свои копья и щиты и побежали к лесу. За ними последовали ещё один, затем другой. Девушка поняла, что ещё немного и начнётся массовое бегство, значит, пора звать Огера. Она отложила арбалет, сложила ладони рупором, и крикнула на всю поляну: — Братья, да поможет нам Единый!

Сэр Корадок засмотрелся, на действия наемников. Их красивые, четкие движения, слаженность действий внушали ему оптимизм в скорую победу, еще немного, и они расчленят строй бунтовщиков. Тут раздался крик, кто-то призывал селян, именем бога, стоять насмерть. Он усмехнулся, видимо боевой дух этих строптивцев упал и скоро они, побегут. Вдруг крикнул его оруженосец: — Берегитесь милорд! Он обернулся и увидел рядом отряд ополченцев, который выставив копья, надвигался на него и стрелков.

-Засада!— Прокричал рыцарь, вытаскивая меч и поднимая щит, но опоздал, в его коня вонзилось копье. Тот встал на дыбы, а затем начал падать. Рыцарь успел соскочить, но удар перначом по шлему, лишил его сознания, он упал и его добили. Рядом, пал его оруженосец. Покончив с ним и стрелками, отряд Огера ударил в тыл наёмникам. Остальные ополченцы криком приветствовали своих товарищей и воспрянули духом. Они усилили натиск, однако их противники умирать не торопились. Прозвучала команда и отряд, встав в круг, стал обороняться. Они активно работали копьями, передние не подпускали к себе ополченцев, а из второй и третьей линии кололи их. А затем, весь отряд сделал пару шагов назад и остановился, отбив пару атак снова двинулся. Все поняли, что наемники отступают, но тут, послышался рев, как будто кричал разъяренный медведь. Женя увидела, как Якоб Дуб, размахивая своим топором, сумел увернуться от копий и с яростью берсеркера, сбил с ног одного наемника, рубанул следующего, сделав брешь в обороне. За ним шли Микал и Гийом, прикрывая его с боков и расширяя брешь, а за ними, другие. Якоба, все-таки поймали на копья, но, даже умирая, он прижал их своим телом к земле. Идущие за ним воины, окончательно разрушили строй, и схватка разбилась на многочисленные очаги. Местами, недобитые наемники пытались сбить строй вновь, но ополченцы поняли, в чем их сила и не позволяли этого.

Отложив арбалет в сторону, девушка смотрела, как постепенно исчезают очаги сопротивления наемников и наконец, ополченцы добили последних. Над полем смолк звон оружия и стали слышны крики, стоны и хрипы раненых, пронзительно, с надрывом ржал не добитый конь. Некоторые раненые пытался встать или ползти, от этого, поляна как будто шевелилась и казалась живой. Многие ополченцы, находясь в боевом угаре, продолжали ходить по полю в поисках противников, некоторые, выглядели удивленными, как люди, которые сделали то, чего не ожидали от себя. Женя увидела Сэма, ее знакомый сидел посреди поля и смотрел вокруг себя ошарашенным взглядом. Вот, в сторону вражеского обоза проскакали конные разведчики, захватили его и приказали возницам выезжать на поляну. Для девушки это стало неким символом окончательной победы, нервное напряжение, державшее ее во время битвы, отпустило и она почувствовала, что сильно устала. Ноги отказались держать, и она, со стоном села на землю, откинувшись спиной на колесо телеги.

— Устала я, Лайошен, — ответила она на его немой вопрос,— ноги не держат. — Отдыхайте госпожа, а я, сбегаю на поле, посмотрю как там. — Беги, — махнула ему рукой Женя, — попутно, собери болты, сделай милость.

Остальную часть дня ополченцы собирали брошенное оружие в общую кучу. Находили своих раненых, выносили с места побоища и укладывали возле телег, в тень. Ими занимались те, кто хоть немного умел вправлять вывихи и перевязывать раны. Доспехи, снятые со своих убитых, убирали на телеги, чтобы вернуть родным, а остальные, в общую кучу, рядом с оружием. Специально назначенные костровые, уже оборудовали лагерь и начали готовить пищу.

Женя не стала отрываться от остальных, немного отдохнув, заставила себя идти на поле и помогать. Нет, если бы она осталась сидеть на месте, ни кто её не стал осуждать, все-таки девушка и дочь рыцаря. Но, она сама не захотела сидеть, когда остальные работают. В начале, хотела предложить помощь кашеварам, но вдруг осознала, что такое занятие ей невместно по статусу, а идти к костоправам не позволило отсутствие нужных навыков. Вот и собирала, вместе с Лайошеном, стрелы, болты и копья. По началу, от вида крови и рубленых тел, мутило, приходилось держать себя в руках и усмирять свой желудок. Тем более, она оказалась не единственная, кого мутило, в войске оказалось много молодежи и сейчас, собирая добро, некоторые, цветом своего лица не отличались от нее.

К вечеру, Женя валилась с ног от усталости, поэтому, не стала ждать ужин и, найдя свою телегу, легла спать.

А лагерь, отдыхать еще не собирался, к тому же, в котлах доходила трофейная конина, и мясной дух вился над поляной. Ополченцы, приготовив свои ножи и ложки, крутились возле костров, ожидая еду, а вокруг отдельного костра старосты собрались в круг, на совет. В захваченном обозе нашлась посуда рыцарей, запас эля и медовухи, поэтому, возле каждого деревенского головы стояло блюдо с мясом, кружка или кубок, в которые они наливали один из этих напитков. Наполнив свою кружку, Огер передал мех с элем следующему, а сам спросил, обращаясь ко всем сразу: — Много у нас погибших?

— Почти половина, — мрачно ответил Стефан, — из них, шестьдесят человек убитых, остальные раненые, наверное, к утру, умрут ещё полтора десятка. — Довезти бы, их до дому. — Добавил один из них. В ответ повисло тягостное молчание, а Огер, произнес:— Да уж, потрепали нас.

— Понимаешь, — отозвался Кром, жуя кусок мяса — мы-то опасались рыцарей, а они что — молодые, горячие. Когда госпожа Эвина плюнула в их мужскую гордость, у них ум и отключился, поэтому и погибли так. Но главная сила оказалась не в них, а в наемниках. Ты, Огер, сидя в лесу, не видел, как они красиво шли, вот где выучка и опыт. Если бы не твой удар в тыл да храбрость Якоба, упокой его душу Единый, то конец нам тогда.

— А, что леди Эвина кричала им? — поинтересовался староста "Медвежьего". Тут все начали плеваться.

— Срам один, — произнес Эрмет, — такой, что и повторять его среди хороших людей стыдно и где, только, она про такое услышала?

— Не знаю, — прокаркал Кром, — но от ее слов два отряда легли на кольях под нашими стрелами. Мы, с ними почти и не сражались, но я хотел сказать о другом...

Тут его перебил один из старост: — А где сама, госпожа Эвина, почему не сидит с нами или наше общество не подходит для неё? Все-таки, мы сражались по ее плану, и команду Огеру, она крикнула в нужный момент. Я думаю, что долю в добыче, ей нужно дать!

Все начали это обсуждать, а Гийом поднял руку, призывая успокоиться.

— Ее нет среди нас потому, что она спит. Если уважаемое собрание настаивает, то ее сейчас пригласят.

Все выказали такое желание, и он отправил за девушкой первого, подвернувшегося бойца. Ждать пришлось некоторое время и вскоре, к ним присоединилась заспанная и взъерошенная Женя. Тут же, ей дали кружку с медовухой и протянули нож с нанизанным куском мяса. Гийом, кашлянув в кулак, произнёс:

— Прости леди, за то, что разбудили, но наше собрание так решило, что вы должны быть с нами. Отведайте мяса и помяните павших односельчан, может совет какой, скажите. У вас, хорошо получается их давать.

— Гийом, а ты в молодости дипломатом не служил? — Спросила девушка, пряча зевок. — И для чего вам понадобился совет женщины? Не боитесь уже, что я вас за прялки посажу?

— Не держи на меня обиды, леди, — отозвался Тит Хитрец, — не прав был, но и ты подумай, подходит девчонка и как опытный сотник, начинает нам про ратную науку рассказывать! Как бы ты, себя повела, на моём месте?

Тут вклинился Кром: — Мы собирались обсудить, что нам делать дальше. Я как раз, мысли свои сказать хотел, а меня перебили.

— Тогда, продолжай, — предложила Женя, а сама, хлебнув душистой медовухи, принялась за мясо.

— Так вот, мы победили, — начал Кром, — но, есть ещё один отряд, с другой стороны тракта. Спрашивается, как поступит его командир, когда узнает о нашей победе? А, если сообщит наместнику и тот, еще один отряд пришлет? Как нам следует поступить, разойтись по домам или продолжить свой поход? Только хочу сразу сказать, ещё одно такое сражение, мы не выдержим, нас просто не останется, так что давайте подумаем.

— Да, Кром, — проговорил кто-то, — умеешь ты, праздник испортить. Все задумались, молча выпивая и закусывая. Женя, маленькими глотками пила медовуху, которая, ее расслабила и начала бить в голову, заодно, обдумывая слова ветерана. Вспоминая нашу историю и анализируя сегодняшнее событие, она поняла, что просто так, взять и разойтись по домам, уже не получится. Ведь ополченцы совершили чудо, и весть об этом разлетится по всему лесу. Очнувшись от раздумий, она заметила, что все смотрят на неё и ждут ее мнения. Она глотнула из кружки ещё, для смелости и начала говорить:

— Прав ты, Кром, нужные вопросы задал, только забыл ещё кое-что. Вы, сегодня, разбили маленький кусочек армии короля. До сего дня, считалось, что они непобедимы, но тут, появляетесь из чащи вы и разрушаете этот миф. Ваша победа, теперь, как сигнальный костер для всех, кто хочет драться, и у наместника нет другого выхода, как уничтожить вас и ваши деревни. Да, так извести, чтобы в народе, даже памяти о вас не осталось. Своим деянием, вы, сами того не подозревая, объявили войну королю Нортумбрии. Вы можете завтра разойтись по домам или напасть на второй отряд, разницы для вас, уже нет. Пройдет месяц, а может год, но я уверена к вам придут, чтобы карать, можете не сомневаться.

Женя замолчала и смочила горло медовухой, а кое-кто загомонил: — Какая война, что ты несешь, женщина, вот уж воистину, волос длинен, а ум короток. И откуда, ты можешь знать, как поступит наместник, а может, ты, нашими руками, за свой замок хочешь мстить. Вот шиш тебе, разобьем второй отряд и по домам, а там, даст Единый, может про нас и не вспомнит ни кто! А ты, леди, если не любишь ткать гобелены, иди и сама воюй.

Женька, неожиданно почувствовала себя настоящей дочерью рыцаря, аристократкой. Выкрики ее разозлили, кровь прилила к щекам, она вскочила на ноги:

— Я удивляюсь вам, почтенные! Вы — мужчины или базарные торговки, вы еще мерсийцы или уже, стали нортумбрийцами? Враг пришёл на вашу землю, простой люд угоняют в рабство, насилуют ваших дочерей! Почему у захватчиков не горит земля под ногами, почему не летят в них из засады стрелы? Вы, попрятались в своих дебрях, заплыли жиром и думаете, что пронесет? "Моя хата с краю...", так да, а вот, не пронесло, как видите. Покойный король, поставил вас границу стеречь, вольности дал, а вы? Враги прошли через ваш лес, и ни одна стрела не ударила в них! Спросите себя, может Горлойсу, в его битвах, для победы не хватило ваших мечей? Вот, что я вам скажу: у вас теперь два пути, первый — бежать к наместнику, падать в ноги и виниться, ведь повинную голову меч не сечет. Да, кого-то покарают, но остальные-то, останутся жить, правда, в ярме. Но, ничего страшного, подумаешь, и в ярме, люди живут, человек ко всему привыкает.

И есть второй путь, он труден и кровав — это взять мечи и идти сражаться за свои вольности и королевство. Конечно, идя по нему можно погибнуть, не все доживут до победы. Спросите у себя, готовы ли вы, на этом пути, хоронить своих сыновей и близких, жертвовать собой и своим имуществом. За свои свободу и вольности надо драться, ни кто вам их не поднесет на золотом блюде!

Помолчав немного, Женя добавила: — Один умный человек, когда-то сказал: мы бы умерли, если бы не умирали. То есть, мы бы умерли, как народ или королевство, если бы не умирали на полях сражений. Выбор за вами, думайте!

Она, уже хотела уйти, но остановилась и добавила: — И вы правы, я хочу отомстить, хочу убивать тех, кто лишил меня родных, замка и имущества. Я завидую вашим женам и дочерям, они не знают, как это, пропустить через себя десяток солдат. — Она дернула головой, чтобы стряхнуть слёзы с ресниц. — Не знают, что чувствуешь, когда на твоих глазах прибивают к воротам полуживого отца. Я рада, что у них есть вы, а вот у меня, не осталось никого, кто мог бы защитить мою честь, приходится, как-то самой.

После этих слов, она ушла, покачиваясь на нетвердых ногах, оставив за спиной тишину. Лучшие мужи деревень сидели в задумчивости, стесняясь смотреть друг другу в глаза. За тем, кто-то разочарованно произнёс:

— Вот и спросили совета, надо было, ей меньше наливать. — А я, согласен с ней, — тихо сказал Гийом, вороша палкой в костре. — Нам, действительно теперь, или идти до конца или бежать прятаться. В остальном, она, то же права. Мы, за своей сытой жизнью забыли, для чего нас поселил здесь король. Пришло время, что бы вспомнить об этом и вернуть долг королевству.

— Тебе легко говорить, ведь посылать на смерть, некого, — возразил Огер, — а мне, жалко своих сыновей. Мы не рыцари, Гийом, а пахари, мы хлеб сеем.

— Верно, говоришь, не наше дело — война. Это вы, Темнодольские, все служивые, у вас и убитых меньше. А, мои парни, сегодня, уже собирались в лес бежать, хорошо Огер, во время ударил. На войну, он собрался, а с кем пойдешь, с ними? — Тит Хитрец кивнул в сторону ополченцев. — Да и не пойдёт ни кто, ведь скоро урожай созреет. Вот разобьем второй отряд, ещё добычи наберем и айда по домам.

— А как ты, Тит, врага бить собрался, с такими-то воинами? — Отозвался Кром. — Ведь утром нас больше было, а сейчас, только половина осталось или за нашими спинами встанете?

— А тамошних местных соберем! — Встрял Стефан. — Что мы, за них работу будем делать, пусть помогают. А как, беду отведем, то и домой можно, а придут к нам или не придут, видно будет. В конце концов, хлебопашец всем нужен, и Мерсии, и Нортумбрии.

И многие с ним согласились, отставив пока в сторону глобальный вопрос войны и мира, начали расходиться по своим отрядам. Только три старых друга из Тёмного Дола задумчиво смотрели на огонь.

— Старосты, правильно говорят, — очнулся от созерцания Эрмет, — долг свой нам выполнять не с кем. Они не воины, а смазка для мечей, сегодня, нам повезло, но так будет не всегда. И где, воинов брать, кто на это пойдёт, это не разбойников гонять по кустам, у Готлиба армия серьезная?

— Можно с молодыми парнями поговорить, — отпив из кружки, отозвался Кром, — у многих удаль играет в крови, в селе им скучно, да и добычи хотят набрать. До войны, самая бойкая молодежь в дружины к рыцарям нанимались, да к купцам в охрану, вот исподволь и поговорим с ними, пока наш поход длится.

— Все равно, мало таких парней найдется, — прервал своё молчание Гийом, — а надо, хотя бы, тысячу набрать и где оружие брать, провиант, повозки?

— У многих дома сожгли, родных убили, таких и будем звать, мстить. — Возразил Кром. — А на счёт остального, я думаю, на дороге засады устраивать будем. Доспехом и едой разживемся, ну и парни пообвыкнут. А ты, Гийом, домой уйдешь, прав Огер, не дело, когда староста села шатается неизвестно где.

— Вот так, так! Ты, Кром, я смотрю, уже план войны составил и за меня, решил. А не подумал, что своей ватагой, вы станете разбойниками, даже для своих рыцарей. Просто, ещё одна банда хулиганистых крестьян, ни один рыцарь такого не потерпит. Кто у вас за командира-то, будет?

— У нас, под рукой, только один аристократ — Эвина и причина, с нами идти, у неё есть. — Начал рассуждать Эрмет. — По ее словам, она видела смерть Эрвина и сама пострадала, после такого или в монастырь уходят, или мстить идут, она пошла с нами, значит, мести жаждет. Уже два раза, мы с ней, победу одержали, выходит, кто-то ее учил ратному делу. Присмотримся к ней, как поведет себя в бою против другого отряда. Вдруг, все ее советы и наши победы это воля случая, а если победим, принесем ей клятву верности, станем ее дружинниками. Я на себя стрелков возьму, а Кром, пусть из увальней пехоту делает, работа как раз по нему.

— А что и сделаю, только палку надо найти покрепче!

Гийом вздохнул: — Уходите значит, два матерых волка за молодой волчицей. Мне вас будет не хватать, друзья.

— И нам, друг, — прохрипел Кром, — только, засиделись мы в селе, закисли, пройдемся по мерсийским дорогам, пока сила ещё есть. Ну что ж, друзья, давайте по кружке за наш успех и на боковую.

Ещё почти день сельское ополчение "стояло на костях". Вчера, в ближайшую деревню отправили нарочных за священником и пока его ожидали, готовились к погребению мёртвых, своих и чужих. Пока, суть да дело, поделили трофеи, уложили раненых по телегам, чтобы отправить по домам. Женя, используя свободное время, успела помыться, прячась от всех в кустах, а Лайошен, как верный паж, стоял на страже. Ближе к обеду, появился Кром, принёс ей долю трофеев — шлем, меч и кольчугу с зерцалом и наплечниками.

— Прими леди, подарок от общества. Специально нашли худосочного рыцаря, должно подойти по размеру.

— Кром, ты с ума сошёл, я же умру под этим железом!

— Не хочешь, не одевай, только, я бы советовал надеть и поносить, привыкнуть. Будешь выглядеть внушительно, как воительница, а не бродяга, и вдруг бой, то этот доспех, защитит лучше, чем дуплет, хотя конечно, решать тебе.

Все-таки, он ее уговорил, вдвоём с Лайошеном, они водрузили железную рубашку на неё. Расправив ее на себе, Женя поняла, что надевать ее будет, только в крайних случаях. Ну а сегодня, решила до вечера поносить, по крайней мере, узнает почем фунт лиха.

К полудню приехал священник и провёл отпевание и поминальную службу. Затем, ополченцы похоронили всех в двух братских могилах, насыпав два холмика. Отобедав, отряды тронулись в путь, к тракту и дальше, искать встречи с новым врагом.

Глава 5

Солнце заглянуло в стрельчатое окно и нарисовало пятно, высвечивая щербины каменной кладки, на стене камеры в крепости города Тайроса. Увидев солнечный зайчик, с жёсткого ложа поднялся узник и подошёл к окну.

За время заключения он успел исхудать, но по-прежнему оставался крепким, тренированным бойцом, не смотря на почтенный возраст. Только, от переживаний за детей и тяжёлых воспоминаний, добавилось седины в рыжей бороде и волосах. Его одежда, когда-то дорогая, сейчас выглядела мятой и сильно ношеной, словно одеяние бедного горожанина.

Узник постоял, вдыхая свежий воздух и опять, лег на лежанку, закинув руки за голову. Смотря в грязный потолок, снова вспомнил, как попал сюда, тот неудачный день битвы при Зелёных Бродах.

Инвар Горлойс, герцога Фаррерский в который раз видел, как нанятая им, пехота, нарушив договор, атакует его рыцарей с тыла. Видел, как они дралась в окружении, как вместе с конем упал его сын, пронзенный копьями, а вражеские латники скрыли это место, словно приливная волна. Он, наплевав на опасность, не щадя себя и свою свиту, пытался пробиться к этому месту. Рубился неистово, продвигаясь вперёд и не замечая, что верных соратников за спиной становится все меньше. И вот, конь его пал, а рядом, не осталось ни кого, только враги. Инвар понял, что все, ради чего он жил рухнуло, сын — скорее всего, мертв, а Мерсии больше нет. Борясь с отчаяньем, ему хватило сил выкрикнуть: " Я — Горлойс и я сдаюсь! Отведите меня к королю!"

Во вражеском лагере, находясь перед шатром короля, он узнал, что сына спасли. Оруженосец, не позволил добить его, выкрикнув, что это наследник Фарреры и солдаты принесли его к Готлибу. Инвару пришлось испить чашу поражения до дна, встать на колено перед врагом и умолять, дать лекаря для сына. Он, на всю жизнь запомнил довольную усмешку на круглом моложавом лице короля Нортумбрии, когда в обмен на эту услугу, тот потребовал сдать ему Фарреру. Так он потерял свою столицу, но жертва оказалась напрасной, через неделю ему сообщили, что сын умер и похоронен на кладбище Тайроса. В который раз, переживая этот эпизод, узник задыхался от ярости и бессилия, молился Единому, чтобы тот помог ему отомстить.

В Фаррере осталась дочь — Анна и он, очень тревожился за ее судьбу. Король дал ему слово, что её не тронут, ведь они, с дочерью, ещё пока нужны ему. Скорее всего, Готлиб, решил узаконить захват герцогства и закрепить это свадьбой. Его заставят отречься от герцогской короны при свидетелях и передать титул дочери, затем, ее принудят выйти замуж за кого укажут. Возможно, это будет родственник короля или безвестный рыцарь, но Фаррерское герцогство, как приданное невесты, отойдет Нортумбрии. После венчания их жизни станут не нужны и их устранят. Хорошо, если Анну пожалеют и запрут в монастыре, а его, наверняка, ждёт смерть или безвестное существование в подземелье королевского замка.

Давно ходят слухи о короле Севера, что он любит держать своих врагов в маленьких клетках, подвешенных к потолкам глубоких подвалов. В них, нельзя встать в полный рост и узники долгое время находятся в согнутом положении. От этого их позвонки срастаются, и человек так и ходит, как будто кланяется.

Горлойс вздрогнул, представив себя в такой клетке. Наверное, он заслужил такие испытания, на закате жизни.

— "Эх, Теодорик, старый друг, что же ты, так внезапно ушёл, не назначив приемника?" — В который раз, мысленно вопрошал Горлойс: — " Ведь мог корону Ромуальду передать и плевать на эдикт твоего прадеда. Или найти бастарда, ведь монахом ты не был!".

В конце концов, узник задремал, сном тревожным и чутким, а через пару часов его разбудили шаги по ступеням деревянной лестницы. Он сел на кровати и посмотрел на дверь камеры. За тюремный срок он привык отсчитывать время по разводу часовых, а до смены караула ещё рано, значит, это явно, идут по его душу, что ж, вот и решится его участь. Горлойс, встал и, сложив руки на груди, стал ожидать визитеров. Лязгнул запор, скрипнула дверь и в камеру вошли четыре стражника вместе с комендантом цитадели. Он поклонился герцогу и озвучил приказ:

— Милорд, гонец доставил повеление короля! Завтра, утром, вы отправляетесь в замок Его Величества, в Эндор, попрошу быть готовым.

— Нет ли в приказе сведений о моей дальнейшей судьбе или о будущем моей дочери?

— Нет, милорд, только приказ.

— Хорошо сударь, я буду готов.

После того, как посетители ушли, Горлойс долго сидел на кровати и смотрел отрешенно в стену, потом, половину ночи молился Единому, просил у него защиты для дочери.

Утром, его вывели во двор замка, где уже стояла карета с решетками на окнах, и ожидал конвой — пятьдесят конных стражников. Поставив ногу на подножку, пленник осмотрел башни замка и двор, словно прощаясь, и залез в карету. Внутри, на одном из сидений, сидел один из стражников и держал руку на рукояти кинжала. Наверное, у конвоя приказ: убить пленника, если кто-то попытается его освободить. Послышалась команда, карета тронулась и кони, простучали копытами по подъемному мосту.

До Керака, отряд шёл на рысях, делая короткие остановки для отдыха лошадей и всадников. Герцога держали в карете, выводили только по нужде и под охраной десятка воинов. До крепости доскакали за два дня, затем, сутки отдыхали, заперев узника в крепостном подвале. За это время нортумбрийские купцы объединились в караван, и тюремный кортеж присоединился к нему.

Когда карета подъехала к месту сбора, пленный герцог, сквозь оконную решетку, заметил вереницу пленных, не меньше сотни и в кандалах. В Нортумбрию уводили молодых парней, судя по одежде, скорее всего из деревень, но мелькали и горожане, в основном, нищие.

— Куда их ведут? — Впервые, за весь путь, он обратился к своему охраннику.

— На рудники, — буркнул тот, затем, с усмешкой добавил, — Мерсийцы, работают лучше северных варваров, правда, быстро дохнут. Но все равно, они выгодней дикарей, которых трудно поймать и заставить работать. Эти дикари не сдаются в плен, а предпочитают умирать в бою, с оружием в руках.

Горлойс не стал с ним спорить о воинской доблести мерсийцев и отвернулся к окну, да собственно и аргументов не было. Караван шел весь день и, переночевав на подвернувшейся поляне, продолжил путь.

Вереница телег и пленники двигались по лесной дороге, скрипели колёса, звякали кандалы и стучали копыта. Стенки кареты нагрелись на солнце и внутри, становилось душно. За решеткой, в окне, медленно проплывали деревья, иногда сменяясь солнечными вспышками. Возницы и охрана впали в некую дрему от однообразия и монотонности дороги, у Инвара, тоже начали закрываться глаза и он, клевал носом, только охранник по-прежнему оставался начеку.

Вдруг, впереди послышался свист, защелкали арбалеты, начали кричать люди и ржать кони. Карета резко встала, Инвар чудом не упал с сиденья, а за стенкой вскрикнул кучер и его тело, шлепнулось на землю. С глухим резким стуком арбалетный болт пробил борт кареты, показав своё жало возле головы Инвара. Слышались крики: " Разбойники!", " К оружию!"

Поняв, что судьба ему улыбнулась и даёт шанс сбежать, пленник накинулся на охранника, уже доставшего кинжал. Они сцепились как два разъяренных пса. На стороне стражника была молодость и сила, доспех защищал его тело, поэтому, он смог повалить узника на сиденье и сесть сверху. Инвар успел перехватить его руку, не давая себя зарезать, и стерпел две оплеухи, кулаком в лицо. Ему удалось крутнуться под стражником и скинуть его с себя, не выпуская руку с кинжалом. Воин упал на пол, между сидений, а герцог сверху, выворачивая ему руку. Пару раз Инвар схлопотал по ребрам кулаком, дух перехватило, но он продолжал борьбу. Наконец, удалось передавить вражескую руку со стилетом, и направить лезвие в грудь стражника. Удерживая чужую длань, руками, он давил своим весом, а трехгранный клинок, сквозь кольцо кольчуги вонзался в тело противника. Воин захрипел, задергался, ртом пошла кровь, и он обмяк, а победитель, вытерев пот со лба и кровь с разбитого носа, прислонился спиной к одному из сидений.

— Уф, силен, ублюдок, совсем вымотал, собака! — Проговорил он, приходя в себя, заодно, по выкрикам с наружи, пытаясь определить расстановку сил. А там, звенело оружие, и слышались каркающие приказы командира разбойников.

Горлойс, мысленно, пожелал ему удачи, а сам, завладел, мечем убитого стражника. Обнажив его, ударами ноги сломал задвижку на двери кареты и выскользнул наружу. Солнечный свет резанул по глазам, беглец, чуть не споткнулся о чей-то труп. Инвар огляделся, его стража, вместе с остатками охраны, отбивались от разбойников в хвосте каравана. Один стражник, заметив его, крикнул: — Пленник сбегает, надо ему помешать! За мной!

Он побежал к Инвару, следом за ним бросились ещё двое. Герцог сплюнул от досады и едва успел подхватить с земли брошенный кем-то щит, как пришлось отбиваться. Троица напала слажено, средний воин, своей атакой отвлекал, а двое других, с боков, пытались его достать, и бывшему узнику оставалось только защищаться. Отбиваясь, он пытался найти какое-то решение и тут, краем глаза, заметил троих парней, которые появились из-за ближайшей телеги. Они замешкались, не зная кому помогать, а Горлойс, парируя чужой клинок, по наитию, выкрикнул: — Смерть нортумбрийцам, слава Мерсии!

Парни переглянулись и бросились к нему на помощь. Теперь герцог, как более опытный воин, нападал, а парни, прикрывали ему спину. Вот он поразил одного врага, второго, а на помощь к противнику бежал целый десяток. Один из парней закричал во всю силу лёгких: — Дядька Кром, на помощь!

Отступая под натиском врагов Инвар, услышал за спиной топот и рядом с ним, вставали незнакомые воины. Молодые, в разномастных доспехах, выстраивая из щитов стену и ощетиниваясь копьями, они оттеснили его в тыл и атаковали нортумбрийцев. Герцог устало оперся спиной на борт телеги и тяжело дышал, давно его жизнь не была такой насыщенной событиями, успел отвыкнуть от такого темпа.

Перед ним остановился пожилой воин и цепким взглядом его осмотрел.

— Кто вы, ваша милость, назовите себя? — Судя по каркающему голосу, этот тип и был тем командиром, кому он недавно желал удачи.

— Я — Инвар Горлойс, герцог Фаррерский, а вы кто такие? На разбойников, вроде не похожи? Кого упоминать в молитвах Единому, за спасение?

— Я — Кром из Тёмного Дола, старший над этими оболтусами, а вот ты, ваша милость, чем докажешь, что именно тот, кем назвался. Я ведь, тоже могу обозваться епископом Кадеры.

Инвар усмехнулся: — Епископа Кадеры я в лицо знаю, он толст, как бочонок с элем, а чем докажу...

Он поднял правую руку и показал перстень с печатью. От долгого ношения украшение буквально вросло в кожу, и снять его можно было, только отрезав средний палец. Разглядев на печати единорога, вставшего на дыбы, старый наемник склонился в поклоне.

— Простите, сир, моё недоверие, но время сейчас такое.

— Я понимаю, мэтр. А, все-таки, кто вы, бунтовщики?

— Нет, не бунтовщики, а ополчение из местных деревень. Готлиб хотел ярмо на нас одеть, вольности отобрать, солдат своих прислал, а мы их разбили. Теперь, вот, молодежь учу, на караванах королевских.

— Неужели разбили отряд солдат?

— Два отряда, клянусь Единым!

— Какая бурная жизнь, тут у вас, оказывается.

К ним подбежал парень: — Все, дядька Кром, добили охрану, вот, только кандальники бузят, хотят, чтобы их расковали скорее.

— Пусть ждут, — рубанул ладонью Кром, — у нас времени мало, да и инструмента нет, в лагере их раскуем. Скажи лучше, сколько у нас мёртвых?

— Десяток рыжего Тома полег, ну и раненые есть.

— Эх, вот учу я вас, учу, а все напрасно. Сколько раз говорил, чтобы не лезли в одиночку на опытных мечников, а только вдвоем или втроём! А вы, я смотрю, поединщиками себя возомнили! Вот вернёмся в лагерь, устрою вам, учёбу палкой!

Парень хотел возразить, но Кром разочарованно махнул рукой: — Молчи лучше, ступай к остальным, пусть собирают трупы в телеги и мёртвых коней разделывают на мясо, в лагере сварим. Да пошевеливайтесь, уходить надо.

Затем, повернулся к Инвару: — Милорд, позвольте удалиться, надо присмотреть за этими охламонами?

— Хорошо мэтр, дозволяю, но потом, я обо всем тебя пытать буду. Мне интересно про ваши дела послушать!

Командир ополченцев поклонился и ушёл, а бывший узник стал обходить место боя, заложив руки за спину. Как опытный воин, он видел, что засаду сделали грамотно. С начало, стрелами выбили коней у первых и последних телег, а когда караван встал, начали бить по охране. Весь бой, в общем-то, выиграли стрелки, практически сразу выбив, ее большую часть. Получалось, Кром и в правду, стремился свести потери своих воинов к минимуму, старался, чтобы они набрались опыта.

Между тем, из придорожных кустов, начали выходить стрелки и включаться в работу. Ополченцы подбирали трупы и кидали их в повозки. Впрягали новых лошадей вместо убитых, собирали оружие и стрелы, попутно добивали раненых охранников. Работали парни шустро, иногда слышалось как Кром их подгонял. Наконец, все добро погрузили, и вереница телег, колонна воинов с бывшими пленными тронулась. Пройдя по тракту, они свернули на проселок и скрылись в сени леса.

На лесной дороге скрипели тележные колёса, звякали кандалы, слышались смех и шутки — ополченцы вспоминали прошедший бой, а два бывалых воина сидели на месте возницы и правили тюремной каретой.

— ... после того, как леди Эвина свою гнусность-то выкрикнула, — рассказывал Кром, — северяне оскорбились и бросились в атаку. За ними рыцарята поскакали, молодые, к дисциплине не привыкшие, тут мы их и побили стрелами, а потом, наемники подтянулись. Вот тут нам, туго пришлось, удачно, что отряд в засаде спрятали, он им в спину ударил.

— Ишь ты, хитро. А кто так придумал?

— Да Эвина и придумала. Давайте, говорит, часть сил в засаде спрячем. Вот так, мы тот отряд и одолели, ваша милость, правда, половину своих потеряли.

Возникла пауза, Кром опять переживал тот бой, а Горлойс осмысливал услышанный рассказ.

— Кто она такая, эта ваша Эвина, откуда появилась? — Кром собрался с мыслями, теребя бороду.

— А мы и сами не поймем, ваша милость, кто она такая. Говорит, что ее отец — Эрвин де Бове, но вот, есть в ней, что-то чужое, не наше. То, вроде бы похожа она на мерсийку, то нет, то слова начнёт произносить не знакомые, а ещё, слуга замечал, песни поёт на чужом языке, когда чем-то занимается.

— Де Бове, де Бове. Слышал я про одного де Бове, рыцарь безземельный, честный воин, но звёзд с неба не хватал, в дружине у нашего короля служил, не этот?

Кром пожал плечами: — Не знаю, я в этих краях, лет пятнадцать, как живу, до этого, наемником всю жизнь был. Отряд наш, купца с товаром охранял и через эти места проходил. Когда в Керак пришли, то купец свои дела начал делать, а мы, кто в трактир пиво пить, а меня Единый, на рынок завел. Там-то и встретил одну вдову и так она мне в сердце запала, что бросил я наемничать, да и остался здесь. Поэтому, про этого рыцаря, вам лучше у Эрмета спросить, он у короля в дружине служил.

— Ясно. — Они замолчали. Кром щелкнул поводьями, подгоняя коней, а его спутник, отмахивался от мух.

— Ну а дальше-то, что было? — Опять спросил герцог.

— А дальше-то, решили мы помочь соседям, ведь остался ещё один отряд, он мог и армию на помощь позвать. Перешли мы тракт, пополнили свои ряды местными воинами и подступили к селу, где это войско засело. Пока шли, насмотрелись на разорение округи. Вы, ваша милость, наверное, знаете, как северяне себя ведут на чужой земле? Смотрю, наши посмурнели, а Эвина улыбаться перестала, взгляд злой стал, лютый, ведь не одержи мы верх и у нас такое могло быть.

А враг, занял самое большое село и в крепость превратил, только отряды высылает, округу подчинять и еду отбирать. Собрались вожди наши в круг, стали решать, как воевать будем. У наших старост от победы голова закружилась, великими воинами себя возомнили, а местные, кто семью потерял, кто имущество, отомстить хотят, да дома свои вернуть, вот и кипит кровь в жилах. В общем, решили штурмовать село, только вышла Эвина и давай их отговаривать. "Нельзя, - говорит, - нам с ними грудь в грудь сходиться, побьют, тем более, они за прочным тыном сидят, могут стрелами, ещё на подходе, нас жизни лишить." Что здесь началось, как же они ругались до хрипоты, только я, да дружки мои, за неё встали. Ну, мы-то уже поняли, что ратную науку она знает, как будто демон советы ей в уши шепчет. Другим, только, это невдомек, как же, дева их уму разуму учит, вот и взбеленились. Но все-таки убедили мы их ее план принять, она сказала тогда, что будем действовать, как партизаны.

— Партизаны, а кто это, такие?

— Мы и сами, до конца не поняли. По ее словам, это люди, вроде разбойников, живут в лесу и нападают из него на врага. Грабят его обозы, мелкие отряды уничтожают, население защищают.

— Действительно, странное название. Интересно, откуда она его узнала? И как вы начали действовать?

— А начали мы, ваша милость, словно волки какие, кружить вокруг села. Как отряд, какой выедет, мы засаду устраиваем, стрелами бьем, и нет его. Враги сидят в селе, а еда заканчивается, ведь у них едоков много. Сейчас-то, уже конец лета, в селах провианта мало, все за зиму съели, а новый урожай ещё не собрали.

В общем, решили они другую деревню занять, и пошли всем отрядом. Как только на привал встанут, а мы уже тут, стрелами их бьем. Они за нами, в лес, а там нет никого. Однажды, три десятка северян, все-таки увязались, бежали за стрелками и в ловушку угодили.

Рыцари идут, а их отряд тает от наших стрел, уже и раненых много. В общем, дошли они, куда стремились, а там, пусто, ни еды, ни людей, одни голые дома. Посидели они дня два, да и вернулись обратно. Наши вожди, думая, что враг слаб, опять решили на штурм идти. А, Эвина опять против этого, вновь все ругались, но все-таки, убедила она их. Окружили мы деревню, да и подожгли. Запалили их под утро, когда все крепко спали и стража у них, носом клевала. Дома занялись быстро, враги пока сообразили, что творится, деревня уже пылала. Они, бросая все, бросились наружу, а вокруг села, наши лучники стоят и бьют их стрелами. Так всех и перебили, кто-то в пожаре сгорел, вот такая у нас война получилась, ваша милость.

— Да уж, мастер Кром, удивил ты меня, прямо баллада, какая-то получается, и с Эвиной вашей познакомиться захотелось.

— Увидите, милорд, она в лагере. Только, хочу предупредить, парни наши, из Тёмного Дола, ее как бы сестрой считают или талисманом на удачу, если кто худое задумает, то быстро голову открутят.

Инвар хмыкнул: — Не переживай, мэтр, я не в том возрасте, когда от меня девам может быть, что-то худое.

Разговор опять затих. Кром, держа вожжи, начал дремать под скрип колёс, а Инвар, обдумывал услышанные новости. Да уж, какие события, оказывается, произошли, пока он в заточении сидел! Два раза нортумбрийцев разбили и кто — крестьяне! Конечно, среди них, много ветеранов, но все равно, был кто-то, кто ими командовал. Герцог, сам опытный военачальник, водивший в бой полки, внутренним чутьем ощущал чью-то, опытную руку. Кто-то, хорошо знающий тактику, давал им умные советы. Первый бой, собственно, ничем не отличался от привычных для него, сражений. Но он решил, что у крестьян не было времени придумывать, что-то нестандартное, хотя, идея с засадой интересный ход. А вот, второй бой, да это, целая военная кампания. В ней, сильнее чувствуется военный ум незнакомца. Ведь нужно, наладить разведку, подобрать командиров отрядов, самостоятельных и инициативных, и координировать их совместные действия. А результат, полная победа с минимальными потерями. И если слова Крома об этой девчонке — правда, то нужно переманить ее на свою сторону.

Инвар, прожил много лет и видел всякое. Он не верил в женщину-воина, но мог допустить такое. И вот тут, по его размышлениям, начиналось, самое интересное. Эту девчонку, явно кто-то учил таким вещам, а де Бове этого сделать не мог. Он умелый рыцарь, но заурядный, таких много и полководческими талантами не блистал. А это ее умение, рубить кривым мечем? В их краях таких умельцев нет, хотя, у герцога Ружера, в свите, кажется, был такой человек, он его, с юга привёз.

— "Уж не твоя ли это, дочь, старый пират!" — Осенила догадка. Он принялся просчитывать вероятную пользу от возможного союза. Все-таки, Инвар, получив свободу, мечтал спасти дочь и вернуть свои земли, а для этого, нужны союзники. Что ж, придётся запастись терпением и ближе познакомиться с этой девочкой.

Наконец, лесная дорога вывела караван к участку леса, частично вырубленного и очищенного от валежника. Мелькали свежие пни и натоптанные тропинки в лесном мху и папоротнике. И вот, они выехали на лесную поляну, заставленную шатрами и шалашами. Причём, все постройки не помещались в границах поляны и уходили в лес. С одного края, часть поляны оказалась свободной от лесных жилищ и вытоптанной до земли, наверное, от частых тренировок рекрутов. Рядом, стоял длинный навес, а под ним, печка с горном и наковальни. Между деревьев были натянуты веревки с сохнущим бельем. В центре поляны вкопали столб с билом, своеобразное лобное место. Не далеко от него, стоял стол и лавки, укрытые навесом - место совета старейшин. По поляне и лесу сновал разнообразный люд, было много женщин разного возраста, они кашеварили, стирали в корытах бельё, несли хворост из леса. Много детей бегало по поляне, играя, или помогали взрослым. Инвар заметил и пятерку молодых парней в броне при оружии, они стояли возле била и следили за лагерем. Ещё, увидел пару телег, а на них, бочки для воды. Мужчины чинили свою амуницию, правили оружие, щиты, волокли конями лесины на дрова. В общем, жизнь кипела, жизнь каких-то беженцев, голытьбы, а не военного лагеря.

Караван заехал на поляну и остановился, люди приветствовали своих товарищей, обменивались новостями. Кандальники, двинулись к кузне, а Кром, начал отдавать распоряжения. Инвар спрыгнул с козёл, размялся и поймал его за рукав.

— Мэтр, покажи мне Эвину?

— Вон она, опять себя, ратной наукой тешит. Нет, чтобы как нормальная девушка, за прялкой сидеть или рубаху для жениха вышивать! — Он махнул рукой в сторону одного из шатров. Герцог увидел, как двое юношей, держа тренировочные мечи и закрывая себя щитами, нападали на высокого парня. Один, выше и старше, двигался умело, технично, но силенок для ударов, явно, не хватало. Его напарник, на оборот, на взгляд герцога, являлся новичком, так, как двигался сковано, как будто вспоминал недавно выученные стойки. Их противник, высокий, сильный парень, с успехом от них отбивался. Он виртуозно парировал атаки копьем и наносил ответные удары, правда, сдерживая свою силу.

Вот, заметив караван, старший подросток, вышел из боя, подняв меч. До герцога долетел звонкий девичий голос:

— На сегодня хватит. Слушай, Сэм, все-таки, мы с Лайошеном, однажды тебя победим!

— Ага, после того, как конь нашего старосты свистеть научится, госпожа! — Хохотнул верзила, опершись на копье: — Меня, копьем владеть, отец с двенадцати лет учил, иногда и хворостиной. Так, что, вам ещё долго ждать.

Девушка, отдала свой меч и щит подростку и начала рассматривать вереницу телег, суету возле них, попутно, взглянув на Горлойса.

Герцогу, показалось в облике девушки, что-то знакомое. Инвар, готов был поклясться, что очень хорошо знал ее или, кого-то, очень похожего на нее. Причем, появилось ощущение, что встретил знакомого, с которым не виделся много лет. Пристально всматриваясь в ее лицо, пытался найти в нем сходство с герцогом Ружером и не находил. Мысленно, перебирал всех своих знакомых, старых и новых, и вдруг, его осенило. Он представил ее выше ростом, с широкими плечами, волосы сделал темными, а лицо, не женским красивым, а грубым, мужским. И от узнавания, кто перед ним, захватило дух, он от удивления схватился за бороду.

— Ох, я, старый дурак! Единый и небесное воинство! Ведь подсказки лежали на поверхности: де Бове и Герда! — Он сейчас видел перед собой девушку с лицом покойного короля, каким он выглядел в молодости.

— "Эх, Теодорик, старина, ты славно с нами пошутил, после смерти! Мы пять лет резали друг друга, споря, кому должна принадлежать корона. А в этой чащобе, жила ни о чем, не зная, настоящая, ее владелица!"

Инвара распирало от этого открытия. Он, невольно поверил в божье проявление. Ведь, как удачно все сложилось: и его чудесное освобождение, и явление принцессы, и даже армия, кое-какая есть. Правда, армия — громко сказано, так, куча вооружённых людей, собравшихся в одном месте, но надо же с чего-то начинать. Видно не зря, он молился, в ночь перед отъездом, Единый услыхал его молитвы.

Девушка, найдя взглядом Крома, пошла к нему. А Горлойс, наблюдая за ней, решал для себя дилемму: объявить о своем открытии или так и оставить все в тайне. Все-таки подумал, что нужно сейчас явить принцессу миру, и чем больше народу будет при этом, тем лучше. Как волны от камня, брошенного вводу, весть о ней будет растекаться по округе. Люди сами разнесут ее и приукрасят. Тогда никто не усомнится в ее родстве, ведь об этом скажет он, а его слово, еще что-то значит в королевстве. По крайней мере, он на это надеялся.

Отбросив сомнения, герцог подошел к столбу и начал стучать, созывая народ. Тревожные удары, эхом разнеслись по поляне. Люди, бросив дела, подходили к столбу, с любопытством смотря на незнакомца. Кром с друзьями и Эвина, с интересом наблюдали, пытаясь понять причину его действий. Наконец, удары прекратились, а из толпы кто-то крикнул:

— Зачем всех собрал, мил человек и кто ты такой?

Инвар положил одну руку на рукоять меча, а вторую, поднял вверх, требуя тишины. Когда все успокоились, громко произнес:

— Мир вам, люди! Я, Инвар Горлойс, герцог Фаррерский!

Народ зашумел, кто-то его узнал и подтвердил, сказав, что видел однажды на ярмарке в Тайросе. Кто-то утверждал, что это самозванец, так как настоящий, сидит в плену. Инвар опять попросил тишины:

— Сегодня, воины мэтра Крома, помогли мне бежать из плена. Когда я, вместе с караваном прибыл в лагерь, то встретил эту деву! — Он указал рукой на Эвину: — Вы знаете, кто живёт вместе с вами?

— Знаем, — выкрикнули из толпы, — это леди Эвина, дочь Эрвина де Бове, она с Темнодольским ополчением пришла!

— Есть среди вас тот, кто видел покойного короля и помнит его лицо?

— Милорд, — вперед вышел Эрмет, — я бывший десятник королевских стрелков и помню нашего короля.

— Тогда посмотри на нее внимательно, кого ты видишь перед собой?

Эрмет, пристально всмотрелся в лицо изумленной девушки, а потом его брови поднялись вверх от удивления, он хлопнул себя по лбу:

— Вот же мы, слепые болваны, с Гийомом! Все гадали кто она, а ответы, у нее на лице! Не уже ли...

Люди, заинтересованные представлением, затаили дыхание и ждали продолжения, а Инвар, как хороший актер, сделав паузу, продолжил:

— Лет семнадцать назад, при дворе ходила сплетня, что одна из служанок сестры короля, не смогла устоять перед темпераментом государя. А через месяц, она пропала. И звали эту девушку — Герда. Примерно, в это же время, из дружины короля, исчез рыцарь — Эрвин де Бове! — Герцог повернулся к Эвине: — Ведь имя твоей матери — Герда?

От выступления этого незнакомца, Женя находилась в шоке, губы постоянно шептали, только одно слово: " Охренеть!". Она, сейчас решала для себя, не пора ли уже бежать или, еще погодить? Поэтому, машинально кивнула, а Инвар, вскинул руку и воскликнул:

— Жители Великого Леса, склоните свою голову и преклоните колени перед наследницей трона Мерсии, ведь перед вами дочь Теодорика третьего!

Толпа замерла, стало слышно, как брякают кони удилами и где-то кричит птица. Впавшая в ступор Женя, думала, что удивить ее сегодня уже нечем, но оказалось, это не так. На ее глазах Кром и Эрмет, медленно, по стариковски, опустились на колено перед ней. И словно море во время отлива, люди начали следовать их примеру, от первых рядов и дальше, к заднему краю. Последним опустился Горлойс, вытащил меч и, взяв его за клинок, протянул рукоятью к ней.

— Ваше Высочество, я всю свою жизнь служил Мерсии! Вместе с вашим отцом сражался против ее врагов! А теперь, клянусь служить вам также преданно, как и ему. Мечем своим и словом, на страх врагам Мерсии и на благо ваших подданных. И пусть покарает меня Единый, если, словом или делом, я нарушу свою клятву. Аминь.

Следом за ним, слова клятвы повторили Кром и Эрмет, а остальные люди вторили им и выкрикивали: "Клянемся служить тебе!". Глядя на них, Женя подумала, что участвует в плохой театральной постановке. И в тоже время, ощутила восторг и эйфорию, как поп — звезда в окружении своих фанатов, а также, религиозно — восторженную энергетику от людей. Они смотрели на неё по-разному, кто-то с надеждой, кто-то с недоумением, но были и равнодушные, только Лайошен, смотрел восторженно, словно он бард и видит рождение легенды. "Теперь, мне осталось, меч из камня вытащить и стану, как король Артур!" А люди, ждали от нее ответных слов. Девушка, вспомнив исторические фильмы и книги, составила ответную речь, стараясь выдержать ее в духе эпохи.

Она взяла меч Горлойса и вернула ему, со словами: — Я принимаю вашу клятву. Возьмите меч, разите им врагов Мерсии, но не обнажайте против наших подданных!

Потом повернулась к остальным людям: — Я услышала вас и принимаю вашу клятву. В ответ, обещаю, уважать нашу веру, чтить ваши вольности, защищать наши границы от врагов и судить, согласно нашим законам и пусть Единый станет мне свидетелем! Аминь! — Помолчала немного и добавила: — Встаньте мерсийцы! Негоже свободным людям стоять на коленях!

Когда все встали, она повернулась к Горлойсу и к друзьям-ветеранам: — После обеденной трапезы прошу ко мне в шатер, господа, на совет, — и пошла к себе. Ей очень захотелось побыть одной, обдумать все, что произошло с ней. Спрятавшись от всех за матерчатыми стенами, начала мерить шагами пространство шатра, обняв себя за плечи.

Она ни как не могла успокоиться, казалось, что все ее приключения, до сего дня, это разминка, подготовка к этому событию, а вот дальше, начнутся настоящие испытания. Совсем недавно, она мечтала уйти на континент, но находились разные дела, то воевали, то чистили округу от чужих гарнизонов. Постоянно говорила себе, что завтра уйдёт, но повседневная рутина затягивала, да и страшно было, вот так, одной, взять и уйти в неизвестность. Все-таки, в лагере жить безопаснее, в окружении вооружённых мужчин, правда, поначалу их опасалась, ведь одна женщина в войске, думала, что проходу не дадут. Но все обошлось, толи ее оберегал социальный статус, все-таки дочь рыцаря, то ли Сэм, который постоянно находился где-то рядом. А потом, парни из Тёмного Дола стали ее считать неким полковым знаменем или талисманом и оберегать, не навязчиво. Она же, иногда, в мыслях, называла себя военным советником.

Так вот и жила, успев повидать и разоренные деревни, и чужое горе, да такое, что на их фоне, ее проблемы просто меркли. Особенно ее потрясла, встреченная среди беженцев, тринадцатилетняя девочка, совершенно седая и с потухшим, безжизненным взглядом. Над ней надругались северяне, а родителей и младшего брата убили на ее глазах. От взгляда постаревшего ребенка Женю тогда сильно пробрало, она и не думала, что может увидеть такое. После этой встречи, поклялась себе, сделать все, чтобы не один варвар не ушёл живым, и сдержала слово. Они победили, большая война закончилась. Гийом и другие старосты ушли, уведя за собой всех опытных бойцов, в основном, всех семейных. В лагере остались молодежь и те, кому идти оказалось некуда — потерявшие родственников и свои дома.

Кром взялся тренировать парней, ему помогал Эрмет, взяв на себя стрелков. Устраивали нападения на вражеские обозы и мелкие отряды. Она тоже училась, пару раз участвовала в учебном бою, десяток против десятка. Но не заладилось, противники сразу поняли, где в шеренге слабое звено и всегда атаковали ее первой, буквально вынося из общего строя. Получалась брешь и оборона их десятка, разваливалась. В конце концов, парни перестали ее брать, так что, она учила мечу Лайошена, да устраивала учебные поединки с Сэмом.

Сегодня, странный мужик, оказавшийся герцогом, все изменил, сонная жизнь закончилась. Только, что ей делать, в свете новых событий, все-таки бежать? "Ведь неспроста он, так поступил, ой неспроста!" — Думала Женя, — " И так ясно, зачем. Ему нужны эти люди, нужна я, как символ или знамя! Если мы победим, он станет вторым человеком в королевстве, а может и первым. А если все пойдет по нехорошему сценарию, то меня ждет эшафот, а он, так и останется герцогом! На совете, он, скорее всего, будет меня уговаривать. Черт, что же делать?" Судьба разных самозванцев на трон, из нашей истории, вызывали у нее страх, но в то же время, велик был соблазн, почувствовать себя принцессой. Когда еще, так повезет, только, на случай провала, дала зарок, носить меч с собой: "Живой не дамся, умру в бою, глядишь, и домой вернусь, как тот бог говорил! А, кстати, уж не ради этого, он меня сюда притащил, ведь настоящая дочь короля умерла?! Ох, бежать надо, бежать!"

И в тоже время, она вспомнила лица людей, когда они ей присягали. Они, как будто перекладывали на нее часть своих проблем. Давая ответную клятву, она соглашалась принять эту ношу, становилась ответственной за их будущее, обещала, защищать.

Устав мерить шатер шагами, присела на лежанку. " Теперь Женя, ты настоящая попаданка, тебя объявили принцессой. Вот только дворца у тебя нет, как и свиты, армии, да и принцев, что-то, на горизонте не видать, не торопятся они, пасть к твоим ногам!" — Посмеялась она над собой.

За стенкой шатра послышался выкрик: — Эй, Сэм, погоди, спросить хочу!

— Чего тебе Роб?

— Слушай Сэм, у тебя, теперь, рука-то, золотая!

Женю заинтересовал этот диалог, она принялась вслушиваться в разговор.

— Это почему?

— Ну как же, ведь, ты грудь королевскую ею трогал. Ну и, как она, грудь, лучше, чем у наших девок?

Женя, невольно покраснела, вспомнив про тот случай, в Темном Доле, ей Стана, о нем рассказала.

— Ах ты...

— А ну, цыц! — Гаркнул Эрмет, рядом с шатром: — Ну-ка, заткнулись оба и если жить хотите, забудьте об этом!

— Дурак, ты Роб, — послышался голос Крома, видимо, друзья шли на совет, когда услышали этот разговор, — ты бы лучше вспомнил, что она с нами пошла, как простой ратник. Своим положением ни кичилась, а службу несла наравне со всеми и твою задницу спасала от смерти, споря со старейшинами, как лучше воевать. А ты, охальник, только про грудь и вспомнил. Еще раз вякнешь, сам тебе голову откручу.

— Да я, ничего такого не думал, дядька Кром!

— Вот и заткнись и в следующий раз думай, прежде чем языком мести!

Женя только покачала головой: — Вот же, балаболы.

А после, состоялся ее первый Совет. С начало, появился Лайошен и принес лавку, а следом, зашли и "советники". Пока Женя собиралась с мыслями, они расселись и смотрели на нее.

— Скажите ваша милость, вы и вправду верите, что я дочь короля?

— Да, ты похожа на него лицом, только волос другой, даже походка у вас одинаковая.

— Ну и что? Да будь я, хоть дочерью Готлиба, кто сможет это доказать и кто захочет слушать? Я, как наследница трона, многим просто не нужна, они откажутся в это поверить!

— Поверят, если за тобой будет сила. К тому же, кое-кто в тебя уже поверил, сегодня на поляне и ты им, клялась в ответ. Неужели, ты скажешь им, что пошутила и сбежишь? У тебя, теперь нет выбора, кроме, как начать игру, под названием — власть. Бежать не получится, весть о тебе, скоро разойдется по всему королевству. За твою голову объявят награду и однажды, кто-нибудь тебя узнает, и схватит. Можешь, конечно, в лесу отсидеться, но со временем, найдут и там.

— Есть же, Ромуальд, почему не он?

— К сожалению, он пропал, два года назад, на континенте. Удалось узнать, что на него напали какие-то бандиты, перебили его людей, но его тело среди убитых не нашли. Я посылал людей, на его поиски, но все напрасно. А на счет военной силы, вот выйдем из леса, заявим о себе, взяв Керак и Тайрос, и к нам придут те, кто готов драться за Мерсию!

— Милорд герцог прав, — привлек внимание Кром, — надо решаться на что-то или расходиться. Время уходит, осень близко и всех наших игрищ, осталось, только до дождей. Когда они начнутся, то все уйдут домой, парни не захотят бесцельно мокнуть в лесу, ведь добычи они кое-какой уже, набрали. Их, пока ещё, удерживает кураж, жажда славы ещё бурлит в них. К тому же, с едой у нас плохо, хлеба почти нет, а живность, уже всю выбили или распугали. Где еду будем брать, войско кормить, своих грабить пойдем, так разбойниками станем.

Она посмотрела на Эрмета: — Я согласен с Кромом и добавлю, что стрел и болтов мало, расходуются они быстро. Где их брать, не знаю?

— Вот поэтому, я и предлагаю захватить Керак и Тайрос. В крепости болтами разживемся, а в Тайросе я призову своих вассалов, и наши силы увеличатся. Я жив и пока ещё, герцог этой земли, надеюсь, что вассальные клятвы действуют.

Женя, встала, прошлась туда-сюда перед ними и резко остановилась.

— А сил для штурма, у нас хватит, не застрянем под стенами. Ведь на долгую осаду у нас нет ни припасов, ни времени?

— Надо взять хитростью, — ответил ей Кром, — с налету. Гарнизон в Кераке сотня, может две, крепость-то небольшая. Служба у них однообразная, вдали от войны, должны нести ее не очень строго, хотя, от коменданта зависит. Нам главное в крепость попасть и не дать ворота закрыть до подхода остальных наших воинов.

— Мэтр Кром прав, я позавчера там, в погребе сидел и успел заметить некую расслабленность. Но если их напугать раньше времени, то успеют запереться, все-таки, они воины, а не городское ополчение. Надо хорошо продумать наш план, прежде чем туда соваться.

Обсуждение затянулось, ведь пришлось учитывать, когда надо выступить и сколько времени уйдет на дорогу. Вспоминали, какое расстояние от стен крепости до границ леса и сколько времени придётся бежать отряду к воротам. Долго решали, как проникнуть в крепость, под какой личиной. Женя предложила себя на роль "Троянского коня", решила изобразить эпатажную девицу, фаворитку вельможи, которая едет к нему, в армию. Мужчины посмеялись и раскритиковали ее идею, сказав, что, во-первых, такого не бывает, а во-вторых, нет дорогой и богатой одежды, да ещё, с нужными гербами. Поэтому, решили войти внутрь как обоз с припасами для крепости. Телеги из сегодняшнего каравана оказались, кстати, их и решили использовать. А в охрану, своеобразную "группу захвата", Кром обещал набрать самых опытных и умелых. На том и порешили.

Когда мужчины уже уходили, Инвар неожиданно обратился к девушке:

— Эвина, тебе нужно выступить перед людьми, призвать их, зажечь, чтобы они пошли за нами.

— А разве, клятвы, которую они сегодня принесли, недостаточно?

— Нет, они не твои вассалы и не рыцари. Кто-то, может быть, и пойдёт, но этого мало, надо, чтобы пошли все или почти все.

— И, что же я им скажу?

— Подумай, найди слова, чтоб парней, до печенок пробрало, пообещай им, рыцарские пояса, что ли. Кстати, оденься, как подобает твоему положению, не позорь память отца.

— Платьев у меня нет.

— Ну, придумай, что-нибудь, вы, женщины, умеете это делать.

Когда герцог вышел, Женя покачала головой, задал он ей задачу, людей на войну звать. "Вот ведь гусь, может, ещё, агит — речевку спеть в стиле рэпа? Хотя, с одной стороны он прав, говорить мне, наверное, много придётся, ещё и перед рыцарями. Ох, а я думала, что пиар появился на много позже, оказывается и тут реклама! Ну что ж, хотите речь, будет!"

Задумалась об одежде: " Оденься соответственно, видите ли. Во что, платье у крестьянок взять?"

Тут ее взгляд зацепился за мешок с доспехом, подаренный Кромом: " Будет тебе, старый хырч, одежда, согласно положению!"

Она выволокла мешок на середину и крикнула Лайошена на помощь. Вдвоём, вытащили детали доспеха из мешка, парень их осмотрел и унес часть к кузнецу, почистить. Ведь Женя, поносив один день, благополучно о них забыла и больше не вспоминала, а вот, гляди-ка, пригодились.

Пока парень пропадал у кузнеца, девушка, мысленно, готовила речь. Лайошен вернулся вместе с Сэмом, позвав его на помощь. Вдвоём, они начали надевать на неё кольчугу, затем, пошло зерцало, наплечники, парни застегнули ей наручни. Женька охала, под весом железа и шепотом материла Горлойса, а Лайошен, застегивал на ее талии рыцарский пояс, затем, прицепил к нему меч и кинжал и подал боевые перчатки и шлем, но от них, она отказалась. Посетовала, что нет гребня и зеркала, и ее оруженосец убежал, сказав, что сейчас все найдёт.

Сэм сказал, плохо, что нет плаща с гербом, а так, почти рыцарь.

— Не льсти мне, Сэм, я чувствую себя палкой, которую забивают в землю.

— А вам, дядька Кром советовал их носить каждый день, а вы пренебрегли, вот и тяжко теперь.

Вернулся Лайошен с деревянным гребнем и серебряным блюдом. Девушка расчесала волосы, глядя в мутное отражение, и со вздохом сказала:

— Ещё бы " Макс Фактор" сюда, было бы замечательно!

— А кто это такой, — спросил любознательный Лайошен, — колдун заморский?

— Ну, вроде того.

Закончив подготовку, выгнала парней из шатра. Попросила Сэма собрать народ вечером, сама же, села на топчан, привыкать к весу. Медленно текли минуты, превращаясь в часы, а она, раз за разом, прокручивала речь, у себя в голове. Вот, зазвучало било, собирая народ, как только стихло, в шатер заглянул Лайошен: — Люди пришли, госпожа, тебя ждут.

Женя с трудом встала, выдохнула, и гордо вскинув голову, вышла из шатра. Пока шла к столбу, чувствовала на себе удивленные взгляды. Все привыкли видеть ее в крестьянской одежде, а сейчас шёл рыцарь, ну или рыцаренок. " А все-таки жаль, косметики нет, она бы не помешала".

Встав возле столба, подняла руку, призывая всех к тишине, к ней подошли герцог и два старых воина, и встали за ее спиной. Народ успокоился, разговоры затихли, Женя немного помолчала, и над поляной зазвенел ее голос:

— Мерсийцы! Как у каждого человека может быть только одна мать, так и у меня с вами, только одно королевство на всех! Так уж устроен мир, другого королевства нам взять негде, в нем, нам с вами жить и тут умирать, бежать некуда, тут могилы наших предков!

И вот, в наше королевство, в наш дом, залезли враги и терзают нашу с вами мать — нашу Мерсию! Она плачет кровавыми слезами и взывает о помощи к нам, ее детям!

Послезавтра я ухожу, чтобы попытаться это прекратить. Меня ждёт трудный и опасный путь, тяжёлый, а я, слабая женщина и не смогу одна пройти по нему до конца, до победы! Чтобы идти по нему, мне нужны воины, храбрые и умелые, настоящие мужчины! Есть среди вас те, кто не испугается трудностей и пойдёт со мной по этой дороге?! Те, кто готов терпеть холод и зной, радоваться победам и учиться на поражениях, ведь легко не будет! Так есть среди вас, храбрецы!

Стояла тишина, люди переваривали услышанное, неожиданно, растолкав первый ряд, вышел Лайошен: — Я, пойду с тобой, госпожа!

Женя кивнула ему и посмотрела на остальных. Тут Сэм выкрикнул: — Я тоже пойду, надоело в деревне сидеть!

— Ха, — раздался выкрик, Женя узнала голос Роба, — а ты, в Тёмном Доле, один храбрец, что ли, мы тоже пойдём, среди нас трусов нет!

Толпа заволновалась, послышались разные выкрики:

— А, что, только в Тёмном Доле храбрецы? У нас, в "Медвежьем", храбрых парней не меньше, мы тоже идем!

— А, у нас, в "Огнищанском", храбрых больше, бери и нас!

Выкрики множились, кто-то начинал спорить, но в целом, все парни были единодушны. Тут, за спиной раздался громкий шепот герцога:

— Кто-то сомневался в своём родстве с королём? Теперь веришь, Эвина, ведь кровь не спрячешь.

— У меня сомнений не было, — отозвался Эрмет.

— Кром, Эрмет, вы со мной? — Обратилась Женя, не поворачивая головы.

— До самого конца! — Разом ответили два старых друга, а Эрмет, добавил: — В дружине вашего отца, трусов не было, Ваше Высочество!

— Спасибо! — Затем подняла руку, успокаивая толпу. Когда тишина восстановилась, она продолжила:

— Что ж, другого ответа я и не ждала! Поэтому, послезавтра, на рассвете, мы уходим к Кераку, завтра подготовка и сбор обоза! Мэтр Кром, будет командовать пешей ратью, его приказы слушать как мои, мэтр Эрмет, командир стрелков, а милорд герцог, мой первый советник. Берём с собой все, что понадобится в походе, остальное имущество поделить между теми, кто остается! Придут на новое жильё, в села, не с пустыми руками! У меня все!

Закончив свою речь, повернулась и ушла, к себе, снимать кольчугу. Весь следующий день кипели сборы, люди сортировали разное имущество, которого скопилось в лагере неожиданно много. Кое-как управились к ночи, и воины легли отдыхать, а рано утром, колонна людей и повозок растворилась в окутанном туманом, лесу.