Хогвартс. Альтернативная история. 7

— Ты думаешь? — оживился Слагхорн. — Принесу больше пользы здесь? И почему же?

— Вы ведь сами рассказывали, что теперь учеба стала для всех обязательной, — ответил я. — Значит, вопросам образования новое Министерство уделяет гораздо больше внимания и предпочтет, чтобы в школе работали высококлассные специалисты. Вы сможете выпускать несколько хороших зельеваров в год, и ваша эффективность в Хогвартсе будет выше, чем если вы просто станете варить для Пожирателей зелья.

Найдя в этом определенное успокоение, Слагхорн перестал донимать меня жалобами, и несколько дней я работал в относительном покое. Макгонагалл занималась служебными делами, и, несмотря на смену курса, понимание того, что школа в новом году откроется, вселяло в преподавателей немного оптимизма.

Через неделю после переворота в Хогвартс вернулись уходившие в отпуск профессора и мадам Помфри. К обеду прибыли Флитвик и Асвинн, а вечером в Большом зале собрались все, включая закутанную в шаль Трелони, мадам Пинс и даже кентавра Фиренца. Я пришел ужинать, не подозревая о намеченном сборище, и поначалу не был уверен, что мое присутствие уместно, однако Макгонагалл не просила меня выйти и вообще не обратила на меня внимания.

— Я вызвала вас, — начала Макгонагалл, поднявшись из-за стола, — поскольку Министерство прислало распоряжение, согласно которому до прибытия нового директора все преподаватели Хогвартса под страхом заключения в Азкабан не имеют права покидать территорию замка. Имени директора не сообщалось, однако он появится здесь в самое ближайшее время вместе с несколькими новыми профессорами. Остается надеяться, — добавила Макгонагалл с горечью, — что эти люди будут иметь хоть какое-то представление о том, что означает работать в школе.

В ожидании директора заняться профессорам было особо нечем, и даже Спраут перестала прибегать к моей помощи, поскольку к августу все основные дела в теплицах были завершены. Решив, что сейчас самое время поговорить с Флитвиком о патронусах и духах-паразитах, я выждал для приличия пару дней и после обеда поднялся на седьмой этаж к его кабинету.

Открыв дверь, профессор заметно обрадовался. Он пригласил меня зайти и принялся расспрашивать, чем я занимался все эти недели. Его интерес был неподдельным, и от этого мне стало немного грустно. "Знает ли он, что Шляпа распределяла меня на его факультет? — подумал я. — Наверное, обиделся бы, если б узнал, что я выбрал Слизерин..." Наконец, профессор слегка успокоился и спросил, что меня к нему привело.

— Сэр, не так давно я столкнулся с одной интересной точкой зрения и хотел узнать ваше мнение, — начал я издалека. — В Запретном лесу живут такие змеи — магматические питоны...

Флитвик кивнул.

— ... и я иногда с ними вижусь, общаюсь, узнаю всякие лесные новости, — продолжал я. — Как-то раз речь зашла о патронусах, и змеи сказали, что на самом деле это духи-паразиты, которых мы приманиваем своими положительными эмоциями и придаем форму заклинанием. Что вы об этом думаете?

По лицу профессора было ясно, что эта тема ему знакома.

— Да, такая версия выдвигалась, — ответил он. — Однако патронус — не дух-паразит. Он образуется благодаря магическим полям самого колдуна и несет в себе его ментальный энергетический отпечаток, а любой дух-паразит имеет свой собственный. Магические виды змей часто проявляют интуитивное понимание сложных проблем, но только не в этом случае. Здесь они ошиблись.

— В журналах я ничего подобного не нашел, — заметил я. Флитвик усмехнулся.

— И не найдете. Эта тема считается засекреченной. В чарах вообще много секретных тем, — он посмотрел на меня с улыбкой. — Не решили еще, куда будете поступать?

— Честно говоря, мне сейчас как-то не до этого, — ответил я, не желая врать Флитвику. — Сперва надо сдать экзамены, получить аттестат, а там видно будет. Но о физике чар я, разумеется, помню.

Профессор вдруг посерьезнел.

— Вот что, Линг, — произнес он чуть тише обычного, словно в этом кабинете нас могли подслушать. — Вы ведь умный молодой человек и прекрасно понимаете, какие в стране творятся дела. Магглорожденных преследуют, бросают в Азкабан, пытают, убивают... даже некоторые чистокровные оказались в списке неблагонадежных. Если Комиссия по магглорожденным доберется до вас, вы не сможете доказать статус своей крови, а учитывая ваш визит в Министерство вместе с Гарри и недавнее участие в столкновении с Пожирателями, над вами может нависнуть двойная угроза. Ведь вы помогали Нежелательному лицу номер один... — Флитвик замолчал, внимательно глядя на меня. — В Берлине живет один мой хороший знакомый, тоже преподаватель, — продолжал он. — Я говорил с ним, и он готов вас принять... Подождите, Линг, дайте мне закончить, — Флитвик поднял руку, полагая, что я собираюсь ответить. — Не нужно решать прямо сейчас. До сентября еще три недели, и кого бы нам ни прислали в качестве директора, сомневаюсь, что он сможет переколдовать ворота так, чтобы мы оказались не в состоянии открыть их и выйти за пределы Хогвартса. Если вы согласитесь, просто дайте мне знать. У меня есть панорамная колдография его дома, и я не сомневаюсь, что вы без проблем сможете к нему аппарировать.

— Сэр, — я, наконец, оправился от первого потрясения и собрался с мыслями. — Сэр, пожалуйста, можно мне сказать?

Флитвик молча кивнул.

— Я благодарен вам за это предложение, — начал я, — и даже больше, чем благодарен, но вынужден от него отказаться. Комиссия меня не тронет, о ней я даже не беспокоюсь. Но то, что вы сказали, очень опасно, и лучше нам забыть об этом разговоре.

Взгляд Флитвика стал более сосредоточенным; некоторое время он молчал, а потом вдруг спросил:

— Думаете, за вас заступится Северус? Что ж, такое, конечно, может быть... — он вздохнул. — В любом случае, если вам понадобится помощь, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне. Что-нибудь придумаем.

Забота Флитвика тронула меня глубже, чем мне поначалу казалось. Кто я ему? Да никто! Я даже не учился на его факультете! Но он рисковал, связался ради меня со своим приятелем из Германии, готов был нарушить новые законы и помочь потенциальному магглорожденному... Подобное отношение находилось выше моего понимания: с детства я считал мир полным насилия и лжи, и мое мнение не изменилось до сих пор.

* * *

Назавтра с утра пораньше я отправился тренироваться с патронусом и так увлекся, что вновь опоздал на завтрак. Войдя в Большой зал, я с удивлением обнаружил, что преподавателей в нем нет и еще не было — тарелки и чашки стояли пустыми, стулья были плотно придвинуты к столам. Когда я уселся на свое место, еда появилась только передо мной. Размышляя о возможных причинах изменения в режиме профессоров, я успел почти закончить завтрак, когда двери за моей спиной распахнулись, и зал наполнился звуками шагов.

Напротив меня, как всегда, уселась профессор Спраут, но на этот раз у нее не было традиционного журнала по садоводству, да и выглядела она непривычно угнетенной. Когда же я увидел бледное лицо Макгонагалл, мне стало совсем нехорошо. Кто-то умер? На нас напали? Я повернул голову, желая отыскать Флитвика, и едва не выронил из рук вилку. В эту самую секунду в директорское кресло с высокой резной спинкой садился Северус Снейп.

"Это невозможно! — пронеслось у меня в голове. — Он же не самоубийца, чтобы сюда возвращаться!"

Снейп еще не успел устроиться на своем новом месте в центре стола, когда я испытал второй, не меньший шок. По левую руку от него уселся тот самый Пожиратель, который несколько недель назад дрался со мной и Джинни в коридоре у Астрономической башни. В отличие от остальных преподавателей, он выглядел чрезвычайно довольным.

Но на этом утренние сюрпризы не кончились.

— Видать, это правда, что Дамблдор совсем распустил учеников, — раздался хрипловатый голос, и я увидел, как справа от Снейпа садится женщина, чей облик вызвал во мне неприятное ощущение дежа вю. Нельзя сказать, что она была как две капли воды похожа на мою давнюю интернатскую воспитательницу, однако легко могла бы сойти за ее младшую сестру. — Здороваться тебя не учили? — спросила она, глядя на меня насмешливо и слегка агрессивно.

— Меня — учили, — ответил я, за что получил под столом легкий тычок ногой от Спраут. Она бросила на меня предостерегающий взгляд и едва заметно покачала головой. Я опустил глаза в тарелку и начал доедать свой завтрак, пытаясь понять, что все это значит.

А значить это могло лишь одно — Снейп вернулся сюда в качестве нового директора и прихватил с собой парочку Пожирателей. Как он убедил профессоров смириться с таким положением вещей, мне еще предстояло разузнать, но идея Министерства — а значит, Волдеморта, — сделать Снейпа директором Хогвартса казалась мне вполне логичной. Странно, что я сам не додумался до нее в своих медитациях.

Закончив завтракать, я поднялся из-за стола, желая поскорее увидеться с Хагридом, однако сидевший рядом со Снейпом Пожиратель меня остановил.

— Ты куда это собрался? — осведомился он, указав на меня вилкой с насаженным на нее куском ветчины

— Я теперь обязан отчитываться о своих передвижениях? — спросил я, понимая, что особо выступать мне не стоит, но все-таки проверить, как далеко я могу зайти в общении с Пожирателями, означало понять отношение ко мне Волдеморта.

— Именно так, — с удовольствием сообщил мой бывший противник. — Как новый заместитель директора и ответственный за дисциплину, я имею полное право знать, куда ходят ученики и куда сейчас идешь ты. — Он снова ткнул в меня вилкой.

— Подобные права получают на основании законов, — ответил я. — На основании какого закона вы требуете у меня информацию, которая считается частной?

Пожиратель слегка растерялся и покосился на Снейпа, но тот молча ел, предоставив своему заместителю самостоятельно завоевывать авторитет у учеников. "Вот тупица", с разочарованием подумал я и, сочтя разговор законченным, покинул зал, сразу направившись к берлоге Хагрида. Останавливать меня никто не стал.

— ...Пришел он, значит, — мрачно рассказывал Хагрид, сидя за столом и рассеянно поглаживая Клыка по голове, — и сразу всех собрал. Даже кентавра пригласил, и мадам Пинс, и сквиба этого хромоногого, Филча... Вы, говорит, если хотите, можете уходить, если вам здесь что не нравится. Мы, мол, не будем никого преследовать. Но вы должны понимать, кто придет на ваше место. И кивает на Пожирателей, на Кэрроу на этих.

— На кого?! — я едва не вскочил со стула. — Как их зовут?

— Кэрроу, — повторил Хагрид. — Амикус и... — он нахмурился. — Электра... Алектра... Алекто, сестра его. Да, так вот, — продолжал он, не обращая внимания на мое изумление. — Если кто уйдет, на их место он возьмет Пожирателя. Разумеется, при таком раскладе все остались — хватит со школы и трех. Минерва теперь не заместитель, а Снейп сидит в кабинете директора. — Голос у Хагрида был расстроенным. — И как он будет ему в глаза смотреть?

— Кто — кому? — не понял я.

— Дамблдору, — вздохнул Хагрид. — Портрету его.

"Точно, — подумал я. — Там же теперь висит его портрет".

Хагрид продолжал рассказывать о чем-то еще, но я слушал вполуха, отвлекшись на мысли о Кэрроу. Фамилия, внешнее сходство... все это не могло оказаться простым совпадением. Они действительно являлись родственниками моей интернатской воспитательницы, которая работала в обычном маггловском детдоме. Волшебница никогда не выбрала бы себе такое занятие. Я усмехнулся. Сквиб в семейке Пожирателей! Хороший козырь в рукаве, если парочка этих клоунов вдруг решит меня прижать.

Упоминание портрета Дамблдора вызвало во мне новый виток размышлений о его планах. Мог ли он предполагать, что Волдеморт пожелает видеть Снейпа директором школы? Или это решение было принято заранее, и Снейп обговаривал с ним возможные варианты развития событий?

Теперь план Дамблдора казался мне айсбергом, вершину которого я видел, но о подводной части не имел представления. Целый вечер я просидел перед камином, рассматривая написанные для Аберфорта пейзажи и стараясь найти ответы, после чего принял для себя, что Темный Лорд видел Снейпа на месте Дамблдора еще до смерти последнего, и это покойный директор учел. Отсюда следовал другой малоприятный вывод: оставаясь в Хогвартсе, Снейп не будет ничего знать о свежих планах Темного Лорда, а значит, и моя роль в этой войне иная, чем представлялось раньше.

* * *

Следующие несколько дней деканы факультетов вместе с Кэрроу бродили по замку, то тут, то там накладывая заклинания согласно им одним понятной схеме. Я не менял своего режима, рано утром вставал на тренировку и большую часть дня проводил за мольбертом. Слагхорн был занят делами вместе с остальными преподавателями, так что я работал в одиночестве, уделяя вечернее время книгам, безделью и размышлениям. Но когда с середины августа зарядили дожди, мне стало лень подниматься ни свет ни заря, чтобы выходить под холодный ливень ради патронуса.

Из-за испортившейся погоды я завершал свой последний пейзаж в слизеринской гостиной, под ярким светом наколдованного шара. Кэрроу больше не пытались указывать мне, что делать, а того, что я слышал, периодически натыкаясь на них в замке, с лихвой хватало для оценки их умственного развития. Профессора относились к ним с плохо скрываемой брезгливостью, однако Кэрроу не были слишком чувствительны и не обращали на это внимания.

Демонстрировать презрение к Снейпу было гораздо сложнее. Как и подобает директору, он не слишком баловал окружающих своим присутствием, почти всегда игнорируя ужины и лишь изредка появляясь в коридорах, чтобы проверить защитные заклинания. Я плохо представлял, в чем конкретно заключается работа директора школы, но, судя по совам, мелькавшим перед окнами, бездельем он не страдал.

Однажды вечером, когда я уже в который раз пытался завершить картину, трудясь над тучей, спускавшейся с островерхих гор, дверь в нашу гостиную отворилась, и на пороге появился Кэрроу с довольным выражением лица.

— Давай, заканчивай свои художества, — бросил он, подходя ко мне и обегая глазами расставленные на диванах пейзажи. — Вот этот вроде ничего, — он указал на полотно, где хижина Хагрида изображалась в виде черной башни с острыми металлическими шипами вокруг каждого этажа. — Повешу у камина, самое оно будет.

— Неужели, — сказал я с сомнением в голосе. Кэрроу круто развернулся и произнес:

— Надевай мантию и пошли. Может, я их потом все заберу, — с усмешкой добавил он.

Положив кисть, я отправился в спальню, испытывая облегчение от того, что скоро, наконец, все прояснится, и уже знакомый прилив энергии перед лицом грядущей опасности. Забравшись первым делом под кровать, я вытащил папку со старыми набросками, снял с шеи монету и запихнул ее под листы бумаги. Потом немного подумал, вынул из крепления палочку и спрятал туда же. Если Волдеморт захочет меня убить, палочка не поможет, но если он решит отомстить за смерть Фенрира, она окажется моим самым уязвимым местом. Мысль о том, что я могу лишиться своего оружия, рождала гораздо больший страх, нежели высокая вероятность собственной гибели. Засунув папку обратно и сняв крепление, я набросил на плечи мантию и вернулся в гостиную, где Кэрроу по-прежнему рассматривал мои пейзажи.