Не гадайте на ромашках. Книга 1

— Ой, Ой, мамочка, больно, ноженька-а...— вопила она во всю мочь и на весь парк. Язык -то, слава Богу, не прикусила.

Бугор замер, он не понял и следственно не оценил её усердия и в следствии этого промычал:

— Чего так орешь, словно голову оторвало. Ничего страшного не случилось, поймал же, не летела мордой в ствол.

Дашка тоже обмерла, такой столбняк напал от его речей. "Вот это да! Вот это благородство!" Помолчать бы в самый, но разве стерпишь, когда слова бурлят в животе и лезут через горло. Как же тут смолчишь... нельзя. И помотав у него под носом пальчиком она гордая собой, заявила:

— У меня, вообще, ничего не случилось бы, не подвернись со своей шайкой вы. А сейчас, возможно, ногу сломала. Ой-ой-ой... как больно.

Бугрову это очень-очень не понравилось. Блоха кашляет. Пресечь. Особенно его задели намёки на "шайку" и озадачило обращение на "вы". Странно малявочка лопочет...

— Отвянь, колбаса, — гаркнул он, нависая над ней. Такой ответ ему показался самым правильным.— Расчирикалась тут. Тебе слово дали?

Дашка проморгалась. А разве разбитое колено и подвернувшаяся нога ей его не дали... Ну вот! И чуток отстранившись, пошла нападать дальше:

— Расту из сосиски до колбасы, — перекривясь заявила она.— Опять же новый сорт колбасы вывелся — чирикает.

— Что?— гаркнул озадаченный парень. Этот недомерок рот не то что не запечатала, а даже не закрыла и, опять же, говорит непонятно.

Бугрову ситуация совсем переставала нравиться и он уже начал подумывать, как бы быстрее избавиться от наглеющей на глазах девчонки. А она, уловив его сомнения, прибавила нытья. В её планы его побег не входил. "Ага, если дрогнул, значит, победим!"

— Как не крути, а идти не смогу,— не обращая внимание на грубость, ныла своё Дашка.

— Это как понимать?

Даша аж рассердилась: "Вот бестолковый!"

— Что тут непонятного — больно оно и есть больно,— и в подтверждении своей правоты она вновь завопила:— Ой, как больно! Это вы виноваты. Так бежали. Видели же, что не успеваю за вашими длинными ногами. Больно, сил нет терпеть! Вот как я теперь пойду?

"Вот это поворот! Палец в рот не клади — враз схрумкает,— изумился он.— Называется пожалел. А с виду не то, не сё".

— Лучше б тебе язык прикусить. Пусть бы поболел...

— А-а-а...— вопила Даша, приглядывая за парнем. Ещё как даст...

Бугор на репрессии не перешёл, но терпение уже терял:

— Цыц, малявка. А то сейчас мне тут дуба дашь, поняла?

— Про "дуба" не совсем...— пискнула она, всё же прикрываясь рукой. "Кто его знает? Голос голосом, а возьмёт и лупанёт, то есть пристукнет..."

Косила так, что устал глаз и заболела шея. Это окончательно вывело из себя парня.

— И откуда ты на мою шею навязалась? — в сердцах плюнул он.

Это он зря сказал. Плевал пусть, но сказал зря. Больное место лучше не трогать. Как?!— подпрыгнула она на одной ноге, показательно выставляя вперёд травмированную.

— Навязалась?— обомлела Даша, маханув опять по его носу грязным пальчиком, — это спорный вопрос.

Её подмывало немедленно восстановить справедливость. А как же, так нагло врать! Мешала лишь выдумка с ногой, а то б она ему всё рассказала и показала...

— Закрой рот, расчирикалась, прыгай до лавочки, разберёмся,— вяло отбиваясь пробормотал он, удачно отвернувшись от сопливого платка.

Возмущению Дарьи не было предела. Ага, она будет прыгать, а он удерёт. Отпускать рукав нельзя. Но он и сам попавшись на крючок обхватил её за талию, а она на законном основании опёршись вцепилась ему в руку, усиленно хромая и при этом громко охая продвигалась к скамейке. Сценка получилась ещё та, ей бы на любой театральной сцене позавидовали.

— Вы очень любезны, а у нас сегодня последний звонок был, — ляпнула она, совсем уж разговорившись и желая перевести разговор в иное русло, сразу же как только подошли к лавочке. Наверное, неудачно. Потому что его лицо сразу расплылось в ядовитой улыбке.

— Да, что ты говоришь, век бы не догадался? — бесцеремонно пихнув её на лавочку, парень принялся прощупывать пострадавшую ступню и колено. Дашка взвизгнула от щекотки.

— Так! Идти не сможешь. Дальше попрыгаешь на одной ноге. Похоже вывих,— с умным видом объявил он.

— Как? — удивилась она его познаниям в медицине.

— А вот так, брошу тебя тут собакам на забаву,— свёл брови на переносице он.— Самое время глушить базар. Надоела вот как,— махнул он ребром ладони по горлу.

Ооо! Дашка отшатнулась, но надуваться шариком не торопилась. "Какой с того толк?!" Она взяла себя в руки и продолжила дальше уже самым мягким и жалобным тоном, на который была только способна:

— Собаки не люди, двуногие пострашнее, — пищала она, захлёбываясь, выкатившимися очень кстати от жалости к себе, слезами.

Даша угадала. Слёзы враз обезоружили парня, согнав с него спесь, и подтолкнув на милосердие.

— Не реви, промокнешь, козявка, — буркнул он почти миролюбиво.

Дашка резво бросилась закреплять успех. А как же не зря говорят: куй железо пока горячо, а пирожки ешь горячими, а то холодными подавишься. Тут же вспомнила о волшебном слове— "пожалуйста".

— Да, до вас шла не боялась, а сейчас ужас сковывает. Одной страшно, помогите, пожалуйста, будьте так добры, проводите меня. Я буду очень благодарна.

Бугор был польщён. Ещё бы, такие расшаркивания и реверансы...

— И что ты всё, выкаешь, старым кажусь? — раздумывал он, что делать ему со всей этой канителью дальше.

— Ну, не то чтобы старым, скорее взрослым и потом, мы не знакомы.

— Понятно, этикет не позволяет, сколько тебе, воробей, годочков-то?

— Шестнадцать.

Подозрительно обсмотрев объект, Бугор хмыкнув продолжил нравоучения.

— Взрослая же девочка, а по тебе не скажешь. Я всего, лишь на каких-то шесть лет старше, малявочка, так, что давай без "выканья", чтоб за шляпой домой для солидности не бежать. Хватит, впрочем, трепаться: время идёт, заболтался я не по делу. У меня жизнь стоит... Где ты живёшь?

Даша ожила: "Ага, это уже на что-то похоже! Рыбка заглотнула крючок!"

— Там, — поторопилась она махнуть в сторону выхода из парка, лишь бы поскорее уйти отсюда.

Бугров, подумав и поморщив нос, подвёл ручищи ей под колени и спину. Рывком, как пушинку поднял к себе на грудь.

Расчёт безусловно был, но чтоб на такое... Нет, она на езду на Бугре не могла мечтать. Растерянная Даша спрятала улыбку в уголке губ.

Какая полезная идея передвижения пришла ей в голову. Бугор, пристроив поудобнее руки, хмыкнул:

— Ясно. Ну, пошли, весу в тебе килограмм тридцать, не кормят дома? — для наглядности подбросил он её на руках.— Сначала рукав чуть не оторвала, потом на шею забралась, что дальше будет, а? Вот, малолетки пошли.

— Воображала. Зачем ты мне нужен. Даже, если бы оказался единственным мужчиной на земле — время бы на тебя не тратила. Не надо было меня ловить, — попробовала оправдаться сконфуженная Дашка.

Дожатый её упрёками, да ещё такими, фартовый Бугор оскорбился, а потом принялся, как бы огрызаясь путано, объяснять:

— Нет, ты не права... Если б я знал с кем связался. Раскудахталась ля-ля... "последний мужчина". Кому ты нужна муха— цокотуха... Кто тебя ловил, интересно. Сама к нам впёрлась, в самую середину причём. Ох, умора! Шли себе с проводов и шли балдели. В армию друга провожали. Выпили самую малость, не без этого, конечно. Бац, ты летишь. Трали— вали... Затаранилась, коза, в круг и базаришь. Ребята и прикольнулись. Уж поверь мне, ты нам на фиг не была нужна. Точнее точного.

Она скосила сконфуженный взгляд на него.

— Обманываешь?

Бугор оскорбился:

— Вот ещё, привычки не имею. Баб у нас и без твоих мослов хватает на любой вкус. Добровольно, желающих помочь пацанам в ласке. Да, ты и на бабу-то мало похожа, так цыплёнок жареный.

Нельзя утверждать, что она про себя думает тоже самое, но взволнованная Дарья пропустив мимо ушей не совсем лестные выражения о её данных, правда превыше всего, решительно потребовала:

— Поклянись?

— Век воли не видать, — хохотнул Бугор.

Дашка приуныла. "Какой же идиоткой выглядела, должно быть только что, еще и тащить себя нахалка заставила", — терзалась честным раскаянием она.

— Это все нервы, спусти,— застыдилась девчонка, — я сама пойду.

— Сама, сама... Как жизнь показала, сама ходить-то не можешь, спотыкаешься и на людей бросаешься. Держись за шею, коза, — не понял её колебаний парень,— а то грохнешься, дурёха. И не тычь мне своими туфлями в нос, а то выброшу их на фиг. Подол, опять же, оставь в покое. У меня шея не гусиная, я не заглядываю под него. Добровольно демонстрирующих хватает.

Задумалась: похоже ей ничего не угрожает. Можно расслабиться, продолжить путь и поговорить.

— Почему вы обзываетесь всё время?— задавая вопрос, сама удивлялась своей болтливости она, объясняя это новоё состояние не иначе, как стрессом. Ещё бы такое пережить... Сначала думала, что шпана. Потом умывалась стыдом от того, что дура. И то, и другое — надо переварить и выкрутиться. После того, как он подбросил её ещё раз, предложила:— Может, тебе отдохнуть?

— Детсад, — покрутил головой парень, опять подбросив её на руках.

Звёзды свесив свои красивые царственные головы, с удивлением наблюдали за их перемещением, светя дорожку. Парк остался позади, Дашка повеселела, дальнейший путь не так страшен. "Если даже бросит, доберусь сама",— радовалась она.

— Куда двигаем? — пробасил он над самым её ухом.

— В сторону "Машзавода", — махнула она неопределённо рукой.

— Эй, нет, — упёрся парень, — такая даль. Выдерну для тебя из забора ганку, допрыгаешь сама.

Как сама? Она уже привыкла на руках. Лошадка явно срывалась с привязи. Нужны срочные и не совсем стандартные меры. "А если не отпущу, что он сделает, не будет же драться?"

— Ну и ладно, ну и пусть, чудовище, — ныла Дашка, тем не менее, намертво, замком защелкнув руки на его шее. Наверное, опять сработала стрессовая защита.

Бугор, почувствовав удавку, завертел той шеей:

— Задушишь, психованная, руки отклей.

— Несёшь девушку, как дрова, — не к месту ляпнула вместо благодарности она, теперь похоже со страха.— Мужчина должен всё делать красиво.

— Что? Да я... Ну, ты даешь, соплячка, сейчас точняк, попрыгаешь по забору и даже без палочки,— вызверился он.

Но от таких жестоких слов, она, помогая рукам, ещё и сама вся вдавилась в него, не отскоблишь только с одеждой, пусть попробует, если не жалко. Дуракам везёт. Не кинул, понес дальше. "Может, пожалел рубашку или меня — не разберёшь, всё равно добрый парень попался, другой бы на его месте давно уже в ухо дал за мои фокусы",— улыбалась она, пряча лицо за его головой. А вслух проныла:

— Возможно, ты даже не подозреваешь, что ужасный зануда.

— Да-а?!... Я?

Так, препираясь, кто ногами, а кто и верхом, они дошли до Дашкиного подъезда.

— Ну не я же. Здесь ходьбы -то моими ногами полчаса, а твоими,— она выкрутила шею и рассмотрела его сорок пятый. Ого-го!... И добавила,— твоими... двадцать минут. А ты ныл, ныл...

Он так скрипнул зубами и зыркнул глазами, что она поняла— лучше прикусить язык и помалкивать до самого дома. Если, конечно, хочет с комфортом доехать. Тем более что он на разговоры не нарывался. Молчал себе. Так и шли молча, но каждый при своём деле. Она крепко держась. Он работая доставкой.

— Приехали, — обрадовалась она, заёрзав на его руках, при виде родного подъезда. Так хорошо ей было только когда-то в детстве на руках отца. Оттого и чувства сейчас были смешанные. С одной стороны— почти дома. С другой, как и у любой дороги обозначился конец.

— Отлично, — с облегчением вздохнул парень, — до этажа допрыгаешь сама, слазь, чучело.

Это он зря. "Честно, без сочинений, на чай приглашать не планировала, а вот хотела поблагодарить и уйти точно по-доброму. Планировала, быть вежливой до конца, но вот это его последнее слово взбаламутило всю мою сущность",— оправдывалась она сама перед собой. Должно быть откуда-то из глубины накатило, у женщин эта глубина имеется, и она завелась. Никак не суждено им было расстаться цивилизованно. "Сам виноват, обзывается зачем",— с новым вдохновением оправдывала она себя.

— Могу вторую сломать, пока допрыгаю, чурбан бесчувственный, — заявила она, не собираясь ослаблять петлю на его шеи и сползать с тёплых рук. Пусть попробует, отцепит?! Оказавшись в безопасности, она фантазировала. Её растрепанный вид, перемазанные локти, лицо, колено и фартук, располагали к жалости. Да ещё как! Грех не воспользоваться этим. "Я женщина в конце-то концов".

— Ну, ты калека и нахалка! — выпучил глаза он, задохнувшись от негодования,— а с виду рохля, рохлей. Кисель...

Дашка, при бурной оценке её скромных способностей потупившись, промолчала. Говори-говори, там видно будет. И за калеку получишь. Мстительно загибала пальцы его грехов она. Зачем дразнить крокодила раньше времени: "Вот дотащишь до квартиры, там будет понятно, кто, есть карась!"

Понёс! "Это чтоб не выглядеть в её глазах не джентльменом",— оправдывался он.. "Какая прелесть, как в гамаке!"— ликовала Дашка. Она наслаждалась последними минутами райской доставки и считала ступени: одна, две... пять, десять, двадцать... Приехали!

— Теперь всё, — опустил он её у указанной кивком головы двери, поднявшись на второй этаж. — Через порог перепрыгнешь или прямо на унитаз отнести.

Ооо! При слове "унитаз" она подрастерялась маленько. Про интимные места вот так запросто говорить не приходилось. Но очень скоро наглая ухмылка носильщика вернула всё на свои места. Голова включилась и заработала. Обдумывая пришедшую ей только что мысль, Дашка ликовала: "Отлично! Так и сделаю! Вот так умников учат. А то сами с усами: сила есть ума не надо... Получи!"

— А, как же! — влезла она в туфли, притопывая обеими ногами. — Без проблем! Мерси за доставку! Женщине с мужчиной надо бороться тоже красиво, а?!

Такого парень не ожидал. Чтоб его Бугра, да какая-то там дурнушка-малявка кинула. Не девчонка, а шнурок какой-то... Позор его авторитету. Это уже ни в какие ворота.

— Зараза, — выдохнул он со смутным интересом перешибающим злость. И одним прыжком спускающийся по лестнице Бугор подлетел к симулянтке. Такая гора костей и мускулов нависла над ней, что ой, ой...

Ой, ой, ой... "Сейчас, как даст, голова отвалится", — сообразила она, скоренько приложив пальчик к кнопочке дверного звонка. Но нажать не торопилась.

Отпрянув и помахав у её носа кулаком, парень развернулся на скрипнувших кроссовках и потопал бормоча себе должно быть ругательства под нос. Даже во сне он не мог увидеть такого— его, Бугра, и так кинули. А главное кто? Пигалица какая-то. Поглядеть-то не на что. Замарашка. Не оглядываясь сбежал по ступеням вниз: "Чёрт с ней, козой. Она ещё попадётся мне!"

Дашке стало стыдно за свою неблагодарность. Донёс же... А она с ним как не честно обошлась... Тяга к справедливости взяла верх над сомнениями.

— Эй, не торопитесь, не кипятитесь, — крикнула она, свесившись в лестничный пролёт.— Подождите!— забыв о страхах, помчала за ним она. Естественно, лишь с одной целью — не желая выглядеть свиньёй не благодарной.